Глава 26. Song to Say Goodbye (1/2)
Снег на асфальте таял, превращаясь в унылое месиво, и по мокрой дороге Понтиак на лысых покрышках то и дело скользил вдоль опустевших улиц, как по льду, а на поворотах машину заносило так, что Эмме хотелось перекреститься. Скотт за рулём и Ороро на заднем сидении, кажется, больше не испытывали нервного напряжения, отчего ей хотелось орать на них, как никогда раньше.
— А помнишь, — вдруг сказал Скотт, оглянувшись на Ро всего секунду, — как мы лазили в коллектор?— В тот раз, когда я ногу распорола, или в тот, когда тебя морлоки похитили?Скотт посмотрел на Эмму, глаза которой неестественно округлились, а губы сжались в плотную линию, и беспечно ухмыльнулся.— Второе, конечно.
Ороро придвинулась так, чтобы голова её торчала между передними сидениями, и стала собирать волосы в высоких хвост. Эмма отвернулась, скрывая раздражение. Нашли время ностальгировать.— Их лидерша хотела с тобой… Иметь потомство, — Ороро, кажется, готова была засмеяться.— Да? Мне казалось, она хотела…— Заткнитесь оба!— Эмма, — Скотт не заткнулся и даже не обиделся на её резкость, как и Ороро. — Мы так настраиваемся. Или не мешай, или присоединяйся.Машина остановилась в квартале от небоскрёба на красный сигнал старого светофора.Как почти красные волосы Джин, отблики на влажном асфальте напоминали, куда они едут и зачем. Эмма не могла сосредоточиться, и это одновременно пугало и расстраивало её. Она готова умереть, готова убить, а эти двое…— А ещё, — Ороро взяла Эмму за руку и потёрла ладонь большим пальцем, — помнишь, как мы прокрались на фабрику и попыталисьутащить антифриз?— Которого там не было. Помню, конечно, охранник-телекинетик чуть нас о стену не расплющил. — Светофор засветился единственным зелёным диодом в фонаре, и машина тронулась дальше. — А ещё, как мы построили плот, чтобы оплыть остров, и решили сплавиться сначала по Фреш Килс, но не учли, что там стоят вышки, и первый же снайпер пустил пулю над нашими головами.— Я часто думала, промахнулся ли он, или просто хотел нас напугать?— А ещё как я водил Эмму в старый форт. Она завизжала, как поросёнок, когда…— Когда от ветра хлопнула старая дверь. Да, я тоже это очень хорошо помню. — Эмма отстегнула ремень, не обращая внимания на то, как Ороро и Скотт улыбнулись друг другу.Когда все они вышли из машины, от задорных лиц и воспоминаний о приключениях уже ничего не осталось. Серьёзность и решимость прошили их троих, как иголка и нитка три слоя грубой кожи.
Снизу небоскрёб казался бесконечной устремленной ввысь крепостью, и голова начала кружиться, едва Эмма представила, что её ждёт подъём на самый верх, откуда в небо поднималось странное оранжевое зарево.— Нет зевак, нет вертолётов из Нью-Йорка, не скажу, что я бы хотела их видеть, но это настораживает.— Дыма нет, — говорит Ороро, тоже задравшая голову и гипнотизирующая открывшийся вид. — Не похоже на пожар.— Ороро, я бы попросил тебя взлететь и разведать с высоты в шлеме Магнето, но сама понимаешь, одной опасно. — Скотт протягивает Ро шлем, намереваясь всё же не оставлять сестру без защиты.— Шлем лучше взять тебе, — предлагает Эмма самое разумное решение, — ты не сможешь улететь на расстояние и не резистен к телепатии. Если почувствуешь, что он начинает сжиматься вокруг твоей головы, тут же снимай и беги.?Ты ведь не забыл, чему я тебя учила??Скотт помотал головой.?Конечно, нет? - и надел шлем.— Давай, — Эмма берёт Ороро за руку так крепко, как может, и начинает нервничать, когда ладонь ожидаемо вспотела. Ро же сжимает руку Скотта с другой стороны, и вокруг них тут же закружился ветер.
Он нарастал и гудел, и, когда Ороро потянула их за собой вверх, Эмма перестала бояться, что её рука может выскользнуть из крепкой хватки. Воздух, как плотная подушка, просто не даст ей упасть. Лёгкие сжались, горя в груди, когда со свистом они быстро взлетели ввысь. Чтобы не снял снайпер раньше времени, запоздало подумала Эмма, рассматривая ставшие вдруг мелкими домики и вереницу огней большого города поблизости. Манхэттен и Лонг-Айленд сияли тысячами звёзд, и потребовалось усилие, чтобы оторвать от них взгляд.Квадрат крыши уже горел под ними, и в центре пламенеющего ореола можно было разглядеть одинокую женскую фигуру на краю. Ороро стала спускаться, и, не дожидаясь безопасного расстояния, Эмма превращается в алмаз, отпускает руку Ро и под силой тяжести летит вниз. Она приземляется в прыжке, бетонное покрытие под её сапогами ломается и трескается, как и каблуки этих самых сапог, но ей уже наплевать. Она оставляет Скотта и Ороро позади и почти бежит туда, где стоит Джина. Эмма поправляет себя.— Кассандра Нова! — голос, искажённый её алмазной формой, тонет в странной мелодии сфер, излучаемой вокруг тела Джины.Звуки стихают разом, и Джина царственно оборачивается, хотя, казалось, не слышала её.— Ах, ты, — странный голос, похожий на хор, звучит так явно, хотя она едва шевельнула губами. — Сломанная. И вы, мои племяннички. Вы немного не вовремя.
