Глава 16 - Время для битвы? Да (1/2)

Трудно по-настоящему переоценить всю глубину важности воспитания молодого и здорового воображения. В то время, когда суровые истины мира остаются далекой тайной, когда мозг быстро впитывает информацию и идеи в попытке понять, что такое мир и как он устроен, жизненно важно поощрять его, питать и направлять везде, где это возможно. Последнее может показаться противоречием, но царство воображения такое же ужасное место, как и реальный мир, и если кто-то забредет в него слишком далеко без проводника, что вернет его обратно, последствия могут оказаться очень реальными. Например, это вполне может побудить человека предпринять какую-нибудь форму радикальных социальных изменений, которая просто требует быстро организованной реализации. Возможно, они и не были на самом верху социальной лестницы, но семья фон Дрейер была довольно солидной. Они осознали добродетель твердого воображения несколько поколений назад и очень заботились о том, чтобы поощрять ее в определенных продуктивных мерах внутри своих детей, пока они были еще молоды, поскольку их умы были словно глина, лучший чистый холст, ожидающий своего покраса. Тем лучше направить их к успеху, запрограммировать так, чтобы они выбили имя фон Дрейер в высших слоях общества. О, да. У него были ожидания от его сына, Эрика. Возможно, подать того в военные, если его сегодняшний энтузиазм хоть что-то да говорил. Вся его комната была превращена в поле боя, с игрушечными солдатиками, танчиками, самолетиками и военными корабликами, разбросанными по полу и вообще на любой поверхности, которую только можно было найти. Выражение его глаз было маниакальным. Он осторожно ходил на цыпочках вокруг фигур, которые поставил в сложном балете, тщательно корректируя и регулируя, где они все были по отношению друг к другу. Быть может, будущий генерал? Судьба привести британнские войска к славной победе в варварских, отсталых и диких землях, ранее лишенных цивилизации и культуры? Сколько Зон он поможет создать в будущем? Мужчина, стоявший в дверях, сиял от гордости. Он не сомневался. Его сын был запрограммирован сражаться. — Готово! — сказал Эрик. Его сценка захлопнулась, и на цыпочках он начал пробираться обратно к выходу из комнаты, обратно к отцу. Прямо перед дверью стояла особенно большая часть войск, которую крошечные ножки мальчика ни за что не смогли бы обойти, не опрокинув все детальки, поэтому отец поступил так, как поступают отцы: он поднял маленького мальчика и осторожно поставил рядом с собой, так что они встали бок о бок в дверном проеме. Они оба молча оглядели поле боя. Великолепное зрелище, вызванное воображением ребенка. Без сомнения, это была воображаемая победа британнской мощи и изобретательности над каким-то чужеземным дьяволом. Без сомнения, эта замысловатая битва будет поддерживать воображение его сына в течение нескольких дней, недель, а возможно, даже месяцев. При небольшом внимательном наблюдении это послужило бы уроком тактического мышления, позволив сыну развить свой ум в правильном направлении. Это позволит ему легко занять правильное положение в обществе. Хитрость, разумеется, всегда заключалась в том, чтобы обеспечить ребенку вызов, не сбивая его с толку и не запугивая. Научить держать ум в движении этими маленькими искорками интереса, дать им ровно столько, чтобы они сами поняли остальные ответы, а их умы практически перепрограммировали сами себя. Такова была сила воображения. Такова была судьба семьи фон Дрейер. — Каждая ли деталь на своем месте? — спросил он. Эрик поднял на него свои большие невинные глаза, которыми смотреть мог только ребенок. — Не знаю, сэр, — вежливо ответил он. — Если нет, то я не верю, что это сработает. Он промолчал, обдумывая этот довольно необычный ответ.

— Что ты подразумеваешь под... сработает? — спросил он.

