Глава 10 - Только Человек (2/2)

Монстр снова сделал шаг назад. Удовлетворенный тем, что его отогнали, мужчина снова посмотрел на нее. — Ты хорошо поработала, герой, теперь наша очередь помочь тебе! Каллен пораженно уставилась, когда к ним присоединился еще один человек, держа в руках еще одну горящую деревянную доску. Что? Что происходит? Откуда они появились? Как они— — Знаешь, забавно, — сказал Оги. Каллен обернулась и увидела Оги во главе толпы людей, каждый из которых нес тряпку и деревянную доску. Они опускали тряпку в ведро, которое, вероятно, было наполнено маслом, обматывали ею верхушку дерева, после чего Оги поджигал тряпку зажигалкой.

— Я был возмущен тем, как они заставляли нас, начинающих учителей, изучать классические британнские литературные произведения, в то же время лишая нас возможности взглянуть на нашу собственную культуру. — Но тот, кто всегда оставался для меня загадкой, был Франкенштейн, или Современный Прометей. Мэри Шелли использовала оба названия на своей обложке. Это почему-то кажется уместным, не находишь? Монстр, боящийся огня, связан с греческим мифом о Титане, который украл огонь у Богов. Теперь все больше и больше людей окружали монстра, размахивая самодельными факелами и постепенно загоняя его в угол. Он пятился от них, хотя Каллен знала, что тот может разорвать любого из них пополам за секунду. — Самое распространенное представление о смерти монстра – это то, как толпа преследует его до мельницы, которую они сжигают дотла, — сказал Оги. — Толпа, представляющая страхи и паранойю человечества. Но послушай их, Каллен! Эта толпа не создана из страха! Она состоит из надежды и мужества! Каллен так и сделала. В их тоне не было злобы, о как бы не так! Это было что-то еще, чего она так давно не слышала! Что-то такое, что Британния делала все возможное, чтобы раздавить! Как и говорил Оги. Это была надежда. — Конечно, в оригинальной книге монстр умер иным образом, — прошептал Оги. — Найдя своего творца мертвым, он поклялся убить себя огнем... Так что я полагаю, все еще имеет смысл, что он немного побаивается его. Все, что она могла бы сказать в ответ на это замечание, было заглушено каким-то потусторонним воплем. Тамаки упал в позу эмбриона, окруженный со всех сторон пламенем и толпой. Раздался странный звук, похожий на детский плач, и Каллен увидела, как оттуда вылетела крошечная фигурка со слезами на глазах. — Уааааа! — плакало оно. Похоже, никто больше не видел этого. — Мамочка! Злые одиннадцатые обижают меня! Они пытались сжечь меня заааааживо! Если бы у нее хватило сил, Каллен послала бы за ним [JJF], чтобы заткнуть его к чертовой матери. Как бы то ни было, ей пришлось положиться на Оги, чтобы хотя бы встать. — Думаю, теперь он должен вернуться в норму, — сказала Каллен, и реакция толпы, похоже, была согласна с этим.

Они все отошли назад, показывая одинаково озадаченного Тамаки, который моргал и чесал затылок. — Э? — пробормотал Тамаки. — Странно, я вроде не напивался. И даже не с похмелья. Какого хера? — Тобой овладел Стенд, — сказала Каллен. — Не переживай. Все закончилось. — Ага, — задумчиво сказал Оги. — Все закончилось. Пока. Но есть другие пользователи Стендов. Как например, Programmed to Fight. Они всего лишь кучка хулиганов и убийц, которые злоупотребляют своей силой по своим собственным извращенным причинам! Я не могу говорить за всех вас, но с меня хватит! Каллен моргнула. — О чем ты? — прошептала она. — Я только сейчас понял, что нам пытался сказать Painted Black, — прошептал в ответ Оги. А затем, обращаясь к толпе, он продолжил: — Мы только что убедились, что много рук могут свалить даже самого сильного! Кто хочет помочь мне сделать это снова? — Чего, ты типо какой-то террорист или еще кто-то? — сказал кто-то из толпы. — Нет, — сказал Оги, позволив себе странно улыбнуться.

Это была улыбка, которую она не видела на его лице с тех пор, как впервые встретила его. Это была та самая улыбка, которая говорила о том, что именно в этот момент он осознал, что его жизнь меняется, и ему не терпелось поделиться этим со всеми.

