Ники (1/1)

Что из себя представляет Зона изнутри? Как она его примет? Ники боялся. Он помнил карту: в их мире с высоты птичьего полета зона № 1703 выглядела мерцающей серебром кляксой размером примерно пять на пять километров. Лежала себе в полях под Ясногорском, одна из двух тысяч одиннадцати жемчужин, кем-то вдруг оброненных на Землю. Семнашка была самой большой аномалией в стране. Единственной, которую еще изучали. Остальные просто закрыли наглухо, законсервировали. Что там творилось, не было известно никому, даже военным. Большую часть своей жизни Ники знал, что зоны просто есть, что в России их целых сто двенадцать штук, и никогда не думал, что однажды станет причастным к этому, что услышит Зов. Но Зона позвала его, как позвала всех, кто имел доступ за Периметр, хотела что-то сказать.Ники не хотел ее слышать, не был готов приобщаться к ее тайнам, но за рейды прекрасно платили, лучше, чем где бы то ни было. Пять-десять ходок, и человек мог жить припеваючи в любой точке земного шара. Если повезет вернуться. Особенно если повезет найти и принести что-то значимое.Ники топал по мокрой траве к мерцающей завесе и готов был думать о чем угодно, только не о том, что через пару минут шагнет туда. В Зону. Прикоснется к чуду. К месту, в котором сгинул Ваня.Границ завесы он не заметил. Просто шагнул и оказался внутри, а завеса все также переливалась серебряными волнами и всполохами, но уже за спиной. Под ногами кудрявилась та же трава, зеленая, мокрая от росы, над головой светило то же солнце, мягкое еще, теплое, тот же воздух охлаждал горящее лицо. Свежий, пахнущий липовым цветом, он забивал легкие, и Ники понял вдруг, что от волнения дышит слишком глубоко, задыхается.— Не дрейфь, новичок! Нормально все будет, — на плечо легла тяжелая ладонь, похлопала одобряюще. Голубые глаза смотрели серьезно, без насмешки. Понимающе. Ники с трудом вспомнил имя, Артем, кажется, и благодарно улыбнулся.***Через час Ники устал бояться. Через четыре часа просто устал. Рип вел отряд в изнурительном, убойном темпе, словно куда-то торопился. Ничего не происходило, ничего не менялось вокруг, их по-прежнему окружала густая зеленая трава давно непаханых полей, все также виднелись вдали перелески. Солнце встало и начало припекать. Ники то и дело облизывал губы. Он шагал и постоянно косился на часы. Рюкзак с каждым километром оттягивал плечи, становясь все тяжелее, автомат норовил сползти. По идее, за это время они должны были бы пройти Зону насквозь, что вдоль, что поперек, но по факту, словно стояли на месте, застыли, будто мухи в янтаре, в этом сказочном теплом и светлом летнем деньке. Говорили, что здесь, на переходе, всегда было лето, каждый раз был один и тот же день. Раньше Ники не верил, не мог представить такое. Теперь он это проживал.— Привал тридцать минут.Рип отдал команду и отошел в сторону, сбрасывая рюкзак. К нему тут же подошел Леха, начал тихо что-то говорить. Леха Ники безотчетно пугал. Васян, чертыхаясь, стаскивал берцы, шевелил большими пальцами в дырках носков под осуждающий взгляд Сеги и смех Заразы. Катет уже что-то жевал, запивая водой из фляжки, вот кто не терял времени зря. Ники смотрел на свою команду и не знал, что делать и куда приткнуться.— Что морозишься? Падай и ешь. Рип ждать не будет.Снова Артем. За две недели в лагере, прошедшие для него на стрельбище, стадионе и в классе, Ники не наблюдал от него такого пристального внимания к своей персоне, а теперь тот его будто под свою опеку взял. Ники подозрительно покосился на Рипа, но командир все еще был занят разговором с Лехой, слушал его с сосредоточенным выражением на лице, надвинув на глаза панамку.Ники дожевал галету, запил парой глотков воды. Потянулся и сорвал травинку, бездумно сунул ее в рот и тут же получил по руке.— Ты сдурел? ТБ не проходил что ли?Взгляд у Артема был злым и жгучим. Васян ухмыльнулся и покрутил пальцем у виска. От взгляда Рипа Ники захотелось застрелиться. Рука болела.— Здесь нельзя ничего есть и пить.Ники покаянно кивнул. ?Зона действует на новичков расслабляюще, усыпляет?. С запозданием вспомнились строчки из методички, которую его заставили выучить наизусть.— Подъем, — Рип негромко отдал приказ и устремился вперед, в зеленое море без троп и дорог. Группа последовала за ним. Ники вскочил, он успел задремать, спешно надел рюкзак и подхватил автомат. Ему пришлось догонять.Они шли, шли и шли. Еще пару раз делали привал. Ники выбился из сил. Солнце висело ровно над головой, и не думая закатываться за горизонт. Зато лесок начал, наконец, приближаться.Приближения леска Ники ждал почти сутки. О том, сколько они прошли, свидетельствовали часы на запястье, механические — электроника здесь не работала — стрелки, сделавшие на циферблате полный оборот, а еще тот факт, что они легли в травке посреди поля и пытались спать, закрыв кто чем глаза от ярких лучей. При этом солнце на небосводе едва-едва сместилось. Так Ники на собственном опыте убедился в том, что время в Зоне текло совсем иначе, чем в привычном мире. Читать о таком в методичках или слышать от кого-то было одно, а испытывать на своей шкуре — совсем другое. Ники не нравилось.***На границе поля и леса Рип остановил группу и послал вперед Сегу и Васяна. Они мгновенно и бесшумно исчезли в густых зарослях кустарника, Ники едва успел моргнуть. Здесь было тихо, царило полное безветрие. Ники, обтекая на жаре липким потом, ощущал себя мазком на картине какого-нибудь Басова. Очень уставшим мазком, выдохшимся. В нормальном мире вокруг него кружили бы насекомые: оводы, комары донимали бы, не давая продыху — здесь не было ничего. Ники понял вдруг, что за все время пути он не видел ни одной живой твари, кроме сокомандников, ни птички, ни мышки, ни мошки. Страх накрыл разом, упал на плечи внезапно, пригибая к земле.— Все нормально. Можно идти. До ночи должны успеть, — голос у Сеги подрагивал. Рип тоже выглядел обеспокоенным.Ники бросил взгляд на часы, парни отсутствовали ровно час, он засекал.Теперь они шли по лесу. Крались и скользили между деревьями и кустами ровным, быстрым шагом. Ники начал испытывать благодарность к Рипу, который в лагере гонял их по стадиону с утра до вечера. Только благодаря этой непрерывной, почти двухнедельной тренировке он сейчас еще шевелил ногами. А парни вроде как даже не запыхались. С ними Ники чувствовал себя слоном в посудной лавке: все звуки, которые сейчас разносились в этом лесу, создавал исключительно он.