Имел ли он в виду тактику, которую разработал, стратегию, с которой пытался экспериментировать? Если так, то она казалась довольно плохо продуманной: любая стратегия, требующая такого идеального позиционирования, была обречена на провал из-за простой человеческой природы. Полезный урок, особенно в столь юном возрасте. Нельзя всегда иметь такой строгий контроль над всем и всеми вокруг, даже если в идеальном мире все имело бы свое место и свою задачу, а затем удовлетворенно приступало к ее выполнению. И все же! Было довольно забавно и увлекательно наблюдать за сражением, однако он не был полностью уверен, с кем эта военная сила должна была сражаться. По крайней мере, именно об этом он думал перед тем, как юный Эрик опустился на четвереньки, а затем поднял руку, придерживая указательный палец большим, чтобы легонько стукнуть по голове одного из солдатиков у двери. Он слегка покачнулся и наконец упал. Его винтовка толкнула другого солдатика, когда тот упал, и вскоре он тоже упал на землю. Пока он падал, тот солдатик ударил другого. И еще один, и так далее, далее, пока движение, казалось, не разлилось по всей комнате.

Ряд солдатиков, так уж получилось, приземлился на заднюю часть танчика, толкая его через мост, который затем разрушился под весом игрушки, сталкиваясь с лодкой. В этом была какая-то странная красота, какая-то рябь хаоса и анархии, разрывающая порядок. Отец и сын стояли как зачарованные, наблюдая за разворачивающимся перед ними зрелищем. Он даже не предполагал, что некоторые игрушки тоже станут частью необъяснимого хаоса, и после того, как он немного сосредоточился, он понял, в чем дело – тонкие ниточки, которые петляли вокруг их оснований, заставляли их опрокинуться особым образом, чтобы они продолжали цепную реакцию. Он чувствовал себя немного обманутым, впрочем, честно говоря, он не был уверен, какое правило было нарушено или почему это имело значение. И весь этот процесс продолжал свое действие, не стесняясь роста и расположения самих игрушек. Все это закончилось, когда со стола скатился самолетик, волоча за собой сложный набор ниток, которые поворачивали ручку на ожившей музыкальной шкатулке, игравшую свою пьесу, заставляя танцевать свои фигурки. Впервые с того момента, как все началось, он посмотрел на сына. Эрик выглядел так, словно вот-вот лопнет от радости. — Вот так, — торжествующе сказал Эрик. — Когда каждая деталь находится на своем месте, нет ничего, чего бы нельзя было достичь. Впервые в жизни отец не был уверен, гордиться ли ему сыном или быть разочарованным. Это будет не последний раз, когда он почувствует такой конфликт.

*** Некоторые могли бы назвать это поступком труса – устроить подобную засаду. Некоторые могли бы сказать, что было бы более почетно или достойно бросить вызов врагу в открытом бою. Джеремия так не думал, во всяком случае, прямо сейчас. Не против врага, который использовал такую опасную способность. Вы только гляньте на него! Наглая свинья! Сидит верхом на своем Сазерленде, не полагаясь на его защиту! Что ж, теперь он наверняка пожалеет об этом. За ним стояли всего шесть Сазерлендов против его восьми лучших пилотов Чистокровных. — Какое разочарование, — сказал P2F. — Ваша подпрограмма высокомерия превзошла ваш алгоритм здравого смысла! Вы хоть понимаете, что будет дальше? Конечно вы понимаете. Вы же сами пришли сюда! Но даже так, неужели вы считаете разумным бросать мне вызов своими найтмэйерами, когда сами знаете, на что я способен? — Естественно, — ответил Джеремия. — И именно поэтому мы должны бросить тебе подобный вызов! Он прицелился в свинью, стоявшую на своем насесте, и нажал на курок. Сазерленд, на котором он ехал, свернул в сторону, оставив не дрогнувшего P2F стоять на месте со скрещенными на груди руками. Прежде чем он успел двинуться вперед, остальные пятеро, которых он привел с собой, скользнули вокруг него в защитный строй и начали контратаку. Чистокровные ответили без приказа командира в полной мере воспользовались этим глупым действием, образовав вокруг них периметр. Те оказались окружены со всех сторон, не имея ни малейшего шанса сбежать, в меньшинстве, и это было еще до того, как маленький сюрприз, который он приготовил, раскрыл себя. — Я скажу это один раз, и только один раз! — заявил Джеремия. — Сдавайся немедленно! — Сдаться? — P2F, похоже, слегка рассмеялся. — Чтобы вы могли казнить меня? Неа. Не думаю, что это произойдет!

