Глава 34 (1/1)

Так уж у них повелось, что Вилле всегда уходил в гримерку первым.Во-первых, так решил Вилле.Во-вторых, так решил Вилле.И в-третьих, во избежание очереди паломников, так же жаждущих отдать дань уважения сортиру, и чтобы успеть хотя бы немного прийти в себя и отдышаться. В особенных случаях даже успеть принять душ по-быстрому, если организатор был настолько любезен, что осознавал тот факт, что музыканты – тоже люди, и не у всех из них есть водобоязнь.Да, следовало отметить, что они, как группа, уже стали настолько круты, что иногда им попадались уже и такие организаторы. Это было свидетельством невероятности их успеха, значительно большим, чем цифры продажи альбомов, которыми тряс Сеппо.Следом пришел Миге, каким-то образом оторвавшись от остальных. Наверное, где-то на халяву наливали, не иначе. Миге нынче не пил. Миге вошел молча. Сил говорить не было, да они уже, вроде бы как сегодня, можно сказать, до некоторой степени, здоровались. Вилле тоже не повернулся к нему. Он стоял, упершисьруками в бедра, тяжело дыша, а скорее, отчаянно хрипя и сипя легкими как старый баян. Полуголый и мокрый. То есть совсем мокрый. Миже подумал, что ебливое было бы зрелище бы он бы сам бы не заебался. Тяжелые капли пота капали со лба Вилле на коврик, на котором, судя по его потрепанному виду, англо-саксонские клопы предавались греху прелюбодеяния еще при королеве Виктории. Не осознавая, впрочем, даже, что прелюбодеяние – есть грех. У Миге все еще тряслись от усталости руки и ноги, а глаза разъедал стекший со лба, несмотря на бандану, которой он был любовно обмотан в три ряда, пот. Жара в клубе стояла как в сауне на камни которой вылили изрядный ковшик воды, так что пару раз он был на грани того, чтобы отключиться прямо при исполнении своего знаменитого трехсекундного соло. Спасло его то, что каждый из разов, чтобы сконцентрироваться, Миге задумчиво смотрел на руку на откляченной в их сторону заднице товарища, вспоминая, где он находится и, черт возьми,зачем. Товарищ их, Вилле, всегда свято чтил Великое Правило Рок-н-рольного Фронтмена, гласящее о том, что “лицо фронтмена должно радовать публику, а жопа фронтмена должна радовать его группу”. Поэтому он часто держал свою руку в характерном жесте, на и без того недвусмысленно откляченной заднице, словно бы говоря им о чем-то большем. Миге и Линде привыкли, им без этого как-то даже уже казалось нервно и тревожно, ибо это означало, что Фюрер не в духе, и что-то идет не так. Бертон также данной традиции не возражал, утверждая, что его внутренний эстет вполне удовлетворен увиденным, а Гасу они сказали, что это такой вокалистский прием для расширения диафрагмы. Правда Бертон подавился пивом и залил себе всю майку и пиджак, чуть не спалив их с Лили контору, но Гас поверил. Так же они объяснили ему любимый фокус Вилле с микрофоном, который он всей цельнометаллической головкой засовывал полностью в рот. Это выглядело правдоподобно, поэтому в этот раз Гас поверил тоже. Как сегодня на сцене держался сам Фюрер, Миже не знал. Ну, разве что, может быть жидкое топливо, которого он вылакал из горла бутылки три, прямо на сцене, давало ему какие-то силы. Был уже декабрь, и Миже не чаял уже рождественских каникул. Встретиться, посидеть и пообщаться с подругой, с семьей, с собакой в конце-концов, спать от двенадцати часов в сутки, не одеваться, не расчесываться, не снимать пижамных штанов без крайней необходимости и главное никого не видеть из чужих людей, а также из возлюбленных друзей. Как гласит американская поговорка “Как я смогу скучать по тебе, если ты не уйдешь?” Услыхав дыхание предмета своего дружеского обожания, Миже молча подошел к висящему на одиноком железном крючке пальто Вилле, залез к нему в карман, и нащупал там ингалятор, и кинул товарищу. Тот привычно кивнул ему в ответ, вместо спасибо. Два раза нажав на заветную кнопку и вдохнув. Миже подошел к деревянной шершавой скамейке, стоящей у стены их полутемной, пропахшей кислым пивом Лондонской гримерки, чтобы положить гитару. Ну, то есть он надеялся, что пахло именно пивом. В преддверии Рождества не хотелось думать о плохом.Потом Миге подошел к столику в гримерной, у тускло освещенного грязно-желтыми лампочками засиженного мухами зеркала. Зеркало владельцы клуба не вытирали, как видно, чтобы не оскорбить дух Гэри Глиттера, который выдавливал перед ним свои подростковые прыщи, играя свои первые концерты в Лондоне. Миге взял в одну руку пиво, в другую кока-колу, взвешивая последствия выпивания одного и другого.- Там виски есть, - прохрипел ему Вилле, все еще дежурно задыхаясь. Хотя Миге ни о чем его не спрашивал. Миге поставил на место банку с пивом, открыл баночку колы,отлил половину в пластиковый стакан рядом. Заместо образовавшейся пустоты долил в баночку виски, и отхлебнул. А вкусно вышло. И в мозги сразу мягко ударило, без лишних вопросов. Хватит ненадолго, но хотя бы что-то. Вилле откашлялся. Миге долил стакан с отлитой колой виски доверху. Вилле снова откашлялся. На этот раз уже значительно увереннее, выпрямился и вдохнул воздух полной грудью. Бронходилятор привычно подействовал.

