11. welcome to the black parade (1/1)

When I was a young boy,My father took me into the cityTo see a marching band.He said, "Son when you grow up,Would you be the savior of the broken,The beaten and the damned?"He said "Will you defeat them,Your demons, and all the non-believers,The plans that they have made?"My Chemical Romance — Welcome to the Black Parade — Томми, просыпайся, братец! — я с трудом раскрыл глаза оттого, что кто-то звонко смеялся и пытался меня растормошить. Голова была такой тяжелой, как при простуде, поэтому я принялся массировать ноющие виски. Уняв боль, я взглянул на того, кто меня разбудил, и замер с распахнутыми глазами. — Ты чего так смотришь, будто призрака увидел? — на меня, стоя в ночной сорочке на коленях около края кровати, смотрела Ава. Я потер глаза, поморгал, но Ава никуда не исчезла. — Что ты тут делаешь? — растерянно спросил я и огляделся. Меня окружала собственная комната родительского поместья. Каждая вещица на своем месте, словно ничего не изменилось со времен моего детства, и все так и должно было быть. Пощупав и осмотрев свое тело, я, казалось, перенесся в прошлое, где мне было шесть лет. Что же произошло?

— Тебя бужу, глупый братишка! И я хочу тебе что-то показать! — ее руки были заведены за спину, а в карих глазах, чуть светлее чем у меня, играл до боли родной хитрый блеск. — Ангела?.. — мне показалась эта ситуация похожей на ту, что я уже прежде переживал, поэтому именно это слово я и произнес. — Как ты узнал?! Тебе мама тоже такого подарила?! — Ава удивленно округлила глаза, но все же протянула ручку, в которой держала фарфоровую статуэтку. — Кажется, мне сон снился… Там были ангелы… — я запустил пятерню в волосы и почесал макушку. Недоверчиво глядя по сторонам, я откинул одеяло, а после присел и, поджав ноги под себя, принял фигурку. — Не может быть! Расскажи-расскажи, Томми! — Ава поднялась на ноги и принялась скакать на месте, как она обычно делала от нетерпения что-то узнать. — Что здесь происходит? — открыв дверь настежь, в комнату вошла матушка в своем любимом домашнем платье, что сшила сама. — Томас сказал, что ему снились ангелы, маменька. Пусть он расскажет! Ой, а скажи-скажи, ты видел их крылья? — Видел, — кивнул я и покрутил в руках статуэтку ангела с расправленными крыльями, пытаясь разобраться в происходящем. Неужели все, что я увидел и пережил, было лишь сном? — Они большие-большие, даже больше моей кровати. Ава слушала меня, раскрыв рот, замерев на месте и даже не перебивая. — Это хороший знак, Томас. А теперь, дети, собирайтесь на завтрак, — радостно проговорила матушка, но глаза ее почему-то заблестели так, как если бы они наполнялись слезами. После утренней трапезы в кругу семьи и с традиционной молитвой, я сбежал с территории поместья, ловко улизнув от гувернанток. Ава пообещала не выдавать меня никому, при условии, что я буду каждый вечер рассказывать ей перед сном про ангелов. Нужно было все осмыслить. Я никак не мог поверить в то, что мне приснился сон. Да при этом не простой, а такой реальный и четкий, будто бы я сам прожил все его события. Отродясь со мной доселе такого не бывало. Настоящие чудеса. Погруженный в свои мысли, я и не заметил, как добрел по заснеженной дороге до одной из главных улиц города. Щеки закололо от мороза, поэтому я сильнее укутался в вязанный шарф, а руки спрятал в карманы пальто. Зима в тот год выдалась на удивление снежной. С неба медленно спускались белые хлопья, приближая Рождество. Мне на глаза попался нищий. Он прижимался к стене пекарни, из приоткрытой форточки которой доносились такие ароматы, что даже сытый желудок сводило, а во рту скапливалась слюна. Мужчина с небрежной поседевшей местами бородой весь в обносках и рванье заглядывал в глаза каждому прохожему и протягивал руку в надежде на пенни. Я остановился неподалеку от него, уступая дорогу проезжавшей мимо повозке. Но мое внимание переключил на себя другой мужчина, солидный и ухоженный, который дал тому бродяге-пьянице несколько монет. Я не сдержал любопытства и подошел к нему. — Прошу прощения, сэр, не откажите мне в ответе на вопрос: почему вы дали ему деньги? Он же их пропьет и не купит на них и булки. Мужчина поправил шляпу и присел предо мной на корточки, опираясь на трость. Его глаза показались мне очень знакомыми и такими мудрыми, будто мужчина, на вид лет сорока, прожил и повидал намного больше, чем говорила его внешность. Он одарил меня самой добродушной улыбкой, которую я видел на свете, и ответил: — Тот, кто сбился с пути, Томас, не всегда потерян. Я только и смог, что раскрыть рот в изумлении. А стоило мне моргнуть, как мужчина исчез с глаз моих, будто его и не было никогда. Я сорвался с места и как обезумевший побежал в сторону дома. Несколько дней я не мог найти себе места, отрицая очевидное. Я находился телом в пределах поместья, но мыслями плутал где-то далеко-далеко. С утра до ночи я обходил вокруг всю территорию семейных владений и мерил шагами стены своей комнаты, теряясь в догадках. Матушка до того переживала за мое душевное здоровье, что даже хотела показать меня врачу, если не священнику. Но стоило мне принять правду, как она, заметив улучшение моего состояния, смогла успокоиться.