С невероятным драматизмом P2F протянул руку, указывая на Сазерленд Кьюэлла. В ответ тот выпустил в его отряд несколько харкенов, вынудив их защищаться своими собственными.

— Что!? — Похоже, мы застали этого ублюдка врасплох, — ухмыльнулся Кьюэлл. — Это не займет много времени! — крикнула Вилетта. — Возможно, у нас даже появится шанс взяться за Зеро и ЯОФ, возможно, даже успеем вернутся домой к ужину. — Прошу, Вилетта! Никаких разговоров о еде, — Джеремия выкатил свой Сазерленд в зону боевых действий, готовый всем сердцем вступить в бой с врагом, который так унизил его. — Единственное, по чему я голоден – это битва с приправой победы! Вражеские юниты внезапно рассеялись, однако все их усилия оказались совершенно тщетными. Бежать было некуда, их главный козырь был неожиданно ликвидирован. Осознание этого должно было оказаться деморализующим! Несомненно, они ожидали легкой победы, но теперь им придется сражаться за свою жизнь! — Вы сделали пару модификаций, — прорычал P2F. — Но не стоит так рано праздновать победу! Битва только началась, и ваши шансы не так велики, как вы думаете! — Такое тухлое, скучное бахвальство! — рассмеялась Вилетта, изрешетив вражеского найтмэйера пулями, прежде чем нанести удар, когда пилот попытался катапультироваться. Катапультирующуюся кабину выхватили прямо в воздухе, опустив ту на землю и раздавив ее ногой. — Надо быстрее покончить с этим, чтобы избавить себя от необходимости слушать его! Кьюэлл вместе с другим Чистокровным проскользнул позади другого вражеского найтмэйера, пытаясь схватить его. Он вонзил Оглушающую тонфу[1] – оружие ближнего боя – в запястье, которое послало электрический заряд в цель – прямо в спину глупца, выбив его ногу, а затем несколько раз ударив его фрейм о землю, снова и снова.

— Вот теперь мы говорим на моем языке! — рассмеялся Кьюэлл. — Они скоро пожалеют, что осмелились противостоять настоящим чистокровным британцам! Если они, конечно, выживут. — Я бы не стал ставить на это слишком большие шансы, — сказал Джеремия.

Его монитор внезапно ожил, и он поморщился, осознав последствия. Как они раздобыли это экспериментальное оружие?! Не говоря уже о самих Сазерлендах, хотя это и так было достаточно плохо. Это указывало на высокую вероятность того, что в их рядах затесался предатель, который все им и предоставил, и все же, наличие такого в их арсенале... вероятнее всего, проблема намного шире, глубже укоренена, чем он первоначально полагал. Необходимо провести расследование, но прямо сейчас... — Бомба хаоса[2]! — крикнул Джеремия, вынудив всех разбежаться, когда в воздух было подброшено цилиндрическое устройство.

