Мертвый сон (1/1)

Они должны были встать рано утром, чтобы успеть позавтракать и позаниматься, однако у Наруходо была вредная привычка спать до обеда, что доставляло Казуме немало проблем. Особенно сейчас, когда они половину ночи провели в увлеченных разговорах. Биологические часы помогли Асоги проснуться вовремя, но он никак не мог поднять с кровати практически бездыханное от утомления тело Рюноске, так что он повис с кровати головой вниз и снова захрапел. Казума подумал о том, что спящий человек становится тяжелее раз в десять. Ну, или это просто очень упрямый и вредный соня. — Проснись, Наруходо, война с Китаем! — Избитый метод... Хр-р-р... — Что мне еще сказать, чтобы ты проснулся? Не найдя подходящих слов, Казума сдался и прильнул к нему, обхватывая руками... И сильно ударился лбом о его лоб. Тот вскрикнул и мгновенно проснулся, потирая лоб и недовольно глядя на партнера. — Осторожней, Казума, ты так можешь выбить мне все мозги! — Невелика потеря. — Эй! Лоб слегка покраснел, и все же Наруходо снял с себя спальный халат и принялся небрежно одеваться, посматривая одним ?бодрым? глазом на то, как эстетично Асоги застегивает все пуговицы и подтяжки и затягивает пояс. Напряжение сильных рук вызывает движение костяшек, рельефно выступающих и светлеющих под кожей. — Каналья. Как ты вообще умудряешься выглядеть бодрым после трех часов сна? — Не знаю. Всегда так было, — Асоги неопределенно пожал плечами и подошел к Наруходо, застегивая ему пуговицы на гакуране. Заботливый жест. Тот в ответ погладил тыльную сторону ладони адвоката и встал с кровати, чтобы ее заправить. После завтрака Асоги встретился с Сусато, которая приметила, что он выглядит счастливее, чем обычно, но тот притворился, будто не знает почему. Наруходо в это время, как и всегда, сидел в шкафу, скучая без дела и по Казуме. Не оставалось ничего другого, кроме как подслушать разговор, но он был достаточно деловым: про обучение и дальнейшую работу. Так прошел еще один час, в ходе которого Рюноске, конечно, заснул. Проснулся он от легкого поцелуя в лоб и встал уже по собственной воле, вспоминая сегодняшнее пробуждение. Впрочем лоб, кажется, простил Казуму, потому что он даже перестал болеть. — Пора тренироваться. Тебе нужно стать более выносливым к нагрузкам, иначе твоя спина отвалится уже к тридцати годам. — Мне кажется, ты опоздал. — Поздно не будет до тех пор, пока ты не умрешь. Держи свой синай. Асоги передал деревянный меч Рюноске, и тот приготовился отстаивать свою позицию. Как только он оказался бы загнан в угол, это означало бы его поражение и штрафные щелчки по лбу. Как ни странно, Асоги синай не взял. На мгновение у Наруходо промелькнула мысль, что он собирается сражаться Карумой, но эта идея была слишком безумной даже для Асоги. — Ты не возьмешь синай? — спросил он, упираясь взглядом в партнера. — Нет. Я хочу проверить тебя. Атакуй меня. — Но- — Можешь придумать любую тактику. Просто атакуй меня, Рю, не волнуйся. Студент неуверенно сглотнул и взглянул в карие глаза Казумы. Тот был по обыкновению холоден, при этом смотрел с прищуром, ожидая чего угодно. Шаг вперед. Асоги даже не повел бровью. Еще один осторожный шаг... И Наруходо резво бросился вперед, выставив синай перед собой, совершая выпад. Однако Казума будто исчез в воздухе и аккуратно, мягко увернулся, тут же хватая Рюноске за руку и скручивая ее, после чего перебросил через плечо и повалил на пол. Тот отозвался стоном, полным боли и разочарования, и разлегся на полу. — Я был обманут. — Не воспринимай это близко к сердцу, Наруходо. Я лишь хотел проверить, что ты умеешь сейчас. Дай объяснить тебе, в чем заключались твои преимущества... И какие базовые ошибки ты совершил. Асоги помог подняться и объяснил, что ему не хватает ловкости и поэтому все его движения легко читаются и предсказуемы, однако скорость выпада ему понравилась, равно как и четкое направление, только подметил, что катана — не шпага, чтобы делать выпады, и ей нужно уметь размахнуться широко и быстро. — Не