10. doomed (1/2)

Cut off my wings and come lock me upJust pull the plug yeah, I've had enoughTear me to pieces, sell me for partsYou're all vampires so hereYou can have my heartSo come rain on my parade ‘Cause I want to feel itCome shove me over the edge ‘Cause my head is in overdriveI'm sorry but it's too lateAnd it's not worth savingSo come rain on my paradeI think we're doomedAnd now there's no way backBring Me The Horizon — Doomed Мне тогда еще никогда не доводилось любоваться красотами райских темниц. Но оказалось, что смотреть там особо и не на что. И именно тогда же я впервые задумался о том, бывали ли у сверхъестественных существ, в частности демонов, дежавю, или как там правильно называлось состояние, когда снова переживаешь определенный момент жизни. Если бы кто-то сказал, что мне доведется побывать, как ?снизу?, так и ?сверху?, я бы ни за что не поверил. С трудом приоткрыв веки, я поначалу не увидел ничего кроме ослепляющего белого света, который неприятно обжег глаза. Когда я смог привыкнуть к яркому сиянию, то предо мной предстала до смешного знакомая картина: ровная кирпичная кладка и металлическая дверь с маленьким окошком. Отличалась темница цветовым решением — кирпичи были светло-бежевые — и чистотой, будто бы помещение пару раз в неделю прибирали (тогда я не знал, как работало время в Раю). Я усмехнулся, подумав о том, что проект и адских и райских темниц создал один и тот же архитектор. Запястья мои, что было вполне ожидаемо (я же в темнице как-никак), оказались скованными в наручниках, от каждого из которых шли к стене тяжелые цепи. Стоял я на коленях, почти в позе молящегося, а руки были разведены в стороны, как при распятии. Какая ирония. Шею сдавливал неудобный железный ошейник, который тоже был прикован с двух сторон: с одной — к стене, с другой — к полу. Я был полностью обездвижен, и это обстоятельство оказалось единственным что приносило мне дискомфорт. Внезапно виски неприятно кольнуло, будто бы кто-то протыкал голову чем-то острым изнутри. Было странное ощущение, как если бы я чувствовал не свою, а чужую боль. Я попытался вспомнить, кто и при каких обстоятельствах меня сцапал, и даже предпринял попытку понять, как долго я мог прозябать в заключении.

— Дилан… — проскулил я дворовым псом, вернув на мгновение последнее осознанное воспоминание. Но голова в миг разболелась так, как если бы в нее забивали гвозди молотком. Грудь мою стало невыносимо жечь изнутри, меж ребер будто проходило лезвие ножа, впиваясь в тело до самого основания рукоятки, а лицо саднило как от множества частых пощечин. От нестерпимого купажа появившейся откуда ни возьмись боли я вновь потерял сознание. Приоткрыв веки, но уже с какой-то странной легкостью, во второй раз, я увидел перед собой пару знакомых бездушных синих глаз. — Гляньте-ка, кто у нас очнулся, — Кая склонила голову на бок, расплываясь в самодовольной улыбке, которую видимо Дилан позаимствовал именно у нее. — Ох, привет, Цыпа. Соскучилась по мне? — я ответил c не менее лучезарной улыбкой и тут же все вспомнил. Вспомнил, как мы с Диланом играли в прятки в лесу, как мы с ним целовались, а если точнее то, как я подался вперед и накрыл его губы своими, и как нас проткнули копьем насквозь. Я чувствовал себя, на удивление, слишком хорошо для демона, который недавно потерял сознание. И уж тем более для демона, которого ранили насмерть. Я огляделся по сторонам, но не обнаружил ни темницы с кирпичными стенами, ни металлической двери. Цепи, сковывающие мое тело, тянулись в бесконечность. Пространство вокруг меня и Каи показалось безграничным, состоящим только из формального пола и белого света. Пока что, Рай меня не впечатлил. — Придется тебе занять очередь, Пташка. Я сегодня чертовки занят. От поклонников отбоя нет! — У меня, демон, есть преимущество. Вот только жаль, что я не буду твоим первым ангелом, но зато буду последним, — чуть усмехнулась Кая, смотря на меня сверху вниз с презрением, не моргая, двумя сапфировыми глазами. — А ты, как я погляжу, любишь ролевые игры? Плюс ко всему любишь насилие и грубость. Я думаю, что мы поладим, хоть ты и девчонка, — даже в такой ситуации не съязвить я не смог. — Да, Дэниел прав, ты слишком много болтаешь, — голос Каи был пропитан отвращением, никак не вязавшимся с исходившим от нее приятным ароматом васильков. — А какое у нас ?стоп-слово?, кстати? Ангел? Демон? Грешник? Господь? Может, предложишь несколько вариантов? Вместе выберем.