На мгновение бомба зависла в воздухе, скользнула в сторону и выпустила залп желтой смерти. Пара Сазерлендов попытались вытолкнуть друг друга из зоны поражения, но их потуги лишь провели к тому, что их разорвало в клочья смертоносным экспериментальным оружием. — Сердце в моей груди не бьется, — усмехнулся P2F. — Оно горит, дымится от предвкушения. Предел ли это того, что ваш код позволяет вам творить? Неужели это и есть предел вашей программы? Как же жалко! Я ожидал лучшего! — Вот в чем беда большого эго, — заметил Кьюэлл. — Оно ведет к большому рту! Ты потерял половину своих фреймов, в то время как мы потеряли только одного! Для того, кто так много говорит о программировании, ты просто ужасен в математике! P2F не ответил. Вместо этого он откинул голову назад и громко расхохотался, глядя в небо. Джремия впервые почувствовал, как в его душу закралось сомнение. Что-то здесь не так. Неужели он действительно настолько обезумел, что верит, что все еще может выиграть эту битву? В его здравомыслии не было никаких сомнений: посмотрите на него! Послушайте его! Этот человек сошел с ума. Определенно. — Не стоит ослаблять бдительность, — сказала Вилетта, неосознанно повторяя его собственные мысли. — Загнанная в угол крыса опасна. Безумная загнанная в угол крыса – опасна вдвойне. — Что такое Вилетта? Испугалась, что твою победу украдут прямо из лап победителя? — надменно усмехнулся Кьюэлл. — Прибереги свои колкости на потом! — рыкнула Вилетта. — Зачем? — спросил Кьюэлл. — Они – наши, пришло время нанести финальный удар. Так ли это? Действительно ли пришло время для этого? Джеремия внимательно посмотрел на показания, которые его фактсфера транслировала на мониторы перед ним. Какое же все-таки полезное устройство эта фактсфера. Не только выполняет функции камеры, но и дает пилоту возможности выполнить различные виды анализа. И все же, единственное, что она не могла сказать ему, почему его инстинкты кричали. Это все казалось неправильным. Что-то не так, и он не мог понять, что именно! Он перевел свой взгляд обратно на P2F, чей Сазерленд делал все возможное, чтобы избежать прямых столкновений. Что, если этот маньяк что-то задумал?*** С технической стороны Эрик был полностью способен понять механическую цель, которую образовательное учреждение держало в обществе. Как будет функционировать общество, если те, кто в нем находится, не имеют базовой информации, необходимой им для эффективного функционирования? Как будут вращаться шестеренки и скрежетать детали, если тем не будут переданы определенные навыки, и как шестеренки вообще будут знать, как вращаться, если они не будут тратить время на взаимодействие с другими? Ибо социальная сторона вопроса была столь же важна для развития, как и получение знаний. Отец заверял его, что он поймет это задолго до того, как поступит в Академию. Правильное мышление было благом, оно позволит ему открыть свой ум и лучше понять уроки, которые он на самом деле учил, чтобы полностью осознать и впитать их эффективность. Эрик брался за уроки, как рыба плавает в воде. Уроки математики открыли для него совершенно новые миры. История дала ему возможность увидеть, как формировался современный мир. Изучение языка показало ему силу слов и то, как они влияют на мышление. Быть может, он не был лучшим в каком-либо предмете, но его энтузиазм неизменно впечатлял каждого учителя, который у него был. Он был как губка, постоянно впитывающая знания. Эту часть школьной жизни он обожал всеми фибрами души. Пока не пришла социальная часть. Руки, пригвоздившие его к стене, по большому счету не были особенно сильными, но их более чем хватало для выполнения поставленной задачи. Во многом из-за существенно большей массы мальчишки. Не то чтобы он был полноват или особенно громоздок, просто крупнее и немного атлетичнее. — Ну вы гляньте! — ухмыльнулся задира, пока дружки за его спиной хрустнули костяшками пальцев. — Не мистер ли это выпендрежник в полном одиночестве. — Все как и всегда, — сказал один из его подпевал. — Забавно. Похоже, никому не нравится, когда его выставляют в плохом свете! Эрик открыл рот, чтобы поднять вопрос, который был довольно очевидным – если они приложат немного больше усилий в классе, то не будут выглядеть плохо – но у него не совсем выдался шанс произнести это, потому что другое колено зарылось прямо ему в живот, оставив его в попытке согнуться пополам, но не полностью, потому что, опять же, руки все еще прижимали его плечи к стене. — Прости, что ты там вякнул? — с сарказмом спросил задира. — Похоже, ты собирался сказать что-то умное мгновение назад. — Я... Я не понимаю, зачем ты делаешь это, — Эрик стиснул зубы, пытаясь стерпеть боль. — Я ничего тебе не сделал, и ты ничего от этого не получишь! Такое поведение не имеет смысла, зачем тратить усилия, когда от этого ничего не выиграешь? Задиры на мгновение сделали шаг назад и обменялись взглядами между собой, прежде чем разразиться издевательским смехом.