— Племянники? — переспрашивает Скотт за её спиной, но Эмма не оборачивается.— У Чарльза не было братьев и сестёр мутантов, — голос Ороро твёрд, нисколько не дрогнул, но Эмма яростно шипит на неё про себя, ведь Ро не стала держаться в стороне, как следовало бы.
— Твой отец хранил много грязных секретов.
Джина-Кассандра поворачивается к ним и разводит руки в стороны. Пламя вокруг угасает, не тронув одежды и волос, но вместо этого огнём загораются её глаза.
Котлован, который больше двадцати лет оставался зияющей дырой в центральном районе, Реми нашёл быстро. Машинка Эммы, несмотря на игрушечный вид, была шустрая и послушно отзывалась на нажатие педалей и кручение руля. Реми не был искушённым ценителем авто, отдавая предпочтение мотоциклам, его не впечатлял полуразбитый, непрокрашенный как следует Понтиак Скотта, он даже не обратил на такую редкость внимания, когда на лужайке у дома Ро увидел сверкающий хромом и полировкой мотоцикл Логана.
Он бы угнал его при первой возможности, но шанса не выпало. Теперь у Реми впереди ещё куча новых шансов с другими мотоциклами. И женщинами, конечно. Но о них он сейчас думать не хотел. Как и о снеге, который перестал сыпаться с неба. Теперь ему лучше вообще не думать о снеге, о дожде, даже о солнце и облаках.
До полуночи оставалось немного времени, и Реми вышел из машины, чтобы осмотреться на ночной улице и, наконец, понять, где же это пресловутое ?наверху? из записки, что передала Мистика. Яму тут вырыли основательную, вероятно, для строительства нового небоскрёба, но, как и Реми с мотоциклом, шанса не выпало. Вниз с карьера стекала вся осадочная вода, и лужи среди успевшей зарасти травой земли, как разбросанные куски зеркал, отражали неприветливое небо. Реми всматривался в них несколько секунд, думая, что ему почудилась оранжевая дымка. Словно ад хотел вырваться из-под земли, выталкивая лавовые массы. Но нет, это лишь отражение, а в небе на самом деле, высоко, под начавшими закручиваться в воронки облаками, плясали огненные отражения.
Небоскрёб чернел своей громадой совсем недалеко, и на его крыше, кажется, что-то происходило. Но Реми это не касается, и он, достав сигарету из кармана, суёт её в рот и тут же поджигает. Силы работали по-прежнему, и старый луизианский пастор, как оказалось, глубоко заблуждался, считая, что Реми стоит выколоть его дьявольские глаза, чтобы избавить от сатанинского проклятья. Старик давно сгнил в могиле, а он, хоть и без одного глаза, всё ещё был проклят.
Реми побрёл вдоль обрыва, осторожно осматриваясь. Наверху, наверху, наверху…—Mon Dieu, — бормочет он себе под нос, когда очертания старого строительного крана, ржавого и в облупившейся краске, явно проступили в темноте на фоне исполина-небоскреба.
Непонятно, как эта конструкция ещё не развалилась на куски и её не разобрали на металл местные жители. Реми обошёл платформу основания по периметру, заметил лестницу между распорок башни, перекладины которой уходили вверх до кабины на добрых сотню метров. Никаких признаков присутствия поблизости, но это вполне нормально для Статен-Айленда, и Реми, докурив, щёлкает сигаретный фильтр прочь.
Главное, не смотреть вниз. Плащ скрипит, когда он начинает ритмично подниматься, оставляя перекладины одну за другой позади себя. Реми старается смотреть только вверх, и спокойно отмечает, что огонь на крыше небоскрёба потушен. Он никогда не нервничал, когда приходило время мыслить трезво и действовать чётко и верно, не нервничал и сейчас, но чёртов башенный кран спутал ему все карты. Реми не боялся, нет, он очень остерегался свалиться вниз, руки замёрзли, а взгляд то и дело пытался скользнуть под ноги, чтобы оценить, высоко ли он уже забрался.
Стук подошвы о перекладины метроном звучал в ушах, и Реми как мог сосредоточился на этом звуке. По лбу предательски потекла первая струйка пота, но, к счастью, скатилась по закрытой глазнице, а сверху всё также маячила ни на йоту не приблизившаяся кабина управления краном.Ещё немного, ещё и ещё, думал он, и я у цели. Реми мрачно уворачивался от звеневшей на периферии мысли о том, что Мистика не сдержит обещания, и ее наёмник сверху наблюдает за ним, готовый схватить и сбросить вниз. По этой причине, когда Реми, кажется, тысячу ступеней спустя, подобрался к открытому люку в металлическом полу, то зарядил перекладину, за которую держался. Сдохнет, так хоть не один. Малиновое сияние придало ему уверенности в себе, и Реми осторожно приподнялся, заглядывая внутрь. Никого.БАМФ!Он дёргается от неожиданности и нога предательски соскальзывает с перекладины. В груди всё сжимается, и Реми чувствует, что тело его вот-вот ощутит свободный полёт в объятия смерти. Он готов закричать, но из широко открытого рта исходит лишь жалкий хрип. Жилистая трёхпалая рука уверенно хватает его за лацкан плаща и тянет на себя.