— Я говорю, что мы сражаемся за справедливость! Я говорю, что мы сражаемся с P2F и его дружками! Ну, кто со мной? В мгновение ока ее мысли вернулись к монстру. Если это действительно был символ того, что значит сражаться с Британнией, то для нее это имело смысл – объедини людей против них, объедини их надеждой, и ты сможешь прогнать Британнию прочь. Сражаясь за справедливость, ты сражаешься за свободу! С этим они втроем могли бы создать целую новую силу, чтобы нанести ответный удар! С этим они могли бы встать на защиту японского народа, если P2F и его союзники действительно попытаются уничтожить его! С этим у них действительно появилась надежда – настоящая и реальная надежда впервые за долгое время.*** Когда они добрались до деревни, уже смеркалось. Маленькое местечко, в стороне от всех. На отшибе. Здесь нет ничего важного, никакого стратегического аспекта, который мог бы привлечь к этому месту внимание. Просто ферма, с небольшим населением, которое почти наверняка оценит дополнительные две пары рук. Идеальное место, чтобы они могли спрятаться, по крайней мере, на некоторое время. — Не нравится мне оно, — сказала юноша рядом с ней. — Как-то не по себе тут. Порыв ветра подхватил ее зеленые волосы, и она с понимающей ухмылкой откинула их назад. — Ты так говоришь почти везде, где есть люди, — сказала она. — Посмотрим, как быстро это изменится, когда ты потеряешь контроль над своим Гиассом. Он бросил на нее равнодушный взгляд, что было его самой обычной реакцией. Он явно считал, что это придает ему вид интеллигентного или безразличного человека. На ее взгляд, это придавало ему довольно забавный раздражительный вид. Стоит ли удивляться, что она дразнила его этим? — Пошли, — сказал он. — Уже сильно стемнело. Мы должны спуститься и представиться. Там наверняка есть таверна, где мы сможем переночевать. — Вряд ли алкоголь полезен для растущего организма. — У меня нет никаких намерений напиваться этим вечером. Как и ей, но, похоже, у этого мира довольно дурное чувство юмора... и ужасная привычка к поэтическому искажению реальности. Эта мысль пришла ей в голову позже, гораздо позже. К этому моменту она уже совершенно забыла имя этого парнишки. Хотя она помнила, что в то время считала его самым многообещающим кандидатом на получение Кода. Внезапно из кустов выскочил старик и направился прямо к ним. — Стойте! — завопил он. — Остановитесь! Не ходите дальше! Нельзя–... Но в левом глазу ее юного подопечного загорелся огонек. Для некоторых это было пугающее зрелище, если они случайно вспоминали, что видели его, но для большинства – нет. Эффект, который мог оказать на разум, был очень глубоким и полностью зависел от того, в чьи глаза тот смотрел. С другой стороны, некоторым людям вовсе не обязательно было смотреть кому-то в глаза и производить эффект: в данном случае парень даже не соизволил повернуть голову. Вместо этого вокруг него начало простираться что-то вроде поля. Воздух наполнился новой жизнью, стал немного другого оттенка, и вскоре он полностью распространился вокруг нее и юноши. Старик на мгновение замер, вздрогнул и поспешил обратно по тропинке, по которой только что шла эта парочка. Как странно. Она считала его каким-то бандитом. Разве он не должен был вернуться в свое укрытие, вместо того чтобы спешить вниз по дороге? Может быть, сумасшедший или пьянчуга? И все же. Это был полезный талант, и вполне вероятно, что он достаточно разовьется, чтобы принять Код. Такой одиночка не мог не использовать такую силу, как Игнорирование. Чтобы добраться до входа в таверну, потребовалось всего несколько минут, и как только они вошли, шум изнутри внезапно прекратился. Все глаза, усталые, но любопытные, остановились на появившейся парочке и уставились на них, когда они направились к стойке. Здание явно нуждалось в ремонте, и то же самое можно было сказать о людях, находившихся в нем. Мебель выглядела старше, чем она сама. Несмотря на это, С.С. вошла в помещение с полной уверенностью, в то время как ее подопечный последовал за ней гораздо более робко. — Мне не нравится, как они пялятся на нас, — прошептал он. — О, мы просто удивлены чужакам! — сказал тавернщик. — Чаще всего они появляются у нас, потому что заблудились или пытаются от чего-то спрятаться. Если первое, то вам нужно только спросить. Если последнее, то мы ни черта не спросим. В этом у вас есть наше слово. — Так уж случилось, — сказала С.С., — что мы оба надеялись провести немного времени, осматривая виды. Если понадобится, я уверена, что мы смогли бы договориться, чтобы моего друга приятно приняли. — Естественно, — ответил тавернщик с довольно зубастой ухмылкой. — И вам все равно понадобилось бы жилье. Ну, вам не стоит об этом беспокоиться. — Мне не нравится это место, С.С. Я не думаю, что они смотря на нас из любопытства, здесь скорее что-то другое. — Если ты так волнуешься, то почему бы тебе не посидеть в углу и не попытаться какое-то время не отсвечивать, — сказала она. — Я буду с тобой через... секунду. Она заколебалась и хмуро посмотрела на дверь, к которой уже подошли несколько завсегдатев. Ну и ну. Все это выглядело так, словно им предстояло совершить довольно поспешное бегство. — Знаете, к нам не так уж и часто захаживают гости! — сказал трактирщик. С.С. повернулась к нему, и вдруг что-то изменилось в его лице. Его глаза казались еще более красными, зубы – острее, а кожа – чуть бледнее.

