Нью-Йорк, ноябрь 1912 года. (2/2)
Доктор Джонс обернулся.- А где тут это написано?- Никто не обязан писать для тебя ебучие таблички, нигер!- А, ну ебучие таблички я бы понял лучше очередного ебучего мужлана, у которого вместо головы - яйца, а вместо мозгов - сперма!-ЧТО??!!! ЧТО ТЫ НА МЕНЯ СКАЗАЛ??!! - темнокожий рабочий уже был готов кинуться на доктора.- Кстати, эти конфеты я привёз из Вены. Это столица Австрии. Я там учился. Но ты вряд ли даже догадываешься, где это находится, мистер Мудя-вместо-головы!Негр-рабочий, почувствовав себя оскорблённым, решил привлечь к ситуации внимание.- Эй, братья! Это сраный нигер хочет похвастаться тем, что выслуживается перед богатыми белыми и подражает им! Херов дворецкий катается по другим странам, когда мы с вами голодаем!
Негритянка средних лет в дешевом пальто, сидевшая за столиком со стаканом пива, тоже не осталась равнодушной.- Богатенькая марионетка белых! Наверняка его дед каждый день целовал белую жопу плантатора!Льюиса взбесило третирование окружающими собратьями по цвету кожи . Он набросился на того самого заводского мужчину, сказавшего ему о запрете приносить еду.Конечно, шаг этот был довольно опрометчивым. Мужик был гораздо плотнее по телосложению и выше, чем Льюис. Но доктор был далеко не хилым и мог постоять за себя в случае чего. Нашему герою приходилось драться довольно часто несмотря на обеспеченность и приближённость его родителей к высшему обществу. Сейчас происходило то, что доктор воспринял, как очередную разборку.Мужчина ударил своим кулаком в щеку Джонсона. Почти у челюсти. Он упал. Изо рта капельки крови капали на пол из деревянных досок. Удар оказался не очень сильным. Льюис получил возможность встать. Хотя место удара у него болело.
- Бей его! - слышался этот многократно повторяющийся крик из толпы.- Надо, чтобы сынок дворецкого знал настоящую жизнь!- Будет лучше, если его здесь съедят крысы!Ситуацию спасла лишь одна деталь. Вставая, Джонсон снял свои чёрные кожаные перчатки. На одном из пальцев было надето железное кольцо.
Воспользовавшись моментом, когда здоровяк отвлёкся, Льюис со всей силы ударил его кулаком с железным кольцом прямо в живот. Мужчина закричал от боли, а затем согнулся и упал.- Вы его убили! - послышался чей-то женский вопль.
Но на самом деле упавший мужчина вполне себе хорошо дышал и даже был в сознании. Только подняться пока он ещё не мог. Однако кричать плохие слова в адрес нашего героя - вполне себе. А Джонсон даже не обращал внимания на извергающего бессильную злобу обидчика.А окружающая публика, ещё минуту назад оглушительно призывавшая ударить Джонсона как можно сильнее, внезапно замолчала. На лицах посетителей испуг был виден невооружённым глазом.
Доктор держался за щеку, куда его ударили. Двое негров, стоявшие в очереди впереди Джонсона, пропустили его вперёд. Старый темнокожий бармен с седыми волосами налил нашему герою стакан вина.
- Молодец, сынок, что проучил этих полоумных ублюдков! А то каждый день горланят своими отвратительными голосами, набрасываются друг на друга - сил больше нет! - сказал бармен доктору.- Молчи, старый хрыч! Ты защищаешь этого подлого нигера?? - простонал рабочий, ещё будучи лёжа.- Я тебе сейчас хорошенько надаю по твоей чёрной заднице! Ты у нас что, сам Господь? С чего ты решил, что он подлый? Или ты настолько завистлив и жалок, что тебе надо рвать на части всех, кто тебе не нравится? Зависть - это страшный грех!!Придя домой в свою квартиру, Джонсон поприветствовал своих родителей. Почти сразу же ему захотелось уединиться в отдельной комнате.- Льюис, что с тобой случилось? Почему у тебя кровь изо рта? И на щеке синяк... - спросила доктора начинающая седеть негритянка в фартуке, которая была мамой нашего героя.- Всё нормально, я просто упал...- На ровной дороге что ли упал? Не похоже.- Мама, я хочу побыть один...- Странный ты какой-то в последнее время. Ну ладно.Доктор Льюис Джонсон в свои почти 30 лет всё ещё жил с родителями под одной крышей, но намеревался вскоре съехать от них. Останавливало то, что Джонсону часто задерживали выплату его жалованья. Либо выплачивали крайне малую часть обещанного гонорара. Объясняли это обычно тем, что Джонсон якобы выполняет слишком малую долю своей работы.
