VII. ошибка. (1/1)

***Август становится более прохладным, и ветер в окно скорее заставляет поёжиться, чем радует своей прохладой, хотя солнце светит достаточно ярко и должно бы греть, но тело продолжает легко дрожать. Кухня в ярко-жёлтых оттенках типичного утра, в квартире практически полная тишина, что вроде бы даже успокаивает.Хенрик сидит на полу в одной футболке, прислонившись спиной к стене и запрокинув голову назад, шепчет что-то тихо-тихо себе под нос и улыбается, не особо понимая, почему так рано встал и почему не идёт обратно в комнату. В мыслях он снова и снова прокручивает сцену, произошедшую неделю назад в комнате Йоханнеса, до сих пор периодически касается легонько пальцами своих губ, не в силах поверить, что последняя неделя ему не приснилась и всё действительно правда. Начиная их поцелуем и заканчивая ежедневными объятиями перед сном, вновь начиная глупым смехом от щекотки вчера утром и нежными касаниями рук в повседневной жизни и снова заканчивая вылазкой в город за продуктами?— киллер так и не купил себе новую бутылку виски?— и первой совместной готовкой.Сложно принять, что всё так сильно и резко перевернулось с ног на голову?— точнее было бы сказать наоборот?— и жизнь превратилась во что-то столь спокойное и постоянное, что даже плохие мысли исчезли из головы. Хотя бы на время.Санделин не вспоминает о Симоне, словно его и вовсе не существует. Мысли о нём отчего-то вышли из головы за ту ужасную неделю взаперти и больше не возвращались. Но воспоминания о дне рождении и всех последствиях того ужасного вечера всё равно уничтожают его, пусть и не так агрессивно как обычно. Парень умудряется вовремя останавливать поток ненужного, когда паника начинает подниматься откуда-то снизу прямо к сердцу, и старается успокоиться, выкуривая одну, а то и две сигареты за раз, выскакивая практически не одетым на холодный балкон по ночам.Но сегодня утром всё в порядке. И ему хочется верить, что теперь не будет так плохо хотя бы из-за Йоханнеса. И пусть киллер недоволен его плохими привычками, недоволен тем, насколько импульсивно ведёт себя парнишка, раздражается, если долго кружится вокруг него с бесконечными вопросами?— Хенрик пообещал себе, что они восстановят тренировки и подготовку, хотя бы потому что нужно держать себя в форме?— пусть, пускай будет строить суровое лицо, но юноша всё равно знает, что ночью обязательно ляжет на матрас и укутается не только в тёплое одеяло, но ещё и в самые тёплые объятия.Он пропускает момент, когда Эккерстрём успел встать, но слышит, как тот идёт от ванной на кухню, наверное, чтобы найти напарника и сделать, как и всегда, самый лучший кофе на двоих. Хенрик вскакивает с пола, улыбаясь так искренне, что ему кажется?— щёки скоро просто-напросто отвалятся от напряжения. Йоханнес в очередной раз вытирает сырые волосы, перед тем как кинуть полотенце на спинку стула, после чего тут же подходит к Санделину, еле сдерживая нежную улыбку и говорит в пол голоса: ?доброе утро?, после чего, пытаясь не улыбаться сильнее со всё ещё не привыкшего к такому Хенрика, легонько касается пальцами челюсти и целует нежно и быстро?— но не рвано?— и отстраняется как-то нехотя, оставив ещё один поцелуй на носу парнишки.Хенрику начинает казаться, что жизнь налаживается.***Они возобновляют подготовку, подстраиваясь под самочувствие Хенрика: тот не совсем пришёл в норму и иногда проводит в кровати весь день, отказываясь есть и разговаривать, потому что накатывает неожиданно и надолго, в подушку он носом зарывается и жутко солёные слёзы глотает, пока Йоханнес пытается придумать, что с этим можно сделать.