- Бля, кажись, не сегодня…- оптимистично сказал Вилле, и сколько экзистенциальной радости возвращения к жизни в этом звуке было. Обычный человек не понимает той радости, которую доставляет ему банальная возможность дышать. Особенно после момента, когда в приступе бесконтрольной паники ты в ужасе осознавал, что несмотря на все свои попытки, кислород отказывается поступать в легкие и в мозг.- Ну и хвала сатане! Дон Витту,а ты чего, уже помылся? – удивился Миже, продолжая смотреть, как с волос Вилле по его телу струились веселенькие, как весенняя капель, струйки.- Это я, должно быть, слегка вспотел, - мрачно буркнул Вилле.- Вау! А я думал, только я так потеть умею!- Мучительная испарина непосильного труда финского пролетариата…- Да какой же ты, дон Витту, в пизду, пролетариат? – ласково переспросил Миге, -Ты ж ни дня не работал. Ты – деклассированный элемент, тунеядец и паразит на теле социалистического общества.- Нифига, мон амур, ты же помнишь, я резиновыми хуями торговал не заре туманной юности, а значит, я – пролетарий.- Маркс и Энгельс сейчас в гробу перевернулись, - сказал Миже, снимая мокрую насквозь майку через голову и кидая ее в угол. Оказываясь теперь таким же полураздетым, как и его друг.- Пролетарий хуев…- задумчиво проговорил Вилле.- Звучит корректнее, - согласился Миге.- Ну ладно, ты, наверное, прав, я все равно их не читал, но вроде бы они говорили о вреде детского труда.- Это факт, - снова согласился Миге.- Между прочим, работа в такой обстановке ранила мою детскую психику, и нанесла ей непоправимый ущерб!- Не плачь, мы сейчас пойдем и купим тебе новую резиновую… …эээ… уточку, - сказал Миге.Вилле радостно заржал. Миге умел зарядить его позитивом тогда, когда уже ему казалось, он был на полном нуле.- Миж… - неуверенно начал он.- Да, родной…Что-то в тоне Миге напомнило Вилле великотерпение Пресвятой Матери-Богородицы.-Миж, я могу с тобой поговорить, пока никого нет?-Почему ты спрашиваешь меня о том, что ты можешь сделать? Это твой путь, брат, и пройти его надо тебе самому.- Иди, жопе своей проповедуй, ебаный ты сука буддист,… - так же ласково, беззлобно, по-дружески, сообщил Вилле. Миге и не обиделся, и ласково чмокнув губами, послал Вилле насмешливый воздушный поцелуй.- Ты слишком напряжен. Тебе надо выпить.- Миж, я итак в гавно.- Да совсем даже и не заметно, - сказал Миге скрывая ухмылку в уголках рта. Вообще-то он иронизировал, но тут не предполагалось, что его виз-а-ви должен был это понять. Впрочем, терять им уже было нечего, ну, в крайнем случае, заснет в машине, может это даже и к лучшему, - на, кушай, котик… Он вручил Вилле пластиковый стакан виски с колой и тот автоматически опрокинул его, даже не соображая, что там был алкоголь. Оченьхотелось пить.- Миго, мой возлюбленный галлюциногенный ракообразный гриб с Юггота, мне пора решать что-то с моей личной жизнью, посоветуй мне как быть! – быстро выпалил Вилле.- И таки шо, опять тебе дать волосатую мою сисечку пососать?- В моем возрасте предпочитают что-то побольше, - мрачно сказал друг.- Пи-се-чку? – тем же спокойным, бархатным, любезным тоном, членораздельно проговаривая каждый слог, поинтересовался Миге.Вилле расхохотался.- Миге, ты - дьявол, ты знаешь, как меня искусить.- Если будешь себя хорошо вести, я даже позволю тебе укусить свое яблоко познания, - сказал Миге, - справа, или слева.Вилле захрюкал от восторга, хохоча.Миге в этот момент очень странно подумал, что вот такие моменты между ними, опасного незащищенного феерического глумления друг над другом, вызывающего у оппонента самый непристойно откровенный хохот, наверное, могли бы сравниться с моментами секса между ними. Столько интимности и тепла, знания и чувствования друг друга в этом было. Как и в первом, так и во втором случае, никто из них не боялся зайти за грань, потому что слишком хорошо понимал, чего от него ждут. Прохладную гримерку залило ощущением их тепла. Или просто Вилле подошел слишком близко, протягивая ему свой пластиковый стаканчик:- Эй, виночерпий…- Сию минуту, Цезарь.- Миже, можно я сейчас спрошу у тебя хуйню, и видимо завтра уже буду об этом жалеть?- Щелезуб, я, в принципе, не против, но если я на тебе женюсь, то у тебя вообще не останется друзей…- Не опошляй мою любовь согласием, сволочь.- Вот, выпей еще колы.- Этот виски вовсе без колы.- Выплюнь.- Я не выплевываю.- Ты знаешь, как высоко это ставит тебя в ряду моих немногочисленных фанаток? - мечтательно спросил Миже.- Скотина, - Вилле подавился виски от смеха. Миге вдруг словно разобрало. Он вцепился пятерней до боли в мокрые волосы, и воткнул себе в шею собственническим жестом его голову, нарушая все приличия, потому что он обычно очень не любил как-то проявлять свои чувства к Вилле прилюдно, или при возможности быть застигнутым врасплох. Не столько из соображений того, что боялся испортить репутацию свою или его, сколько из того, что им это особенно не было нужно. Им достаточно было просто видеть друг друга или чувствовать друг друга прикосновением руки или бедра.А тут что-то разобрало, поэтому, ничуть не смущаясь того факта что оба были вонючие и мокрые, смело прижать его к себе в недвусмысленно откровенной и страстной манере,второй рукой, придерживая за голое плечо растопыренными пальцами. Толи пытаясь обнять с отчаянием, толи придушить, на всякий случай.