— Если ты хоть наполовину такой умник, как они думают, — сказал один из них. — Тогда сам все и домыслишь, верно? Он должен был отдать им должное за то, что они проявили некоторый уровень интеллекта в последующем избиении — так, чтобы увериться, что синяки не будут видны. Не то чтобы это помешало бы ему показать их учителю, или бояться будущих побоев, потому что здесь его все равно били без всякой на то причины. Что еще Эрик мог извлечь из этого, кроме того, что они все равно когда-нибудь в будущем повторят это? Хотя он не изучал теорию игр еще несколько хороших лет, в этом юном возрасте он имел представление о концепции доминирующей стратегии: тактика, которая последовательно имеет лучший результат, чем любая другая. В данном случае простой акт болтовни казался ему доминирующей стратегией на протяжении долгого, долгого времени. Но это осознание ничуть не приблизило его к тому, что действительно беспокоило его. Такое поведение было абсолютно иррациональным, без какой-либо логической основы, которую он мог увидеть. Если они были расстроены из-за того, что он выставил их в плохом свете на занятии, тогда зачем набрасываться на него? Почему бы не поработать над улучшением собственных результатов? Разумеется, они могли бы предпринять и другие действия, не влекшие за собой события, которые могли бы привести к наказанию или исключению, так ведь? Ответ пришел к нему, когда задиры развернулись на каблуках, а один остановился, чтобы плюнуть в него, когда они уходили.

— Надеюсь, ты чему-нибудь научился, ботаник. Ботаник. Это слово многое объясняло, что только что произошло. В этом было так много смысла для него. Эрик встал на четвереньки и покачал головой, стараясь не рассмеяться. Это была такая очевидная вещь, которую нужно было понять – настолько удивительная, что он не видел ее раньше. Как глупо он себя чувствовал, упуская что-то столь очевидное. Все было завязано на заданных ролях в обществе. Вот к чему все сводилось. Вот к чему это всегда сводилось. Человек должен следовать своей заданной роли в обществе, словно деталь, подобно компьютеру, который следует своей программе. Так функционировало общество, так вращались шестеренки и скрежетали детали. Каждый в своей роли, до самого конца. Эрик был ботаником, а эти мальчишки – задирами. Что делают задиры? Они задирают ботаников! Поэтому их роль заключалась в том, чтобы унижать его на каждом шагу! В их обязанности входило наносить побои по малейшей причине! Поступая таким образом, они закаляли его дух и решимость, позволяя остроте ума подниматься все выше и выше по ступеням общества, в то время как они оставались немногим более чем безмозглыми животными, возможно, предназначенными для бессмысленной военной роли, где они будут томиться на своем текущем уровне в обществе, никогда должным образом не получив шанс бросить вызов стать лучше, чем они были в данный момент. Да. Все потому что Эрик собирался подняться по лестнице общества, всеми правдами и неправдами. Не из-за каких-то мстительных чувств по отношению к тем, кто был так жесток с ним, хотя он охотно признал бы, что в этом было бы некоторое удовлетворение. Нет, это не было главной причиной, по которой он должен был пробиться как можно ближе к вершине. Не какое-то мелкое чувство мести, не какое-то мимолетное представление об общественной справедливости. Эрик фон Дрейер сделал бы это просто потому, что это была... его предназначенная роль. — Спасибо, отец, — прошептал Эрик. — Я столькому научился в школе. Столькому, что тебе и представить будет сложно!*** Вот теперь это было больше похоже на то, что нужно. Вилетта снова начала чувствовать себя немного более похожей на себя прежнюю, гордую Чистокровную, поднимающуюся по служебной лестнице, прорывающуюся сквозь неполноценных врагов, которые по глупости полагали, что у них есть самый отдаленный шанс победить их. И как же это было великолепно! Именно этого чувства ей не хватало последние несколько дней, и она слишком хорошо понимала слова Маркграфа. Голод по победе? Вилетта была страшно голодна. Однако каждый гурман знает, что нельзя торопить ни одну трапезу, сколько бы ее ни жаждали. Нужно смаковать каждый кусочек, нужно найти время, чтобы оценить его, иначе желудок расстроится или палитра испортится. — К чему все эти игры? — спросил Кьюэлл. — Маркграфу не составило бы труда прикончить его в любой момент. — О, он скоро устанет от этого, — ответила Вилетта, с глубоким удовлетворением наблюдая, как Джеремия выставлял на посмешище последнего защитника P2F. — Время умирать, изменник! — наконец Джеремия взревел, бросившись вперед, чтобы нанести удар двумя Оглушающими тонфами в противоположные стороны вражеской кабины, которая после затрещала электричеством, а затем обмякла. Теперь вокруг единственного вражеского найтмэйера, на вершине которого стоял равнодушный и апатичный наездник в маске, образовалось кольцо Сазерлендов. Хотя Вилетта подозревала, что это впечатление было бы разрушено, не будь этой маски. Смакуй момент. Пусть трепещет. Пусть он подумает, что пытался сделать. Преступления, которые он пытался совершить против британнской нации. Угрозы. Унижения. Теперь у него отняли все средства, необходимые для осуществления этих угроз и реализации этих преступлений. Как же это восхитительно. Смаковать момент. Все семеро думали об одном и том же. Этот человек с его невероятной способностью был занозой в нашем обществе, и теперь пришло время выдернуть эту занозу. — Замечательная битва, — сказал P2F. — Похоже, мой конец настал, и я буду приветствовать славу. — Славу!? — крикнул Джеремия, разрывая строй, появившись в ее середине.

