# 22. Хорус и ATL (1/1)
Тур закончился —но только не в голове у Сеги. Он до сих пор перебирает и перебирает всё случившееся, и ладно бы кайфовые моменты, которых за тур было дохуя. Нет, в голове назойливо бьются мысли о проебах, проблемах, косяках. Сега не может перестать думать о том, что можно было бы поступать по другому, всё предусмотреть, отнестись внимательнее…
А потом у Смитбита отлетает кукуха и это совсем, блядь, невесело. Были бы у Сеги на голове волосы, рвал бы их горстями, что не досмотрел. Что допустил. Он злится и бесится, молчит, курит в два раза больше, срывается на Рипа в студии, после чего на душе в три раза поганее. На молчаливого, всегда спокойного Рипа заорать — это как котенка пнуть. Который ещё так понимающе потом смотрит, что от самого себя блевать охота.Сообщение от Лехи всего в пару слов “жду вечером”. Сега хмыкает, лезет за сигаретами, испытывая и злость, и нетерпение. Слишком долго, блядь, до вечера.
У Лехи дома полумрак, только на журнальном столике стоит лампа, под которой валяются наброски. Леха с карандашом в руках сидит на любимом полуразваленном диване. Впустив Сегу, только “привет” бросил. Терпеливо ждёт, пока Сега перестанет метаться по комнате.— Садись, — кивает на пол перед собой.
Сега усаживается, скрестив ноги, спиной к Лехе.
— Рассказывай, — со смешком говорит Леха, не переставая рисовать.Сега молчит. Глядит на свои руки, лежащие на коленях.
— Давка после концерта в Москве пиздец была, - говорит он наконец хрипло. — а что, если б там пожар начался?...
Укол, в основание шеи, болезненный, Сега, зашипев, дёргается и рефлекторно тянется рукой к месту укола.— Руки, - спокойно говорит Леха, Сега медленно опускает руку. В комнате так тихо, что слышно, как карандаш шуршит по плотному картону, на котором Леха рисует.
— Пожара не случилось, - говорит Леха. — Случился только проеб с организацией.— Мой проеб, - говорит Сега. Вздрагивает и прикусывает губу, ощутив очередной укол.
— Не твой.—...я должен был заметить, что с Саней что-то не то. Должен был что-то делать, лечиться отправить, мы ж со школы…Сега смотрит в пол, говорит, то, что мучает уже несколько дней, то, что мучает с начала тура, то, что самому себе страшно озвучивать. Леха останавливает, когда рассказ о произошедшем превращается в самобичевание - тыкает острозаточенным карандашом в основание шеи, вроде легонько, но это пиздец как мучительно, особенно, когда уколы идут один за другим.Зато это приносит облегчение, каждый раз, будто нарыв прорывает. Отпускает.— Мозгов нет - свои не вставишь, — говорит Леха. — Ты сделал, что мог. И даже больше. Хватит, Серёж.За спиной шорох, Сега сжимается, а потом выдыхает, когда лехины пальцы осторожно проводят по шее. Гладят, невесомо. Леха шепчет совсем близко, обжигая дыханием.— Хватит. Отдыхай уже.
Сега закрывает глаза, откидывает голову назад, прижимаясь к лехиному колену. Слушает, как Леха рисует. Слушает тишину внутри.