Мальчишка дурной. Мальчишка стремится быть лучше для Йоханнеса, потому что теперь всё хорошо, но пока ситуация в норме, он не считает нужным поддерживать её таковой, потому с Симоном связывается иногда: он не позволяет ему спать с ним, не позволяет даже целовать, чем ранит сильно, потому что от любого прикосновения, иногда даже Йоханнеса, ему больно и тошно. Вырывает въевшуюся грязь, налёт грибковый противный из головы то спортом, то сном здоровым и улыбкой счастливой, то лёгкими дозами наркотиков, стараясь не спалиться перед киллером. Ему нельзя рушить то, что есть. Да и дозы малы, никакой зависимости не будет, он сам себе каждый раз это обещает. Проблема только в ?каждый раз?.Симон окружает его заботой, хоть и не знает, что приключилось с Санделином за то время, что он молчал. Старается хоть как-то поддерживать, за дозами следит, хотя уже сам настаивает, чтобы парнишка бросал?— знает, что Эккерстрём очередной удар под дых не выдержит и либо сам застрелится, либо, пожалев на парнишку пулю (или парнишку) просто уедет куда-то дальше, как сделал в предыдущий раз. Нож в спину от напарника?— самое худшее, что может быть в его жизни, в которой ничего, кроме работы, каких-то развлекательных мероприятий редких и Хенрика, чёрт возьми, теперь-то его особо много, не осталось.В городе неспокойно в последнее время, на самом деле. Очень неспокойно. Йоханнес, как истинный тихий житель, который обычно в курсе всего и вся, просто чует, что назревает что-то плохое, что-то важное, но конкретно ничего сказать не может. Его порой добивает ощущение паранойи: всё время ловит спиной и в центре, и на окраине чей-то взгляд, но не может уловить, чей же.***Поезд на другой конец страны. Шумит ужасно, Хенрик никак не может уснуть, сколько бы ни пытался, но через несколько часов всё-таки засыпает, типично запрокидывая голову вверх. Йоханнес хмыкает с приоткрытого рта, а сам пытается сконцентрироваться на книге, которую захватил, чтобы не забивать голову опасными мыслями.Ему всё кажется, что он взял на себя ответственность столь огромную, что веса её не вынесет. Санделин юн, горяч душой и не ведает, что творит порой, его взгляды на жизнь?— вообще что-то с чем-то: не боится ничего, рвётся на все опасные штуки, говорит, что смерть ему не страшна. Его так учили. Смерть?— всего лишь испытание, очередное испытание, через которое он сам пройдёт в своё время и которое он уже успел пронаблюдать однажды. Эккерстрём так и не выведал имя того человека, что был настолько близок ему, что каждое число месяца?— он пока не запомнил, какое конкретно?— тот запирается и сидит в полумёртвой тишине буквально несколько часов, после чего выходит с красными глазами и за руку втягивает Эккерстрёма в объятия.Эта история пугает его: столь большая дыра неизведанная в биографии, по сути, подопечного, его ученика это большая заноза даже не в заднице, а в голове, потому что не хочется лишний раз напоминать Хенрику о былом, но как-то нужно узнавать, как проходило его детство, чтобы привычки выведать, просто какие-то устои его моральные.Санделин же о семье почти ничего не говорит, даже в поезде, в самом начале поездки, когда киллер спрашивает, не ездил ли мальчик куда с семьёй в детстве, тот загадочно молчит, а потом добавляет:—?Понимаешь, я таким ребёнком был, необычным. Меня никуда не возили и никуда не пускали. Я не знаю, как спасался от скуки. Просто днями учил что-то, чай пил литрами, захлёбывался жизнью никчёмного заранее человека, ибо мне говорили, что не стоит мне делами никакими серьезными заниматься?— всё из рук валится. Мне нравилось петь. Я пел одному человеку, очень часто пел и, кажется, это могло быть чем-то вроде моего хобби, если бы не последующая… —?Тут он замолкает, голову опустив, и Эккерстрём готов себе подзатыльник дать за то, что снова Хенрика навёл на мысли о смерти. —?