I (1/1)

Впервые он видит Сильвера, когда ему едва исполняется восемь.Это его первый день в Восточной Тарии, и Голд не совсем уверен, что он должен чувствовать. Он злится на своих родителей за то, что они фактически обменяли его жизнь на богатое будущее. Его пугает жизнь практически раба в неизвестной ему половине страны. Он даже не знает, что за работа ждет его здесь.Но так же ему любопытно.Любопытно взглянуть на ту самую ?тропу мелодий?, обвешанную колокольчиками, увидеть то, как живут люди. Одежда здесь совсем иных цветов, нежели в Западной Тарии, и это тоже кажется ему необычным.Но больше всего интерес у него вызывает так называемое ?сокровище? Восточной Тарии.Голд здесь всего ничего, но об этом сокровище слышит с самого прибытия в город. О нем говорят с благоговением, но все же больше с опаской и омерзением. Оно — причина благополучия Восточной Тарии. Его охрана — важная часть его новой работы.

И оно... Ребенок.Девочка, едва ли старше его. В такой же, как и у всех в этом доме, красной одежде с тем только различием, что на голове у нее странного вида шапочка, из-за ткани над которой не видно глаз, и непривычного вида колокольчики, привязанные тут и там. Голд насчитывает около десяти.

Она... Красива, насколько он может судить по той половине ее лица, которую видно. В ней есть что-то величественно-завораживающее, и он просто тупо таращится на нее, забыв даже представится.А затем необычное создание открывает рот.—Три кумквата. Один должен быть меньше, чем остальные. Два яблока. Четыре груши. Холодная вода. Пятнадцать благовоний, два из них должны быть полностью прогоревшими. Исполняй, — не терпящим возражения тоном произносит оно, поднимаясь с пола и звякая при этом своими колокольчиками.После этого Голд узнает для себя две вещи.Первая: ребенок не девочка, а мальчик, и то, что было принято Голдом за юбку, в действительности оказывается штанами, практически такими же, что носит теперь и он сам.И вторая: они совершенно точно не поладят.От других слуг он узнает, что в глазах Сильвера — так зовут мальчика в смешной шапке — заключена какая-то непонятная сила, позволяющая влиять на будущее, а так же убивающая всех, кто в них посмотрит, и еще какая-то муть. Голд в это не верит. Все, что он видит, это раздражающего ровесника, который занимается чушью, привлекая к себе внимание.?Сокровище?.

Пфф.

