Глава II (1/1)

Трель дверного звонка глубокой ночью не просто будит, а буквально вырывает из сна, заставляя вздрогнуть и резко вскинуться на постели. Начало четвертого. Кого принесло в такой час?Голова гудит, и Леда осознает, что это еще даже не похмелье: он по-прежнему пьян, потому что не успел проспаться.Натянув махровый халат, прикосновения которого к коже всегда были щекочущими и приятными, Леда осознает, какой же его любимый предмет гардероба тяжелый, прямо к земле тянущий. Но не идти же открывать голым…Кое-как доплетясь до входа, пару раз по пути не вписавшись в дверные проемы, Леда отпирает, толкает дверь и замирает от неожиданности.- Агги?..Агги. Стоит, привалившись к стене, в руке почти пустая бутылка текилы, а взгляд… Взгляд Леде сразу не нравится, как и ухмылка на все лицо.- Что ты хотел, Агги? Еще и среди ночи…- Не рад? – Агги хмыкает и буквально вваливается в квартиру, оттолкнув Леду плечом.Бутылка падает, остатки текилы проливаются на пол, и на светлом ковре появляется небольшое желтоватое пятно.- Ты пьян, - бросает Леда и проходит в комнату. Он сейчас и так плохо соображает, а что делать с упившимся гостем и представить не может. Надо бы, наверное, уложить его спать, но, судя по поведению и блеску в глазах, тот не захочет.- Ле-еда… Скромница ты моя… - Агги, пошатываясь, бредет следом за хозяином квартиры, Леда вздрагивает, оборачивается и против воли оторопевает от того, что видит.В приглушенном свете ночника глаза Агги похожи на угли, горящие опасным хищным светом. Красивые, уже давно желанные губы изогнуты в безобразной ухмылке. Голова чуть наклонена вперед, а брови сведены к переносице. И Леда неожиданно осознает, что ему становится страшно.- Так. Сейчас я тебя уложу спать, - он пытается, чтобы голос не дрожал, и идет к двери, но Агги перехватывает его, крепко стискивает запястья и прижимает к себе.- С удовольствием. Только моя красавица ляжет вместе со мной…Агги пытается поцеловать, тянется губами… и сгибается пополам от резкой боли в паху. Леда, изо всех сил врезав коленом, вырывается и бросается к выходу. Но то ли из-за его собственного не совсем вменяемого состояния, то ли из-за гнева Агги, прибавляющего тому сил и прыти, пробежать не удается и трех метров.Сильные руки хватают его за пояс, и Леда чувствует, как ноги отрываются от пола.- Люблю непослушных девочек… - горячий шепот над ухом.- Я тебе не девочка… - рычит Леда, отбиваясь кулаками, но в ту же секунду его руки оказываются заломленными назад, колени больно ударяются об пол, а голова оказывается прижатой к холодной поверхности журнального столика. Боль горячей волной расходится от удара по скуле, Леда издает тихий стон и отчаянно дергается в попытке вырваться, когда слышит смешок.- Я еще не начал, а ты уже стонешь...От ужаса и страха Леде кажется, что он моментально трезвеет, откуда-то берутся силы, он вырывается, разворачивается и со всей злостью бьет наугад.Неудачно. Кулак проходит по плечу, не сильно задевает, и жертва добивается обратного результата своими действиями – Агги с размаху отвечает, удар приходится по уже и так ушибленной скуле, и голову Леды заносит. Он не успевает опомниться, как оказывается в прежнем положении, согнутым, приложенным щекой к столешнице. В голове еще звенит от пощечины, и потому Леда не сразу осознает, что происходит, а когда понимает – холодеет.Его халат задран до самых лопаток, а рука Агги шарит между его ног.- Нет! Не трогай!Ему кажется, что его дикий крик, должно быть, слышно и на улице, но Леда сам не понимает, что голос пропал, и он всего лишь слабо шепчет, дергая заломленными руками, которые Агги удается удерживать одной рукой. Вторая же исследует его тело, причиняя боль и унижение грубыми прикосновениями.Звук расстегиваемой молнии. Леда слышит, как Агги возится с пряжкой своего ремня, тихо матерясь, и от нереальности всего происходящего, от ужаса и осознания того, что такого в жизни быть не может, перестает сопротивляться."Это сон. Это кошмар. Я сейчас проснусь".- Нет, - тихо шепчет Леда, когда чувствует пальцы, раздвигающие его ягодицы.- Нет, - еще тише, когда понимает, что к нему прикасаются.- Нет… - безмолвно, когда понимает, что началось."Не буду кричать…" – последняя мысль, проскакивающая в его голове, перед тем, как истошный вопль вырывается из легких, звеня в ушах.На миг Леде кажется, что он потеряет сознание, и вроде бы уже начинает проваливаться в спасительное забытье, но следующий резкий толчок, новая волна обжигающей, как кипяток, боли как назло возвращает его в реальность, отрезвляет, и Леда дергается и выгибается.Агги молчит и быстро ритмично двигается. Леда не знает, сколько прошло времени, но у него ощущение, что он уже не первый час стоит на коленях, а любимый, самый любимый человек на свете, медленно убивает его, мучительно пытает, и Леда знает – когда все закончится, он умрет. Поскорей бы.…Понимание, что его отпустили, приходит не сразу.Леда словно видит себя со стороны, голого, в нелепо задранном халате, лежащего в позе эмбриона на холодном полу, стеклянными глазами смотрящего в одну точку. Агги тяжело дышит за его спиной, застегивает штаны. Удаляющиеся шаги. Хлопающая дверь."Надо встать и принять душ"."Надо встать и принять душ…""Надо встать…""…И попробовать отмыться…"От последней мысли вырывается горький истеричный смешок, но Леда давит его на корню. Никогда он уже не отмоется. Но не хватало еще биться на полу в истерике, как невменяемая девочка. Хотя он и так теперь девочка.Упереться на левую руку, теперь на правую. Одна нога, вторая. Встали. Идем в душ. За окном уже светлеет – долго же он провалялся на какой-то непонятной промежуточной грани между сном и явью, умоляя Агги вернуться, упасть на колени и молить о прощении, чтобы слушать, что он никогда так больше не будет.Ванная. В зеркало не смотреть – лучше уже после душа. Кабинка, открываем воду. Только сейчас Леда замечает, что все бедра в огромных, начинающих синеть гематомах. И в крови.

