Часть III. Unknown winner. Глава 8. Warring winner (1/1)

Лен никогда еще не видел свою сестру такой. Строго говоря, никто еще ее такой не видел. Рин сидела на полу, в куче разбросанных всюду, смятых или разорванных в клочья листов, ее короткие светлые пряди были взъерошены, а под лучистыми голубыми глазами залегли синяки от недосыпа.

Она запустила пальцы в волосы и громко вздохнула, пытаясь успокоиться. Перед ней стояла сложная, невыполнимая задача, и девушка не знала даже, как к ней подступиться. Ее брат наблюдал за ее страданиями почти безучастно, стоя у окна и лишь изредка кидая на блондинку сочувствующие взгляды. Он уже смирился с провалом. – Я не могу просто бросить все, – пробормотала она в сотый раз за последние сутки и взяла в руки чистый лист бумаги, – Я не могу сдаться... – А пора бы, – покачал головой Лен, снова вернувшись к созерцанию городского пейзажа. – Лучше бы помог мне, – бросилаРин, по старой привычке грызя карандаш. – Я не хочу, – протянул парень с деланным равнодушием, немного переигрывая, – В этом нет никакого смысла, и я не понимаю, зачем продолжать... – Мы не можем выйти из конкурса сейчас! – воскликнула Рин , вскакивая на ноги, из-за чего вокруг ее ног вихрем взвились клочки бумаги, – Если мы опустим руки, это будет означать, что они... Она внезапно смолкла, и Лен, обернувшийся к ней, успел увидеть, как задрожали ее губы, прежде чем она уткнулась лицом в ладони. Он дернулся к ней, чтобы утешить, но Рин вдруг встрепенулась, взяв эмоции под контроль, и зашагала по комнате, лихорадочно переплетая пальцы и что-то едва слышно бормоча.

Лен опустил глаза, словно увидел что-то слишком личное, то, чего никому видеть не полагалось, и устремил взгляд через стекло вниз. Он стоял на этом посту уже довольно долго, не двигаясь ни на сантиметр и не отрывая глаз от чего-то снаружи. Рин проявляла эмоции слишком бурно, что ее брату было совсем не свойственно, и ему становилось все тяжелее наблюдать за ее страданиями, порой чересчур театральными.

Она все продолжала метаться по комнате, пиная скомканную бумагу и кусая губы. Наконец, она остановилась и посмотрела на Лена: – Завтра состоится второй этап. Мы должны что-то сделать. – Что ты предлагаешь? – он пожал плечами, – Мы не сможем написать песню за оставшиеся сутки.

– Конечно, не сможем, если ты не будешь мне помогать... – Даже если буду! – рявкнул Лен, перебив ее и впервые за последние дни выказав хоть сколько-нибудь сильные эмоции, – Мы никак не успеем подготовиться к выступлению, и ты прекрасно это знаешь. Нам не успеть, Рин, пойми это, наконец. Ее руки безвольно повисли вдоль туловища, а голова поникла, но Лен знал, что она не успокоится, всего лишь выслушав кого-то. Она, наверное, вообще никогда не успокоится. – Я не могу просто сдаться, – тихо начала Рин, и стальные, отчаянные нотки зазвучали в ее голосе, – Не теперь... Ведь это будет означать, что я уступила, признала поражение... что я сломалась. Лен тяжело оперся о подоконник, не сводя с нее тревожного взора. Сейчас в ней говорила гордость, обида, и он легко мог ее понять. Но просто не хотел продолжать эту борьбу и дальше. А она оказалась гораздо сильнее, и гораздо уязвимее... – Никто такого не скажет, – отрезал он. – Но все подумают. Они решат, что мне слишком больно и я не в состоянии больше соревноваться. Парень грустно усмехнулся, глядя, с каким упрямством она хмурится и сжимает свои маленькое кулачки. – А разве это не так? – Им об этом знать не обязательно, – Рин ухмыльнулась в ответ и гордо вскинула голову, воинственно скрестив руки на груди. Лен вновь отвернулся к окну. Ему слишком тяжело было видеть, что она мужественно собирает себя по кускам после предательства, которое пережила, что она снова готовится идти вперед, несмотря ни на боль, и, самое главное, что у нее действительно получается.Каждое ее слово задевало его, ведь она угадала. Все его чувства, все его мысли и слабости – все это она с легкостью прочитала, сама того не поняв. И она двигается дальше вопреки всему. А вот он – нет. Ему хотелось смалодушничать, бросить все и забиться в угол, чтобы зализать раны. А затем просто забыть и начать новую жизнь – как-нибудь. Рин снова взялась за карандаш, хоть и знала наверняка, что ей не удастся написать песню для второго этапа конкурса. Вероятно, Лен прав, и это станет их провалом, но, пусть даже и так, она не отступит, пока не сделает все возможное. Она просто не умела сдаваться. Лен смотрел в окно, утопая в вязкой тяжелой тишине, которую лишь изредка нарушала его сестра. В его голове было слишком много мыслей – таких же тяжелых и вязких, как эта тишина, – и он утонул в них, а потому не заметил, как Рин подкралась к нему.