На самом деле, это был самый верный тактический ход, доступный им на данный момент. Если бы все семеро попытались напасть на единственного найтмэйера, путаница, скорее всего, привела бы к тому, что они бы только атаковали друг друга.

— Попридержи язык! Ты ничего не знаешь о значении этого слова! Было удивительно, насколько мобилен оказался Сазерленд P2F, тем не менее он не делал никаких попыток уклониться от атак Джеремии. Вместо этого он рассмеялся.

— Придержать язык? — произнес маньяк. — Задержите дыхание, Маркграф! Подождите. Вслушайтесь. — О чем, черт побери, он говорит? — спросила себя Вилетта за несколько мгновений до того, как ее мониторы начали мигать зловещим красным светом. Тревожный знак, неминуемая опасность.

Она оглядела окрестности, и ее глаза остановились на том, что погрузило ее в полное недоумении.

— Невозможно, — прошептала она. — Это невозможно! Откуда они взялись?! И правда, откуда. Ибо усеянные повсюду вокруг них верхушки зданий были покрыты незарегистрированными Сазерлендами. Всего их было двадцать, и они окружали их со всех сторон. Каким-то образом вся эта улица превратилась из контролируемой ими поля битвы, в поле битвы против них. И они даже не заметили этого.

— Как? Как они могли появиться из ниоткуда, как мы их даже не заметили? — Тц! Бесполезное шоу! — заявил Джеремия, ни на секунду не прекращая атаку на P2F. — Пока у нас их лидер, нам ничего–... Глупец! Он выкрикнул это в ответ на выстрел харкена, который, честно говоря, изначально не имел абсолютно никакого шанса попасть по нему. Во всяком случае, тот повалил на землю Сазерленд P2F, прежде чем он что-либо успел. А вместе с тем упал P2F, цепляясь за оружие тем, что наверняка должно было быть намагниченными сапогами. — Как я уже говорил, — хвастался P2F. — Посмотрите на эти найтмэйеры, танцующие повсюду внутри укрепленного периметра! Они никогда не выберутся из этого города. И они не переживут этого поражения. Разорвите их в клочья. — Рассыпаться! У них бомбы хаоса! Именно это они и сделали перед тем, как на них обрушился шквал, наполнив воздух шрапнелью и заставив Вилетту порадоваться, что ей удалось избежать всего этого. Особенно потому, что ее мысли снова и снова возвращались к одному и тому же вопросу. Как они могли появиться из ниоткуда? Эти Сазерленды не должны были приблизиться к ним, не вызвав намного раньше тревогу. Как P2F удалось заполучить их в таком количестве? Даже с его способностями, если он действительно контролировал двадцать Сазерлендов одновременно... разумеется, он не мог вызвать их на большом расстоянии, и они определенно не были там до начала битвы. У них должны были быть пилоты, и они должны были откуда-то появится. Неужели у них была собственная производственная база? Поставщик, которого они каким-то образом вынудили или подкупили? Быть может, украли? Какая из возможностей была наиболее утешительной, было трудно сказать. У каждой были свои существенные недостатки, которые вынуждали Вилетту очень беспокоиться по поводу широкого спектра вопросов безопасности, которые абсолютно необходимо было проверить, как только все устаканится. При условии, что они выйдут отсюда живыми. Что они смогут сделать только в том случае, если начнут контратаковать! С этой целью она выстрелила в верхнюю часть здания... и не попала абсолютно ни во что. Вилетта моргнула. Но это невозможно. Она выстрелила снова, с тем же результатом. Никаких изменений, так говорили ей мониторы. Теперь, когда она присмотрелась, там не было даже пулевых отверстий. Это было похоже на ее битву с призраком Кьюэлла, где каждая атака проходила насквозь! Вот только призраков не было. Какое-то время она продолжала смотреть на монитор, наблюдая, как реальность, казалось, догоняла, что она видела, как оба вражеских Сазерленда просто упали, когда крыша рухнула под ними. Задержка? Наверняка ее фактсфера была неисправна— — Нет, это не неисправность. Это... Уловка! Но поддерживать ее так долго – на стольких целях во время напряженного боя! Что он вообще за