Глава 2. Вивиан: Кровавый Триумф (1/1)

—?Мама, когда я вырасту, стану таким же великим воином, как Дэрроу,?— сын не отрывал взгляда от Дэрроу Андромедуса, которому белая надевала венок на голову. Он был пугающе величествен. Веяло от него силой даже на такое расстояние, каждая клетка кожи, каждый атом говорили, что этот человек опасен, что его стоит опасаться. Многие его боготворили, особенно после последних событий, но мне он внушал одни лишь опасения. За такими, как он, всегда ходит смерть, а смерть?— не тот гость, с которым будешь рад встречи. Алвиан восхищался копейщиком Августуса еще с того времени, как он и свекр защитили нас при нападении на Венере. После этого сын боготворил его почти так же сильно, как и деда. Разница была, увы, невелика, оба были людьми войны, а она итак уже забрала у меня мужа, не хватало, чтобы она же лишила меня и сыновей. —?… и как дедушка. —?Вырасти хорошим человеком, и мне будет этого достаточно,?— мне хотелось поцеловать его в лоб или взъерошить волосы, но общество не понимало публичных проявлений привязанности, лишь холодность и честь, да и сам Алвиан в свои пять лет считал себя уже слишком взрослым, чтобы я целовала его на ночь или ерошила волосы, он злился, когда я вела себя с ним, словно с маленьким. Он мечтал быть великим воином, еще не понимая и не зная, что эта мечта погубила его отца и дядей. —?Будь таким же мудрым, как твой отец. —?Но этого недостаточно,?— нахмурился сын. Он слишком быстро рос, слишком быстро переставал быть моим маленьким мальчиком. Со дня на день я ожидала разговора со свекром об обучении Алвиана. —?Что с того чтобы быть хорошим человеком? Папа мертв, а дедушка и Дэрроу живы. —?Нить судьбы изменчива, Алвиан, никогда не знаешь, когда настанет твой час,?— вмешалась стоящая с нами свекровь. Судьба. Именно она предрешила, чтобы эта женщина похоронила своих сыновей раньше себя? Что мои мальчики вынуждены расти без отца? Их дедушка?— выдающийся человек, он прекрасно заботится о них, но разве это одно и то же? —?Герои, как Дэрроу, как дедушка, не умирают,?— Алвиан лишь на короткое мгновение обернулся к нам, но потом снова повернулся к сегодняшнему триумфатору. Мальчишке, который мечтает стать грозным воином, совсем не интересны три слабые женщины, когда рядом есть герой во плоти. —?Они будут жить вечно. —?Все смертны, Алвиан,?— рассмеялась Эмилия, удерживающая на месте своих детей, которые не прочь тоже полюбоваться героем. Даже маленький трехгодовалый Максиан беспокойно ерзал на ее руках, чтобы лучше разглядеть происходящее. —?Увы, но герои такие же смертные, как и мы. —?Я не умру,?— убежденно ответил ей сын,?— я буду непобедимым героем, вот увидите. —?Конечно, будешь,?— улыбнулась внуку, хоть он того и не видел, свекровь. —?Дом Аркос славится своими воинами, а вовсе не политиками и чиновниками. Несмотря на общую веселость, в ее словах чувствовалась грусть. Вспоминала ли она сейчас своих мальчиков? Мечтали ли ее сыновья так же о славе, звезда которых так быстро померкла? Я слишком мало знала своего мужа, чтобы знать о нем достаточно много. Слишком много он отсутствовал и слишком быстро ушел. Иногда мне так хотелось расспросить ее о прошлом. Какими были те сильные и уверенные мужчины, которыми еще три года назад полнилось поместье Аркосов, но в то же время не хотелось бередить раны немолодой женщины. Сколько бы не прошло времени, раны матери всегда будут кровоточить. Задержав взгляд на Максиане, я пыталась унять тревогу, которая весь день никак не покидала меня. Я словно замерла в ожидании чего-то. И это что-то вовсе не безобидное происшествие, ведь мне не было еще так страшно. Хотя случай в семейном поместье на Венере доказал, что даже защищенная усадьба Каменного Рыцаря?— не самое безопасное место. Именно то нападение поселило у меня в сердце почти непроходящую тревогу за мальчиков. Лорн Аркос один, а внуков?— восьмеро, если не забывать о Лисандре Луне, случись что-то, даже он не сможет защитить всех.Тревога не покидала меня всё празднество, до самого захода солнца, казалось, мы все ближе и ближе к неминуемому Нечто, от чего мне хотелось взять Алвиана на руки и бежать… Бежать как можно дальше из этого места, бежать, пока не сотру ноги в кровь. —?