"Наверное, надо к врачу", - первое, что приходит на ум, но лишь представив себя в больнице, разводящего ноги перед чужим человеком в белом халате, подвергающегося унизительным процедурам и отвечающим на вопрос, как это произошло, Леда лишь судорожно сглатывает. Само заживет.Наверное, вода слишком холодная, потому что через какое-то время Леда понимает, что стучит зубами, хотя стенки кабинки запотели.Закрутив краны и сделав шаг вперед, он несмело поднимает глаза. Как и ожидалось, в зеркале сегодня не показывают ничего обнадеживающего. Щека опухла так, словно у него флюс, губы искусаны в кровь, а глаза – красные.Леде хочется разрыдаться сейчас, в голос, всхлипывая, вздрагивая, по-женски, по-детски, как угодно, лишь бы полегчало. Чтобы свалились эти оковы, скрутившие мертвой хваткой душу, мешающие дышать и думать.Но, видно, от того, что Леда родился не женщиной, а детство давно прошло, слезы, как и облегчение не приходят.Вытащив с полки самое большое полотенце, завернувшись в него от шеи до пят, Леда идет на кухню, подцепив с пола злосчастный халат. Некогда любимая вещь без сожаления отправляется в мусорное ведро, и Леде кажется, что следом летит и его любовь. Такая долгая, безнадежная, возвышенная, чистая, светлая. Сломанная, преданная, униженная, поруганная. Изнасилованная.Почему ему больно идти, Леда понимает. Почему сводит лицо – тоже ясно. Но от чего наиболее мучительно ноет в груди, он не представляет."Просто у меня больше нет сердца, его вырвали", - безразлично думает он, усмехаясь тому, как помпезно могут звучать мысли. – "Болит рана. А сердца больше нет".На балконе прохладно, несмотря на то, что середина лета, и если стоять босыми ногами на полу, кажется, что он просто ледяной, но Леде все равно. За сегодняшнюю ночь его тело столько натерпелось, что прохлада раннего утра – просто легкая встряска.Зато панорама открывается перед глазами просто отличная. Утренний Токио, город еще спит, и робкие солнечные лучи легко скользят по крышам.Небо медленно меняет цвет из серого в голубой, ночь уходит, уступает место новому дню, который, если постараться, принесет только хорошее. Как всегда.Леда закуривает, вглядывается в горизонт и впервые за много месяцев просто молчит. Сейчас еще можно немного полюбоваться, а потом надо подумать, что делать дальше. Ах да, еще и в квартире убрать.Головная боль плюс невыносимая жажда плюс сведенный желудок.Достойное утро хорошо погулявшего человека. Если просыпаешься в таком состоянии, значит, вчера было очень весело. Жаль только, что в большинстве случаев не помнишь, над чем именно веселился.Первая мысль, прокравшаяся в распухший, как ему сейчас кажется, мозг Агги, была: "Как же тошнит…"Со стоном приподнявшись, Агги анализирует ситуацию.Он проснулся дома, в своей постели, один. Очень хорошо. Он не раздевался, не разувался, не помнит, как попал домой, и сам ли сюда дошел. Плохо. Но в принципе бывало и хуже.Стащив с себя ботинки Агги первым делом тащиться на кухню, выпивает чуть ли ни литр воды, и только потом ползет в сторону ванной, не понимая, откуда взялось неприятное скребущее чувство на душе. Почему-то кажется, что вчера произошло что-то важное и весьма плохое. Агги дергает плечами – ну что могло случиться? Похоже, он становится мнительным.Легкое удивление, перерастающее в тихую панику. Сначала Агги думает, что это его кровь, но тут же понимает – это не так. Только чья тогда? Что вчера было?И вдруг перед глазами всплывает страшная картинка – худые бедра, спина с торчащими позвонками, скрученные руки, ногти, накрашенные черным лаком. Агги трахает это хрупкое тело, а светло-рыжая лохматая голова дергается в такт…Агги со стоном опускается на пол и понимает, что задыхается.Клуб, Леда. Леда разозлил его. Дом Леды. Лестница. Он, Агги, поднимается. Потом провал. Следующий кадр – узкая спина и светловолосая макушка. И последнее… Скорчившаяся фигурка на полу, кажется, он без сознания, и кровь…Агги не может думать, его скручивает от физического отвращения к самому себе и животного страха. Что он наделал? Что натворил?! Как он мог… Леда…С горем пополам натянув джинсы, сломя голову он бросается в комнату. Агги находит телефон у кровати, хочет набрать знакомый номер, и останавливается. Что он скажет Леде? Что ему скажет Леда?