— Так что, я надеюсь, вы понимаете, что мы не можем просто позволить вам уйти, куда вам вздумается. Ее спина напряглась, и она кивнула своему подопечному. Он послушно активировал свой Гиасс, пожав плечами, как бы говоря: "я же тебе говорил", и поле вокруг них начало расширяться. В любой момент завсегдатаи могли почувствовать непреодолимое желание проигнорировать эту парочку. В любую минуту могло случиться так, как будто их здесь никогда и не было, и они могли легко выскользнуть через парадную дверь— Вот только один из завсегдатаев потянулся в поле и вытащил ее контрактника прямо на стол. На мгновение он выглядел таким же потрясенным, как и С.С., но миг прошел, когда они набросились на него сверху, шипя сквозь длинные клыки, торчащие по обе стороны их ртов. Он даже не успел вскрикнуть, как их пальцы прижались к его плоти, а потом— — Ври-и-и-и-и-и-и! Простите их бескультурье за столом! Их только что обратили, и они довольно голодны, — сказал трактирщик. Он схватил С.С. за шею и поднял ее в воздух. — Теперь твоя очередь! Какое-то мгновение она боролась. Как раз достаточно, чтобы убедиться, что он был намного сильнее ее. Затем она схватила его за запястье и напрягла свою волю. Это был маленький трюк, который она не любила использовать слишком часто, но при должном исполнении он мог дать довольно действенный эффект. Простой образ в памяти. Заставить человека заново пережить худшие моменты своей жизни, заставить его увидеть, как он делает то, о чем сожалеет или чувствует вину. Непосредственные психологические эффекты обычно давали ей достаточный отвлекающий маневр, чтобы сбежать, и если ей удастся освободиться от этой хватки, тогда возможно... возможно! Она сможет спасти своего юного друга! Но трактирщик не отпустил ее. Он даже не дернулся. Вместо этого она словно схватилась за какой-то неодушевленный предмет— нет! Как будто она пыталась проделать это с голодным волком! Этот разум был просто слишком иным, чтобы она могла им овладеть, слишком чуждым, непохожим на человеческий, чтобы она могла на него воздействовать! Стоит ли удивляться, что Гиасс Игнорирования не произвел никакого эффекта, когда его поставили против такого разума? Трактирщик только рассмеялся, когда она схватила остатки бутылки и ударила его ею. — Ну, ты уже отыграла свое, — сказал трактирщик. — Ври-и-и-и-и... Теперь дай мне поиграть с тобой! Пальцы другой его руки метнулись к ее горлу, прижались к коже и пронзили ее насквозь. Пальцы пронзили ее вены, и тогда она почувствовала это. Кровь. Она вытекала из ее тела и направлялась к трактирщику. Все, что она могла сделать, это издать сдавленный всхлип, когда жизнь, казалось, вернулась к его лицу, даже когда она почувствовала, что она покидает ее. Вскоре С.С. упала на пол, как тряпичная кукла, не в силах ничего сделать, кроме как смотреть перед собой в потолок. Не в силах пошевелиться. Не в силах дышать. Он едва могла даже думать. — Будь я проклят, — сказал трактирщик. — Ну. Проклят еще раз. Мне кажется, она все еще жива! — Все еще жива? — сказал другой голос. — Но ты выжал эту суку досуха! Как она может быть еще жива, если в ней и капли-то не осталось? Трактирщик наклонился совсем близко. Слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно, и принюхался к ней так же, как животное, которым, как она могла видеть, он был на самом деле. — Ты не человек, — сказал он. — Не полностью. Ты вроде как похожа на нас. Бессмертная. Неумирающая. Но твоя кровь... она такая же сладкая на вкус, как и любая человеческая. Господи ты мой! Неудивительно, что ты пыталась спрятаться от всего мира в таком месте, как это. Но не волнуйся, моя прелестная крошка. Я позабочусь, чтобы тебя никто никогда не нашел. Впервые за долгое время С.