Об отцах и гитарах (1/2)
- Шакал! - Скелет окликает лохматого парня, едущего мимо. - Я ухожу. Молчи, - видя, что Табаки открыл рот, прерывает его хромой. - В моих вещах есть футболки с вышивкой. С рыбкой отдай Сфинксу, он поймет потом. С чайкой - Лорду. Македонскому отдай ту, что с драконом. Черному... Черному с медвежонком. Остальные разберут Птицы.
Коридор кончается очень неожиданно и чересчур быстро у входной двери, сегодня раскрывшей свою неприглядную пасть, впустившую в Дом ветер и холодный запах.- Для тебя есть несколько жилеток с историями.
- Подожди-подожди, так же нельзя! - хватается за полы его кофты Табаки. - Ты не можешь уйти!
- Нужно уметь просыпаться вовремя, Шакал. Не ты ли это сказал?
- Мне нужно собрать вещи, - говорит Скелет. Мрачный мужчина с шоколадной кожей, прячущий слепой провал глаза под пиратской повязкой, кивает. Птица поворачивается к Табаки. - Сны кончаются. И сон о Доме тоже.
- Но как же, как же? Кто будет рассказывать о Леопарде, о тех, кто ушел? Кто будет расшифровывать послания, кто будет...
- Дом. Теперь вы будете разговаривать с ним напрямую. Тебе не нужен переводчик, Хранитель, чего ты беспокоишься?
Скелет этого не видит, но чувствует изучающий взгляд мужчины, только что вошедшего в Дом. Взгляд его отца. Он спотыкается, в очередной раз пугаясь, что протез не выдержит его веса и разлетится на осколки. И сам Скелет тогда тоже рассыпается на косточки. Позвонки его укатятся по коридорам и будут пугать Фазанов по ночам унылым дребезжанием. Если Скелет развалится...
Кто его тогда будет собирать?
***
Тони идет следом за Алексом. Топает громко, словно стараясь разрушить настороженную тишину, воцарившуюся в цветных, диких коридорах. Этот интернат, скорее, похож на ночлежку, или прибежище наркоманов. Пахнет здесь также... специфически. Грибами, сигаретами и колбасой. Тони встает у двери с номером три, отдающей травой и прелыми листьями, могильной землей и мраком. За дверью шумят и монотонно ноют.
Провожальная песня Скелета оказывается грустной, странной и без слов. Провожальная песня тянет его движения, когда он сидит на кровати, держа рюкзак на коленях. Когда она кончается, на середине ноты, на выдохе, на начинающей собираться в уголке глаза слезинке, Стервятник говорит:- Да. Тебе пора.
Ангел лупоглазо смотрит на Скелета, на футболку, на которой сзади вышиты белые крылья, которую ему отдал парень.
- Люси побудет здесь, - говорит Скелет. - Так надо.
- Тебя будут охранять иголки и пыль, - Стервятник хромает к его кровати, садится рядом, на расстоянии руки. - Тебя будет охранять память.Тони Старк изучает сплошь изрисованные стены. Кажется, что он, этот серый дряхлый дом, держится только на краске. На буквах и странных объявлениях. На стихах, написанных бурой, облупленной краской.
Мальчик выходит из спальни, весь сплошь в черном, с крашеными коготками, с усыпанными кольцами тонкими пальцами и трепетно прижимаемым к груди горшком с кактусом. Его никто не провожает.
- Дай-ка помогу, - Старк тянется к рюкзаку, висящему на тощем локте, громыхающему цепями при каждом движении.
Скелет отшатывается, смотрит на Тони из-под челки диковатым взглядом.
- Не надо.
Мужчина поднимает руки.- Ладно, чего ты. Не волнуйся.
- Я могу сам. Если вы уж забираете меня отсюда, то хотя бы дайте уйти с достоинством.
- Не смотри на меня как на бессердечного ублюдка! - возмущается Тони, следуя за парнем. - У меня есть сердце! Доказательство этого стоит на полке в лаборатории! Послушай же ты меня!
Из-за своего настроения мужчина даже не замечает, что они идут не к выходу, а углубляются в нутро Дома. Когда перед носом Алекса распахивается дверь, открывая на секунду захламленный мир четвертой, когда на него вываливаются трое парней, а четвертый выезжает на инвалидной коляске, Скелет кривит губы в горестной гримасе. Все они выглядят, как побирушки со станции метро, кроме, пожалуй, одного парня без видимых увечий, белобрысого и широкоплечего. Он смотрит на Тони, отдает что-то Алексу, какую-то затертую книжку с желтыми, ломкими страницами.
- Черный, мы еще встретимся, - выдыхает Скелет. - Может быть, через пару жизней, но мы встретимся.