Агги чувствует, как у него дрожат руки. Нет, надо в любом случае звонить. А если он так и лежит там, на полу?..Подавив стон, Агги жмет на кнопки.Длинные гудки словно издеваются над ним. Агги никогда не задумывался, как, оказывается, долго длится каждый такой сигнал. Первый, второй, третий… Он зажимает плечом трубку и натягивает ботинки – сейчас надо будет очень быстро мчаться в другой конец города и молить всех известных богов, чтобы не опоздать, когда в трубке щелкает, и он слышит тихий ответ:- Да?Вытереть пол, вывести пятно от текилы на ковре, смазать ушибы – это просто и даже отвлекает от мыслей. Труднее решить, что делать дальше.На самом деле, Леде очень плохо, и только внешне он держится молодцом, непонятно только перед кем старается.Что он чувствует теперь к Агги? Леда не знает точно, но это не ненависть, не презрение. Он удивлен и будто разочарован. А на душе пусто. Куда делась живущая в ней любовь, заставлявшая его улыбаться каждое утро, идти вперед и счастливо всматриваться в светлые дали? Ничего не осталось, и теперь Леде кажется, что лучше всего его состояние можно охарактеризовать как "пустота". Агги за несколько минут выбил то, что жило и укоренялось ни один год. Вот и замечательно, решилась проблема. Плохо только, что Леда был одним из немногих несчастных влюбленных, которых не тяготит их невзаимное чувство. И он радовался ему, вовсе не считая обузой. Наверное, если бы ничего не случилось, он смог бы нести его в своем сердце еще очень долго.Сейчас не лучшее время принимать серьезные решения, Леда сам понимает, что он не в силах собраться с мыслями, трезво оценить ситуацию, но ведь уже завтра репетиция, и надо решить, как себя вести.Агги скорей всего и не вспомнит, что наделал этой ночью. Он был сильно пьян, просто у него такой организм, что свалить алкоголем его просто невозможно. А вот снести крышу запросто – Леда сам не раз видел, как бушует их пьяный басист.Если он не вспомнит – это будет самое лучшее. Леда тоже сделает вид, что ничего не случилось. Просто любить его не будет больше. Да Агги и не заметит.А если вспомнит… Ну, тогда это не проблемы Леды. Пусть делает, что хочет, а Леда постарается сохранить былые отношения. У них общая любимая работа, их творчество, и портить все потому, что кто-то меры не знает, когда пьет, слишком уж неосмотрительно и как-то по-детски."Буду действовать по обстоятельствам", - решает для себя Леда, грея руки о чашку с кофе, когда слышит звонок.Вся решительность и уверенность моментально покидают его, когда он видит высветившийся номер. Колени подгибаются, и чудом удается не уронить горячую чашку. В панике запустить бы телефоном в окно, но Леда быстро заставляет себя вспомнить, что он все-таки уже взрослый, сильный и решительный. Он должен взять себя в руки, успокоиться и по возможности спокойно ответить.- Леда? – слышится из трубки, Агги пыхтит, словно бежит куда-то.- Леда, - отвечает Леда. В другой ситуации ему стало бы смешно от такой интеллектуальной беседы, но сейчас слишком тоскливо и тошно.- Я сейчас приеду, - хлопает дверь, судя по всему, Агги выходит из квартиры.- Куда? – Леда сохраняет невозмутимость.- К тебе, - Агги уже несется по лестнице.- Нет, не приедешь, - лед в голосе. Леда не желает говорить так отчужденно, но получается само, неожиданно в душе просыпается злость, и он понимает, что справляется с трудом.- Приеду, нам надо поговорить.- Можешь поговорить со мной завтра на репетиции.- Надо лично.- Лично ты со мной будешь теперь разговаривать только в присутствии представителей правоохранительных органов, - чеканит слова Леда.- Леда…- Если приедешь, я не пущу. Не трать время.

- Пожалуйста…- А будешь ломиться – вызову полицию. И напишу заявление об изнасиловании. И срать я хотел, что все узнают.Леда нажимает кнопку отбоя и тяжело дышит, понимая, что ведет себя так, как меньше всего хотел – недальновидно.