Он мог бы и сам стать таким сокровищем.***Ссоры начинаются в первый же день, когда Голд приносит неправильное количество того, что его просили принести, а о кумкватах — что это вообще, блин, такое — забывает вовсе.Ребенок по имени Сильвер заметно злится, хоть и не выражает свои эмоции так бурно, как выразил бы Голд на его месте.— На моей памяти, ты самый тупой из всех находящихся здесь идиотов, — резко заявляет он, и Голд едва подавляет в себе желание стукнуть его. И стукнул бы, но мало ли чем это грозит здесь.Вместо этого он тянется к его шапке, намереваясь снять ее. Он не верит в эти глупые сказки о магии и проклятиях, и он хочет, чтобы другие тоже осознали, какая это глупость.—Эй-эй! — произносит строгий, но при этом игривый женский голос, и Голда оттаскивают за шиворот прежде, чем он касается Сильвера хотя бы пальцем.Обладательницей голоса оказывается красивая длинноволосая девушка, если не сказать женщина, чьи синие глаза смотрят на него в данную минуту. На ее руках тоже есть колокольчики, пусть и немного другие, и Голд задается вопросом, как он вообще мог не заметить ее появления при таком шумном аксессуаре.— Сестра, — сразу как-то оживляется Сильвер, проходя через всю комнату необычно проворно для своего эксцентричного одеяния и позволяя женщине обнять себя. Голд наблюдает сию картину с досадой, отказываясь верить в то, что такое прекрасное создание может быть старшей сестрой мальчика в смешной шапке.Женщина хихикает, приглаживая огненно-рыжие волосы Сильвера, и снова переводит взгляд на него.—Ты здесь первый день, а уже подраться решил? — ее голос по-прежнему звучит строго, но синие глаза смотрят по-лисьи лукаво. Под этим взглядом Голд невольно сникает, ощущая, как краснеют его щеки.В ответ на это обладательница синих глаз снова смеется, отпуская недовольно заворчавшего брата, и треплет его по взъерошенным волосам.—Я Блу. Работаю здесь танцовщицей уже не первый год. А тебя как зовут?— Голд, — он косится на Сильвера, который наблюдает за ним с явным недовольством. — Знаете, сестренка, а вы слишком красивы, чтобы быть родственницей такого, как он.— Это Сильвера-то? — Блу фыркает, прикрывая рот ладонью. — Разве он не прелесть?— Нет, — тут же буркает Голд, стараясь не вспоминать о своих первых впечатлениях, когда он действительно не мог отвести от него взгляда. Девушка наблюдает за ним с веселым любопытством.— О, но в одном ты прав: мы действительно не родственники. Я здесь уже давно и знаю Сильвера с детства. Вот он и привык считать меня своей сестренкой, милашка.Она притягивает к себе упирающегося мальчика, который, позвякивая и краснея, придерживает шапку, не давая ей упасть. Не будь Голд так зол на него, он, возможно, даже счел бы эту сцену забавной.— И на случай, если вдруг решишь за мной приударить, — Блу прижимает Сильвера к груди, — я замужем и у меня двое детей.— З-замужем? — Голд заикается.— Ага~ Насчет приударить шучу, конечно, но двое детей у меня действительно есть. И муж. Был. Я вдова, — беззаботно заявляет она, не переставая тискать Сильвера, который, смирившись, спокойно сидит у нее на коленях, ухитряясь при этом выглядеть почти счастливо. Голд никогда бы не подумал, что он на это способен, хотя знаком с ним всего пару часов.Вместе они все же собирают недостающие элементы для ритуала, и хотя Голд все еще считает это полной чушью, он остается и наблюдает, как Сильвер, сердито хмыкнув, раскладывает все по новой, в своем, видимо, ?особенном? порядке, и что-то бормочет под нос.Вода в чаше будто бы закипает, и все в комнате начинает ходить ходуном. Икая от страха, Голд оборачивается к Блу, но та наблюдает за происходящим с совершенно спокойной улыбкой, и ему становится стыдно. Он переводит взгляд в пол, стараясь унять дрожь в ногах, и надеется, что все скоро кончится.Наконец комната перестает трястись, и Сильвер поднимается.— Ближайшие несколько суток будет идти дождь, — сообщает он, — это должно помочь защитить урожай от засухи.— Молодец-молодец~, — нараспев счастливо тянет Блу, снова обнимая Сильвера и покачиваясь вместе с ним.Наблюдая за ними, Голд невольно думает о том, что бы произошло, не появись Блу вовремя, и передергивается.Убивает взгляд этого ребенка или нет, а ему проверять это что-то уже совсем не хочется.***Звяк.Голд морщится.Звяк. Звяк.Звяк. Звяк. Звяк.Это звякание преследует его ежедневно с тех пор, как он поселился во дворце. Каждый шаг, каждое движение Сильвера отдается этим мерзким звяканием. Он весь обвешан колокольчиками: запястья, лодыжки, чертова шапка — на ней их аж пять штук.— Как корова на выпасе, — цедит Голд сквозь зубы так, чтобы ?сокровище всея Восточной Тарии? его не услышало. Но слух у Сильвера отменный, как ни странно, при этом-то постоянном звоне, и он гневно хмыкает.— Четыре яблока, — его тон, как и обычно, требователен и строг, — не два, не три, не три с половиной. Четыре больших, хороших яблока. Понял? Хотя бы раз не перепутай. Это очень важно.— Понял, понял, — отмахивается Голд и, спустя десять минут, возвращается, небрежно протягивая Сильверу корзину, и с каким-то злорадством наблюдая, как тот молча осматривает побитые яблоки.— Что? Здесь четыре, как ты и говорил, — самодовольно произносит он, но его игнорируют, самостоятельно начиная приготовления к ритуалу. При этом колокольчики снова и снова громко звякают.