— Ускоряемся.Голоса Рипа Ники почти не слышал, его толкнул в плечо Артем, заставляя быстрее шевелить ногами, почти бежать. Ники помнил про Точку-ноль, в которую нужно было обязательно успеть до темноты, но мозг от непривычной нагрузки и усталости работать отказывался напрочь. Потом они бежали. Долго. Ники старался просто следить за ногами, не навернуться на скользкой хвое, не стать обузой для группы. За спиной, подгоняя, слышалось ровное дыхание Артема.Вокруг как-то очень быстро темнело, словно чья-то невидимая рука начала выкручивать яркость окружающего мира.— Успели. Открывай! — в голосе Сеги звенела радость, гремел и дребезжал металл, а Ники не мог отвести взгляда от неба, там плескалась черным бездна, манила. Его вдруг накрыло чувством, что мир переворачивается, выворачивается наизнанку, а вместе с ним и он.— Не смотри, дурень! Шагай! — в спину больно прилетело кулаком, и Ники втолкнули в какое-то тесное помещение с затхлым запахом пыли.Дверь за спиной захлопнулась с гулким лязгающим звоном. В темноте лицо Лехи, освещенное пламенем зажигалки, выглядело зловещей крючконосой маской. Ники отшатнулся, тут же врезался в стену, замер, пытаясь отдышаться и осмотреться. В голове гудело, его ощутимо подташнивало.— Воды попей. Легче будет, — Артем сунул ему под нос свою уже открытую фляжку, и Ники, не думая, глотнул.Легче стало почти сразу, особенно после того, как он додумался присесть.Ники слышал, как парни шуршали чем-то, тихо и незло переругиваясь, а потом стало светло. Об этих штуках Ники раньше только слышал, их называли ?лампочками?. Легкий, матово-черный шар, который, казалось, поглощал свет, как черная дыра. Но стоило его потрясти, сам начинал светить, почти как фонарик, совершенно при этом не нагреваясь и не обжигая рук. ?Лампочки? были вечными. Рейдеры редко выносили их за Периметр, они на вес золота ценились в самой Зоне.Ники с любопытством осмотрелся. То ли сарай, то ли бытовка. Пространство три на три метра, с деревянным полом, жестяными стенами, без окон и с низкой крышей. Что этот сарай делал в этом лесу, откуда взялся, никто не знал. Точка-ноль, как она значилась в методичках, просто была. Настоящий вход в Зону. Он же — выход.— Отдыхаем, — Рип, отдавая приказ, внимательно рассматривал в свете ?лампочки? лица своих подчиненных, задержал взгляд на нем и кивнул, подбадривая. Ники стало чуточку легче.— Группа Рудбоя здесь была. И ушли нормально. Но не возвращались, — Леха сказал это Рипу, но так, что слышали все.Ники помнил, что по этому поводу говорилось в методичке: когда группа заходит на Точку-ноль, делается отметка — на стене, на приколотом листочке бумаги, в книжке даже рисунок был, где именно его искать, — пишется дата, день и месяц, входа в Зону; когда покидает — эту дату перечеркивают. Дата захода группы Рудбоя перечеркнута не была, Ники подходил посмотреть, чтобы убедиться в жуткой правде самому.Парни жевали паек, переговаривались, шутили. Всех словно отпустил напряг последних часов. Ники есть не мог, в каком-то полукоматозе размотал спальный мешок, растянулся на нем и отрубился. Методичка гласила, что в Точке-ноль было безопасно. Ники больше верил вновь беззаботно лыбящемуся Ваське, который точил кашу с мясом из пайка, размахивая ложкой в опасной близости от бесстрастного лица Сеги.Когда Ники проснулся, в помещении было тихо и почти темно. ?Лампочку?, которую подвесили под потолком, кто-то предусмотрительный обвязал платком. Он пробежался взглядом из угла в угол: Васян и Сега дрыхли, Зараза и Катет резались в карты, изредка шепотом переругиваясь, Леха с Рипом что-то едва слышно обсуждали. Артема не было.Ники снова порадовался тому, что им повезло. В методичке говорилось, что в Точке-ноль часто бывает либо очень жарко, либо холодно и крайне редко держится нормальная температура. Ники чувствовал себя вполне комфортно. Он поднялся со своего мешка, ему нужно было умыться и в туалет, и он пытался сообразить, где и как это сделать. В методичке про такие деликатные моменты почему-то ничего написано не было.— За ширмой. Ссать в канистру. Остальное, если надо, в пакет, потом завяжешь и положишь в контейнер. На стене бутылка с водой — умывальник. Чуть откручиваешь крышку и вперед. Много не трать! И смотри, чтобы лилось в ведро. Лови! — Зараза, ухмыляясь, бросил ему камушек, который на лету загорелся ярким метеором.Ники поймал “камушек” и долго рассматривал. ?Лампочка?, только очень-очень маленькая, раз в десять меньше обычной. Детеныш ?лампочки?. Ники хмыкнул и ушел в угол, за брезентовую ширму, приводить себя в порядок.Когда он вернулся, Артем сидел на своем спальнике, рядом с его. Зато пропал Зараза, и Катет в одиночестве раскладывал пасьянс.— А где? — Ники плюхнулся на свое место и кивнул головой в сторону соседей.— В карауле.Ники приподнял бровь в немом вопросе.— Тебя не пошлют, ты все равно пока не знаешь, куда, как и на что смотреть. Аналитикам нужны точные данные.Время тянулось бесконечно медленно. Ники успел три раза выспаться, два раза поесть, поцапаться с Артемом из-за крошек, которыми тот умудрился засыпать не только свой, но и его спальник.***Ники расположился у самого края, почти у двери, поэтому не сразу заметил, что обстановка в помещении вдруг как-то поменялась. Свет из яркого снова стал приглушенным, но теперь ?лампочку? прикрывал не Сегин шейный платок, а Васькина майка. Сам Васька сидел посреди их “сарая” почему-то уже почти голый, и Рип под тяжелым взглядом Сеги аккуратно снимал с него носки. Ники разом бросило в жар. Он беспомощно огляделся по сторонам, пытаясь понять, что все-таки происходит. Рядом тяжело дышал Артем.— Что…— Тихо. Смотри. Пока просто смотри, — Артем зло прошипел ему в ухо, и Ники замолк. Пялился, не в силах отвести взгляд.Зрелище завораживало. Рип обращался с Васяном так умело, мягко и одновременно решительно, словно делал это уже тысячи раз. Гладил, ласкал, трогал, но не целовал. Ники видел, как Васян тянулся к нему всем телом, льнул, подставляясь под руки. И так при этом улыбался и блестел глазами, так едва слышно постанывал на выдохах, что Ники непроизвольно прикусил щеку изнутри. От Васяна перло возбуждением и похотью. И это было заразно.Рип вдруг прикусил кожу Васяна у основания шеи, заставив того болезненно, в голос стонать и бессильно впиваться пальцами ему в спину. Рип все еще был полностью одет.