Тогда я общался с самим Богом, и более он никогда мне не являлся. С того дня я очень изменился, что не ускользнуло от участливых матушки и Авы, которые привыкли к моему ?чудесному? характеру. Всю оставшуюся дарованную мне вторую жизнь до самой смерти я прожил ее почти как святой. Эта мысль всегда вызывала на моем лице добрую усмешку. Я старался как мог не вспоминать о прежней порочной жизни. Но страницы прошлого невозможно было перечеркнуть, поэтому они порой давали о себе знать, являясь в ночных кошмарах, после которых я просыпался в холодном поту, часто дыша. В тех снах я видел реки крови, и в ней же были перепачканы мои руки. Как только я просыпался, то тут же принимался молиться:… Хлеб наш насущный дай нам на сей день и прости нам долги наши,как и мы прощаем должникам нашим;и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Я стал ходить в церковь. Конечно, не сразу. Поначалу я упирался, выражал протест, когда матушка сообщала нам с сестрой об очередном воскресном походе, и прятался в укромных местах поместья. Но вскоре я добровольно вошел в дом Божий. Мне самому захотелось этого. Первые попытки помолиться, как по мне, с треском провалились. Я чувствовал себя донельзя глупо и нелепо, но был уверен, что Бог все равно услышал меня. Став старше, я позволял себе не более двух бокалов вина за ужином. После пережитого я боялся даже до себя дотронутся, но физиология взяла свое, и я еще долго убеждал самого себя, что людей не отправляют в Ад за мастурбацию. За несколько лет до смерти я так и не обзавелся ни ?подружкой?, ни ?другом?, как подшучивала Ава. Но зато завел бигля и дал ему кличку Тайлер, в честь оборотня, который еще даже не родился. Но я был почему-то уверен, что он появится на свет в свое время. Умер же я в двадцатилетнем возрасте от болезни, название которой уже стерлось из памяти, в своей постели. Тогда за закрытыми дверями спальни собралась вся моя семья. Сидя на табуретках, отец успокаивал матушку, что не успевала вытирать с щек слезы; Ава со своим мужем и прелестным новорожденным мальчишкой тоже не могли покинуть насиженные кресла. Температура в последнюю минуту поднялась до крайней отметки, но я не мучился и принял смерть как давнюю подругу.

Но на этом чудеса не закончились. Как только мое сердце остановилось, я будто заснул. Открыв глаза, я оказался в просторном светлом, казалось, что в бесконечном, помещении в своей же постели и первым, кого я увидел, стал Дэниел. Я тогда резко подскочил с места, но он тут же мягко успокоил меня и представился. После этих слов я понял, что Дэниел не узнал меня. — Нам нужны такие как ты, — сказал он и позвал с собой, протянув мне раскрытую ладонь.

Он поделился со мной Божьей благодатью и стал моим наставником, потому как являлся Командующим Ангельским войском. Он обучал меня обращению с уже знакомым не понаслышке клинком. Видимо, владеть холодным оружием было моей судьбой в любых обличьях.