оставляй пространства для атаки противника и старайся совершить быстрое, точное движение с максимальным размахом. Оставь быстрые колющие выпады для шпаги. И еще... Научись падать. — Падать? — Да. Если противник сбросит тебя и ты не сможешь мгновенно встать — ты мертв. Поэтому тебе нужно всегда быть готовым к падениям. Попробуй бросить меня через бедро. Слегка поколебавшись, Наруходо кивнул и подошел к партнеру, быстро хватая его за рукав и за пояс, после чего перекинул его через себя. В падении Асоги сгруппировался и ухватился за одежду Рюноске, затем коснулся пола ногами и повалил партнера на пол. Тот ошарашенно выдохнул и уставился на лицо Казумы. — Ох... Теперь я вижу. — Да. Сейчас я объясню тебе, как это сделать, а потом ты потренируешься. После непродолжительной лекции по теории началась практика. Несколько раз Наруходо провалился, из-за чего спина начала болеть еще сильнее, однако со своим упорством он все-таки смог на пятый раз успешно повалить Асоги. — Прекрасно, — улыбнулся тот и поднялся, чтобы обнять Рюноске и потрепать его по волосам. — Ты быстро учишься. Похвала ободрила его, и он мягко поцеловал Казуму в висок. Впрочем, одна только похвала не могла избавить Рю от полученных синяков, а тренировка еще не закончилась. Следующим этапом было блокирование ударов мечом. Асоги рассказал, что сперва он сам должен попытаться найти способы уклониться или отразить удар, и лишь потом, исходя из его стиля, он научит его обороняться. Наруходо отбивал удары синаем, ловко подставляя его под места, куда собирался ударить Казуму, но когда тот набрал скорость, он уже не смог уследить за всеми движениями и получил еще пару довольно сильных ударов по предплечью и ребрам. Хоть меч и был деревянным, такой контакт с костями был достаточно болезненным. — Не теряй концентрации. Я видел победный огонь в твоих глазах, но ты должен думать о противнике и его стратегии. Он может прятать козыри, а ты увлечешься успехом и расслабишься. Некоторые хитрые бойцы рассчитывают на такую обманку. — Например, ты. — Подловил. Асоги показал ему пару универсальных техник блокировки, но скорость движений Наруходо все еще была ниже, чем у Казумы, и тот был беспощаден, не давая никакой форы. Получая удар за ударом, Рюноске только загорался идеей пересилить себя и научиться быть таким же безупречным, как и его партнер, и эта сила духа наконец принесла плоды: он смог ударить Асоги. Правда, с размаху и прямо по шее, что заставило того отпрянуть от неожиданности и потереть место удара. — Извини! — Все в порядке, — Казума улыбнулся и несильно стукнул синаем сбитого с толку Наруходо. — Не отвлекайся! Успех был длительным, и Рюноске научился блокировать так, чтобы еще и успевать продумывать свой следующий удар, и в один момент резко врезал Асоги мечом по пальцам, что заставило его отпустить синай, но до пола он не долетел: оказался пойман владельцем. — Я впечатлен, — произнес он, восхищенно глядя на партнера, что смутило того до покраснения. — Этот прием работает как обезоруживающий и с настоящим мечом. Наша слабость — это боль, и никто не способен держать катану в руках с порванными связками или отрубленными пальцами. — Асоги... У тебя кровь. Подожди, я сейчас. — Не стоит, я могу- — Стоит. От заражения крови никто не застрахован. Наруходо быстро достал из ящика шкафа марлю, чтобы забинтовать руку партнера — из-за сильного удара кожа оказалась рассечена на костяшках. Он усадил Асоги на кровать и погладил его по запястью, выражая беспокойство невербально. Повисла короткая пауза. — Ты чудной, Наруходо, — слегка иронично произнес Казума, глядя ему в глаза и посмеявшись. — Я получил пару царапин... В отличие от тебя. Снимай рубашку, я посмотрю, нет ли у тебя серьезных травм. Крага немного защитила руку, но предплечья оказались полностью покрыты еще красноватыми гематомами, как и ребра. Асоги не сражался в полную силу во время тренировки, чтобы случайно не сломать партнеру руку или ребро, и потому отсутствие серьезных повреждений его