Часть III. Unknown winner. Глава 7. Dancing winner (1/1)

Музыка звучала тихо, еле слышно, но не для этих двоих. Никто, кроме них не танцевал – на небольшой, совсем крохотной площадке, свободной от столиков, кружились парень и девушка. Они не обращали внимания на людей, которые косо поглядывали на них, на бармена, который лениво протирал стаканы и понимающе усмехался, когда они смеялись или говорили что-то особенно громко. Для всех завсегдатаев бара и для работников это было привычное зрелище. Сначала все их движения выглядели довольно странно и мало напоминали танец. Мику и Кайто крутились на месте, прыгали и громко хохотали, когда кто-то их них случайно налетал на какой-нибудь предмет интерьера. Они вели себя скорее как дети, и только через несколько минут, выдохшись из-за этой безумной пляски, удосужились вслушаться в ненавязчивую музыку, которая играла в баре. Как-то само собой получилось, что Мику обняла Кайто за плечи, а он положил руки на ее талию, и они принялись вяло покачиваться в такт песне, раздающийся из динамиков. На лице девушки светилась расслабленная улыбка, а глаза таинственно сверкали в полутьме то ли под действием алкоголя, то ли из-за этой нечаянной близости ее друга... – Оказывается, это весело! – выдохнула она. Ее щеки все еще пылали лихорадочным румянцем, а сердце стучало тяжело и быстро, никак не желая успокаиваться. Кайто чуть ухмыльнулся, взглянув на нее: – Что именно? Напиваться вместе? Она посмотрела на него с наивностью, которая почему-то вызывала досаду, вместо умиления, и кивнула: –И почему мы не делали так раньше? Усмешка на его лице стала чуть шире, когда он услышал этот вопрос, а в глазах появилась задумчивая безотчетная грусть: – Думаю, нам просто было неловко. – Из-за чего? – она вскинула брови с искренним непониманием, и невозможно было определить, о чем она думала, насколько ясно на самом деле осознавала все причины. Он сразу посерьезнел, искренне задумавшись над этим вопросом, и его руки, держащие ее за талию, как-то разом напряглись, а голос прозвучал странно глухо, когда он ответил: – Может быть, потому что у меня еще остались чувства к тебе. Она остановилась, и это не стало для Кайто неожиданностью. Он тоже замер, и со странным, лживым спокойствием смотрел на Мику, почти покорно ожидая ее следующих действий. Она задержала дыхание, ее лицо окаменело, будто ей казалось, что, если она замрет сейчас без движения, то реальность, так пугающая ее, тут же отступит. Этого не произошло – и нужно было реагировать, нужно было что-то сказать, сделать... Нужно было продолжать жить. – Зря я пришла... – пробормотала она, выскользнув из его рук. С нее будто разом слетело чудесное, спасительное опьянение. Многочисленные проблемы, пресловутая неловкость, недосказанность и недомолвки – все это тотчас вернулось, снова придавив ее к земле с новой силой. Он видел, что ее взор проясняется, что она по привычке покусывает нижнюю губу, как, он знал, она делает всегда, борясь со своими собственными мыслями. Он понимал, что сейчас она сбежит, и не собирался ее удерживать, но что-то все же заставило его открыть рот. – Первая любовь никогда не заканчивается вот так просто, Мику, – сказал Кайто, когда девушка уже развернулась, чтобы уйти. Едва заметно вздрогнув, она кинула на него взгляд через плечо и огрызнулась: – Не ты был моей первой любовью. Покинуть бар немедленно, сразу после этой реплики ей помешал его насмешливый взгляд и усмешка, в которой понимание граничило с дерзостью: – Ты уверена? Мику резко побледнела и вылетела на улицу прежде, чем он успел добавить что-нибудь еще. Ей почему-то нестерпимо захотелось плакать, но она держалась из последних сил, словно в этих слезах было что-то неправильное, постыдное. Она морщилась, пряча лицо от случайных прохожих, и торопливо шагала вперед, не разбирая дороги. На улице было темно, пустынно и очень страшно; она и подумать не могла, что уже так поздно! Кажется, она провела в баре гораздо больше времени, чем ей казалось... В отличие от девушки, Кайто точно знал, который час, и потому выбежал вслед за Мику, не теряя ни минуты. Она шагала в нескольких метрах от него, зябко кутаясь в шарф и немного шатаясь под действием стремительно выветривающегося алкоголя. Парень не стал ее догонять – просто последовал за ней, сохраняя дистанцию и стараясь оставаться незамеченным.