Вилле не растерялся и нежно захватил губами его небритую шею, испепеляя своим дыханием все внутренние моральные грани его приличий. Миге понял, что тут ему не победить, поэтому с неохотой оттолкнул его от себя. Вилле понял это как разрешение говорить:- Я не знаю, что на меня нашло, Миже. Толи это вы с Бамом своими мужскими достижениями вогнали меня в комплекс неполноценности. Толи это блядское Рождество на меня так влияет…- Этот праздник называется Рождество Христово, а не блядское рождество, сколько можно тебе повторять! Щелезуб Господень а, что ты такое опять задумал, за что я буду потом опять страдать?- Да нет, пока ничего такого… Просто, Миже, пойми, ну, меня не прельщает одному опять, как идиот, дрочить хуй под елочкой в гордом одиночестве. Мне хочется тепла!- Ну хочешь, приходи к нам с Веди на Рождество, - великодушно предложил Миге.- Ай, Миге, ты такой добрый. То есть я смогу подрочить свой хуй у вас под елочкой?- Мне кажется ты прав, - согласился Миге, - тебе надо подумать о своей личной жизни. Нет, не то что бы я лично был против того, чтобы ты дрочил у меня под елкой,… я в принципе, по хорошо известным тебе причинам,… в принципе не могу выступать против того, чтобы ты дрочил у меня, но я не уверен что все члены семьи Паананен разделят мой восторг по этому поводу.Вилле закивал понимающе.- Да, меня в семье тоже не очень понимают…- Даже Йессе?- Ну, разве что Йессе. Ну, я так подумал, что Йессе всегда можно оставить на тот случай, если у меня никогда ни с кем так и не сложится, - сказал Вилле, - он правда пока об этом не знает. Я не думаю, что стоит ему об этом сообщать.- Оптимистично, с твоей стороны, - сказал Миге, - есть повод?- Да.- Опять мальчик?- Девочка.- Это ж когда ты успел? Весь день под присмотром…- Да, это Бам…тут такое дело…- Стал девочкой?- Миге, тебе что-то серьезно рассказывать может только упоротый мазохист!- Продолжай, - серьезно сказал Миге, - я верю, ты сможешь.Вилле рассказал о том, что сам не знает что там как и о чем, но вроде бы Бам познакомил их с одной девушкой. Которую он, по его словам пристроил в МТВ, потому что она была хорошей девушкой, и финкой, а к Финляндии Бам испытывал по известной причине объяснимую слабость. Так она работала в Нью-Йорке, в одном из клубов, Бам сказал что танцовщицей Гоу-Гоу, а там, хрен его не знает, но вот ее фотка, вроде симпатичная, и что он вроде подумал, что он конечно, сейчас пьян в гавно, но она, вроде написала ему, и почему бы ему не махнуть сейчас через океан и с ней не встретиться?- Это даже еще более трезвое и продуманное решение, чем замутить с Бамом, - саркастически сказал Миге.- То есть, не стоит?- А почему ты спрашиваешь об этом меня?- Ты трезвый, - признался Вилле.- Дай подумать, - сказал Миге.Вначале его привычно резануло ощущением мучительно-жаркой, привычно подавленной ревности. Сначала потому что происходящее опять связано с Бамом, потом, парадоксально, потому что дело касалось девушки, в которую, как видно, Вилле очень жаждал влюбиться. Парадоксально, потому что вроде бы он был не в том положении, чтобы ревновать, да и к девушкам это вроде бы было у них как-то не принято. Вряд ли кто-то из них мог всерьез претендовать на то место, которое они занимали друг у друга в жизни. Другое дело, Бам. Бам мог.- Ай, да Бам, ай, да сукин сын, - сказал Миге.Миге оценил ход шахматного гроссмейстера с той стороны Атлантического океана. То есть он не мог не заметить, что Вилле перестало устраивать неравенство их позиций, точнее, Вилле не мог не проесть ему этим мозг. Вилле точно не хотел быть третьим лишним между Бамом и Джен. И мастер одновременной игры Бам нашел блестящий выход из ситуации, когда ему самому не пришлось выбирать между своим прекрасным имиджем в глазах своих родителей и друзей, и Вилле. И подогнал Вилле подходящее на его взгляд тело.И рыбку съесть и на дельфине покататься, как это по-Бамовски. Да и Вилле оказывался не в обиде. Он пытался не показывать Миге, как его задевает его близость с Ведраной, но он так же и понимал, что ему все равно не удается этого скрывать. Чего тут было больше, ревности к Миже как к любовнику, или зависти к нему как к лучше состоявшемуся такому же самцу, как и он, Миже полагал, точно не знает даже сам Вилле. Но в этом вопросе, для их общего душевного здоровья и не стоило копаться глубже.- То есть, она финка. Сбежала от мамы с папой строить фантастическую карьеру в городе мечты, Вавилоне современного мира, у нее ни хрена не получилось, а за квартиру надо платить, и она пошла блудницей в храм разврата.- “Гоу-гоу” в клуб.- Ну да, я о том же. Дно было рядом, а тут вдруг умственно отсталый принц на белом осле!- Зачем ты так о Баме? – вдруг обиделся Вилле.- Почему ты думаешь, что я о Баме? – уточнил Миге, но Вилле был слишком навеселе и на своей волне, чтобы понять всю глубину его иронии.- Не важно, продолжай.То есть Бам вроде бы как думает,продолжал размышлять Миге про себя, что она вроде бы теперь будет обязана ему по гроб жизни, за карьеру и в двойне за карьеру и устроенную судьбу, если Бам угодил с экстерьером.А стало быть, он будет держать их обоих на поводке. Неплохая задумка, так, стало быть он потихоньку выбьется у Вилле в самые лучшие друзья очень быстро. Это был удар с той стороны, с которой Миге Баму удар был простить не готов. Ладно, он смирился с его наивной фанатской любовью, и с их подростковыми интересами, которые их объединяли, но тут маячило нечто значительно более взрослое, и значительно более опасное для него, если Вилле и тут попадет под его влияние.У Миге появилось стойкое желание сказать Вилле категорическое нет, чтобы он бросил эту идиотскую затею.