***— Неужели ты не можешь хотя бы попытаться с ним поладить? — укоряет его Блу, когда Голд провожает ее до ворот вечером.— Блу-сан, разве вы не видите, насколько он раздражающий? — Голд обиженно надувается, ожидая, что та погладит его по голове, как она делала уже несколько раз, и надувается еще больше, когда этого не происходит.Блу вздыхает, выходя за ворота и, обернувшись на мгновение, внимательно смотрит на него.— Сильвер никогда не желал такой жизни. Будь к нему хоть немного добрее, — произносит она, прежде чем закрыть за собой дверь.Голд понимает, что стоит Сильверу нажаловаться на него королю, и его жестоко накажут. Он сам видел, как казнили женщину, которая попыталась напасть на ?сокровище? Восточной Тарии. Но продолжает снова и снова делать Сильверу мелкие пакости, удивляясь, как это еще не вышло ему боком. И чем дальше, тем больше он входит в раж.Он путает количество предметов, меняет их порядок при расставлении, пьет из чаши, в которой находится подношение для богов, и однажды даже ухитряется дернуть Сильвера за прядь рыжих волос во время ритуала.***Это второй месяц его проживания в Восточной Тарии, когда король Гетзис внезапно вызывает всех к себе.

Он говорит о возможной войне с Западной Тарией. О том, что несмотря на все попытки, Сильвер не справляется со своей задачей, и Голд понимает, что эти два месяца ему слишком уж везло.Он ожидает, что сейчас все станет известно и ему повезет, если его просто выгонят, однако, Сильвер не говорит о нем ни слова, несколько раз коротко кланяясь.— Я буду стараться усерднее, — говорит он, и это наводит Голда на мысли о том, насколько измотанным он выглядит.Он слышал от Блу, что все эти церемонии, проводимые Сильвером, важная вещь и отнимают много сил, но никогда об этом не думал. Выбросил из головы почти сразу же. И вот теперь, выходит, дело идет к войне с его родной страной. Страной, где остались его родители и едва родившаяся младшая сестра.Конечно, Голд все еще злится на них, но не до такой степени, чтобы подвергать их жизнь опасности. Поэтому сразу же после собрания он отлавливает слугу, который занимается поручениями Сильвера сегодня, и подробно узнает у него, что и как нужно принести.Слуга не особо отпирается, радуясь, что теперь ему не придется возвращаться к чудовищу, способному убивать взглядом, и Голд без проблем собирает все необходимое самостоятельно.Увидев его, Сильвер медлит. Голду сложно судить о его реакции, так как он не видит верхней половины его лица, но он не отвлекается, расставляя все в том порядке, в котором передал ему слуга. Он не смотрит на Сильвера, но по звяканию понимает, что тот садится рядом, привычно начиная бормотать заклинания на непонятном Голду языке.Когда ?комнатное землетрясение? — как называет его Голд — прекращается, Сильвер поднимается с пола на трясущихся ногах, и прежде чем Голд успевает сказать хоть слово, садится обратно. Он старается казаться спокойным, но Голду отсюда хорошо видно, как быстро поднимается и опадает его грудь.Опираясь на руку, Сильвер пытается встать снова, но рука едет по скользкому полу, и он почти падает, но Голд вовремя придерживает его за плечо.— Прости, — неловко произносит он, то ли имея в виду нынешнюю ситуацию, то ли все, что происходило эти два месяца.Сильвер слегка кивает, все ещё тяжело дыша, и оставляет попытки встать, растягиваясь прямо на полу.— Это... — Голд мнется. — Это действительно так трудно? Влиять на будущее, я имею в виду.—Мне не с чем сравнивать, — следует четкий ответ и он вздыхает.—Ты такой сложный, Сил.

***Война в этот раз обходит их стороной, но Сильвер болеет почти неделю. Однако в этом тоже есть свои плюсы: например то, что Блу заходит к ним каждый вечер.