Ники нечаянно перехватил взгляд Сеги, и его словно обожгло огненной волной. Сега смотрел только на Васяна. Смотрел так, словно хотел сожрать или убить.Ники тяжело сглотнул разом пересохшим горлом, медленно скользил взглядом по помещению, по лицам людей в нем.Леха сидел в углу, на своем месте, задумчиво покручивая в тонких пальцах карандаш, — пока все не завертелось, они с Рипом отмечали что-то на карте. Леха не спускал глаз с Рипа: с его рук, с его пальцев, которые, кажется, играли на Васькином теле какую-то особую мелодию. Васян стонал, длинно, протяжно, отзывался на каждое движение пальцев Рипа внутри него.Зараза сидел совсем рядом с Васяном и Рипом, с другой стороны от Сеги, жадно пялился на обоих. Его рука плавно двигалась в расстегнутой ширинке.Ники медленно отполз назад, к стене. Вздрогнул от смешка Артема, про которого совсем забыл.— Не бойся, новичок, не съедим. Так, понадкусываем.Какое-то время Ники таращился Артему в нахально улыбающееся лицо, пытаясь понять, шутит тот или нет. Безуспешно.Когда он снова вернулся взглядом в центр комнаты, Рип уже трахал Васяна. Васькины ноги лежали у него почти на плечах, а руки крепко держал у того за головой Сега. Рип так и не разделся, лишь немного приспустил штаны. Васян на каждый его мягкий толчок глухо стонал и пытался податься навстречу. Рип ебал Васяна долго, вдумчиво, с энтузиазмом, как и все, что он делал. Когда он, наконец, кончил, тот уже хрипел пересохшим горлом, но вот ему кончить как раз не дали.Рипа сменил Леха, а Васяна просто перевернули в две пары рук. Теперь он стоял на коленях, утыкаясь головой Сеге в пах. Леха, в отличие от Рипа, не осторожничал, вставил сразу и жестко, брал так, что Васька елозил коленями по скользкой ткани спальных мешков. Под Лехой Васян почти выл. Его руки все так же крепко держал Сега, не позволяя себя касаться.Ники зажмурился, потряс головой, пытаясь убрать движущуюся перед внутренним взором картинку. Так стало только хуже. Звуки, запахи накрыли с головой, обступили со всех сторон, лишь усиливая нарастающее, накатывающее волнами возбуждение. Ники сдался и открыл глаза, смотрел, как велел Артем.Леха работал бедрами будто отбойным молотком, ритмично и неумолимо. Ники видел, отметил про себя, как поджались у Васьки пальцы на ногах, как подрагивали мышцы на бедрах, как покачивался в такт ударам внутрь текущий предэякулятом член. Ему нестерпимо захотелось увидеть Васькино лицо, и он пересел чуть ближе, чтобы сменить угол обзора. Ладонь вдруг коснулась чужой ладони, и Ники отдернул руку, словно обжегшись, поймав краем уха тихий смешок.Звуков в комнате сейчас вообще было слишком много, и все они ощущались необычайно остро, будто заменяли касания: громкое, жаркое дыхание, свое и чужое, всхлипы и стоны Васяна, тихое, утробное рычание Лехи, шлепки кожи о кожу. Ники вдруг понял, что возбужден уже до звезд перед глазами, до мурашек. Чужое безумие передалось и ему, захватило, и это даже не пугало больше. Хотелось уже не просто смотреть.После Лехи за Васяна принялся Зараза. Но тот уже был так перевозбужден, что хватило его ненадолго. Зараза чуть не спустил, пока просто раскатывал презерватив по члену, нервно пережал его основание и тянул себя за яйца, чтобы хоть чуть отсрочить оргазм. Торопливо вставил в растраханную дырку, двигался быстро и рвано, зажмурившись и вцепившись в бедра Васяна, дергая его на себя. Почти сразу запрокинул голову и глухо застонал, содрогаясь и продолжая вколачиваться в уже безвольное тело.В тесном помещении потом и сексом тащило так, что дышать было просто невозможно. Ники сжал кулаки и снова потряс головой, чтобы хоть как-то протрезветь. Не получалось. Он не мог оторвать взгляда от Васяна: от его раскрасневшегося лица, от искривленного в гримасе удовольствия рта и зажмуренных, с острыми, мокрыми ресницами глаз. Васяна уже трясло, но кончить ему так и не позволили — Сега жестко контролировал процесс, и вот ему в лицо Ники смотреть было страшно.Кончил Васян от того, что Сега его целовал. Перевернул снова на спину, навис сверху и трахал в рот языком, жадно и грязно, все также держа за руки и не давая к себе прикоснуться, переплетая его пальцы со своими. Васька хрипло всхлипывал в поцелуй и крупно вздрагивал всем телом, разбрызгивая по животу белые капли.Сквозь какофонию десятков наполнивших помещение звуков Ники различил вдруг тихий, томный стон и ужаснулся, поняв, что этот совершенно непотребный звук издал он сам. Он зажмурился так, что перед глазами вспыхнула радуга, и очень надеялся, что, когда откроет глаза, все закончится. Секунды капали одна за другой, но легче ему не становилось, возбуждение не спадало, горячий сгусток внутри пульсировал и требовал выхода. Ники снова смотрел, ничему уже не удивлялся, резерв его ахуя исчерпал себя до дна.Сега уже утащил размякшего, растекшегося лужей, безвольного Васяна в свой угол. Теперь Ники видел только его мощную спину с вцепившимися ему в плечи Васькиными пальцами, мягко, размеренно движущиеся бедра с Васькиными же скрещенными ногами поверх них. Васяну снова доставалось. Но тот, судя по сладким, тихим стонам, вовсе не был против.В другой угол Ники бросил только один взгляд и сразу отвернулся с почти священным трепетом. На это просто невозможно было смотреть. Невероятно. Непредставимо. Там занимались любовью Леха и Рип. Оба голые, сцепившиеся руками и ногами так, будто стремились стать единым целым, одним организмом, плавящимся в удовольствии, движущиеся в общем мягком ритме. Они никуда не спешили и никого не стеснялись, стонали негромко, в унисон, в рот друг другу, не прекращая целоваться. Леха был сверху, и этот факт Ники даже не пытался осмыслить, мозг коротило.— Эй, ты живой?Ники вздрогнул всем телом, голос раздался прямо над ухом. Он совсем забыл про Артема. Тот сидел чуть сзади и сбоку. Жутко близко. Не касался, но смотрел так, что Ники стало страшно и сладко. Он прочувствовал этот взгляд, обжигающий, гладящий кожу через одежду, всем собой.— Не бойся. Никто ничего не сделает против твоей воли, — Артем говорил тихо, словно задыхаясь, да и Ники уже с трудом улавливал смысл сказанного, жар чужого тела путал мысли. — Но ты должен кончить. Хоть как-то. Все должны сегодня.Чужие стоны, тихие, томные или прерывистые и захлебывающиеся, трогали душу, словно умелые пальцы струны гитары, Ники просто не мог больше этого выносить. Он поймал себя на том, что дрожит: от возбуждения, от страха, от предвкушения. Он просто придвинулся к Артему чуть ближе, прислонился спиной к его плечу и обессиленно замер. Разрешал. В голове мешались и множились хриплые стоны и жаркое дыхание, в животе плавился огонь, ноздри забивал запах секса и желания. Ники сдался. В конце концов, если Рудбой не хранил ему верность даже тогда, то почему он должен теперь.