Иногда я думаю о том, что если бы не родители, то из меня могло выйти что-то получше, чем то, что есть сейчас.Хенрик на себя рукой показывает и вздыхает грустно, аж хочется обнять, что Йоханнес и делает, мягко поглаживая напарника по спине.***Они сидят в маленькой комнатушке в мотеле, в котором стопнулись перед заданием, чтобы обсудить предстоящую операцию и выспаться перед трудным днём. Эккерстрём решился на отчаянный шаг: взять Хенрика с собой и даже отдать ему роль в своём плане. Это дико опасно, но он отчего-то уверен, что напарник морально и физически готов к этому.—?Смотри, план действий у нас примерно такой: у нас есть два человека, которые встретятся на окраине города у заброшенной заправки, им самим не выгодно, чтобы их видели вместе, так что это только играет нам на руку и упрощает задачу. У нас же есть здание?— нежилое, кстати?— на которое нам стоит забраться заранее и проследить, чтобы всё прошло гладко и обзор был достаточно хорош, чтобы справиться. Оружие я взял на тебя и себя. Стрелять будем вместе и нам стоит сделать это примерно одновременно, чтобы не случилось неприятного. Тебе будет задача попроще, потому что ты будешь стрелять в человека, который из-за руля выйдет?— он ближе будет, да и попасть в него гораздо проще. Главное — меть сразу в сердце или голову, если не уверен, что сможешь попасть. —?Йоханнес смотрит на Санделина, который сидит напротив него, потягивая крепкий кофе, чтобы взбодриться, и рукой накрывает руку напарника, слегка успокаивая. —?Моя же задача стрелять в того, кто ждать будет внутри заправки. Это сложнее, потому что я не знаю, в какой момент он выйдет и насколько близко подойдёт.—?Ты не расскажешь, кто наши ?жертвы?? Или мне знать просто не положено? Я всё понимаю, просто хочу знать, что не убиваю невинных людей. —?Хенрик нервно сглатывает и смотрит прямо в глаза Эккерстрёма с лёгким прищуром, ожидая ответа и поглаживая чужие пальцы.—?Это люди, вышедшие из бизнеса и укрывающиеся уже где-то полгода от начальства. В самом начале, если ты помнишь, я говорил, что работаю на себя, но в последнее время приходится связываться с так называемым начальством, потому что на меня начинают там немного наезжать. Это ничего. Если говорить короче, эти люди?— предположим, предатели, которых начальство решило устранить, а участникам выдать вознаграждение. —?Хенрик смотрит неуверенно и немного непонимающе и брови хмурит, пытаясь правильно понять и разложить в голове всё по полочкам. —?Ты ведь понимаешь, что у нас из бизнеса подобного рода выхода нет? Иногда избавляются и от обычных киллеров, что стоят ниже, чтобы быть уверенными, что никакой подставы не будет. А уж если кто-то из адекватных хочет завершить ?карьеру?, то им никто не позволит уйти. У них слишком много информации, слишком много компромата и они не смогут начать новую жизнь, не подставив остальных. Любая их связь с копами опасна именно для нас, потому их и устраняют.—?То есть, это навсегда? То, чем ты… мы занимаемся? —?Хенрик отставляет пустую кружку и быстрыми движениями рук заделывает кудрявые волосы в хвост.—?Да, это навсегда. Это был мой выбор. Точнее, выбора у меня особо не было, потому что я либо остался бы гнить по жизни, либо занялся этим, мой бывший напарник просто спас меня, когда я находился на грани между жизнью и смертью?— правильнее было бы сказать, что я уже умер. Такое состояние у меня тогда было, что тяжело это даже существованием назвать. Но не ?мы?, Хенрик, не ?мы?. Официально о тебе никто не знает из начальства, как раз по причине того, что втягивать тебя в это пожизненное наказание я не собирался и теперь уже просто не хочу. Я уверен, однажды ты просто сможешь жить обычной хорошей жизнью, даже если я останусь загнивать в этом гадюшнике?