Почему нет дочери Августуса? —?обратилась я к Эмилии, наблюдая за тем, как свекр играет с внуками. Великий Лорн Аркос, общаясь с этой небольшой группкой разбойников превращался в обычного пожилого мужчину, любящего дедушку. Как этого только не замечали другие присутствующие? Эта трансформация меня всегда восхищала. Сколько этот человек имел личин? Будучи для каждого другим. —?Разве она не должна быть рядом со своим отцом и… —?Парнем? Возлюбленным? —?хмыкнула Эмилия. —?Кажется, голубки поссорились. —?Сомневаюсь, что она оставила бы его из-за обычной ссоры, мне эта девушка показалась не настолько непостоянной,?— еще одним настораживающим фактом было как раз отсутствие губернаторской дочери. Лично знакомы мы не были, но по видео и рассказам свекра сложилось впечатление, которое совсем не сочеталось с ее отсутствием. Девушка, по словам Лорна, вряд ли стала бы считать обычную ссору поводом не прийти на столь важное мероприятие. И это меня беспокоило. Знала ли она что-то, что от нас скрывают? —?Я не знаю, почему она не пришла,?— отмахнулась Эмилия. —?Лучше расскажи, что с тобой весь вечер. Ты сама не своя. —?Я не должна была приходить. Мы с Алвином должны были остаться с Квинтом и присмотреть за ним,?— может, моя тревога была вызвана тем, что пришлось оставить больного ребенка на попечение няни, а самой явиться на этот праздник? Может, мне просто не хватало моего сыночка и никакого предчувствия не было? Все может быть, но было что-то, что держало сердце в тисках, мешая радоваться празднику, искать скрытый смысл в любой детали. —?И оставить дом Аркосов не полным? —?удивилась подруга и почти что сестра. По крайней мере, наши мужья, погибшие мужья, давно связали нас невидимой линией. —?Лорн никогда не позволит чему-то случиться с внуками. Не волнуйся так. Не у всех есть такой дедушка, как у наших детей. —?Ты права. И Лорна не хотелось огорчать,?— Алвиан с безграничной любовью и благоговением обнял своего дедушку, очевидно, их игра подошла к концу и, смотря на сильные руки, обвившие маленького мальчика, я в очередной раз попыталась отогнать тревогу. —?Но мне неспокойно. —?Оставь ты это. Августусы позаботились о безопасности. Ничего не произойдет,?— беззаботно отозвалась подруга, поворачиваясь к гостям, наблюдая, как виновник всего этого помпезного действия ходит между гостями. —?Лучше наслаждайся триумфом ученика нашего свекра. Он заслужил.*** —?Дедушка, а я стану великим? —?по-детски наивно спросил Алвиан, когда Лорн протянул ему пирожное, принесенное розовым официантом. Как все дети, он любил сладкое, но стоило кому-то что-то сказать об этом, он мог неделями не притрагиваться к сладостям, говоря, что потакание своим слабостям?— свойство элфа, а не истинного аурея. —?Настанет день, и в твою честь мы закатим не меньший пир,?— рассмеялся свекр и подмигнул мне, подыгрывая мечтам своего внука. Его разговоры Алвина забавляли, меня?— тревожили. Я никогда не спорила с тем, что Алвиан?— наследник древнего рода ауреев, в крови у которого быть вождем, но последнее, что я для него желала бы?— войны, а она, казалось, дышала всем нам в спину. —?Обещаешь, дедушка? —?не мигая, настаивал мальчишка. —?Алвиан… —?попыталась одернуть сына я, зная, что он и в этот раз не послушает. —?Оставь,?— посоветовал мне свекр. Рядом с ним становилось спокойно, когда он так близко, казалось, никакая опасность не страшна сыну. Щупальца тревоги постепенно отпускают, и я даже расслабляюсь на короткое время,?— он всего лишь мальчишка, а мальчишки любят мечтать. Лорн потянулся за следующим пироженым, чтобы угостить в этот раз улыбчивую Лавинию, которая болтала ногами, она еще слишком мала, чтобы достать до земли, и мир неожиданно и необратимо изменился. Раздался странный насмешливый вой, как издевка, и в то же время угроза. Его не должно было быть. Мирный праздник, и неожиданно этот вой. Я оглянулась, чтобы понять, откуда он доносился, и увидела вокруг хаос, а посреди него?