Молния ширинки разъехалась, и Ники почувствовал жар чужой ладони на болезненно ноющем члене сквозь ткань трусов. Этого было очень мало и так много. Это было тем, чего так не хватало. Ладонь Артема обхватывала его настолько плотно и правильно, что Ники не сдержался, застонал в голос. Его стон вплетался в стоны Васяна и Рипа, вторил им. Ники дрожал всем телом и всем телом же подавался к Артему. Ему нужно было больше.— Тихо-тихо, — Артем дрочил ему под внимательным взглядом Заразы, ласкал. Крепко обнимал одной рукой и мягко, дразняще проходился другой по члену. — Тихо.Ники было мало. Пытаясь спрятаться от горячего взгляда Заразы, он опустил глаза, нашел ширинку Артема, с трудом подцепил отказывающимися слушаться пальцами язычок молнии, расстегнул, наконец, и со странным вожделением коснулся ладонью горячей, влажной уже ткани.Артем простонал что-то неразборчивое ему в затылок, подался ближе, жарко дыша в шею, и вдруг прикусил мочку уха, чтобы потом мягко втянуть ее в рот, облизать. Одновременно движения его ладони на члене Ники стали жестче и резче. Он надрачивал его член в уверенном, быстром темпе, и Ники невольно начал задерживать дыхание, забывая вдохнуть. Перед глазами двоилось. Сам он просто двигал рукой на чужом члене, даже не пытаясь выдерживать ритм.Кончил Ники внезапно. Просто Артем как-то очень умело задел пальцам головку, идеально сжал, проходясь по уздечке, и Ники вынесло в астрал. Он задыхался, заполошно хватая воздух пересохшим ртом, чувствуя, как под пальцами начало хлюпать, и не останавливая движений на чужом члене. Артем тоже кончил. Вместе с ним. Одновременно.С разных сторон все еще раздавались тихие стоны и всхлипы. Леха все еще трахал Рипа, перевернув того на бок, обняв и облапив. Сега все еще не мог оставить в покое Васькин рот, целуя его и вылизывая. Зараза все еще дрочил, запрокинув голову, выставив острый кадык. Но Ники уже было все равно. Он просто лежал на груди у Артема, в его объятьях и учился дышать заново.— Что это вообще было? — слова срывались с губ с трудом, нехотя, но Ники нужно было знать.— Традиция.Традиция. Ники слышал много баек о рейдерах. Традиции в Зонах чтили, и везде они были разные.— Все группы в Зоне ебутся? — Артем был горячим, мягким, и Ники повозился, пытаясь устроиться на нем поудобнее.— Не знаю, никогда не интересовался. И тебе не советую, если зубы дороги. Что было в Зоне, то остается в Зоне, — Артем тихо дышал ему в шею. Щекотно.Ники закрыл глаза и улыбнулся. Жутко хотелось спать.***Когда Ники открыл глаза, все спали, похрапывая на разные голоса. Артем едва слышно дышал в бок, Ники так и уснул — практически на нем.Есть не хотелось, в туалет не хотелось, делать было совершенно нечего. Думать о Ване он себе запретил. Пока они здесь изнывали от безделья третьи земные сутки подряд, Зона крутилась вокруг Точки-ноль, как колесо Якубовича на Поле чудес, как буркнул Леха вчера, после очередного приема пищи, когда Ники спросил, зачем они здесь сидят и чего точно ждут. Что им выпадет, сектор-приз или какое-нибудь зеро, даже предположить было нельзя.Рейдеры скрупулезно зарисовывали карту каждого выхода, но карты в зонах не имели никакого смысла. Насколько Ники знал, еще ни один маршрут ни у одной из групп не повторился, рейдеры каждый раз выходили в неизвестность. Методичка, которую его заставили вызубрить, была весьма условной штукой и в полевых условиях помогала мало, но даже она была засекречена. О многих вещах Ники узнал, только когда попал за Периметр, и большая часть из них прямо противоречила гуляющим среди цивилов слухам.В полутьме Ники вдруг стало жутко страшно. Он попытался прислушаться к звукам за тонкими жестяными стенами, отсечь сопение и храп ребят и ничего не услышал: ни шелеста ветвей, ни порывов ветра, ни единого звука вообще, словно они оказались в Великом Нигде. Артем вдруг шумно всхрапнул, перевернулся на другой бок, и Ники словно очнулся. Спина, нагретая чужим теплом, медленно остывала. Страх отступал. Все будет хорошо. Все будет… Это Ники твердил себе, пока снова не провалился в сон.В следующий раз он проснулся от хохота. Парни ржали над Васяном, который ползал по их лежбищу с голой задницей, заглядывал под спальные мешки и гневно вопрошал, где его трусы и какая падла спрятала носки.Никто больше не смотрел друг на друга с огнем в глазах, так, будто хотел слопать, и даже Сега на Васькину задницу не смотрел. Ники, растерянно оглядываясь, подумал, что недавняя оргия ему просто приснилась. Спросить он, конечно, не решился. Они снова ели, играли в карты, травили анекдоты, спали, чистили оружие и изнывали от скуки до тех пор, пока Рип с Лехой вдруг прямо посреди партии в дурака не переглянулись, Сега, скинув набранный веер, не полез упаковывать спальник, и все вокруг разом зашевелились. Только Ники продолжал сидеть и таращиться на окружающих, как тот самый дурак. Он еще не слышал. А потом его будто толкнуло в грудь напором ветра, и он тоже понял, что их время пришло.Они выстроились перед дверью парами. Рип с Лехой впереди. Ему Рип, строго глядя в глаза, велел встать за собой, держаться напарника, Артема, повторять все его действия, смотреть в оба и слушать команды. За ними шли Зараза и Катет, замыкали группу Сега с Василием.Парни были непривычно собранными и суровыми, куда делись удаль, смех и веселье. Даже балагур Васян стал совершенно неузнаваем, будто, перестав скалозубить, накинул себе лет пятнадцать разом. Где-то под сердцем медленно зашевелился, распутывая щупальца, клубок страха. Ники заставил себя глубоко вдохнуть и медленно выдохнуть. А потом Рип осторожно открыл дверь, выставив наружу автоматное дуло.Первым Ники почувствовал запах, абсолютно нездешний, почти неземной запах тропического леса, в котором он никогда раньше не был, — жаркий и влажный воздух, ворвавшись внутрь, обдал лицо, как паром.Потом он услышал звуки: орали птицы, шумела листва, как бешеное колотилось собственное сердце.— Куда, блядь, нас в этот раз закинуло? — Леха вслед за Рипом осторожно вышел за дверь, шептал сам себе под нос.— Кажется, Амазонка, — ответил ему Артем, настороженно оглядывающийся по сторонам.— Лишь бы это была наша Амазонка, а не какая-нибудь еще.