— иначе его не назовёшь, чёрт возьми. Но есть один человек, которому я доверил тайну твоего существования… Тихо,?— Йоханнес тут же бросает взгляд успокаивающий на напарника,?— это и есть мой бывший коллега, он сейчас работает на ступень выше, то есть сам ближе к начальству и, если что, готов меня прикрыть.Эккерстрём не скажет, что это Симон, не расскажет, что именно Андерссон?— его бывший напарник, не объяснит, что они снова ?сдружились?, если можно так выразиться, а всё на почве вот этого бестолкового мальчишки с проблемами. Им обоим не хочется для Хенрика проблем: ни с делами киллерскими, ни с наркотиками, ни с обычной жизнью, но получается, как получается. Главное, что с задачей основной справляются?— скрывают его от начальства.—?Расскажи, пожалуйста, про иерархию или что у вас там, потому что я не очень-то понимаю, как всё это внутри происходит. Организация вылазок и прочее. Ну, ты понял, да?..—?Примерно. Да уж, я должен был это как-то заранее рассказывать, а не перед заданием,?— Йоханнес хлопает себя по лбу несильно и тянется через стол, чтобы взять руки Хенрика в свои,?— вот я дурак, конечно. Смотри: в принципе, ступеней не так много. Есть начинающие, наёмные, можно их и так назвать, им много кличек дают. Обычно это те, кого насильно втянули, под давлением, или кто пришёл к этому сам, случайно. Как раз такие?— это шестёрки, которыми орудуют направо и налево, чаще всего устраняя с помощью них каких-то мелких людей, которые просто мешаются. Затем идёт постоянный состав, в котором всего пара человек, потому что больше и не требуется. Особенно у нас, учитывая размеры бизнеса. Один из этой пары как раз я. Раньше там был и мой напарник, но сейчас он немного отошёл от дел и сидит как раз таки выше, но есть ещё ребята, которые занимаются делами, которые связаны с убийством, но это скорее своего рода ?чистильщики?. Внедряются в доверие, занимают различные должности и имеют связи, подчищают документы, оформляют убийство так, чтобы оно не выглядело, как убийство, убирают грязь на месте преступления, разбираются, что да как. Заодно следят за тем, чтобы копы не набрели на след и не было подозрений у обычных жителей. У каждого на задании есть как минимум один такой ?чистильщик?, он и у нас есть, правда, меня не сориентировали и не сказали, кто, но сказали, как с ним связаться, на случай чего. Он будет разбираться с тем, что мы оставим после выполнения задания: с трупами, с кровью, машиной, вылижет место преступления так, словно ничего и не было. Это очень важные и полезные люди, но я практически никого из них не знаю лично, хотя проработал немало.—?То есть, мы даже нашего союзника в лицо не знаем, да?.. Это как-то пугает, если честно.—?Всё в порядке, главное, что вышестоящий за всем следит, с этим нам повезло. Вот там уже есть две категории, одна пониже, другая повыше, но это люди, связанные с бизнесом уже много-много лет. Одни занимаются всякими проверками ?сотрудников? и поиском клиентской базы, другие просто сидят на стуле ровно и смотрят, чтобы всё проходило хорошо. Они же и платят. Это всё, кажется.—?Всё принял. Как будем добираться? Если честно, я немного нервничаю,?— Хенрик прячет взгляд на мгновение, потому что слабость показывать не хочется. Он и так слишком слабым себя выставлял.—?Думаю, что поедем вместе до определённого места, затем разделимся и с некоторым интервалом пешком доберемся до места. Я встречу там, чтобы на крышу провести, а так выдам тебе карту. Всё оружие будет у меня, чтобы проблем не возникло. А по поводу нервов… —?Йоханнес встаёт и огибает стол, за руку поднимая с места Хенрика, после чего обнимает достаточно нежно. —?Все мы нервничаем даже не перед первым заданием. Но я знаю, что ты справишься.—?Справлюсь, Йоханнес. Ради тебя и жизни свободной?— как тут не справиться?