С. захотелось закричать от ужаса. Впервые на своей памяти она была совершенно неспособна сделать это. Ее глаза закрылись, и ей снились самые страшные кошмары, которые она только могла себе представить. Ей снилось, что она прикована цепью в темной комнате, где почти не было света. Ей снилось, что днем она восстанавливала силы, а ночью они приходили к ней. Приходили и забирали эту силу прежде, чем она успеет что-то с ней сделать. Ей снилось, что она начала забывать. Ее собственное имя. Как она выглядела в зеркале. Как правильно ходить. Как правильно говорить. Как надо думать. Как кричать от боли. Пока однажды ей не приснилось, что дверь открылась и там появился мужчина. Если бы она была способна полностью думать, то поняла бы, что не узнает его, но подобные мысли жужжали вокруг нее, как мухи. И только когда он подошел гораздо ближе, она увидела его глаза. Там не было никаких признаков голода. Никаких следов злобы. Внутри нее вспыхнула другая эмоция, но она не могла определить, какая именно. По крайней мере, до тех пор, пока он не наклонился и нежно не обхватил ладонями ее лицо, чтобы лучше рассмотреть. Когда она смогла более ясно видеть эти глаза, то вспомнила одно слово. Жалость. Мужчина ничего не сказал. Вместо этого он схватил цепи, связывающие ее, одну за другой, и сделал... что-то. Будто встряхнул их. Каким-то образом это заставило части стены, к которой они были прикреплены, развалиться, и когда последняя цепь ослабла, она упала вперед в его объятия. — Все будет хорошо, — сказал он, опуская ее в пожарную сумку. И ей снилось, что он унес ее прочь из этого ужасного места. Снилось, что после стольких лет она наконец-то в безопасности... А затем она с криком проснулась в комфортной постели в комнате, которую не узнала. Поначалу ее охватила паника, и она немного яснее разглядела окружение. Это была довольно простая комната, но тем не менее комфортная. Это было непривычно, но по причинам, которые ускользали от нее, она чувствовала себя в полной безопасности. Более того, на полу рядом с кроватью в позе лотоса сидел мужчина. Довольно высокий мужчина с темной кожей, лысый, выглядел довольно старым, но очень здоровым. — Ты проснулась, — сказал он, осторожно поднимаясь на ноги. — Время твоего выздоровления поистине поразительно. Как ты себя чувствуешь? Напуганной. Растерянной. Немного голодной. Она отпрянула от него, хотя инстинкты подсказывали ей, что он не представляет никакой угрозы. Так или иначе, она была многим обязана ему за то, что он спас ее от чего-то, но она не могла точно вспомнить от— Вспышка клыков, ощущение холодных цепей на запястье, воспоминание о том, что такое свет, о, как он прекрасен после стольких лет в темноте, и их пальцы в ее шее, в ее руках и ногах, высасывающие ее кровь, и она свернулась калачиком на кровати, мягко раскачиваясь взад-вперед, взад-вперед, обнимая колени так крепко, так очень, очень крепко. — Успокойся! Ты в безопасности! Эти монстры сейчас не смогут добраться до тебя! Они уничтожены! Она почувствовала собственное учащенное дыхание и ободряющее лицо своего спасителя, и почувствовала уверенность, что это правда. Их больше нет. Они были уничтожены. Он их уничтожил. — Кто ты? — прошептала она, пораженная звуком ее собственного голоса. — Что это были за существа? — На современном языке их называют вампирами, — сказал он. — Они – порождения ночи, рожденные от зла и питающиеся кровью невинных. Это монстры, которые отвергли свои души ради силы и бессмертия. — Что же касается моей личности, то меня зовут Тонпетти[3]. Мой священный долг – уничтожить этих монстров, где бы я их ни нашел. — Вот как? — сказала она, снова чувствуя себя немного увереннее в звуке собственного голоса.