Леха на этих словах улыбнулся так едко, что у Ники екнуло в груди. Он тоже вышел на воздух, в полутень тропического леса, нависшего над их сараем, и осмотрелся, пытаясь вычленить хоть что-то в сплошной стене зелени. В то, что эта Амазонка могла быть какой-нибудь инопланетной, вполне верилось.Перед ним в этом рейде стояла только одна задача — смотреть, учиться и не быть обузой для остальных. Трофеи будут собирать парни, если им повезет их найти, маршрут на карту будет наносить Рип, охранять — все, кроме Катета. На того была возложена самая важная функция в рейде — оставлять вешки. Без этой путеводной нити Ариадны им не вернуться назад. Вешками служили осколки зеркала, маленькие, блестящие, с острыми режущими кромками. Почему-то Зона не поглощала их, как все остальное, оставляла там, куда положили. Они были словно стежки на материи, как эту материю потом ни комкай.От кого и чего нужно было охранять группу, Ники не очень понимал, методичка на этот счет говорила слишком невнятно, но ребята были настроены серьезно, оборачивались на каждый шорох и смотрели по сторонам во все глаза.— Идем четыре часа. Потом привал.Рип махнул рукой, и они тронулись: медленно, гуськом, друг за другом.Ники не мог бы назвать это легкой прогулкой. Под лесным пологом было удушающе жарко, и кожа тут же покрылась липким потом, заливающим глаза. Рюкзак тяжелел с каждым шагом, а автомат оттягивал руки. Он дергался на любой шорох вверху, в кронах нескончаемых деревьев, на любой треск под ногами, это постоянное напряжение изматывало хуже физической нагрузки. Чтобы отвлечься, Ники по привычке начал про себя читать стихи.День — ночь — день — ночь — мы идем по Африке,День — ночь — день — ночь — все по той же Африке.(Только—пыль — пыль — пыль — от шагающих сапог)...Пыли не было, ноги разъезжались на влажной, набухшей и равнодушно хлюпавшей почве. А вот сойти с ума можно было вполне. Ники не сдержал крика, когда Рип и Леха внезапно начали стрелять, и тоже сдернул с плеча автомат и нажал на спусковой крючок, совершенно не понимая, во что целиться. Просто кричал и стрелял. Он не был солдатом, никто из них не был. Он оказался не готов к такому, несмотря на утомительный инструктаж и недели в тренировочном лагере.В чувство его привела оплеуха.— Не ори. Все уже.Ники выдохнул и осмотрелся. Вокруг было непривычно тихо, их стрельба разогнала всю живность.— Что? Почему стреляли? — Ники дернул рядом стоящего Артема за руку и так и не отпустил его ладонь, требовательно заглядывая в глаза. — Почему?— Вон. Смотри! — Артем качнул дулом автомата в сторону.Между корнями упавшего дерева, которое преграждало им путь, лежало и еще дергало ногами какое-то донельзя странное существо. Ники приблизился, чтобы рассмотреть получше, и его вывернуло полупереваренным завтраком. Спазм подкатил внезапно.— Ой, бля-я-я… — он откашливался, благодарно и уже привычно принимая от Артема фляжку с водой, и все же не смог не посмотреть еще раз, содрогаясь от омерзения. — Что это?— Что, что. Хуйня какая-то, — Василий отметил это очень философски и глубже надвинул на глаза бандану.— Бэмби блядское… — Леха осторожно потыкал животное дулом автомата и сплюнул на землю.Животное открыло рот и издало такой жуткий звук, что Ники отпрыгнул и его снова скрутило спазмом, а Леха просто отошел подальше. Животное, сильно напоминающее маленького, несуразного оленя, смотрело на них всем телом, несчетным количеством налитых кровью злых глаз, перебирало копытами, пытаясь встать, ползти, добраться.Ники отвернулся. А Леха смотрел на эту дрянь, не отрываясь, изучал. Ники помнил, что Лехе потом это зарисовывать. В каждой группе имелся художник, а то и несколько. Благо, с этим у рейдеров проблем не было.— Зубов нет, — Рип говорил это Лехе. Он тоже не отрываясь смотрел на животное, не убирая пальца со спускового крючка автомата. Рассматривал холодно, чуть прищурившись.— Есть, — голос у Лехи изменился, стал суше и тверже, и Ники, пересиливая себя, еще раз взглянул на оленя.Зубы были. На крупе, на лопатках и на груди время от времени разверзались розовые клыкастые пасти с белыми, блестящими клыками, текли слюной.Ники бросил взгляд на мордочку животного, маленькую, беззащитную, его настоящие глаза слезились и закатывались от боли.— Добить надо… — Ники это почти прошептал.— И так почти обойму всадили, — Рип его не отругал. Не высмеял.Проклятие Зон — тонко чувствующие натуры, эмпаты. Поэты и художники через одного. Она пускала к себе только таких. Может, хотела поделиться чем-то? Рассказать что-то? Одарить? Ники вздрогнул, его вдруг накрыло нехорошим предчувствием, и он зябко повел плечами под внимательным взглядом Рипа.— Не дрейфь, новичок. Все будет хорошо. Прорвемся.Леха. Вот уж от кого Ники не ожидал слов поддержки.Ники вспомнил Ваню, крепче сжал ладони на прикладе автомата. Ваня со своей группой не прорвался. У них хорошо не получилось. Но от слов Лехи стало чуточку легче. Ники вытер мокрое от пота лицо, и отряд снова двинулся вперед.Они не слишком далеко отошли, Ники еще даже не успел утихомирить бурлящий желудок, как группа снова встала.— Стоп. Там. На пять часов, — тихий голос Заразы накрыл отряд, и все замерли как вкопанные, мгновенно встав в круг.В указанном Заразой направлении Ники ничего не видел, но Рип вдруг улыбнулся самым краешком узких губ, Леха хмыкнул, а стоящий рядом Артем удивленно присвистнул.— Катет, Сега, Васян. Остальным смотреть в оба, — Рип отдал команду быстро и отрывисто, шаря взглядом по окрестностям.Эти трое отделились от группы и шагнули в сторону, к стволу огромного дерева с отслаивающейся, словно шкура линяющей змеи, корой.— Что там? — Ники изнывал от любопытства. — Я ничего не вижу!— Так ты и не увидишь. Чувствуй. Глаза закрой. Дыши.Ники последовал совету Артема, зажмурился: в темно-красном мареве перед глазами гроздьями мерцало ровное зеленовато-голубое сияние. Ники распахнул глаза. Ничего! Дерево просто обвивала лиана, ползущая по стволу вверх. Листья этой лианы уже со всей возможной аккуратностью срезали парни и складывали в спецконтейнеры. Лица у них были сосредоточенными, но взгляды лучились улыбками, которые Ники понимал исключительно как “все не зря, они вернутся с добычей”.— Зачем это? В методичке про такое не написано, и Мирон не рассказывал, — Ники шипел Артему почти на ухо.— Судя по цвету мерцания, пойдет на лекарства. Сине-зеленый — это хорошо. Помнишь этот, как его, мультифракс, последняя разработка наших фармацевтов? Старческое слабоумие лечит. Из такого вот сырья вытяжка. Теперь не только толстосумам доступно, до всех доходит.