Так, они быстро добрались до ее дома, и, только удостоверившись, что в ее окнах загорелся свет, Кайто развернулся и побрел обратно, не раздумывая над маршрутом. Он медленно шел, засунув руки глубоко в карманы, и задумчиво пинал сухие опавшие листья. Его мысли неотступно крутились вокруг одного человека, и он почти ненавидел себя за это.

По дороге он купил себе еще выпить, потому что чувствовал, что почти трезв, и это его категорически не устраивало. Дело сразу пошло веселее – его шаг стал размашистым, синие глаза заволокло пеленой, лицо окончательно утратило отпечаток интеллекта, а улыбка становилась все шире и глупее с каждым глотком. Он не знал, куда идет, пока не оказался около своего дома. Покорно вздохнув, он взлетел по лестнице за считанные секунды и, полный решимости, остановился перед дверью в квартиру – не в свою. – Рин! – позвал он, сопровождая вопль громким стуком, – Открывай, я пришел! Выйди ко мне! Он кричал, звонил и стучал, пока не услышал тихий шорох. Тогда он осел на пол, и, стукнув в последний раз, все так же громко провозгласил: – Я знаю, что ты дома! Дверь беззвучно открылась, но вместо голоса Рин раздался голос ее брата: – Сейчас три часа ночи. Конечно, она дома, олух... – О, Лен! – ликующе воскликнул Кайто, делая неуклюжую попытку подняться на ноги, – А мне нужна твоя сестра... С каменным, ничего не выражающим лицом блондин наблюдал, как Кайто старается обрести равновесие, а затем холодно проговорил: – Она не хочет тебя видеть. И даже если бы хотела, я бы не позволил. Кайто скривился, разом вылил в себя последние капли алкоголя, сохранившегося на дне купленной им бутылки, а затем начал бормотать: – Ты – злой дракон, стерегущий мою принцессу... – А ты – ублюдок, который ее предал. Лицо Шиона мгновенно стало серьезным, весь он выпрямился, принял скорбный, покорный вид, и торопливо заговорил: – Я знаю. И я сожалею! Я пришел, чтобы валяться в ее ногах и умолять о прощении... – Рин любит тебя сильнее, чем я думал, – вдруг перебил его Лен, – И даже сильнее, чем думала она сама. Но несмотря на это, я надеюсь, что она никогда не сможет тебя простить. Кайто даже перестал пошатываться, услышав эти слова. Он уставился на парня, словно пытаясь отыскать в его лице или во взгляде что-то, а затем прислонился спиной к стене и тяжело вздохнул: в глазах Лена светилась только ненависть. Кайто пробормотал: – Я ведь и перед тобой должен извиниться... Кагамине кривовато усмехнулся и отступил назад, собираясь вернуться в квартиру: – Не утруждайся. Я все равно не прощу. – Постой! Кайто бросился вперед и схватился за дверь, помешав Лену закрыть ее. Их взгляды встретились, и Шион быстро проговорил: – Я хотел бы исправить все, сделать хоть что-нибудь. Мне действительно жаль, что так получилось! – Тебе жаль?– усмешка на лице Лена обозначилась резче, стала более жестокой, болезненной. Он внимательно посмотрел на парня, грубо оттолкнул его руку, держащую дверь, и сказал негромко: – Я считал тебя своим другом, Кайто. Дверь закрылась быстро и совсем тихо, но для Шиона звук был оглушающим. Он качнулся назад, запустил пальцы в спутавшиеся растрепанные волосы, и снова опустился на пол. Лен пару секунд наблюдал за ним через глазок, а затем медленно и задумчиво произнес: – Боюсь, он может остаться здесь до утра. Рин куталась в одеяло, неподвижно стоя в паре шагов за его спиной. Ее лицо было бледным, осунувшимся, но казалось безразличным. Она ответила хриплым шепотом: – Не важно. Спасибо, что вышел к нему вместо меня. Она попыталась улыбнуться брату, когда он обернулся к ней, но вышло совсем убого. Лишь мельком глянув на ее жалкие потуги изобразить равнодушие, Лен только махнул рукой и устало сказал, проходя мимо девушки к своей кровати: – Уже поздно, Рин. Ложись спать. – Я все равно не смогу уснуть, – пробормотала она, а затем добавила еле слышно: – Да и ты тоже. Она оказалась права. Из них всех в эту ночь спал один лишь Кайто, свернувшийся в обнимку с пустой бутылкой на коврике у закрытой двери.