человек!? Это была безумная теория. Абсолютно безумная, но это объяснило бы несоответствия, объяснило бы странность всего этого. Объяснило бы необоснованную уверенность P2F, несмотря на то, что шансы против него становились все выше и выше. Необъяснимое появление двадцати вражеских фреймов. Это могло бы даже объяснить их очевидное использование бомб хаоса, хотя это могло сойти за обнадеживающее мышление, нежели рациональное заключение. В любом случае, то, что собиралась сделать Вилетта, было неразумным, если бы ситуация принималась за чистую монету. Не тогда, когда они со всех сторон окружены почти втрое превосходящими силами противника. Это было бы равносильно самоубийству, но она все равно сделала это. Она открыла кабину. Сцена вокруг нее была мрачной. Хотя это была далеко не та очевидная засада, свидетелем которой она только что стала, но и обнадеживающей ее нельзя было назвать. Оглядевшись вокруг, Вилетта действительно увидела обломки, которые когда-то могли принадлежать Сазерленду. Но все они носили знаки отличия Чистокровных. Ни Сазерленд P2F, ни Сазерленды его союзников не выглядели даже поцарапанным, пока они стояли чуть дальше по улице и наблюдали за происходящим. Перед ней предстала картина, как двое Чистокровных совсем рядом с ней отчаянно уклонялись от несуществующих атак и стреляли по несуществующим целям. Это был недальновидный промах в их попытках обойти его способности. Система управления их восьми Сазерлендов была снабжена специальным оборудованием для предотвращения захвата контроля со стороны P2F, но они видели, как он снова и снова использовал свою способность разными путями. Манипулирование камерами, воздействие на телевизионные сигналы – предположительно, у источника. Они должны были додуматься об этом. Оглядываясь назад, это было очевидно в ретроспективе, но именно тогда чаще всего и совершаются самые большие ошибки. Кабина типичного найтмэйера является замкнутой средой. Она не рассчитана на комфорт. Она снабжена кислородными фильтрами, автоматической системой катапультирования на случай, если жизнь пилота окажется в непосредственной опасности, но также имеет ряд мониторов, расположенных по бокам, чтобы обеспечить максимально полный анализ прямо с места боя. Данные поступали на эти мониторы с внешних камер, в частности с фактферы – зловещего красного глаза, служившего единственной связью с внешним миром. Простая истина заключалась в том, что они обезопасили элементы управления – точнее едва успели перенастроить их на восьми фреймах – но не фактсферы. Это было совершенно другое устройство ввода. Все это время они действительно сражались с призраками. — Браво, — произнес P2F с намеком на саркастические аплодисменты. — Скажите мне, мисс Ню. Вам снился плохой сон? Не стоит стыдится, если да. У его есть незаменимая функция в этом мире. В отличие, например, у вас самих. Этот надменный ублюдок! Вилетта зарычала и только на этот раз высвободила свою ярость на единственную цель. Ее не очень волновало, что она была уязвима в этом положении, и что она была в меньшинстве. Все, что ей нужно было сделать, это нанести удар по P2F, и с этой целью она высвободила все, что у нее было. Как только с ним будет покончено, плохой сон закончится для всех них, и она сможет наконец – наконец! – проснуться. Она бросилась вперед, и в это же время несколько из его Сазерлендов двинулись, словно пытаясь защитить P2F, но тот лишь жестом приказал им не вмешиваться. Так даже лучше. Посмотрим, как ему понравится вкус ее собственной бомбы хаоса! — Как понимаю, не поклонница Декарта? — спросил P2F, когда кабина Вилетты необъяснимо скользнула и ее Сазерленд со скрежетом остановился. Изображения на мониторе сменились этой маской, этой проклятой маской, дразнящей ее каждой секундой своего пребывания на экране. — Не то чтобы я вас осуждал. Он был простым французом, наиболее известным сегодня философом, хотя в свое время он был более известен как математик. — Почему меня хоть в раз должен волновать давно умерший чужеземный маньяк?