Ники кивнул почти с восторгом. Вот для этого он и пошел в Зону. Не только, чтобы заработать для семьи, а чтобы принести пользу людям. Всем.— Если увидишь серебристо-черное мерцание — беги. Уходи быстро и не оглядываясь, — Артем, немного помолчав, добавил это сухим, четким голосом. И тут же отвернулся.Зараза же так довольно улыбался, глядя на Катета, поглаживающего сумку с контейнером и шепчущего одними губами “моя прелееесссть!”, что Ники брякнул не подумав:— Везунчик ты глазастый!Вокруг вдруг стало тихо, даже птицы, казалось, на мгновение замолчали. Ники почувствовал на себе осуждающий взгляд семи пар глаз, и его кинуло в холодный пот.Рип скривился так, будто съел лимон, но ничего не сказал. Бросил остальным тихое:— Сосредоточиться. Вперед.Ники стало стыдно до слез. Сплоховал как идиот, нарушил первое требование негласного устава рейдеров: не хвали и не сглазишь.Вместо того чтобы смотреть по сторонам, он теперь пялился себе под ноги, в мягкую влажную почву, покрытую прелой листвой. Боялся поймать на себе чей-нибудь осуждающий взгляд, хотя парням сейчас уж точно было не до него. Ники разглядывал большие отпечатки берц Рипа, чуть поменьше — Лехины. Подумал вдруг, почему здесь нет насекомых? Птицы орут, в ветвях постоянно кто-то шебуршится, а насекомых нет совсем, ни жучка, ни мушки, ни вездесущего комарья, ни пауков. Вспомнив последних, Ники поежился. Хотел было спросить у крадущегося рядом Артема, но не стал.За следующие два часа группа нашла еще одно странное растение, то ли цветок, то ли гриб, воняло оно за километр и, главное, мерцало сине-зеленым так, что даже глаза не нужно было закрывать, свечение улавливалось периферийным зрением. Рип улыбался. Леха откровенно довольно скалился и чуть не потирал руки, находка обещала много денег. Но пока Васян и Сега осторожно и аккуратно срезали растение, остальные продолжали бдительно смотреть по сторонам. Ники пока не очень понимал, почему все настолько насторожены, его рейд лишь немного утомил физически, но ничего особо ужасного он не видел: необычное, странное, противное, но не опасное. Ники снова расслабился.***На привале есть не хотелось. Стоило прикрыть глаза, как вспоминались раззявленные пасти, пузырящиеся хлопьями слюны, больной, тусклый взгляд несчастного животного, но Ники заставил себя жевать и глотать. В рейде нужны были силы.Парни вполголоса переговаривались, поглощая кашу из спецпайков, споро работая ложками. Леху Рип поставил в караул, даже на отдыхе командир соблюдал осторожность.— Ребят, мне надо в кустики! — Зараза призывно смотрел на них, наевшихся и пользовавшихся минутами отдыха, весело поблескивая глазами.— Может, обойдешься? — Васян чертил своим ножом на земле какие-то узоры, а может, просто пытался оттереть клинок от сока того цветка, который, как заметил Ники, намертво въелся в сталь.— Не-а. Очень надо.— Да бля! Что тебе в Точке-то не приспичило?! — Артем нехотя поднялся, мотнул головой ему, требуя поднимать задницу.Ники помнил главный закон Зоны — никто никуда никогда не отлучается поодиночке, все всегда следят друг за другом. Среди цивилов ходили какие-то жутковатые слухи о “подменышах”, но рейдеры о таком не упоминали, и в методичке тоже ничего такого не было, поэтому слухам Ники не верил. И то, что в Зоне даже посрать ходили втроем и с оружием, все еще казалось ему смешным.Они не успели отойти далеко, сделали всего каких-то несколько шагов под сплошной крышей из листвы, намереваясь зайти за ближайшую поросль каких-то пышных кустов, чтобы не портить остальным пикник. Ники не понял, что случилось. Просто услышал тихий, совсем нестрашный хлопок, и лицо оросилось горячим, словно в него брызнули из пульверизатора. Ники осоловело, неверяще моргал, наблюдая за тем, как между ним и Артемом оседает в воздухе красная взвесь. Кровавая.Ники растерянно огляделся, ища глазами Заразу. Все произошло так быстро и так нелепо, что никак не могло уложиться у него в голове.— Что? Что… Что??? — он схватил Артема за плечо, почти повис на нем и не мог выговорить ничего, кроме этого слова. Остервенело тер рукавом лицо, пытаясь убрать нечто липкое, одуряюще пахнущее железом.— Вакуумная ловушка. Их невозможно заметить. Пока не наступишь, — Рип и остальные подошли мгновенно, стояли вокруг с белыми лицами. Васян стянул свою бандану, мял в руках. Сега сверкал бешеными, почти черными глазами, на скулах ходили желваки. Катет… На него просто страшно было смотреть: с его обычно бесстрастного лица с одним выражением на все случаи жизни стекли последние крохи эмоций, делавшие его живым.— Снимаемся. Нужно уходить, — Рип отдал тихий приказ, и все зашевелились.Артем шейным платком ожесточенно оттирал кровь Заразы с лица и рук, парни собирали вещи, а Ники так и стоял столбом и все еще не мог осознать случившееся. Не верил.— Рип, может, обратно? — Ники слышал, как Леха задал вполне резонный вопрос, и все его существо в этот момент мечтало о том, чтобы Рип сказал “да”.— Вперед. Время еще есть, нужно его использовать.Наверное, именно поэтому их командиром был Рип, а не Леха. Рип был более рационален и менее всех их подвержен эмоциям. Или хотя бы казался таким.Но удача им словно изменила, до вечера они не нашли больше ничего, хотя и топали вперед убористым, быстрым шагом и внимательно смотрели по сторонам.На ночлег устроились под прикрытием заросшей мхом скалы, словно гнилой зуб, торчащей посреди зарослей, определив смену караула с очередностью в два часа. Первым дежурил Сега. Ники голову готов был отдать на отсечение, что не уснул никто. Он даже не удивился, что теперь день сменился ночью в привычное время, не до того было. Ники запрещал себе думать, однако в голову все лезли и лезли назойливые мысли про то, что он вполне может стать следующим. Вот теперь Ники боялся, по-настоящему.Ники в караул не поставили, и он так и пролежал всю ночь, свернувшись калачиком и баюкая свои страхи. Утром, глядя на него, Артем лишь покачал головой и сказал ободряюще:— Не дрейфь, Ники. Все мы через это прошли.Утром Рип их перестроил. Теперь группу замыкал Васян. Ему угрюмый, почерневший разом Катет отдал сумку с осколками. Теперь Ники шел и смотрел и под ноги, и по сторонам, вздрагивал всем телом от малейшего шороха.