***С появлением Хенрика Эккерстрём умудрился даже забыть про свою привычку фиксировать всё, связанное с заданием, что странным ему даже и не покажется: тут новая ответственность на плечах?— за мальчишку, который впервые сделает выстрел не в какую-то банку, дерево, мишень, а в человека живого, который ножками по земле перебирал и дела свои делал спокойно, не ожидая расправы?— хотя чёрт его знает, раз уж вышел из бизнеса, должен был ожидать, предупреждали же.?Время: 19:30.На крыше.?Он шепчет это по привычке куда-то в сторону от Хенрика, сверяясь с часами на руке, которые снимает и кладёт в сумку, чтобы давления на руку никакого не оказывали. Максимально свободно и метко?— иначе никак нельзя. Оружие готово и Хенрик, кажется, тоже, потому что стоит на коленях, поглаживая курок и, наверное, вспоминая, как всё делается.—?Пока их нет на месте, можешь примерно прицелиться и прочувствовать, это поможет с концентрацией. Поверь.Санделин не смеет игнорировать советы старшего напарника и всё делает так, как тот говорит. Дрожь внутри не усиливается от веса в руках и от приближающегося времени ?атаки?, но только за счёт того, что он думает о справедливости и правилах. Ребята нарушили правила, они получают за то, что не должны были делать ни в коем случае. Они были предупреждены и всё равно пошли на это.Время летит незаметно быстро, и Йоханнес вновь повторяет час-минуту, когда слышит звук подъезжающей машины. ?Пригнись, проверь оружие, по моему сигналу стреляй?,?— выдаёт быстро и оборачивается на Хенрика в последний раз, чтобы убедиться, что тот готов. Улыбается немного.Мужчина выходит из машины: немного полноват, одет в спортивно-удобную одежду, облокачивается и смотрит куда-то вглубь заправки. Второй появляется минуты через две и Йоханнес чувствует, что пора. Лишь бы тот поближе подошёл, чтобы целиться было удобнее. У Хенрика пересыхает в горле. Йоханнес машет рукой и тихо шепчет отсчёт.На счёт три раздаётся первый выстрел. Йоханнеса.В голове Хенрика внезапно всё оказывается всмятку: он вспоминает убитого близкого, вспоминает, как ему было тяжело, и стреляет буквально на секунду позже, промахиваясь и чувствуя, как от паники темнеет в глазах. Раздаётся громкий вопль оставшегося в живых первого мужчины, которого задело лишь осколками стекла из разбившегося благодаря пуле окна машины. Второй выстрел, приходящийся прямо по сердцу, не заставляет себя ждать: Эккерстрём ловит момент промаха напарника и стремится как можно быстрее исправить ошибку. После чего отбрасывает оружие и, спотыкаясь о сумку, подползает к Хенрику, которого трясёт и который слова сказать не может, лишь смотрит на два трупа на земле и мотает головой, приоткрыв рот.—?Блять, блять, блять, что я наделал,?— вдруг сипит он почему-то пропавшим голосом и смотрит на Йоханнеса испуганно, не скрывая слёз в них,?— нас за это прибьют, блять.—?Убираемся скорее, я разберусь, не переживай, всё будет хорошо. Я разберусь, обещаю. Сейчас главное, чтобы нас не увидел чистильщик, иначе нам конец.***Добираются они разными путями и в разное время, Йоханнес решил задержаться на месте и пустить Хенрика вперёд, чтобы тот смог оправиться в одиночестве в комнате и, может, избавиться от накопившихся эмоций. Только вот по пути происходит нечто странное, что Хенрика с толку сбивает и пугает невероятно.По пути, в центре города, он случайно плечом задевает какую-то девушку и спешит извиниться, но она перебивает его:—?О, а ты случайно не тот парень, что сегодня днём ехал в машине с тёмноволосым красавчиком? Ты так интересно крутил нож в руках, я прямо взгляда не могла отвести?— наши машины параллельно на светофоре стояли, я, кстати, Кристин, просто тоже чем-то похожим увлекаюсь, на стрельбу гоняю, может, если ты местный, мы могли бы сгонять вместе? —?