— Адриуса Августуса, словно воплощение Марса, посреди бойни. Казалось, непоколебимый Дэрроу Андромедус, как подкошенный, упал наземь, Антония Северус нападала на мать и сестру, все сторонники дома Августусов оказались захвачены врасплох. Розовые сорвали наномаски, под которыми скрывали золотые, и лилась кровь, много крови, слишком много… Такого видеть мне еще не приходилось… Вокруг нас словно разверзся ад и собрался нас поглотить. Доносились крики и приказы. Свекр призвал упырей, вскакивая и загораживая собой Лавинию и Алвиана, я потянулась тут же к браслету на левой руке, змеей обвившей запястье, я больше никогда не расставалась с лезвием-хлыстом, больше не хотела чувствовать себя беспомощной, как в тот день, когда нам угрожали люди Верховной правительницы, и попыталась вспомнить все, что подзабыла, занимаясь детьми, и чему меня учил свекр. Он один не мог справиться, особенно, учитывая, что с нами было двое детей. Я радовалась хотя бы тому, что Максиан и Глория сейчас были с Эмилией и свекровью, раздельно даже проще защитить детей и, возможно, им легче найти укрытие и спрятать их, но нам, на открытом пространстве, где разразилась настоящая бойня, было не так-то просто. Первой мыслью было спрятать детей, но где? Как? Мы были у фонтана. Под бортиком было небольшое углубление, но оно было слишком открытым, слишком незащищенным, а в воде их все равно достали бы. Можно было бы попросить совета у самого Лорна, но ему приходилось защищаться от напавшей на него странной золотой с костями в волосах. Я видела видео, кажется, ее должны звать Лилат. Она была в одной команде с Адриусом Августусом, так почему его подруга на падала на дом и людей его отца? ?— Мама, мне страшно,?— тихо прошептал Алвиан, прячась за моей спиной, сжимая маленькими ручонками мое платье. Вся смелость будущего воителя испарилась туда же, куда ушло и наше спокойствие, но сказал он это слишком тихо, словно не был уверен, что хочет, чтобы я слышала его. Чтобы не смущать ребенка, я сделала вид, что не обратила на это внимания. Стараясь сделать это незаметным, я превратила лезвие-хлыст в иглу. Тонкое универсальное орудие, предназначенное для молниеносной и неожиданной атаки, чего я пока делать не собиралась. Мне нужно было защищать детей. Если я и с кем-то вступлю в схватку, они окажутся без защиты, поэтому все, что я могла, это наблюдать за тем, как мужчина, ставший мне отцом гораздо больше, чем родной, пытался выиграть сражение с достоинством с противником, который не имел ни малейшего представления о чести. Оставалось только надеяться на удачу, которая в этот раз отвернулась от нас и улыбалась оскалом младшего Августуса. Проклиная десятками раз свою неспособность помочь свекру, пришлось выбирать между ним и детьми, и я знала, он бы предпочел, чтобы я выбрала детей, я наблюдала, как прозванный Шакалом Адриус Августус убивал единственного защитника, который все еще оставался у нас, который держал всю семью вместе и был скалой для семьи, которая так неожиданно начала состоять почти из одних женщин. —?Они ошиблись. Ты все-таки не каменный. Когда Лорн повернулся к нам, я увидела его глаза, полные ужаса. В них было столько сожаления, столько грусти и непреодолимого желания из последних сил защитить нас, что это заставило окаменеть от ужаса и наполнить сердце невыразимой тоской. Лорн Аркос всегда был примером. Когда погиб муж, я была спокойна за сыновей, ибо их должен был вырастить дедушка, но вот теперь он умирал, а с ним рушились и остатки привычного мира. Раз уж он пал, шанса выбраться отсюда живыми у нас и вовсе не осталось. Шакал, а он поистине Шакал, небрежно и медленно вытянул кинжал из человека, и маленькой частицы ногтя которого он не стоил, наши взгляды встретились, и он все также небрежно подмигнул мне, кивнул своим подопечным и ушел. То ли он не счел меня достаточной противницей, то ли просто его не интересовала слабая женщина, которую он только что так же приговорил к смерти, как и великого воина. Из глубин поднялась ярость, почти забытая со времен училища: как некто, подобный Шакалу, возомнил себя способным лишить жизни Лорна Аркоса? Рука сильнее сжимает рукоять клинка и только маленькие ручонки сына, вцепившиеся в мое платье на пояснице, останавливают меня, а вот Лавинию?— нет. —?Нет! Дедушка, нет! —?