успокоило. — Как ты себя чувствуешь в целом, Наруходо? — Мне хорошо. Мы провели время с пользой, и поэтому сейчас можно вместе отдохнуть- — Рано расслабляешься, тебя на столе ждет соблазнительный учебник по британскому праву. — Асоги! Адвокат звонко рассмеялся и растрепал рукой волосы Наруходо, после проводя ею по его щеке. Тот тоже улыбнулся, поймав руку и резко притянув за нее Асоги к себе, чтобы тот лег к нему на колени. — Используешь мои же приемы против меня? Хитер. — У меня хороший сенсей. Казума приподнялся, чтобы легонько поцеловать партнера и накинуть гакуран ему на плечи, так как в каюте все еще было прохладно, и один слой рубашки не мог спасти Наруходо от простуды. Тот благодарно улыбнулся и обхватил адвоката руками, чтобы ему было удобнее лежать у него на руках. — Давай полежим, я пока не уверен, что моя гудящая голова переварит британское право, — предложил Наруходо, забравшись с ногами на постель и расслабленно рухнув на нее. Боль в руках и ребрах постепенно растворялась в ощущении комфорта, в совокупности согревая все тело полностью, и совсем скоро Рюноске уже засопел. Асоги решил его не будить, хотя по-хорошему Наруходо уже отоспался положенное количество часов, и позволять ему спать дальше было бы нарушением графика. Возиться с попытками разбудить его каждое утро, конечно, не хотелось, однако прерывать такой чудесный и безмятежный сон не хотелось еще сильнее. Адвокат осторожно накрыл Рю одеялом, чтобы не потревожить сон, едва коснулся губами его торчащих ежиком волос и ушел к письменному столу, чтобы записать свои мысли в дневник. Этот небольшой блокнот дожидался его еще со вчерашнего дня и, судя по его поблекшим от негодования страницам, был обижен и оскорблен тотальным игнорированием со стороны Асоги, пока тот целиком и полностью посвящал себя этому неуклюжему студенту. Казума обмакнул перо в чернильницу, провел очином по черновику и начал наносить на бумагу все свои идеально упорядоченные мысли, как и всегда. Его записи в дневнике напоминали одновременно эпистолярный роман и сводки, соответствующие его образу. Правда, теперь они были не про поездку и трудные решения, а про любовь к человеку (хоть и отдающую горечью и переживанием за его жизнь). Эти мысли разбавили общее настроение записей в дневнике, придав ему совершенно новый, романтически-личный характер, но как-либо прятать дневник Асоги не собирался. Он доверял Рюноске и знал, что тот ни за что не станет влезать в его мысли, даже если ему будет очень интересно, и с этой точки зрения безопасность была стопроцентной. Асоги не мог покинуть каюту, так как тогда ему пришлось бы по крайней мере будить Рю и перемещать его в неудобный шкаф, а сейчас он так умиротворенно сопел, свернувшись калачиком, что мешать ему было бы грехом. Поэтому Казуме не оставалось ничего другого, кроме как подождать с обедом и заодно подготовить материал к следующему занятию по праву. Это не составляло большого труда, особенно когда ты знал большую часть из того, что собирался преподавать, но его волновало скорее то, осядет ли в голове вечно отвлекающегося Наруходо хоть что-нибудь из этого материала. Как хороший друг и адвокат, Асоги уже понял, что теорию его партнер не слишком хорошо переносит, но практика оказывает на него очень хорошее влияние. По понятным причинам, попрактиковаться в каюте вдвоем было бы трудно, так что этот вариант отпадал, и Наруходо придется дальше пытаться грызть гранит науки. В конце концов тот зашевелился на кровати и что-то бессвязно промычал, хватаясь за покрывало, но все еще не просыпаясь. Тогда Казума встал из-за стола, чтобы подойти и проверить, все ли в порядке. Кажется, Рюноске снился кошмар. — Наруходо, — позвал Асоги, ожидая ответа, но напарник не проснулся. Слегка нервничая, он взял его за руку, снова ощущая ее холод и легкую тревожную влажность, но к удивлению Казумы руку тут же крепко сжали. На лице спящего отразилось какое-то беспокойное, болезненное выражение, свойственное людям в отчаянии. — А... Асоги... — тихо