Предупреждающие знаки (1/1)

Проснувшись утром, Карл ощутил в груди странное волнение от мысли, что сегодня и последующие дни он проведёт здесь, на стройке “моста будущего”. Хотя ещё вчера с большим нежеланием согласился уезжать из Александрии. Возможно, это волнение было вызвано тем, что сегодня Карл почему-то впервые решил не обманывать себя относительно причины этого волнения. Ею, безусловно, был Ниган. Пусть Карл и не понимал своего истинного отношения к этому человеку, но был рад, что теперь он не заперт в подвале, приходить в который так часто, как того бы Карлу хотелось, было по меньшей мере странно. Теперь Карл мог работать с этим человеком бок о бок, мог узнать его и понять себя. Ведь почему-то именно в обществе Нигана Карл чувствовал, что это понимание действительно не только возможно, но оно ещё и настоящее. Пусть эта мысль одновременно пугала и вызывала неодобрение. Кому приятно признавать тот факт, что тебе комфортнее находиться не с близкими людьми, а с человеком то и дело заставляющим тебя краснеть или снова и снова дающим тебе идиотские прозвища, намекающие то на твою неполноценность, то на твои “скрытые таланты серийного убийцы”? Вот только Нигана, как оказалось, в лагере уже не было. Отец лукавил. Будущее, о котором он снова и снова говорил, не было для всех. Точно не Нигана, которого отец использовал лишь в качестве кнута (или пряника?), привезя его в лагерь, где велась стройка моста. Ниган послужил вчера словно жутким пугалом, целью которого было распугать ворон, желающих уничтожить с таким трудом сделанные посевы. Карл не присутствовал при разговоре отца с Ниганом, после того, как уговорил сохранить ему жизнь. Карл не знал, что отец пообещал Нигану одну вещь: он будет жить, но никогда не будет свободен. Ниган будет видеть то, как будущее наступает, как, сплотившись, люди строят его, создают его, но никогда не будет частью этого будущего. Словно Ниган был монстром, а это заточение было его проклятием. Монстром, победой над которым отец будто пытался укрепить своё влияние над трудно поддающимися перевоспитанию “спасителями”. Но вот уже на следующее утро, едва начало светать, отец уехал домой, забрав с собою и Нигана. Карл злился на себя за подобные размышления, ведь Ниган и являлся монстром, пусть изначально это и не было его планом, пусть у него были все шансы стать другим человеком, но ни былые намерения, ни надежды не могли отменить тех злодеяний, которые Ниган совершил. И за следующую вытекающую обычно мысль Карл не просто был на себя зол — он ненавидел себя за это. Ведь Карл иногда позволял себе думать, насколько было бы проще и легче на сердце, не будь среди всех жертв Нигана дорогих Карлу людей. Гленн, Абрахам, Оливия, Эрик, Саша… И насколько было бы легче, если среди этих жертв не было бы живых и близких Карлу людей. Что было бы, не знай он Розиту? Дэрила? И Мэгги. Особенно Мэгги. Девушка будто олицетворяла собой совесть, плавно перетекающую в огромное и неподъёмное чувство вины — все те чувства, которые Карлу порою так хотелось бы не ощущать, потому что они полностью всё перечёркивали и являлись преградой на любом пути, так или иначе ведущем к человеку по имени Ниган. — Я мог бы уехать с тобой и… Почему ты меня не разбудил? — Карл надеялся, что через помехи отец не услышит в его голосе нотки расстройства. Хотя их каким-то образом смог угадать "ворвавшийся" в разговор обладатель хрипловатого голоса: — Не переживай, пацан, я тоже ну оче-е-ень буду по тебе скучать! Послышалось сильное шипение, недовольный голос отца, а после разговор возобновился. И к стандартным и вполне ожидаемым отговоркам на этот раз добавилась настоящая причина, по которой отец не желал, чтобы Карл ехал вместе с ними в Александрию с утра. — У Мишон хорошие новости: она возвращается домой, и ей удалось убедить Мэгги привезти для спасителей продовольствие, даже с учетом