Но как быть иначе, если тебя не подпускают к важным врачебным процедурам. А некоторые пациенты и вовсе заявляют, "чтобы никакие цветные меня не лечили!"А на ответ Джонсона о том, что он получил образование в Гарварде и Вене чаще всего следовал вопрос: "И что, после этого негр не может переносить заразы?"Уединившись в своей комнате, Джонсон позвонил по телефону мистеру Уэйнрайту. Ему очень хотелось обсудить со своим покровителем работу в больнице "Новый Амстердам". Как быть дальше, когда для тебя карьерный рост сведён практически к нулю?- Мистер Уэйрайт, здравствуйте! Как вы поживаете?- Хорошо. Моя дочь Эбигейл жениха себе сейчас пытается найти.- Я хотел с вами обсудить серьёзный вопрос. Я уже немало времени работаю в Пресвитериане. Но...знаете...мне хотелось бы чего-то большего. Мне кажется, я не могу самореализоваться в этом месте...- Эх, мистер Джонсон, я вас прекрасно понимаю. Я уже несколько раз подавал в суд на директора и владельца этой больницы. Но безуспешно...- Понимаю, но что-то вы можете предпринять?- Кстати...хотел вам сказать, что мы скоро переезжаем в Сан-Франциско. Можем взять с собой вас и ваших родителей.- В Сан-Франциско? Так далеко?- Да, думаю там больше возможностей для развития моего бизнеса. Здесь всё уже занято чванливыми снобами из Новой Англии...- Но Калифорния для нас -другой континент!- Для меня нет. У меня есть там несколько хороших знакомых, которые помогут вам.- А они реально помогут или только на словах?- Надеюсь, что реально. Они - люди надёжные. Говорю честно. Я им уже давно доверяю. В случае чего я вас прикрою.
После разговора с Альфредом Уэйнрайтом Джонсон сидел за своим столом, подперев голову руками. Он задумался о переезде на другой конец страны. Не очень этого хотелось. Но был шанс начать жизнь с чистого листа и совсем по-новому заявить о себе.
"Конечно, я жил в Австрии целых 5 лет...Но переезжать так далеко на постоянную жизнь? Тем более, Сан-Франциско - это какая-то провинция по сравнению с Нью-Йорком. Люди с каким-то деревенским поведением...Но по сравнению с Веной...Да что уж там, даже Прагой Нью-Йорк тоже деревня, только громадная...Нет того настоящего изыска что ли..."
Льюис вспомнил, как ездил в Сан-Франциско несколько раз в подростковом возрасте. Его тогда возили родители на поезде. Ему тогда понравилось лишь морское побережье и леса рядом с этим городом. Глубоко врезались в память высоченные деревья - секвойи. Настолько высоченных деревьев с настолько толстенными стволами наш герой раньше не видел.
В комнату к Джонсону зашла его мама. Она вновь спросила о том, что с ним сегодня произошло.- Я увольняюсь! Мы переезжаем!- Что? Почему, Луи?- Наш мистер Уэйнрайт меняет место жительства. Кстати, а где мой папа? Он у него дворецким вроде работает, так что должен это знать.- Понятия не имею. Вроде у него ещё, на работе.
Вскоре, когда отец доктора Джонсона пришёл домой, он тоже озвучил своей жене необходимость переезжать в Калифорнию.
Делать оказалось нечего, и миссис Джонсон, скрипя сердцем, была вынуждена вскоре собирать свои вещи. Готовились к переезду и остальные члены семейства Джонсонов.