Трофеи снова начали попадаться часто. Рип сумел заметить пару “лампочек”. Оказывается, они росли на деревьях, как какие-то потусторонние наросты, очень чужеродно выглядели, зато сразу бросались в глаза. Катет едва не споткнулся об “батарейку”, которую пришлось долго и осторожно выкапывать из раскисшей почвы. И даже сам Ники нашел свой первый трофей: наступил на ствол упавшего и сгнившего дерева, лопнувший трухой под ногами и обнаживший бледные прожилки — корни другого дерева, которое хотело вырасти на месте старого и питалось им. Эти корни были совсем как живые, вяло двигались и извивались. Ники шарахнулся назад, влетел в объятья Артема, ударив того затылком по подбородку. Тот глухо охнул, сдерживая ругательство.— Не дергайся. Осторожно!— Что это? — Ники брезгливо разглядывал белесые нити.— “Черви”. Или “шнурки”, кому как больше нравится.Ники удивленно глянул на него.— Так это из них делают дезинфектант?— Ага, именно из них.Оказывается, именно эти невзрачные существа шли на дезинфектант, который убивал любые вредные микроорганизмы, бактерии и вирусы, оставляя все полезное нетронутым. Максимально эффективный и максимально безопасный. И стоивший за один грамм больше, чем Ники на своей службе мог заработать за полгода — этого они оба вслух не произнесли. Но оба прекрасно понимали.Ники повезло, но ему, в отличие от Заразы, никто об этом не сказал. Иррациональное чувство вины грызло изнутри, затмевало радость действительно потрясающей находки.Ники устал, взмок и начал выбиваться из сил. В плотном влажном воздухе почти нечем было дышать, запасы воды, что он нес с собой, подходили к концу, приходилось экономить, под ногами хлюпало и чавкало, а плотный камуфляж лишь добавлял остроты ощущениям. Ники косился на ребят, пытаясь понять, каково им. Близилось время привала, и Ники, не кривя душой, готов был признаться, что уже почти мечтает об отдыхе. А Рип упорно вел группу вперед.Они все прошли этот участок мягкой, влажной, сильно пружинящей под ногами почвы, никто не заметил ничего подозрительного. Они прошли, а вот Сега и Васян, замыкающие группу, — нет. Вернее, Сега прошел, но развернулся, ринувшись на помощь вскрикнувшему, тут же погрузившемуся в топь по пояс Ваське, и завяз вместе с ним в смертельной ловушке. Они оба уходили в вязкую жижу, погружались стремительно и неотвратимо. Леха упал на живот, пополз, протягивая им автомат, крепко вцепившись в ремень, Рип и Катет держали его за ноги. Сега успел схватиться за дуло, другой рукой он держал Ваську, уже ушедшего в черную жижу по подбородок. Ники видел только Васькины распахнутые глаза, огромные, испуганные. Васька молчал, и это было страшнее всего. Он дотянулся как-то и вцепился зубами Сеге в плечо, пытаясь заставить разжать руку, отпустить, выбираться самому, пока еще можно.Сега выбрал друга и отпустил автоматное дуло. Через мгновение на поверхности трясины с сытым чавканьем лопнул пузырь, а парни просто исчезли. Как не было. Артем помогал Рипу и Катету вытаскивать Леху, которого тоже стремительно засасывало, а Ники все стоял столбом и смотрел на масляно поблескивающую грязь.— Возвращаемся.Они едва успели отдышаться, а Рип уже отдал приказ об отходе. Ники забыл об усталости. Мог бы, бежал бы впереди отряда, не разбирая дороги. Ночевали они, даже не разжигая костра, возле уже знакомой скалы. Рип весь обратный путь скрупулезно подбирал зеркальные стеклышки, заметные даже в сумраке.До Точки-ноль добрались быстро и без происшествий. Им везло. Повезло и в том, что все добытое осталось целым, лежало в контейнерах у Лехи, Рипа и Катета. Им, оставшимся, повезло. Сильно. За рейд Ники возненавидел это слово лютой ненавистью, даже про себя не мог больше произнести.На Рипа больно было смотреть. Кажется, на его лице жили только глаза, темные, ввалившиеся, и единственной его целью, тем, что еще заставляло его двигаться и думать, было довести отряд обратно, вернуть домой. За Рипом тенью маячил Леха. Тот и так всегда держался рядом с командиром, но теперь их связь для Ники стала очевидной. Он вспомнил оргию, которая, казалось, случилась очень давно, осталась в прошлой жизни, но теперь, под гнетом пережитого, она уже не казалась ему чем-то диким, наоборот, воспринималась понятной вещью. Естественной. Правильной. В глухой темноте — “лампочку” почему-то никто не стал зажигать — и в абсолютной тишине Точки-ноль ему вдруг почти смертельно захотелось, чтобы кто-то обнял или просто взял за руку. Оставаться одному оказалось жутко страшно.— Тихо. Все наладится, Ники.Теплая ладонь забрала его, дрожащую и ледяную, в свою, легонько сжала. Над ухом раздался успокаивающий шепот. Артем. Человек, который всегда в этом, первом для него, рейде оказывался рядом. Тот, в чьих руках он кончил в общей оргии. Тот, который мог бы, наверное, залечить рану, оставшуюся после расставания с Ваней. Если бы… Слишком много “если бы”.Ники таращился невидящими глазами на место в углу, где тогда спали Васян и Сега, вспомнил широкую улыбку Заразы, его запрокинутую голову, шею с острым кадыком и вдруг, неожиданно для самого себя, заплакал. Он ревел, давя всхлипы, затыкая рот ладонью, уткнувшись лицом в скользкую ткань спального мешка, выл, размазывая слюни и сопли, и никак не мог успокоиться. И только теплая ладонь Артема, который так его и не отпустил, оставалась единственным якорем, позволявшим хоть как-то держаться.Долгую ночь они перетерпели. Никто не смеялся, не играл в карты. Они даже поели все пару раз, исключительно в силу необходимости, кусок не лез в горло. Рип за это время не сказал ни слова, сидел в своем углу и вообще, кажется, не двигался. Леха всегда держался рядом. Ожил Рип, когда нужно было выходить, — он оставался командиром группы.Ники, когда шел в Зону, намеревался обязательно рассмотреть Завесу с внутренней стороны. Не рассмотрел. Здесь ее не было. Они просто вышли в поле и увидели холм и лагерь. А за спиной снова смутно мерцало. Зона выплюнула их. Выпроводила бесцеремонно, оставив себе свою добычу.***Потом все как-то закружилось. Ники не успевал думать, не до того было: палатка дезинфекции, допросы аналитиков. Карантин. Допросы, допросы, допросы. Ники пять раз пяти разным людям рассказал одно и тоже, подключенный к пяти разным аппаратам. На шестом он начал максимально быстро читать стих. Тот самый, про пыль. А потом к нему в допросную пришел Мирон в кипенно-белом, застегнутом на все пуговицы крахмальном халате, сел за стеклом, пристально посмотрел в глаза и заставил рассказать все еще раз, с самого начала, в мельчайших подробностях. Ники рассказал. После этого он понял, почему от Мирона в лагере все шарахались. Ну кроме Славки Карелина. От Славки шарахался уже Мирон.