того, что они всё еще не предоставили в Хилтоп топливо. — Но его кто-то украл у них. Ты же слышал? На повозку напали. — Да-да… — Ты им не веришь? — Я верю, но вот Мэгги… Наступило молчание. — Поэтому я и хотел, чтобы ты задержался в лагере до её приезда, встретишь её, покажешь ей проделанную работу, быть может, сможешь убедить в нападении… Услышав слова отца, Карлу снова захотелось просто промолчать, но это молчание бы говорило бы гораздо больше, чем любые из возможных ответов. — Да, хорошо! Передавай Мишон привет! И, раз уж я здесь, может, возьмёте с ней выходной и проведёте день с Джудит? В последнее время ей не часто удаётся побыть с вами обоими… Я свяжусь с тобой, когда Мэгги приедет. Карл надеялся, что не переборщил с заботой, но ему просто было необходимо мысленно передохнуть, прежде чем снова возвращаться к подтексту слов отца. Карл был уверен, что отец понимал всю бессмысленность своих попыток снова и снова столкнуть его и Мэгги “нос к носу”. Будто от частоты их встреч волшебным образом сможет воцарить былое доверие, дружба и те особенные отношения, которые могут сложиться лишь между людьми, вместе прошедшими через ад и потерявшими в процессе огромные части себя, но сделав и то и другое рука об руку. Теперь всё это казалось таким далёким. Отношения со многими людьми после своей просьбы-мольбы во имя спасения Нигана были, казалось, утрачены навсегда. Думая проведать Энид, Карл шёл к больничной палатке, когда вдруг увидел, что Дэрил, Аарон, Кэрол и ещё несколько человек вошли в большой шатёр, где проходили важные собрания группы. — Обидно, наверное? Карл вздрогнул от прозвучавшего за спиной голоса: это был один из “спасителей”, имя которого Карл с трудом мог вспомнить. Но и этот человек, похоже, не особо стремился к общению, предполагаемому называть собеседника по имени: — Шерифский сынок! Наследник иллюзорного, как ваше будущее, трона, и оказался не приглашён на важный совет, а? Фигово тебе: один глаз, да ещё и ни черта не решаешь. — Если ты считаешь всё это глупостью, иллюзией, то почему тогда ты сейчас здесь, вместе с остальными? Но, проигнорировав его вопрос, “спаситель” подошёл к Карлу вплотную, заставив с трудом подавить желание отпрянуть, а лучше — отойти хотя бы на на шаг. — Уж не знаю, что в тебе видел Ниган, — начал было “спаситель”, но, оглядев лицо Карла, внезапно произнёс: — Хотя, наверное, до того, как стать уродцем, ты был ничего!.. И прежде чем Карл успел самостоятельно понять, к чему этот человек клонит, он перевёл взгляд в сторону, отступил назад и громко крикнул кому-то из своих: — Эй, Бакли, как думаешь, Ниган хотел этого пацана себе в солдаты или в свой гарем, чтобы трахать его в наказание шерифу, а? Карл не видел, к кому конкретно обращается этот человек, но прекрасно слышал, как некий “Бакли” громко засмеялся, и как к нему присоединились и другие. Сам же Карл тратил сейчас всё своё самообладание на две вещи: попытки не краснеть и на судорожные поиски того, чем можно было бы заткнуть смеющегося напротив него человека. Сделав это не только с достоинством, но и так, чтобы не привлечь внимание кого-нибудь из шатра, где проходило собрание. Дэрил славился своей вспыльчивостью в такие моменты. — Что вы тут устроили? Терри, отстань от него! — Это почему же? Потому что он — сын нашего новоявленного спасителя? — Потому что Нигану бы это не понравилось. — Наша святая Арат, всегда на страже интересов своего любимого босса! Даже, когда он сидит в вонючей клетке! Главная защитница! Да вот только, как ты не крутилась за ним волчком, так он тебя ни разу и не трахнул! А я слышал он предлагал это даже той толстухе, той самой, которую ты потом и пришила, а? Карл видел, как возмущенная Арат хочет что-то ответить, но он видел это словно со стороны, потому что в следующее мгновение его кулак уже со всей силы ударился о скулу смеющегося напротив “спасителя” по