пробормотал Рю, и от того, с какой интонацией было произнесено это имя, сердце упомянутого на секунду замерло. Оно звучало отстраненно и тоскливо, даже скучающе. Интересно, что ему снилось? Наконец проснувшись, Наруходо растерянно осмотрелся по сторонам, восстанавливая фокус зрения, но едва ему стоило увидеть Асоги, как он облегченно опустил голову и лег обратно. Обнаруженный, впрочем, не хотел давать ему еще одного шанса поспать, так как был сильно голоден и хотел наконец сходить в столовую за едой. — Эй, куда спать, спящий красавец, ты так весь день проспишь, - Казума подергал партнера за руку, но тот отозвался только невнятным ворчанием. — Что тебе снилось? — Ничего, — ответил он, слегка раздраженно фыркнув. — Это не имеет значения. — Ну, как хочешь. Получив такой ответ, Асоги нахмурился, но выпытывать сон ему не хотелось. Кто знает, что там было? Может, Рюноске не хотел вспоминать свой кошмар, и заставлять его говорить было бы не очень правильно, так что Казума просто поднял его за плечи и снова застегнул на нем гакуран, невзирая на слабые протесты. — Только я не дам тебе снова заснуть. — Почему? — А есть ты когда будешь? Переживешь ночь с половиной вчерашнего ужина? — ... Ладно, ты прав. Лицо Асоги посветлело от улыбки, и он потрепал партнера по голове, тем самым взъерошив его волосы еще сильнее. Рюноске недовольно зевнул и не спеша надел ботинки, чтобы встать и размяться после долгой тренировки и тревожного сна. Впрочем, даже мимолетное воспоминание о кошмаре заставило его содрогнуться и обратить на себя внимание Казумы. — Ты точно не хочешь поговорить? Наруходо ощутил себя так, будто поперек его горла встала рыбья кость, а он сам оказался повязан невидимыми веревками и вытянут ими в струнку. Впрочем, ему все равно не хотелось отвечать, так как этот сон был напрямую связан с Асоги, вернее, его отсутствием. Несколько чрезвычайно тяжелых минут, наполненных болью, отголоски которой все еще щипали сердце неприятными волнами. — Извини, Асоги, — неожиданно отстраненно произнес он, не глядя тому в глаза. — Я не могу тебе об этом сказать. Все в порядке, правда. — Я понимаю. Не извиняйся. Они больше не говорили, так как отшутиться в такой ситуации было невозможно, и Наруходо решил сбежать от воцарившейся тишины в шкаф, по привычке прихватив ту самую черную накидку с синей оторочкой. Все еще без слов, но с чувством неловкости Казума закрыл шкаф и заклеил дверцы надписью "не открывать" на японском, прежде чем покинуть каюту и наконец выдохнуть. Все это время схема, по которой работники во время уборки помещений не открывали шкаф, позволяла им скрывать существование безбилетного пассажира на борту. Партнеры провели еще несколько утомительно длинных часов, наполненных прецедентами и статутами, от которых у Рюноске порядком разболелась голова, но Асоги был неумолим и заставлял его штудировать право и дальше, пока его ученик не сдался и не попросил перерыва на ужин. Асоги пообещал, что принесет побольше еды, так как разделение еды на двоих плохо сказалось на их здоровье, и как следствие они были практически постоянно голодны, особенно с учетом необходимости тренировок и учебы. Правда, Асоги не учел, что на этот раз к столу будут подавать курицу, от которой его чрезвычайно сильно воротило по иррациональным причинам, и судьба всей этой большой порции жареной курицы была предрешена - ее с аппетитом и чрезвычайно быстро съел Наруходо. Удивительно, но после ужина сил у него не прибавилось, как это обычно бывало у него с пищевым допингом, и потому до следующей главы Рюноске добрался в крайне медленном темпе. Асоги видел, что что-то не ладится, и решил перестать давить на бедного студента и дать ему наконец передохнуть. — Даже несмотря на то, что ты проспал большую часть дня, ты все равно провел его с пользой, — Казума ободряюще улыбнулся и похлопал партнера по плечу. — Серьезно? Я думал, ты пожуришь меня за то, что я все время хочу спать, — Наруходо также улыбнулся. — Может, я и был достаточно резок, но лишь