Каю я так и не встретил, и не нашел ни одного упоминания о том, что таковая существовала. Кажется, в тот роковой день она ответила за содеянное перед Богом. Неверное, именно тогда же Бог и вернулся на Небеса. Спустя несколько лет я встретил Аву и проводил ее в личный маленький Рай, как и в последствии всю свою семью. Сестренка, даже будучи на Небесах, не изменяла себе и поэтому попросила меня перед разлукой показать крылья.

Конечно, отказать сестрице я не смог. Восторженное лицо Авы порой мелькает в памяти. Сам же я не часто показывал их кому-либо, да и смотреть на них было немного странным. Другому ангелу крылья шли намного больше. Обучаясь мастерству владения клинком, я потерял счет времени. На небесах минуты и часы тянулись иначе, нежели аду и на земле. Оглянуться не успел, как люди развязали Мировые войны. Сначала, естественно, Первую. Хоть и числился я как воин, мне удалось уговорить Дэниела, чтобы он не посылал меня на стычки с демонами. Я помогал изувеченным и раненым солдатам, забирая их боль и облегчая страдания. Было тяжело лицезреть муки на их лицах, но я чувствовал, что вот оно — мое место. Помимо помощи бойцам, я отвечал на молитвы их матерей и жен, что томились дома в ожидании мужей и сыновей. Некоторых мы забирали в наше войско, а кого-то отправляли в собственный маленький Рай. Вслед за Первой очень быстро началась Вторая Мировая Война. Помню тот миг, как сейчас. Берег Японского моря. Американский бомбардировщик Б-25 Митчелл терпит крушение. Мы с Дэниелом наблюдаем за этим и не вмешиваемся в замысел Божий, а после наставник произносит короткое: — Иди. Тогда я его и увидел. Дилана. Конечно, он тоже меня не узнал. Но я его смог, даже несмотря на военную форму и военную стрижку. Волосы светлые, на лице ни одной родинки, только несколько веснушек, а глаза те же, голубые, как чистое небо в летний день. — Ты ангел? — голос другой, но интонация осталась прежней. Было очень странно на него смотреть и слушать, как будто ничего не произошло ранее. А может так и было? — Нам нужно идти, — я не сдержал легкой улыбки и позвал его с собой. По сей день мы с Диланом неразлучны, как минимум, потому что служим в одном отряде. Порой он бросает на меня двусмысленные взгляды, но я вижу на его лице уже знакомые мне сомнения. Дилан тоже изменился. Я не подпускаю его близко, ограничивая наши отношения дружбой. Максимум, что я могу позволить и себе, и ему — это немного затянувшееся наставническое объятие.

Мы с ним наблюдаем за людьми с Небес. Порой спускаемся вниз, занимая человеческие тела. Так несколько раз я навещал Салли. Дела у нее, что было неудивительно, шли в гору, но об этом я не стал упоминать в рабочем отчете. Я знаю, что так и будет дальше. Я буду служить Небесам и помогать тем, кто нуждается и верит, тем, кто не теряет надежду и видит свет даже в кромешной темноте. Так будет до скончания веков, пока существует человечество.*** Томас отложил неангельское перо для письма и выдохнул через рот с таким облегчением, будто снял с души тяжелую ношу, которая много лет не давала ему покоя. Он встал из-за письменного стола и, прикрыв веки, провел ладонью над рукописью, страницы которой в миг переплелись между собой золотой нитью и обратились в книгу. Призадумавшись и чуть нахмурив брови, Томас присел обратно на стул и дописал несколько строк на странице, обычно предназначавшейся для посвящения:

Тем, кто сбился с пути,Знайте, вы не потеряны. Он поставил безымянную книгу в красной обложке на одну из множества полок Небесной Библиотеки, надеясь, что однажды кто-то прочитает записанную им историю. Историю его жизни. Однажды кто-то обязательно прочитает о парне, продавшем душу Дьяволу, но обретшем спасение.

К слову сказать, закончил Томас с рукописью как раз вовремя, потому как ему нужно было в срочном порядке ответить на молитву. Один парнишка, по имени Мечислав, очень громко, да так что крылья архангелов затрепетали, просил о том, чтобы родители в честь его шестого дня рождения подарили ему бейсбольную биту.