— Язык бы тебе отрезать, — Кая серьезно призадумалась, сложив руки на груди. — Ох, это ни к чему, Цыпа. Я им много чего умею, не только болтать, знаешь ли, — я ей подмигнул, потому что не боялся. Я не испугался этой девицы даже в нашу первую встречу, чего уж было говорить о второй. — Чего ты хочешь этим добиться? На что ты надеешься? Тебя уже никто не спасет. На такие заявления контраргументов у меня не нашлось. Да и много ли было в них смысла, когда я уже находился закованным в цепях в Раю. Дела мои и так плохи.

— Ну, раз умирать, то с улыбкой на лице, правда, Пташка? А, может, тебя просто заводят демоны на цепи? Вдруг у тебя фетиш такой, и ты ласкаешь себя между ножек, представляя себя супер-доминанткой? Я думаю, что выгляжу достаточно сексуально, стоя перед тобой на коленях. Что скажешь, а? Теперь давай, накажи меня за все грехи! Ударь меня, как в тот раз. Я был очень-очень плохим мальчиком.

— Вот как ты сам себя терпишь? — взгляд Каи преобразился из презрительного в какой-то жалостливый, но он ей совершенно не шел. Наверное, она не часто испытывала такое чувство. — Я просто чертовски хорош. Во всех смыслах. Понимаешь, о чем я, да? Ты же именно поэтому похлопотала за меня? Исцелила, — добавил я, прошипев это слово, с хитрым прищуром. Кая только задумчиво усмехнулась, оставляя вопросы без ответов. Что за дурацкая ангельская привычка? Девушка присела передо мной на колени. В синих глазах напротив что-то заплескалось, но это что-то было определенно гадким. Кая была слишком жестокой для ангела. — Исцелила тебя не я, но кое-кто сделал это по моему приказу. Конечно, она говорила о Дилане. Он уже смог тогда в доме проповедников залечить ранку на губе и еще в одном пикантном месте и, видимо, ничто не помешало ему повторить этот трюк со сквозной раной в животе. Может всему виной была эта чертова связь? Кая решила не останавливаться и продолжила пакостить, мерзко шепча каждое слово: — Что бы сказала твоя сестра, увидев тебя — своего любимого братца — в цепях? А что бы она сказала, узнав, что ты после ее смерти свернул на неверный путь и продал дьяволу душу? — Закрой свой рот, сука! — крикнул я, чуть ли не брызжа слюной в ее лицо. Я ожидал какой угодно подлости, например, про того же Дилана, о состоянии которого я не имел ни малейшего представления, но не такой, только не о моей Аве. — А ведь она тут — в Раю, в своем маленьком Раю. Мы можем у нее спросить, — Кая заговорила спокойно и вкрадчиво, что только раздражало и выводило из себя. — Даже не вздумай трогать мою сестру! — зарычал я с небывалой ненавистью. — Так как ты все равно после ритуала ничего не вспомнишь, я тебе кое-что расскажу, — продолжила Кая, нарочно игнорируя все мои слова. — Каждая душа живет в своем личном Раю, а он, в свою очередь, представляет собой воспоминания. И каждый день человеческая душа переживает одни и те же воспоминания вновь и вновь. А знаешь, какой момент своей жизни переживает Ава? — Синие глаза держали меня под прицелом, а я только закусил губу, чтобы не сорваться и не плюнуть ей в лицо. — Ваш пикник на поляне. Ты же помнишь этот день, я права? Снова и снова она смеется и тыкает пальчиком тебе в носик. Правда это прекрасно? Так жаль, что она умерла совсем юной, но зато успела оставить наследника. — Какая же ты мразь! Я тебе кишки наружу выпущу! — я выкрикивал пустые угрозы, отчего выглядел даже по своим меркам чересчур жалко. Цепи, к которым я был прикован, не давали мне никакой возможности даже руки вместе свести, не говоря уже о чем-то серьезном, вроде убийства.