- Короче, Склифасовский, мне дадут? – тем временем перебил его мысли Вилле настойчиво.- Ах, ты об этом… - Миге выдохнул с облегчением, он-то уж было настроил себе психологических конструкций разной степени жизненности, - скажем так, из того, что я понял, тебе придется постараться, чтобы нет.- Да, правда? !- Нет, ТЫ сможешь, если постараешься, - сказал Миге, - добиться обратного эффекта, насколько я тебя знаю, но это войдет в историю самых эпических провалов человечества.

- Спасибо, Миже, - Вилле обнял его от всей души, - ты всегда знаешь, как меня поддержать.- Я иногда думаю, что я только для этого и существую, - нежным голосом, сквозь зубы сказал Миге.- Ты издеваешься, - сказал Вилле измученным голосом, - Миге,ты издеваешься…- Нет. Да. Немного. Немного, но не над тем, что ты думаешь.И все-таки, Бам, пожалуй, рисковал здесь сильнее. Ну, да ладно, бог нас рассудит.- Ну что? – нетерпеливо спросил Вилле.- А знаешь, что? А поезжай, - сказал Миже, - это именно то, что тебе нужно.- Пойду попрошу Тиину забронировать билеты на ближайший рейс…- А ЧОЙТА ВЫ ТУТ ОБНИМАЕТЕСЬ?!?! - дверь раскрылась и вошли остальные участники мероприятия, приветствуя их дружным хором.

- Вас не спросили, - невозмутимо ответил Миге.Гас пулей ломанулся в сортир, Бертон устало вытирал пот с лица полотенцем, лежащим у него на плечах, а Лили подошел и быстро вынюхал остатки виски. Вилле усвистал в коридор в поисках менеджмента и душа.А может быть все пойдет совершенно обратным образом, и этот поступок, наоборот, увеличит дистанцию между Вилле и Бамом? Внезапно осенило Миге.Бам, Бам, гроссмейстер, Бам, а не себя ли ты этим делом обхитришь, вот в чем вопрос?- О чем задумался? – спросил Лили.- Щелезуб решил стать гетеросексуалом.- Попытка не пытка, - сказал Лили.- Я примерно так ему и сказал, - сказал Миге.- Я вот всегда подозревал, что с ним что-то нечисто, - сказал Гас, важно почесывая живот. Миге и Линде уставилисьна него мрачно, одинаково тяжелыми взглядами, - нет, про вас я такого ничего, конечно, никогда не думал, - исправился Гас, - но этот…он чо, правда, би?- Наш Вилле? Би? Не может быть!- Лили постарался изобразить лицом удивление, отчего один глаз у него странно смотрел в потолок, второй отчаянно прищурился.- Я в этом сомневаюсь, - серьезно сказал Миге, - но я, конечно, свечку не держал.Лили молчаливо и сурово поперхнулся пивом.- Да просто крутятся вокруг него всегда такие мужики стремные…- Факт, - активно закивал Миге, - вот, Бам, например…- Да ты что, - возмутился Гас, -всем известно, что Бам – натурал!- Уфф, просто гора с плеч, -с другого конца гримерки подал голос Бертон. Лили продолжал давиться напитком. Ему даже пришлось его отставить подальше. Гас не понял его реплики, точнее понял ее по-своему:- Да не-не, точно, настоящий мужик, я таких, невооруженным глазом вижу.- Может ты тогда про Хиили?- исключительного, из спортивного интереса, спросил Миге.- Да не, он просто прикалывается, - энергично замотал круглой лысой головой Гас, - я про других, режиссер у нас был вот странный такой, как его?- Стефан Линдфорс? – подсказал Бертон.- Он,- кивнул Гас, - спасибо. Я вот смотрел на него, и все думал, что как-то это все не просто так, он вдруг пошел нам снимать. Без всякой, я извиняюсь, задней мысли. Вот ты, Миге – ты же хорошо знаешь, Вилле, ты правда думаешь, что все это было просто так?

- Я… в это… верю, - с придыханием ответил Миге.- Да нет, бля, я вам точно говорю. Я еще тогда заподозрил, в Лапландии, когда он на Вилле все сально посматривал, ну да ладно, мало ли чего, думаю, а ночью иду такой прогуляться в холл, гостиницы, а там они в баре, ночью вдвоем, прикинь, сидят? Пустой ресторан, а они там, значит, зажались в уголок как пара голубков. А про Стефановские похождения весь Хельсинки в курсе, хоть он и женат, вроде как.Миге промолчал.- Это все Золтан, - внезапно жестко отрезал Лили.- Что, Золтан? – удивился Гас.- Он на Вилле плохо влиял, - пояснил Лили- Поэтому мы его и уволили, - добавил Миге, - но теперь с Вилле все в порядке, - сказал Миге.- О, да. Миге знает, Миге с ним каждую ночь спит, - добавил Лили.- Нет, ну не прямо каждую… - возразил Миге, потирая подбородок пальцами.Бертон закрыл лицо руками, молчаливо вздрагивая всем телом. Они надеялись, что он не плакал.- Если бы что не так, ты бы заметил, да, Миге? – подсказал Лили.- От моего соколиного глаза ничего не ускользнет, - согласился Миге.- Ну, ладно, как скажете, мое дело десятое, - пожал плечами Гас, - мое дело предупредить. Скоро там наша машина подойдет уже?____________________________________________________________________________Вилле толком не помнил как приземлился в ДжейЭфКее. Потому что стратегически важно было не успеть протрезветь за время полета, и не передумать. И остаться в ощущении того, что эта идея была идеей Романтического Свидания с красивой девушкой, ждущей его там, по ту сторону океана, а не просто банальной пьяной дурью. Это дело надо было завершить до того, как он начнет снова трезво соображать.Аэропорт города Нью-Йорка стал ему уже теперь таким близким изнакомым, полным ассоциаций и воспоминаний. Вилле быстро сориентировался на месте и сел на автобус до Централ Бас Стейшн, практически у самой Таймс-сквер, как ему и было нужно. На центральном автобусном вокзале вышел, и, соблазнившись запахом кофе, который висел там в воздухе так густо, словно бы этот вокзал был одной огромной кофеваркой, купил себе стаканчик. Не решившись где присесть, народу было удивительно много, он остановился, опершись о баллюстраду возле одного кафе, глядя как по переходу под ним идет огромный поток людей, и вспоминая свои приезды и отъезды, с ребятами и без, все, что связывало его теперь с этим континентом и с этим городом и с этой страной. Разумеется, он думал о Баме.