Оставаться надолго она не может.?Дети?, — объясняет она со своей обычной улыбкой. Но Голду вполне хватает того, что есть на данный момент. Она совершенно очаровательно прекрасна, и он женился бы на ней хоть сейчас.Вместо этого ему приходится оставаться рядом с сокровищем Восточной Тарии.Сильвер без звона колокольчиков совсем тихий, и Голду сложно сказать, когда он спит, а когда нет. Он учится определять это по едва заметным различиям. Спящий Сильвер дышит не так, как Сильвер не спящий. Ещё он периодически дёргается во сне, хоть никогда и не ворочается. Голд думает о том, что Сильвер скорее всего старается контролировать себя даже когда спит, и ему становится неуютно от этих мыслей. В комнате Сильвера нет мебели. Есть только гладкий пол, круглой формы. Он не жалуется, но Голд на всякий случай закрывает окно на ночь и просит еще один футон.***— Я часто об этом думаю и не могу никак понять, — признается он как-то, приходя в комнату Сильвера после ежедневных обязанностей. Сильвер молчит, но судя по тому, как смирно и тихо он лежит, Голд знает, что он его слышит. Поэтому он продолжает.— Если эти твои... Как их... Назовем это ?видения?, — он неопределенно машет рукой, — если эти видения настолько тяжёлая для тебя штука, почему ты ни разу не сказал обо мне королю?— О чем? — когда Сильвер не раздает указания, то бормочет. Больше себе под нос, чем так, чтобы его четко слышали. Но за это пусть и короткое время, Голд привыкает напрягать слух, когда действительно ждёт ответа. Как правило, на просьбы повторить сказанное, он не реагирует.— Ну... Об этом... Ты знаешь... Всем, что я... — он медлит, — делал. Думаю, он сразу бы устранил проблему, — неохотно добавляет он, под ?проблемой? подразумевая себя самого.Сильвер долго молчит, и Голду уже кажется, что он снова уснул или решил не отвечать. Но, в конце концов, он произносит:— За тобой интересно наблюдать.— Э?.. Это ещё что за ответ?Но Сильвер больше ничего не говорит. И на этот раз Голд уверен, что он уснул.?И как прикажете это понимать??. Голд вздыхает.

Сильвер действительно сложный человек.***Ещё одним отличительным качеством Сильвера является то, что он никогда не плачет.Даже когда Блу оттирает кровь с его лба, разбитого камнем, который бросил в него один из горожан, он не плачет. Только сильно жмурится, чтобы не открыть случайно глаза.Он не любит прикосновений к себе, хотя желающих его коснуться и так не слишком много.В день, когда Голду сообщают о смерти родителей, Сильвер обнимает его сам и терпеливо ждёт, пока он не перестает плакать.— Принеси пять груш и гранат, вода должна быть холодной, четыре палочки благовоний, — первое, что произносит он, когда отпускает его. И хотя произносит он это намного мягче обычного, Голд чувствует укол обиды.Обязанности превыше всего — в этом весь Сильвер.Когда ритуал заканчивается, Сильвер некоторое время молчит, потирая рукой висок.— Видно очень размыто, — говорит он, и по тому, как Сильвер поджимает губы, Голд может предположить, что он хмурится.— И что это значит? — спрашивает Голд без особого интереса. В ответ на это Сильвер качает головой, показывая, что не знает. Колокольчики на его шапке несколько раз стукаются друг о друга.— Такое редко бывает, — его голос звучит удивлённо, и это даже непривычно.— Не важно, — добавляет он после, возвращаясь к привычным монотонным интонациям. — Все, что я узнал, это то, что твоя сестра сейчас жива, и ее забрали в храм Западной Тарии.Голд непонимающе таращится на него, но спустя некоторое время к нему все же приходит осознание слов Сильвера, после чего сгребает его в охапку, игнорируя раздраженные звуки, что он издает, и не отпускает, даже когда Сильвер начинает брыкаться.— Спасибо, — выдыхает он, и Сильвер вздрагивает.— Я ни на что не влиял, только посмотрел... Ты ведь наверняка хотел это узнать, — бормочет он, переставая вырываться, и Голд в этот момент считает его почти милым.