с криком она выбежала из-за моей спины и бросилась к уже безжизненному телу Лорна. Я попыталась остановить ее, но Лилат действовала куда молниеносное и безжалостнее, чем я ожидала, протыкая девочку лезвием так, словно она не ребёнок, а кусок хлеб.—?Вивиан,?— пораженно шептала девочка, смотря на пятно у себя на груди, алое и все расширявшееся пятно на белоснежном платьице. —?Я увижу папу? На той стороне? ?— Конечно, увидишь,?— мягко ответила я ей. Лорн любил рассказывать детям, что есть другая сторона мира, туда попадают те, кто умирают. Мир там красочнее, спокойнее, добрее и справедливее. Я не знала, верил ли он сам в это или просто придумал красивую сказку, но именно это помогало Лавинии не чувствовать ужаса, а все, что я смогла, протянуть Лавинию к себе и сжать руку девочки, пока та умирала. —?Кто тут у нас? —?вальяжно, но с этим и мерзко, оставленный пособник Шакала потянулся к Алвиану, который совсем некстати выглянул из-за моего плеча. Только после этого вопроса я поняла, что допустила сильный промах, отвлекаясь на Лавинию. Просто что-то во мне не могло позволить беспристрастно смотреть на смерть ребенка, который вырос на моих глазах. —?Наследничек Лорна. Иди сюда. Спиной чувствовала, как Алвиан стараелся скрыться и сжаться от угрозы, понималп, что кроме меня у него никого нет, и, хотя шансы невелики, делать что-то нужно: поднялась с пола и неотрывно наблюдала за парнем, который так и сыпал язвительными фразочками, ведь именно от него исходит непосредственная угроза, рука с Иглой была наготове, но старалась держать ее скрытой от него. Когда ему надоело играться, он сделал выпад, удар хлыста пришёлся мне по плечу, оставляя рваную рану, но где-то на задворках сознания билась мысль, что удар был недостаточно сильным, и спустя всего лишь мгновение, когда инстинкты взяли свое и я сделала выпад и проткнула иглой его предплечье (увы, не смертельно, но лучше его ранить, чем вообще не задеть), я понимаю, почему: он отвлекал меня. Пока я атаковала, упущенная из поля зрения, Лилат выхватила моего мальчика и с кровожадным оскалом наблюдала за моим ужасом и рывком за ребенком, в надежде вернуть его обратно. В это же время Виксус, не помню, точно ли это его имя, бросился ко мне, шипя злобой и уязвленный тем, что его посмели ранить. —?Мама, мама, помоги мне,?— заплакал Алвиан и протянул ко мне руки. Я посылалась сыграть на два фронта, но сложно. Попыталась вспомнить советы Лорна, но в голове были одни только мысли о сыне. Мне нужно было спасти хотя бы его, во что бы то ни стало. Я прекрасно понимала, что шансов не особо-то и много, но если я не попыталась бы, если ничего не сделала, смысл мне тогда жить дальше? Хотя кто сказал, что я переживу эту ночь? —?Он же просто ребенок,?— сказала я Лилат, пытаясь выхватить у нее сына. —?Он?— наследничек Аркоса, а значит, жить ему не положено,?— заливисто рассмеялась она и, когда Алвиан все же оказывался у меня в руках, с легкостью мясника переехала горло невинному ребенку, который просто оказался не в том месте. Мои руки держали уже неживого ребенка. Мне стоило послушаться с самого начала свою интуицию. Осталась бы я рядом с Квинтом, Алвин остался бы жив. Но я не смогла защитить своего мальчика. Не смогла. Как все стало таким неправильным? Когда мир обернулся против меня и моей семьи? Душа горела от потери любимого сына и скрывала все мысленные запреты и установки, которые сама же для себя и установила. Все отступила перед первобытной яростью матери, у которой забрали ребенка. Я мгновенно переключила лезвие в хлыст и действовала вопреки любой логике, несмотря на то, чему учил меня свекр, чему научило меня училище. Действовала поддавшись ярости и горю, заполнивших меня. Прежде, чем меня свалило ранение в бедро, я успела лишить жизни пособника Лилат и ей самой подрезать сухожилия. Меня слегка попустило, когда я опустилась на окровавленную траву, притянула к себе тело сына и указывала его, словно он все еще живой, словно он рядом со мной и вот-вот откроет глаза. Я спела ему колыбельную, которую мне пела бабушка, в последний раз, а душа разрывалась между желанием уничтожить весь мир, позволивший умереть моему ребенку, и надеждой на существование той самой Другой стороны, о которой детям рассказывал свекр.