Она тараторит так быстро, что заплывший унылыми мыслями и страхами мозг Хенрика просто не успевает обрабатывать информацию. —?Ты далеко отсюда живёшь? Мы можем куда-нибудь сходить, если хочешь, и да, мы тут болтаем уже несколько минут, а ты так и не представился.—?Извините, я… мне немного не до этого сейчас, я Хенри… Генри. До свидания.В ещё большей панике он добирается до мотеля, тут же закуривая в окно и ожидая, когда же явится Йоханнес, потому что кажется, что ещё немного, и накроет, накроет с головой и он снова уйдёт в свои мысли и не сможет выбраться из своего уже не ночного кошмара.***—?Спокойно, Хенрик, расскажи, что случилось, осторожно. Мы найдём выход в любом случае и придумаем, что делать.Йоханнес обнимает Хенрика одной рукой, сидя на кровати и другой пытается вскрыть бутылку пива, которое он купил, чтобы хотя бы немного позволить напарнику расслабиться. По крайней мере, он надеется, что это поможет.—?Я просто смотрел, и в момент, когда н-надо было стрелять, у меня в голове мелькнула та мысль, что я тот самый убийца ну… того… человека, которому я доверял больше всего на свете, я просто чувствовал его кровь на своих руках, чувствовал, будто я переместился в прошлое и стреляю в него, перед глазами стоял не тот мужчина, а я ясно видел его лицо, понимаешь, его любящее лицо, я п-просто не мог, я просто не мог сдержать контроль, я дал слабину, у меня будто перед глазами пронеслись все моменты с ним, когда он меня поддерживал, когда помогал мне, когда я пел ему, всё скрутилось в голове и внутри, и я хоть и нажал на курок, но промазал,?— Хенрик принимает бутылку у Йоханнеса и делает достаточно большой глоток,?— я ошибся, я сделал ужасную ошибку.—?Чёрт, так, да, это был косяк, который придётся исправлять тому чистильщику, и меня будут призывать к ответу, но я найду выход, обязательно.—?А если всё рассказать, а если рассказать, что это был я? Ведь ты не виноват в этом, нисколько не виноват. —?У Хенрика трясётся голос. У Хенрика трясутся руки. И сердце сжимается и дрожит так, что больно. Страх полностью овладевает им, стоит услышать сказанное Йоханнесом после.—?Понимаешь, если я расскажу, что взял тебя, какого-то левого паренька, на столь важное задание, то тебя просто пристрелят, как собаку, а со мной… Я не знаю, что сделают со мной, поэтому никто не должен знать, что ты был со мной на задании, понимаешь? Мы не должны позволить узнать, что ты со мной был на деле. А так да, мне сделают выговор, могут навсегда отстранить от дела, ничего больше не доверить, меня самого могут, конечно, уничтожить в прямом смысле этого слова, но тебя это коснуться не должно, ты понял, Хенрик? Тебя не должно это коснуться, ты должен жить. Ты ни в чём не виноват, вся ответственность лежит на моих плечах. Ошибки случаются, в нашем деле они не прощаются, конечно, просто так, но я-то выкручусь, а ты?— нет.—?Произошло ещё кое-что, со мной заговорила какая-то девушка, которая видела нас в машине, я тогда ещё с ножом на светофоре игрался, п-помнишь? Она несла какую-то чушь и я так распаниковался, что подумал, что это слежка какая-то, мог ли это быть наш чистильщик, а вдруг это какая-то проверка и была, а я всё испортил?—?Чёрт! —?Йоханнес откидывает свои волосы и делает глоток уже из своей бутылки, наблюдая за повторяющим его движение Хенриком. —?Чистильщиком она быть не может, у нас нет девушек в организации, проверкой тоже, скорее всего, но нам стоило быть аккуратнее, тебе особенно. Она не говорила ничего, что могло как-то намекать на киллерское дело? Ты не назвал ей своё имя, надеюсь?—?Она что-то говорила про стрельбу, но думаю, что это было лишь неловкое с-совпадение, которое никак не связано с заданием. Она выпытывала моё имя, но я представился ?