Вспоминал то волшебство, что пронизывало их первые дни пребывания здесь. Вилле никогда не думал, что какая-то другая страна будет ему так близка, как Финляндия, но, почему-то когда он осознавал, что в этой стране есть его Бам, она начинает предательски ощущаться им как второй дом. Он сам не заметил, как начал улыбаться. Бам был теперь так близко, всего лишь пару часов езды. Тут же, через двадцать минут ходьбы его ждет, наверное, его судьба. Ну, по крайней мере, ему сейчас так казалось.Бам все так хорошо расписал. Во-первых, ему нравилось, что речь идет о финке. После Бама и ко, Вилле точно понимал, что ему, как легендарному скакуну Боливару, не вынести двоих. Он хотел чего-то домашнего, чего-то такого, где не надо будет напрягаться, подбирать слова на чужом языке, приспосабливаться к чужому способу мышления. Точнее, с Бамом они все равно могли друг друга понять, хотя бы потому, что оба были мужиками, а с женщинами это как-то и на своем языке оказывалось всегда немного сложнее. Поэтому, скорее всего, если бы речь была бы об американке, он бы, пожалуй, не рискнул.Йонна, Бам говорил, ее зовут Йонна. Вилле посмотрел на часы и быстро допил кофе. Его мобильный телефон пикнул, обозначая пришедшую СМС о номера, записанного под этим именем, и сердце Вилле радостно ёкнуло:“Я жду тебя Ирландском пабе справа от музыкального магазина на Таймс-Сквер.”“Я уже на Централ Стейшн. Скоро буду”Вилле выкинул стаканчик из-под кофе в урну и перепрыгнул через несколько ступенек, в нездоровой жизнерадостности, вступая навстречу будущему. Которое было исполнено оптимизмом, по крайней мере, на нынешний момент, или он все еще не протрезвел. Летящие ввысь небоскребы, испещренные рекламой и текущая река людей поначалу придавили его своей мощью, так как он в первый раз был в этой ситуации один, но идти оказалось и вправду недалеко, и если выпрыгнуть из людской реки в сторону – то вроде бы как ориентироваться оказалось быстро и просто. Он быстро нашел музыкальный магазин, не смог удержаться, впрочем, чтобы не зайти вовнутрь, и не купить лимитированное издание концерта Игги Попа 1977 года, в видео и аудио-формате, и уже ощущая себя по этому поводу как ребенок.Прижимая покупку к душе, под пальто.Вилле вошел в полутемный паб.- Здравствуйте. Вас ждут? – быстро подлетела к нему официантка.- Добрый день, милая леди, я искренне надеюсь, что да, - сказал Вилле, сказал манерно, на британский манер, скрывая под великоречивостью смущение. Официантка растаяла, решив, что он, может быть англичанин, и крайне любезно проводила его к столику в правом крыле, где висели странные фотографии старомодных леди и джентльменов, прогуливающихся по сельскому пейзажу, в сепии. Бам рассказывал ему, что американцы имеют слабость к британскому акценту, но он сделал это даже не специально, а просто потому что оробел.Внезапно до Вилле дошло на что он подписался.За столом сидела стройная молодая девушка, в обтягивающих брючках и романтичной кофточке в рюшах.- Приве-ет, - по-фински сказала она, кокетливо.- Привет, - сказал он, потрясенно взирая на золотистые кудри Мерлин Монро над лицом с остреньким носиком и томным русалочьим взглядом. Русалочью томность ему придавали гигантские наклеенные ресницы, но Вилле пока об этом не знал - Я Вилле, - сказал он.Она улыбнулась. Улыбка была приятная, она делала ее похожей на лисичку. Вилле подумал, что приехал не зря.-Я Йонна, - сказала она.-А меня как только не называют, - откашлявшись, сказал он, - но мама зовет меня Вилле.- А чего ты стоишь?- А, ну да.Вилле неуверенно сел.- Там крючок, можно повесить пальто, - подсказала она.- Спасибо.Давно он не ходил на свидание с девушками, даже подзабыл, каково это. Вилле в ужасе понял, что нервничает, и совершенно не знает, что с этим делать. То ли ему вдруг стало и в самом деле важно, какое впечатление он на нее произведет, то ли он не был на свиданиях СЛИШКОМ, БЛИН, ДОЛГО.Трясущимися руками он повесил пальто, выронил покупки. Впрочем, это оказалось даже к лучшему. Он выдохнул счастливо. Спасибо святой Игги, это ж просто знак свыше. Он случайно дал ему тему на поговорить на ближайшие полчаса.- Смотри, какой концерт Игги я купил!- Кого?Вопрос потряс Вилле до самых яиц, но он сумел сдержать лицо. Она не знала Игги Попа. Если бы она была мужиком, он бы скорее всего поржал и сказал бы что тот полный мудак, но его опыт с девушками говорил о том, что с ними почему-то нельзя говорить им в лицо то, что ты о них в данный момент думаешь.