Она замерла за его спиной, собираясь что-то сказать, но вдруг ее взгляд, полных неясных подозрений, скользнул туда, куда так упорно смотрел парень все это время. Ее лицо скривилось, зубы сжались сами собой, и она резко оттолкнула брата, распахнув окно. – Эй, Хацуне! Что ты здесь забыла? В нескольких метрах внизу, на улице, Мику подняла голову, вскинув изумленный взор, и разом напряглась, застигнутая врасплох. – Я просто проходила мимо и... – заговорила она, сама себя ненавидя за это жалкое вымученное оправдание, которому никто бы не поверил. – Ты торчишь здесь уже около часа, – рявкнула блондинка в ответ и хотела добавить что-то еще, но Лен вдруг сухо произнес: – Достаточно, Рин. – Нет, не достаточно! – огрызнулась та, бросив на брата уничижительный взгляд, а затем снова выглянула из окна, – Ты вроде собиралась быть моей подругой? Так вот, знаешь, целовать моего парня – хреновый способ подружиться. Даже с высоты третьего этажа близнецам было отлично видно, как сверкнули глаза Мику: – Я этого не хотела. – Еще хуже, – Рин презрительно сморщила носик, – Я могла бы понять, если бы у вас были сильные чувства друг к другу. Но, выходит, что ты причинила боль моему брату просто так, по чистой случайности. Только лишь потому, что решила вдруг отключить свои куриные мозги, потому, что не умеешь вовремя сказать ?нет?... Или потому, что Кайто устал от придирок своей девушки настолько, что пошел искать необходимое ему тепло и поддержку у другой.

Мику хотела бы сказать это. Прямо в лицо этой несносной блондинке, выплюнуть ядовитые слова и наслаждаться, как она давится ими, не в силах ответить или оспорить. Но вместо этого Мику лишь стиснула зубы и с ледяным спокойствием произнесла: – Это касается меня и Лена. Я виновата перед ним, но выслушивать нравоучения от тебя не собираюсь. – Ты уже выслушала, – губы Рин изогнулись в болезненной издевательской ухмылке, затем ее лицо вдруг стало непривычно серьезным, а голос зазвучал решительно и жестко: – Я никогда тебя не прощу. С самого начала я знала, что нам с тобой не стать подругами. Но мы могли хотя бы притворяться. А теперь... берегись, Хацуне Мику. Я буду считать тебя своим врагом. На этой торжественной ноте Лен, наконец, не выдержал и захлопнул окно. Рин изумленно уставилась на парня, а он устало провел ладонью по лицу, словно хотел снять пленку, которой его покрывала теперь грязь от этой перепалки.

– Не нужно было так говорить с ней, – тихо проговорил он, не глядя на сестру. Рин задохнулась от возмущения и далеко не сразу смогла вновь обрести дар речи, чтобы воскликнуть: – Ты защищаешь ее?! После всего?.. – Нет, – Лен покачал головой, продолжая смотреть куда-то мимо нее, – Просто прошу не устраивать разборок.

Рин поджала губы, но покорно кивнула, не решаясь спорить с ним. Только сейчас она задумалась о том, что ему, возможно, приходилось тяжелее, чем ей. Хотя бы по той простой причине, что ему некого было ненавидеть. В отличие от Рин. Девушка отвернулась, чтобы не смотреть на брата. Она и сама не осознавала прежде, как сильно ей хотелось иметь хоть какое-то право враждовать с Хацуне... – Я не уступлю ей победу, Лен, – отчеканила Рин с холодной, отчаянной решимостью, – Я просто не могу теперь проиграть этой стерве.

– Ты хоть понимаешь, что у нас нет ни шанса против них?

Лен задал этот вопрос совсем тихо, и Ринпо его тону, даже не глядя на него, с точностью могла определить, что он снова смотрит в окно.

На нее. Это взбесило ее еще больше. Если бы только она могла и его заставить ненавидеть эту девушку! – Иди ты к черту со своим пессимизмом и своей большой любовью! – выкрикнула она ему в лицо, резко повернувшись, – Если мы даже не выйдем на сцену – вот что будет настоящим провалом. Он внимательно разглядывал ее несколько долгих мгновений, а затем кивнул, опустил голову и сказал, так и не оторвав глаза от пола: – Ты права. Но Кайто пишет действительно потрясающие песни, а Мику... – он не удержался и бросил быстрый взгляд вниз, через стекло, – У Мику волшебный голос. Рин тихо скрипнула зубами, но ответила только: – Ну, значит, нам придется очень постараться. Лен перевел на нее напряженный взор и вдруг улыбнулся, слегка натянуто, совсем слабо и немного болезненно – но все же улыбнулся.

А затем подошел к столу, нашел чистый лист бумаги и продолжил бесплодные попытки своей сестры создать шедевр за часы, оставшиеся до второго этапа.