Генри? и сбежал.Эккерстрём обнимает напарника, позволяя тому уткнуться носом куда-то в ключицу и чувствует, что тот дрожит и явно плачет, стараясь не показать этого киллеру. Гладит по кудрявым волосам и в голову лезут всякие неприятные мысли: тут стоит позвонить Симону и убедиться, что никто ничего не прознал про Хенрика, что у них есть хоть какие-то шансы, да тут обычного совета требуется и хочется. Скорее всего он так и сделает, после того, как Хенрик заснёт.—?Нам нужно что-то сделать с твоей внешностью, Хенрик. Хоть как-то изменить и ехать раздельно завтра, чтобы нас никто не заметил и ничего не заподозрил, хорошо? Я свяжусь со своим доверенным лицом и поговорю, узнаю, что да как, ты только не переживай так, прошу тебя. —?Йоханнес тянется, чтобы поцеловать Хенрика куда-то в щеку, но тот уклоняется и выставляет вперёд свободную руку, говоря ?не надо?. Он волнуется и, понятное дело, ему сейчас вот вообще не до этого, даже если бы действия Йоханнеса могли бы его успокоить.***Они сидят на бортике ванны и киллер осторожно наносит краску на пряди ещё русых волос, пока Хенрик допивает уже вторую бутылку пива, купленную вместе с тёмной краской для волос в ближайшем магазине. Запах стоит просто отвратительный, но оба совершенно не обращают на это внимания, потому что подросток погряз в своих думах, а Йоханнес следит за тем, чтобы парнишке снова не стало плохо. Сам он уже выпил три бутылки пива, и его даже подразмазало из-за этого, но он старается оставаться трезвым, чтобы не испортить волосы.—?Я буду по ним скучать, знаешь. —?Санделин говорит это тихо, но уверенно, изображая расстроенную гримасу, после чего печально улыбается и делает ещё один глоток. —?Надеюсь, они не перестанут виться после покраски.—?Ты ещё спасибо скажи, что я тебя коротко стричь не решился, да и то только потому, что ты бы тут истерику развёл, дурачок,?— Йоханнес говорит ласково и иронизирует, голосом показывая это, чтобы Хенрик, не дай бог, не обиделся,?— может, смена стиля тебе на пользу пойдёт, откуда ты знаешь. Я думаю, что ты и с тёмными волосами симпатично выглядеть будешь.—?Симпатично-не симпатично, какая разница-то уже. —?Звучит грустно.Эккерстрём дожидается нужного времени, относит пустые бутылки в мусорку и проверяет закрытую дверь, после чего заставляет Хенрика нагнуться над ванной, чтобы смыть краску. Он делает это максимально нежно и пальцами по голове проводит, массирующими движениями смывая коричневые остатки. Волосы выглядят непривычно, Хенрик, когда поднимет на него взгляд и будет вытираться полотенцем?— тоже. Сам парнишка даже в зеркало не посмотрит, чтобы лишний раз себя не видеть и не расстраиваться. У него есть одна мысль касательно его светлых волос, которая его разочаровывает и даже печалит, но он ни за что ею не поделится даже с напарником.Они целуются прямо там, потому что Хенрик сам просится, видимо, расслабившись под небольшим градусом, и его мокрые волосы лезут в лицо обоим, обновляя ощущения от поцелуя. Йоханнес убирает их парню за ухо, чтобы не мешались, и сам гладит большим пальцем юношеское лицо, стараясь целовать как можно нежнее и осторожнее, но Санделин явно не этого хочет и углубляет поцелуй, языком нагло цепляясь за чужой и облизывая губы, перед тем, как отстраниться.Он прижимает киллера к себе ближе, заставляя того неровно дышать, потому что юноша без футболки, и целует в шею, еле видную из-под кофты ключицу, кадык, подбородок, он целует все открытые местечки кожи, куда только может добраться, без разбора, стараясь отбросить из головы дурацкие мысли, а из глотки и рта горький привкус пива. Он целует Йоханнеса пошло, как целовал раньше Симона, и хочет даже намекнуть на продолжение, но внезапно чувствует, что если сделает это, то его начнёт тошнить. Йоханнес же устал. Он хочет, чтобы Санделину было хорошо, он хочет, чтобы тот отвлекся, но совершенно не хочет прямо сейчас заниматься сексом на нетрезвую голову. Они ещё этого не делали и он бы не хотел, чтобы это случилось по пьяни и только для того, чтобы расслабиться. Возможно, это эгоистично.