- Игги Поп, - тоном для умственно отсталых переспросил он.- Зигги?- Нет, Зигги – это Боуи, а Игги – это Поп.- Ты меня совсем запутал, - сказала она и очаровательно рассмеялась, - дай посмотреть.Он дал.- Ой, - воскликнула она, - какой кошмар, да чувак же тут совсем голый…у-у-ужас, кошмар, и тебе это нравится…Вилле не хотел верить, что такая красивая девушка может оказаться клинической идиоткой, поэтому успокоил себя тем, что, возможно – это хороший знак, и она просто так с ним кокетничает.Официантка принесла пиво, которое они заказали.Ну, Ура, она хотя бы тоже любила пиво.

- Ну, за знакомство, - сказал Вилле, поднимая высокий пивной бокал.- За знакомство, - сказала Йонна, по-русалочьи стрельнув в него глазами. Да, все-таки, кокетничала.- А ты прикольный, как Бам и рассказывал…Я даже не знаю, хотел бы я знать, что Бам обо мне рассказывал, - подумал Вилле.- Ты из Хельсинки прилетел?- Из Лондона.- Прико-о-ольна, а что ты делал в Лондоне?- Да так, попрыгал полуголым, как этот чувак на пластинке в каком-то клубе.

- Ха-ха-ха-ха, ты такой смешной, я же знаю, что у тебя есть группа…- Оу…- Мне Бам рассказал. И даже заставил послушать!- Мои соболезнования.- Не, прикольно. Правда я такую музыку не люблю, и обычно не слушаю.Как приятно знать, что ты жил и работал не зря. Особенно в такой момент.- Нью-Йорк - классный город, - Вилле попытался перевести тему и выбрать слова попроще.- Да, ну, ерунда, гавно какое-то, - сказала Йонна.- Да? – удивился Вилле, - а мне он так понравился.- Ты просто в нем не живешь, - сказала Йонна, -Все, что в нем есть хорошего – все для туристов в Манхеттене, ну и может быть, разве что Лонг-Айленд. Но там слишком дорого квартиры. В Сохо, там классные клубы, ну или в Гринвич Вилледже, вот, пожалуй, да. Не то, что в Хельсинки. Здесь и вправду можно оторваться.- Здорово, - согласился Вилле.- Впрочем, когда работаешь в клубе, тоже надоедает…- Ты давно тут? – Вилле аккуратно положил кончики своих пальцев на ее руку, на всякий случай.- Да нет, всего пару лет… иногда становится так грустно и одиноко, и хочется домой, - она вдруг перестала манерничать, и лицо ее отразило настоящую эмоцию. Она не убрала руку из под его руки, и понизила голос, - но знаешь, стыдно вернуться и показать родным, что из тебя ничего не вышло. Вот это он понял сразу. Понял сходу, и прочувствовал все, что она хотела сказать. Он был готов пыль жрать, и выступать по ссаным барам, лишь бы не вернуться, не просить помощи и не показать, что у него ни черта не вышло, и что он сдался.- А ты не хочешь со мной посмотреть концерт Зигги-Игги? – спросил он.

- Ой, да я бы завсегда, но у меня дома такой срач, - она махнула рукой, и его развеселила ее непосредственность. Прости, пойду, попудрю носик. Это был правильный ход в соблазнении в ее конкретном случае. Вилле аж развернулся на стуле, с интересом пялясь на ее ноги, пока она шла к дамской комнате. Бам его не подвел в этом смысле. Выбрал, как себе. Девушка была довольно высокой. У нее были очень стройные, даже худые ноги, удлиненное относительно обычных пропорций у простых смертных, бедро, удивительно украшало ее телосложение, и удивительно отвечало его собственным эстетическо-эротическим критериям о красоте. Его тело среагировало так, что его эстетически-эротическим критериям это тоже соответствовало. Чтобы отвлечься, и занять себя чем-нибудь в отсутствие Йонны, он набрал телефон Бама.- Да, Сатана?- жизнерадостным голосом приветствовал его друг.- Я же просил тебя не называть меня Сатана, - подыграл ему Вилле.- Хорошо, Сатана, - сказал Бам, и они оба радостно расхохотались, - Как прошли концерты, Виля? Круто небось было, зашибись, да? Блин я так хотел вырваться, но чертово МТВ…- Да ладно, чувачок, мы здорово потусили осенью. И даже летом, несмотря на твое сломанное запястье, а может быть и только благодаря ему.Бам расхохотался. Потом мгновенно, по обычаю, его настроение изменилось, вдруг включив его природную, животную сексуальность. Когда он сказал эти два слова, хриплым и таким мечтательным тоном, Вилле снова забыл о русалочьем взгляде и мальчуковых стройных бедрах, растревоживших ему душу.- Осень, я помню эту осень…ммм…Виля, я соскучился, я хочу тебя.- Я тоже.- Ты тоже что-о-о? – игривым котиком намекнул Бам ему на телефонный секс.- Бам, я не могу сейчас,…я не дома, - испуганно прикрыл он рот и нижнюю часть мобильника, можно подумать кто-то мог, или хотел бы его услышать, вечером в шумной, многолюдной, Манхеттенской пивной. Если их кто и мог услышать, так только огромный плакат в сепии с уходящей вдаль, к возлюбленному девушкой, да два полупустых и два полных бокала с пивом, которые только что принесла к их крохотному столику на двоих, взмыленная официантка.- Спасибо, леди, - от души поблагодарил он, в образе.- А где это ты щас? – заинтересовался Бам.- В пабе, с девушкой.