— Не в этой жизни, Балабол. Кая приблизилась почти вплотную к моему лицу, а от запаха чертовых васильков мои глаза чуть не заслезились. Ее рука скользнула под пиджак и выудила из внутреннего кармана конверт с заданием. Девушка стала медленно доставать из него записку, получая удовольствие от каждого движения, которое блестело на ее фарфоровом лице. Мне хотелось только одного — свернуть ей шею за слова про Аву. Закончив издеваться над запиской, Кая развернула ее ко мне, чтобы я прочитал короткую надпись:Ничего личного, Томми. В первую секунду я не понял ничего. Три слова показались мне каким-то бредом, но я узнал почерк Уилла, поэтому сомнений в том, что это написал именно он, а не Кая, быть не могло. Тогда получалось только то, что… — Продал мне тебя твой наставник, — Кая рассмеялась мне в лицо, будто неимоверно долго ждала этого момента. — Пока ты находился в темнице, много чего произошло. Мы с Уиллом заключили сделку. Вероятно, ты зверски его достал, вот он и решил от тебя избавиться. — Что он попросил? — спросил я, горько усмехнувшись. От натуры никуда не денешься. Самому себе не изменить, и демон остался демоном. Правило — ?каждый сам за себя? — в действии. Мог ли я его винить? Мог, конечно, но не винил. Каждый сделал свой выбор. — Уж не знаю, рассказывал ли он тебе историю о том, как его вышвырнули за борт. Он учинил бунт на корабле, любимая разбила ему сердце, а виной всему стали сокровища. История тянет на приключенческий роман, ты не находишь? — Ты та самая девушка, которая передала конверт Уиллу. В тот самый день, когда он вызволил меня из темницы, — проговорил я самому себе, сжимая ладони в кулаки и смеясь от собственной глупости. Все то время у меня была возможность узнать правду, но я наплевал на все, думая лишь об удовлетворении собственных желаний. Уилл в этом и не сомневался, слишком хорошо меня знал.

— Конечно, мне же нужно было на тебя взглянуть. Я не так наивна и глупа, чтобы верить демону на слово. А тебе тогда нужно было меньше по сторонам глазеть. Кстати, ты совсем ничего не спросил про Дилана и про своих друзей-спасителей.

Я трусливо промолчал. А был ли смысл спрашивать про них? Ангелы никогда не оставляли свидетелей. И даже к лучшему, что она первая заговорила о них. Учитывая все обстоятельства, дела Дилана (я ощущал где-то внутри, что он не мертв) были не лучше моих, но все оказалось куда хуже. Жестокость Каи не имела границ. — Те ведьмы и оборотень сейчас удобряют землю своими трупами. Для Дэниела и Уилла они не были проблемой, — Кая, чуть ли прыгая от неведомого счастья, легко взмахнула рукой, а я вновь лишился дара речи от увиденного. Напротив меня, стоя, как и я, на коленях, предстал Дилан. Он висел на цепях без сознания, поэтому голова была опущена вниз, не давая мне возможности увидеть его лицо. Кровь тоненькой струйкой вытекала изо рта ангела, пачкая неестественно белоснежный пол.

Смотреть на его израненное обнаженное по пояс тело было невозможно. Я внезапно ощутил ноющую боль там, где был изувечен Дилан. Его пытали. От насилия, причиненного ему своим же наставником, я и потерял сознание.

Но хуже, чем видеть его кровоточащие раны и синяки и терпеть жгучую боль, было видеть его связанные за спиной крылья. Белые перья окутала, как паутиной, золотая светящаяся нить, которая тянулась бесконечно вверх. Я подумал, что именно она, помимо наручников и ошейника, подобно моим, не давала ангелу исцелиться. — Черт! Ты специально подослала Дилана к Мечиславу, — рыкнул я, когда все кусочки сложились в полноценную мозаику. — Какой ты сообразительный. Безупречный план, не находишь? Двух грешников одним ударом, — глаза Каи на миг загорелись холодным сиянием, а хищная улыбка, обнажившая зубы, превратилась в звериный оскал. — Для ритуала у нас почти все есть: ты, то есть демон, святой воды у нас целые водопады, а вот кровь святого дело иное. — Где же ты ее возьмешь? Неужто очередь из святых выстроилась? — я заставлял себя смотреть только на Каю, как бы мне не была противна эта тварь, потому что на Дилана просто не мог. За что он заслужил подобное? — Здесь нужна кровь не просто святого. ?Святой?, само слово, это так, для красоты заклинания. Нужна кровь мученика, кровь того, кто всю жизнь страдал. Я пересилил себя и заглянул Кае за спину. Под такое описание подходил только один человек, которого я, можно сказать, частично знал. Мечислав. Парень, что пережил самый настоящий ад, но не сдался, обрел веру и смысл жизни. Но вот какое дело — в его теле жил Дилан. Я тогда даже и представить себе не мог, насколько далеко была готова зайти Кая для достижения цели.

— Как ты, Цыпа, будешь отчитываться перед Богом за содеянное, а? — язвил я, терпя ноющую боль Дилана, который все еще находился без сознания. — А Бога нет, — выплюнула Кая каждое слово, будучи явно задетой такими словами. — Он ушел уже очень давно. И нет ему дела не до Рая, не до ангелов, и уж тем более ему нет дела до таких отбросов как ты.