Но он считает, что нет, потому что искренне любит вот этого идиота, который натворил и до этого бед, которого сейчас нужно охранять, которого нужно уберечь от последствий ошибок?— его и своих?— он любит его так сильно, что не готов к тому, что Хенрик просто воспользуется близостью. Но Хенрик не воспользуется.Ночью надо обоим выспаться и набраться сил. Потому что завтра будет нелегко.***Приезжают уже днём обратно в свой город, и Хенрик тут же запирается в ?своей? комнате, где он когда-то?— ещё не так давно, на самом деле?— провёл почти безвылазно целую неделю, а Йоханнес осторожно набирает Симону, чтобы узнать об их задании и последствиях.—?Вы оба отвратительно накосячили, поверьте, потому что тут буквально всех на уши подняли из-за испорченной машины. Вам не очень повезло с вашим третьим напарником, скажем так, но зато он не видел Хенрика. Если бы он его увидел, Йоханнес, я бы тебя голыми руками придушил, потому что я примерно понимаю, каково ему сейчас, и это чудо, что он ещё не позвонил мне и не начал молить о новой дозе. Я сейчас стараюсь уладить ситуацию, чтобы с тобой поступили как можно мягче: убрали вознаграждение или даже просто его часть и отстранили на некоторое время и всё, но я ничего не обещаю. Говорю же, зря ты парнишку потащил на это, зря. Он и не такое мог сделать.Тем временем Санделин сидит на своей кровати и держит в руках конверт, который нашёл у двери перед тем, как они с Йоханнесом заходили. Из-за того, что Эккерстрём тормознул у машины, вытаскивая вещи, Хенрик первый поднялся и увидел то, что лежало на полу. Осторожно чиркнув раскладным ножом по бумаге, он вскрыл конверт. Он белый, не подписанный и местами грязноватый и помятый: с ним явно никто не церемонился и особо не старался сохранить аккуратным и красивым. Пальцами разворачивает листок, сложенный пополам и читает:?Привет, убийца.Каково тебе там сейчас, а? Чувство вины, должно быть, пожирает тебя с головой, ведь ты стал таким же, как тот человек, что жизнь тебе поломал. Ой, может, тебе стоит на могилу сходить, исповедоваться о своих новых грешках, мол, дорогой, понимаешь ли, я тут убил человека, прямо как тебя когда-то. Нет? Не хочется? Ох, как жаль, что ты вырос в убийцу. Какой потенциал был, какой милый мальчик, какой чистый и невинный со своей вечной улыбочкой, а так жизнь потрепала, что жаль на тебя смотреть: чудовище с трясущимися когтистыми лапами, которое ими херит жизнь всем подряд, а себе больше всего. Ты не заслуживаешь ничего, что у тебя есть, и того, о чём мечтаешь. У тебя счастья не будет, потому что ты теперь убийца. Кровь на твоих руках и ты будешь видеть её всегда, даже если сдерёшь кожу и будешь часами намыливать свои детские пальчики. Да они уже не детские, тут взрослеешь на пару десятков, когда первый раз убиваешь кого-то, не так ли?Ты должен стыдиться, что родился, что пользовался тем, что было не твоим, ты должен стыдиться того, что из-за тебя убрали человека, который, о Господи, был тебе дороже всех, засранец. Он тоже молодец, конечно, был. Думаешь, он был самым чистым и не заслужил такой судьбы? Нет, вы оба заслужили, и ты будешь гнить, пока и твой час не настанет. А он настанет когда-нибудь и тебе придётся ответить за все твои грязненькие делишки.С любовью,убийце от будущего убийцы (кто-то же должен избавить мир от такого дерьма, как ты ;) ?).?—?Ёбаный пиздец.А вот теперь Симон точно услышит трель звонка, только на этот раз не от Йоханнеса.