- С де-е-евушкой?- Ну, помнишь, ты дал мне ее контакты и собирался нас познакомить, типа она тоже финка и...?- Нихуя я не помню ни черта подобного, - невозмутимо сказал Бам, - но это не вопрос моего доверия к тебе, Вилечка. А ты еще в Лондоне или уже в Хеллах?- “Все зависит от тебя: Нью-Йорк, Нью-Йорк” – пропел Вилле в трубку, пародируя Синатру.Вначале Вилле не понял реакцию Бама, потому что в телефоне повисла тишина, кажется длинною в минуту или около того. Потом его барабанные перепонки разорвал нечеловеческий вой баньши. Судя по звукам, Бам спрыгнул откуда-то на пол, там попрыгал, забежал к кому-то в комнату заорал “ВИЛЯ В НЬЮ-ЙОРКЕ”, потом он вернулся к разговору:- ЗАМРИ. ЗАСТЫНЬ. Сиди на жопе ровно. Через пятнадцать-двадцать минут к тебе приедет лимузин.- А девушка?- Девушка влезет в лимузин. Можешь взять еще парочку. Что это за паб?- Не знаю, он тут прямо за углом после центрального музыкального магазина. Ирландский паб я забыл название.- Я тебя понял, жди.- Спасибо, милый.Ах, как это эффектно было, Йонне появиться ровно на этих словах.

- Я нашел место, где можно посмотреть концерт Игги Попа, - сказал он.- Да-а? И где же?- Поехали к Баму.- Прямо сейчас?- Прямо сейчас.- Но у меня нет машины. Бам сумел сделать это свидание незабываемым, прислав за ними шикарный автомобиль с шофером, подав его прямо на Таймс-сквер, на глазах удивленных туристов, гадавших, что за неизвестные звезды инкогнито только что удалились…через Нью-Йорк, Нью-Джерси в Пенсильванию._____________________________________________________________________________Время в общении прошло незаметно и за окном уже время приближалось к закату. Большой автомобиль гладко скользил по дороге, посуху аки по воде. Было тепло, и мотора было слышно ровно настолько, чтобы он успокаивал. Его попутчица, на диване напротив, кажется, придремала. Вилле сидел и смотрел на окрестности Нью-Джерси, которые уже начал в связи с рядом не таких далеких событий, узнавать, даже несмотря на то, что тогда, когда он их видел, они сияли яркой пышной летней зеленью, а сейчас стояли в знакомом суровом зимнем, черно-белом цвете.– вон этот поворот, в который они едва вписались, когда Бам психанул по поводу его самоволки к мистеру Джимми Фрэнксу, кстати, как там старина Джимми и их несостоявшийся шедевр песеннных дуэтов?А еще он почему-то думал о Миже. Он вспоминал их последний разговор после концерта. Вспоминал, что он ему сказал, поэтому всему поводу. Тогда он был слишком пьян и слишком возбужден идеей, чтобы понять те нюансы нюансов, на понимании которых Миге ни одну собаку съел. Он, признаться, посчитал их набором букв, но теперь, на всякий случай представил своему внутреннему взору весь их диалог. Еще раз посмотрел на спящую девушку рядом с ним. Тот факт, что это все одобрил Миже, почему-то наполняло его парадоксальным чувством гордости за то, что он сделал. И не только тем, что он словно бы искупал свой новый грех искуплением, которое дал ему Миже. Ему вдруг показалось, что этим всем, он будет выглядеть круче в его глазах. Что касается чувства смущения или легкого стыда по поводу того, что объединило их с Миже сутки назад, то, нет, этих чувств Вилле не испытывал вовсе._____________________________________________________________________________Это был один из немногих кайфовых вариантов который случался когда-либо в туре. Ночной переезд, потом выходной, ночь, концерт. Отель был недалеко от центра Лондона, и имел в себе полноценную ванну старинного вида с изогнутыми ножками. Со странным смесителем, где из одного крана шла только горячая вода, из другого холодная, но все-таки, ванна. Вилле игрался со смесителем минут сорок, чтобы как-то отрегулировать температуру.Миге подошел к нему, сел на пол рядом и запускал там кораблики из рас-пе-писания, предлагая Вилле посоревноваться, чей кораблик придет первый. Вилле предпочитал развлекаться, изображая шторм, и топя кораблик Миге.- Ребята предлагают погулять по городу, - сказал Миге.- Хочешь, погуляй, - сказал Вилле.- Судя по твоим словам, ты не собираешься.- Не знаю, может вечером, - сказал Вилле.- Ты Лондон днем трезвый видел?- А ему оно надо? – переспросил Вилле, задумчиво трогая воду одной рукой и регулируя вентили двух кранов, горячей и холодной воды попеременно.- Ты потопил мой кораблик, – сказал Миге.- Прости, - сказал Вилле, вытаскивая оригами двумя пальцами из набирающейся в ванну теплой воды.- Вилле, ты всегда топишь мой кораблик, - грустно констатировал его друг. У него едва ли ни слезы были в глазах.- Миже, ты чего? – Вилле внезапно подался назад, садясь на пятки, и протянув руки, чтобы обхватить Миге за шею, - ну давай сделаем новый, - разумеется, он прекрасно понял, что речь Миге ведет не за бумажную поделку.- Мне нравился старый, - сказал Миге.Он тоже речь вел, как видно не об оригами.- Мне тоже, - сказал Вилле, и обнял его, прижимаясь щекой к его щеке, - он же еще будет плавать, если мы его высушим? Миге обнял его тело пониже линии плеч, но не опускаясь до талии, что могло бы сделать его прикосновение слишком однозначным.

- Ты мне всю морду расцарапаешь, - таким знакомым шепотом намекнул ему про его стадию небритости Вилле, подхватывая его нижнюю челюсть пальцами, и проводя по этой самой небритости медленно языком.