Черт! Почему ничто не отвечает? Почему она не может пошевелиться? Почему ее кабина закрылась и почему она не может открыть ее снова? Что, черт возьми, происходит прямо сейчас? — О, так вы слышали о нем? — слегка посмеялся P2F. — Я мыслю, следовательно существую. Если я сомневаюсь в собственном существовании, то я существую. Но это предел. Ему не удалость развить данную логику дальше этого. Существую... да, должен существовать. Но в какой форме? Когда чувства могут быть так легко обмануты, как можно узнать, что такое истина, если мы намерены действовать, оглядываясь на нее? — И что, именно ты сейчас скажешь мне истину? — прорычала Вилетта, все больше теряя терпения из-за отсутствия отклика ее управления. Вероятнее всего, он нашел способ обойти их систему, пока они сражались с призраками и тенями. — Вовсе нет, — сказал P2F. — По итогу, то, что Декарту не удалось понять, это не вопрос существования человека, а скорее эффект, который входные данные оказывают на наше программирование. На боль мы реагируем криком агонии. На юмор мы реагируем смехом. На оскорбления мы реагируем гневом. Внезапно Вилетта почувствовала, как все закрутилось. Лендспиннеры, прямо связанные со скоростью найтмэйера, снова пришли в движение, но не по ее желанию, что только подтвердило ее худшие догадки. Мониторы погасли, и свет снова проник в ее кабину, когда та открылась. Ее Сазерленд направил оружие прямо на Джеремию, чья кабина тоже была открыта. Его найтмэйер был нацелен прямо на Кьюэлла, который находился в таком же затруднительном положении, только целился в нее. — Что? — рыкнул Кьюэлл. — Что это такое? Когда у него получилось–... — Еще в самом начале. Это было весело, господа, однако мое запланированное время поиграть с этими игрушкам давно вышло. До свидания, Маркграф. До свидания, мисс Ню. И я полагаю, это относится и к вам, Кьюэлл, хотя у нас не выдалось возможности–... Хм? Он остановился без всякой видимой причины. На какую-то долю секунды Вилетта подумала, не убежать ли ей, но бежать было бессмысленно. Ее застрелят в одну секунду. Быть может, если она украдкой вытащит свое оружие, то успеет выстрелить прежде, чем P2F его заметит. Но прежде чем она успела что-либо сделать, кабины снова захлопнулись, оставив Вилетту в неведении о том, что там происходит. Все, что она знала, это то, что P2F находил это просто забавным. Маньяк смеялся над чем-то, и это определенно не могло быть хорошим знаком, независимо от того, что это было. — И ваш помощник, — сказал P2F, когда мониторы мигнули, показывая... Нет. Нет-нет. Только не он. Не сейчас. Она скорее умрет, чем будет спасена... им! Опять!