имени Терри. Карл не знал, что именно стало причиной его внезапного гнева: напоминание о смерти Оливии? Собственное возмущение тем, как его поднимают на смех? Или же Арат и то, в каком свете Карл впервые увидел эту женщину, с которой почти ни разу не общался, но которую всегда видел прежде рядом с Ниганом? Да, Карл не знал причины своей внезапной вспышки гнева, но над этим и не было особо времени задумываться: выпрямившись и оправившись от удивления (больше, чем от удара) “спаситель” двинулся было навстречу, но подоспевшая Арат перегородила ему путь, буквально заслонив Карла собой. — Ну, и что ты сделаешь? Ударишь его? Или меня? Терри, сплюнув, зло посмотрел сперва на стоявшего позади Карла, потом на Арат, но не самый быстрый его мыслительный поток прервали голоса подошедших к ним нескольких “людей Нигана”. — Терри, прекрати. Нам нужно на поиски, не забыл? — белокурая девушка с татуировкой на шее повернулась к Карлу, совершенно без злобы, миролюбиво объясняя, — Один из наших снова пропал. Джастин… Тот, который вчера нахамил тебе. Вот мы и решили с несколькими людьми осмотреть окрестности. Наверное, тебе надо сказать об этом отцу? Как думаешь? По лицу Терри Карл понял, что он разрывается между тем, чтобы снова отвесить комментарий на тему влияния Карла на ход дел в лагере, но, видимо, напоминание об исчезнувшем товарище немного убавило его пыл. Арат вместе с другими “спасителями” ушли искать Джастина, а Карл, связавшись с отцом по рации, невольно поставил себе галочку как-нибудь пообщаться с некогда главной приспешницей Нигана в нормальной обстановке. Эта женщина внезапно предстала перед Карлом просто кладезью возможных знаний о человеке, сидящем в подвале их дома. Обрадованный этой мыслью, Карл с уже с гораздо большим энтузиазмом начал смотреть на собственное пребывание в этом месте. Не замечая тем утром ещё ни растущего недовольства спасителей, граничащего с желанием устроить бунт, ни плетущегося заговора между недовольными политикой его отца. В то время Карл редко подмечал подобные вещи. Наверное, всё приходит лишь с опытом. Или когда остаёшься совсем один.*** — Она мертва? Кто… Кто убил её? — Прости, я не… — Карлу хотелось сказать “извини, что не защитил её”, но это, наверное, прозвучало бы глупо, ведь он действительно почти не знал эту женщину. Тогда почему его сердце теперь было наполнено такой невыносимой горечью? — Я не знаю, кто это сделал. Карл сидел, прислонившись спиной к стене и задрав голову, словно этот потолок — самое интересное, что доводилось ему видеть в этом мире. Он приехал с отцом сегодня днём. Перед глазами всё ещё стояли уходящие из лагеря спасители и лицо отца, из которого с каждым подобным провалом постепенно утекала надежда и вера в создание единого будущего для всех. И, казалось бы, хуже в это утро быть не могло. Найденное тело Арат доказало обратное. — Чёрт… Дерьмовая новость. — Мне кажется, ты был ей дорог. По-настоящему. А не потому что мог силой заставить делать это. Карлу не нравилось, как у него вышло передать свои мысли, но Ниган, казалось, почти его не слушал. По крайней мере, язвить или как-то по-своему комментировать он это не стал. — Арат… Она была хорошей. Верила в меня, даже когда я принимал откровенно дерьмовые решения… Я помню почти каждого из своих ребят — тех, кого встретил в этом отвратном мире лично, но Арат... Карл слушал Нигана, как завороженный: этот человек редко отзывался о ком-либо подобным образом. Ниган говорил об Арат, о том, как нашёл её, о том, какой видел в ней потенциал, как посчитал, что предлагать такой “оторве” место в гареме — значило бы оскорбить её. Да, Карл не припоминал, чтобы Ниган вот так о ком-то говорил. И от этого ещё больше испытывал собственное чувство горечи от этой утраты. Тогда, сидя в подвале с Ниганом, Карл ещё не знал, что самая главная его утрата ещё впереди. И что она уже слишком близко...