Ники разрешили вернуться в жилой корпус самым последним, отпустили как раз перед ужином. А он уже почти свыкся со своим карцером с прозрачными стенами, в котором провел полные две недели под постоянным наблюдением людей и приборов. Ему есть не хотелось, ничего не хотелось. Хотелось лечь на свою койку, уткнуться лицом в подушку и никого не видеть ближайшие полчаса хотя бы. Знать, что за тобой больше не наблюдают.Ники всерьез раздумывал уйти из рейдеров. Не его это было. Слишком… В комнате разговаривали, и Ники замер перед дверью, невольно подслушивая.— Ты не виноват. Так вышло.Леха. Тихим, четким голосом, как гвозди забивал. Ага, в гроб. На этой ассоциации, которая пришла в голову совершенно неожиданно, Ники поежился.— Виноват. Я вас вел. Нужно было развернуть группу сразу, как… — Ники несколько минут слышал только скрип пола под нервными тяжелыми шагами. — Эти, с глазами, не появляются просто так.— “Глаза” всегда обещают новые находки, новые знания. И новые жертвы. Ты прекрасно знаешь. Мирон дал четкие указания.Ники вдруг подумал о том, что они даже не пытались забрать Бэмби домой, принести ученым. В методичке тащить в лагерь что-то “с глазами” строго запрещалось. Так и было написано жирным шрифтом, с подчеркиванием: “Забирать нельзя”. Ники помнил. Почему, не объяснялось. У кого бы спросить?В комнате вдруг что-то упало и, кажется, разбилось.Ники дернулся и хотел уже было уйти, но любопытство пересилило. За дверью происходило что-то странное. Представить себе, чтобы командир швырялся предметами, Ники просто не мог. Аномальное явление.— Совет может идти в жопу со своими указаниями. Я больше не поведу людей в Зону. Никогда. Хватит.— А кто поведет?От Лехиного тона у Ники по позвоночнику пробежал холодок, столько в нем было затаенной ярости. А Леха продолжал:— Кто, Сереж? У кого еще столько опыта? Кто знает Семнашку лучше, чем ты? У кого больше ходок?— Нихуя я ее не знаю. Будь она проклята! Я ухожу, Леш. Мирону я уже сообщил.За дверью повисла тяжелая плотная тишина. Гробовая. Ники ощущал ее вес, она буквально давила. Он тогда ушел, не дожидаясь окончания разговора, сбежал, чтобы просидеть всю ночь на лавке на холме, глядя на серо-стальное мерцание Зоны.Зона звала его, шептала что-то, обещала. Ники понял, что не уйдет. Не сможет. По крайней мере не сейчас, у него просто не было на это сил. Он не мог порвать связь.А вот Рип смог. Когда Ники утром вернулся в лагерь, его уже не было, как не было и его вещей. Леха уехал тем же вечером. Группа распалась, и они втроем слонялись по лагерю, не зная как быть и что делать дальше. Командование на этот счет почему-то молчало. Остальные рейдеры бегали от них как от чумных. В столовой никто не подошел. Даже Шляпники, у которых любопытство, кажется, было в крови поголовно у всех.Зачерпывая ложкой наваристый суп, разглядывая угрюмое лицо Катета, Ники понял, что давно не видел Артема. С позавчера. И совершенно о нем не думал. Впрочем, не думал он и о Ване, из-за которого все это дерьмо в его жизни и случилось. Совсем больше не думал.Ники отложил ложку и обвел взглядом помещение, столы с жующими парнями, выкрашенные в веселенький стремно-голубенький цвет стены, и обреченно понял, что это теперь его жизнь. А Ваня уже не вернется. Как Зараза, как Сега с Васяном. А он, Ники, останется. Чтобы ходить в Зону, пока она зовет, чтобы доказать ей, что не слабак и не трус. Душу распирала злость, и это было хорошо. Злость глушила боль. Так было легче.Ники вспомнил вдруг один момент, который наглухо исчез из памяти на допросах. Но, может быть, это важно... Он, громко проехавшись стулом по полу, вскочил и бросился на улицу. Нужно было найти Мирона.***Мирона искать не пришлось. Его на подступах к столовой уже поймал Карелин, и они орали на всю площадку. Вернее, орал Слава, а Мирон стоял, покачиваясь с пятки на носок и изредка отвечал что-то коротко и тихо. От его ответов Слава начинал орать еще громче.— Он один там! Вообще один! Ты это понимаешь?!— Ну будь человеком! Замай подходил же к тебе, мы готовы выйти хоть сейчас.Слава заговорил тише, почти нависая над Мироном, махал лапищами, горячо убеждая его в чем-то.— Что застыл? Подслушиваешь?Артем. Вышел откуда-то сбоку, из темноты вечерних сумерек, встал рядом, снова даря ощущение тепла и уверенности. С Ваней такого не было. Ники тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли.— Не подслушиваю. Они так орут, что... Ты вообще где был?— В больничке заперли. Не спрашивай. Сам не знаю, что они там снова искали, но крови выцедили литр, не меньше.Тема достал сигарету и закурил. Ники принюхался, сигаретка явно была не простая.— Артем, чего Славка так надрывается?Ники вдыхал сладкий дым, очень хотелось попросить затянуться, но он сдерживался.— Фаллен в Зону ушел. Один. Сразу после нас. Не сказал никому. Устав нарушил. Теперь Совет караул поставил, чтобы больше не бегали.— Как один? Совсем один?! — Ники не мог поверить в услышанное.— Так, один. Рудбоя искать.— Это же самоубийство, — Ники это почему-то прошептал.Стало смертельно стыдно. Фаллен пошел искать Рудбоя несмотря ни на что, а Ники даже подойти здесь к Ване не мог, просто потому что тот ему запретил. Ники про Ванечку Светло знал, а вот Ванечка про него — вряд ли.— Артем, дай затянуться?Артем молча выбил из пачки еще одну сигарету. Щелкнул зажигалкой, помогая прикурить. Голову повело с первой же затяжки.— Да ты достал меня уже, Карелин! Я по-русски объясняю, Зона должна успокоиться. Приборы показывают постоянные и очень сильные пространственно-временные флуктуации. Волнуется Зона. Нельзя сейчас туда!— Это я, бля, сейчас волнуюсь, а не Зона! И это ты меня достал, гандон штопаный!Слава резко развернулся на пятках и ушагал в жилой корпус, нервно размахивая руками и бурча себе что-то под нос. Артем крякнул. Ники затянулся еще раз, ему стремительно хорошело. Зона забывалась, стиралась.Следующую неделю Славка просидел в карцере.Ники так и не подошел к Мирону, под травкой разговаривать с раздраженным главой аналитического отдела как-то расхотелось.Их троих перевели в группу Шляпников, которых и так было шестеро. Никто не был рад такому уплотнению, особенно девушки. Через неделю Катет не выдержал и сообщил Мирону, что готов стать командиром новой группы. Три человека было минимальным числом, которым разрешалось ходить в зону.