- А я хотел Лондон посмотреть, - выдохнул Миге, возбуждение точно придавало хриплости его голосу.- На пенсии посмотришь,- сказал Вилле, внезапно лишая его объятий и отстраняясь от него, садясь жопой на пятки.Миге недолго думал, что такого бы сделать, сидя на полу и прислонившись спиной к ванне. Положив руку на ее борт. Потом подхватил немного воды, и брызнул ею прямо в лицо Вилле. Вилле на секунду опешил, осел. Раскрывши рот и ловя падающие по его лицу капли ртом, и соображая, как отреагировать. Потом пришел в себя, как видно, и вмазал ему пощечину от всей души в ответ. О, да, это был его Вилле. Миге не постеснялся ответить тем же, и, хлопнув по щеке, подхватить его лицо в ладонь. Большим пальцем правой руки касаясь одной стороны нижней челюсти, а остальными сжимая другую сторону, открывая его рот себе. Им не помешали даже раздвинутые целомудренно в разные стороны кровати. Наоборот, даже помогли.Особенно, когда Миге ебал его как сучку, задумчиво распластавшись на одной, задрав ему ноги выше головы, и задумчиво поплевывая в горизонт событий, вставляя неглубоко, но вынимая полностью, наслаждаясь фактом, что ОН находится в его власти, тем более что поглощенный своими ощущениями.Это медленное надавливание головкой куда надо, и это ощущение, что он владел им, под, что только ради него и делалось это вот шоу, это дорогого стоило.- Получи, блядь,- звучало так вселенски справедливо, из уст Миже. Любой Далай Лама бы одобрил.Потом, заставив облокотиться о противоположное, узкое викторианское ложе, Миге имел свою возлюбленную боль в более традиционном для этого класса проникновений, стиле. Положив Вилле животом на кровать, заставив опираться на колени. Встал за ним, пару раз для бодрости приложив круглую оттопыренную попку товарища ладонью, исполненной истинной мужской любовью и восхищением к предмету. Заставил Вилле счастливо выдохнуть, потом подхватил свой инструмент наслаждения своей дланью, и начал дразнить головкой то, где он только что, в особо извращенной форме был.Туда-сюда, сверху-вниз и снизу-наверх. Так, словно бы и ни был вовсе, а только прицеливался, как будто.- Еще, я хочу тебя еще… Миге знал, что он делал, он знал, чего он хотел. Заставив вскоре Вилле стонать, просить и тереться об него, как кошку в хотелках. Это нравилось ему больше всего на свете. Он был готов дразнить его часами, чтобы довести до этого состояния, когда тот перестает соображать чего бы то ни было, когда становится его рабом, превращает их простигосподикоитус в секс, как он есть.Еще секунда, и Вилле бы попросту бы насадился бы на него до самого корня, ааа, он вовремя подался назад...- О, да, малыш. Давай еще, еще чуть-чутьНу, нельзя было не подыграть, когда на твой хуй насаживались так трепетно и вожделенно, рванул вперед, засаживая резко по самые яйца, заставляя заорать.- Стой, блядь………

Горячим дыханием в ушко.-Нет, - сквозь зубы, - А…..ааааааааа…И потом ускоряешь темп, резче, жестче и глубже. И отчаянное хныканье исподнизу вначале заставляет испугаться, а потом, кричаЕБИ МЕНЯ, заставляя тебя терять рассудок, и молиться Сатане, чтобы понял как брата и хотя бы еще пару-тройку минут позволил извлекать своим смычком из этой ебаной скрипки такие прости господи, божественные звуки. Все блядь. Невозможно терпеть. Он вынул. Вилле взвыл под ним.Миже посмотрел задумчиво на свою ладонь. Расставил задумчиво пальцы. Совместил указательный со средним. Так же задумчиво облизал, и так же задумчиво и настойчиво сунул их туда, где был до этого его член, прокручивая и приподнимая задницу на себя, потому что мог. Ему надо было отвлечься. История бы не поблагодарила бы его за то, что он выдержал свои три минуты.Он даже боялся заставить Вилле у себя сосать, потому что это точно стало бы окончанием процесса, какие бы горячие видения не проходили бы у него сейчас перед глазами. Пальцы оказались самое оно. Он развлекал своего партнера, продолжая стимулировать его эрогенную зону, позволяя себе отдохнуть, и наслаждаясь его наслаждением. Потом сунул туда язык. Раздвинув любимую жопу ладонями, помогая большими пальцами, не мудрствуя лукаво, провел языком от мошонки вверх, вниз, и снова вверх. Облизал языком ды… вокруг, наслаждаясь жаром и трепетом под своими прикосновениями. Принялся лизать его как девочку, настойчиво, бессмысленно и тупо, с энергией восемнадцатилетнего девственника.Выебанное до, и жаждущее ебли после раздвинутое по его воле на его радость тело не знало что делать. Одновременно желая большего, но и не в силах прекратить эту сладкую пытку, поэтому решив в конце концов, своими собственными руками, раздвинуть собственную жопу, чтобы добавить себе кайфа. И Миге просто вылизывал тшательнее и засовывал язык, куда надо, и с более выявленным упорством.Чертов засранец, поддающийся ему добровольно со всем возможным и невозможным восторгом это дело втройне стоящим того.В этом положении еще так удобно оказалось обхватить его правой рукой за возбужденный в процессе их ебли член, но Вилле воспротивился, почему-то. Вначале Миге не понял, и где-то даже обиделся неприятием его ласки. Он ведь просто хотел заставить друга кончить. Но вскоре заметил, что головка его хуя пролилась на его руку, державшую его за самый низ живота, вначале толстой полоской прозрачной смазки, потомструйкой семенной жидкости, выходящей не радостным фонтаном, а словно бы в замедленной съемке заставляя партнера рефлекторно сжиматься на нем, и даже закусить зубами его по-джентльменски предложенный кулак.Потом они молчаливо, задумчиво трахались во всех недозволенных Аллахом позах примерно до заката солнца, когда подумали, что стоит сходить куда-нибудь пожрать. Одеваться было лень, поэтому они заказали в номер.Потом, уже когда стемнело, они снова оказались вдвоем в викторианской ванне. Миге задумчиво лежал головой на животе Вилле, и подпирал вилленой ногой, лежащей на своем волосатом плече, книгу Лавкрафта, очередное издание которой они недавно приобрели, и он, в очередной раз его вслух читал. Они оба сошлись во мнении, что самым лучшим завершением ночи, то есть дня любви в этом городе должно быть чтение Лавкрафта, в ванной.