потому, что ты упорно не желал просыпаться в нужный момент. Ты не представляешь, как трудно тебя разбудить. — Брось, я не настолько соня. — Еще какой. К тому же, во время сна ты сворачиваешься в такой тугой клубок, что я бы мог дать тебе прозвище "ролл". — Да это просто пережитки моих страданий в чемодане и впоследствии в шкафу! Асоги, не выдержав, заливисто расхохотался и застучал рукой по столу, заставив Наруходо также улыбнуться и начать посмеиваться над самим собой. На самом деле он совсем не обижался, а этот смех вселял в него такую веру в себя и в Казуму, что мог буквально поднять из мертвых. Когда Рюноске было особенно тяжело или одиноко, он вспоминал громкий смех и ясные, уверенные глаза своего кумира, и сила духа начинала к нему возвращаться. Асоги определенно вдохновлял его одним своим существованием, хотя сам он об этом только догадывался и хотел бы, чтобы это восхищение не выливалось в травмирующую практику систематического сравнения и принижения себя. — Если ты хочешь спать, то иди, — адвокат кивнул отчаянно зевающему Наруходо на кровать. — У меня есть пара незавершенных дел, я присоединюсь позже. — Хорошо. Перед тем, как Рюноске ушел бы в царство снов, Асоги решил задержать его в объятиях. Тот обхватил руками его спину и положил голову ему на плечо, растворяясь в теплом, как свет от лампы, спокойствии. Спустя пару минут Наруходо все же простился и отстранился к кровати. Едва коснувшись головой подушки, он заснул сном мертвеца, тихо посапывая и так же подобрав под себя ноги и обняв их руками, как если бы он находился в шкафу. Оставалось лишь надеяться, что кошмары на этот раз не потревожат его сон. Казуме не спалось. Его охватило чувство легкой тревоги, так что он до двух часов ночи ходил взад-вперед по комнате, пытаясь вникнуть в содержимое книг или сделать какую-нибудь запись в дневнике, однако неприятное ощущение в сердце даже не собиралось никуда исчезать. Казалось, что вскоре темнота, которую отгонял свет керосиновой лампы, поглотит здесь все, и от былого тепла ничего не останется. В конце концов он выдохнул и, абстрагировавшись от тревожных мыслей, решил сделать Наруходо что-нибудь приятное. Несмотря на то, что вынужденная строгость была достаточно уместной в их условиях, Асоги все еще казалось, что он проявляет недостаточно тепла к партнеру. Конечно, можно было прямо спросить у него и узнать, что ему нравится и не нравится, но кто ищет легкие пути? И даже если можно было закрыть глаза на возникшую между ними неловкость, вызванную слишком быстрым (естественно, сравнительно) развитием отношений, то игнорировать гипотетические проблемы будущего совершенно не хотелось. Чего страшного в том, чтобы просто сесть и поговорить? Адвокату был неведом ответ на этот вопрос, однако потребность молчать о своих внутренних переживаниях все еще не давала ему покоя. Обеспокоенное лицо Рюноске вырисовывалось перед глазами и вызывало острое желание вернуться назад во времени и сделать так, чтобы той ситуации никогда не происходило. Тогда ему не пришлось бы выжимать из себя признание, способное поставить под сомнение его моральную стойкость и принципы. Ему бы не пришлось перетягивать одеяло комфорта у Наруходо. О нем хотелось заботиться, хотелось защищать от любых моральных потрясений, с которыми имел неудовольствие столкнуться сам Казума. Он даже не представлял, как сильно ошибался на этот счет. Ему не стоило оставлять струны своей души на растерзание внутренним демонам. Это не могло обезопасить Рюноске. Он уже взял эту гитару в руки, и он не сможет увидеть, как демоны, ехидно хихикая, натягивают струны. Сначала Наруходо будет недоумевать, почему у гитары так сильно изменилось звучание, а затем... Струны порвутся и ранят его руки, заставляя с испугом выронить этот инструмент. В конце концов Казума начиркал несколько иероглифов пером на бумаге и осторожно просунул ее в карман Наруходо, ожидая, что он прочтет это после пробуждения. По крайней мере, с этой запиской ему будет не так одиноко в шкафу.