Сколько времени прошло с тех пор, как она слышала его в последний раз? Как давно у нее не было повода заговорить?

— Какой... сейчас год? Тонпетти с минуту молча смотрел на нее.

— Ты уверена, что хочешь это знать? — спросил он. — Ты прошла через тяжелое испытание. Было бы лучше, если бы ты сперва полностью восстановилась, прежде чем–... — Как долго? — надавила она. То, что он не вздрогнул и не моргнул, говорило о нем довольно много. Вместо этого он посмотрел на нее и очень медленно ответил. — Пользуясь британнским календарем, — начал он. — Сейчас 1910 год. Девятьсот десятый. Казалось, что эти числа живут своей собственной жизнью. Две единицы, девять и ноль. Это действительно звучало как нечто нелепое. Для нее это было далекое будущее, для нее это было время, которое никак не могло наступить после самого долгого кошмара. Для нее это было двести лет спустя. Для нее мысль о том, что она провела двести лет взаперти, лишаясь крови каждую ночь, казалась чем-то похуже кошмара или даже самой глубины ада. Ей казалось, что у нее больше не осталось слез. — Что ж, — сказала она. — Полагаю... я должна отблагодарить тебя за мое спасение. Возьми меня за руку, и я предложу тебе контракт. Я дарую тебе силу, которая позволит тебе жить так, как еще никто не жил–... — В таком случае, я пожалуй откажусь, — сказал Тонпетти. — Сила, которую ты предлагаешь, сделает меня больше, чем просто человеком. А монстра может убить только человек.*** Что за странная штука – судьба. Первый вампир, которого она увидела за последние сто лет, и это просто обязан был быть он. С.С. посмотрела на Наннали, стараясь держать Лелуша в поле зрения. Бедная девочка в шоке смотрела на брата, прикрывая рот рукой. Она была напугана, напугана тем, что видела. Но этого было недостаточно. — Держи ее подальше от него, — потребовала С.С. — Отведи ее в другую комнату. Прежде чем кто-либо успел возразить, она сделала глубокий вдох и бросилась вперед. Лелуш смотрел на свои руки с расчетливым блеском. Он все еще пытался разобраться в границах своей новой физической формы и, вероятно, полагал, что ни одна из них даже не может причинить ему вреда. Единственный шанс, который был у любого из них, это воспользоваться этим кратким моментом уязвимости, потому что если он поймет всю глубину своей новой силы— Рядом с ней возникло какое-то неясное движение, за которым последовала острая боль в животе. Потребовалось некоторое время, чтобы понять, что произошло. Горничная! Она смотрела на нее с пугающей, заблудшей свирепостью в глазах! — Я не позволю вам причинить вред мастеру Лелушу, — твердо заявила горничная.

Дура! Неужели она не понимает, что стоит у нее за спиной? Нет! Конечно же, нет. Никто из них не видел тех ужасов, на которые были способны эти монстры. Никто из них этого не знал. Никто из них ничего не понимал! — О, Саёко! Я ценю это, — прошипел Лелуш, мягко положив руку на плечо Саёко. Горничная вздрогнула от неожиданности, и кто мог ее винить, когда это движение было таким быстрым и бесшумным. — Но в этом действительно нет необходимости. Лелуш едва шевельнул рукой или, казалось, вообще вложил только капельку своей силы. Учитывая то, на что он был способен, это было в интересах Саёко. Она полетела по полу, как будто ее запустили как ракету, но затем ее рука задела пол, и она быстро сделала несколько обратных сальто, но не смогла остановить свой импульс, отправивший ее к стене с тошнотворным стуком, который должен был вырубить ее до потери сознания. — Невероятно! — оскалился вампир. — С такой силой в моем распоряжении нет предела тому, что я могу сделать! С этого момента и впредь мной достижимо все! — Ты, — Сузаку наклонился и помог Саёко подняться на ноги. — Что ты собираешься делать с этой новой силой? — А как ты думаешь? — пожал плечами Лелуш. — Я свершу свою месть над теми, кто обидел меня! Я свергну тиранию моей родины и освобожу тех, кто был растоптан! — И сколько жизней при этом ты унесешь? — потребовал Сузаку. — Ври-и-и-и.... Сколько понадобится. — Старший братик, — Наннали едва сдерживала слезы. — Нет... ты совсем не такой! Ты не такой... ты не такой жестокий! Прошу тебя! Вернись к тому–... — Вот что делает с человеком превращение в вампира, — процедила С.С. сквозь стиснутые зубы. — Он больше не человек и мыслит не как человек. Единственное, что сейчас его контролирует – это все его самые темные помыслы, вытащенные на поверхность. Бесчеловечные. Ужасные! — И что такого ужасного в моих планах? Положить конец Британнии, что топчется по шеям угнетенных! Помочь беспомощным! — сказал Лелуш, широко раскинув руки, словно ожидая похвалы. — Ничего! Не подобным образом! Не такими средствами–... — начал Сузаку. Его глаза метались между Саёко и Наннали. Горничная кивнула. — Как ты вообще собираешься это сделать? Промаршируешь в Пендрагон, убивая всех, кого встретишь на своем пути? Ты не можешь заставить людей меняться только силой! Разве ты не видишь? Ты становишься всем, что ненавидишь! Вампир зашипел, и С.С. увидела свой шанс. Никто, похоже, не обращал на нее внимания, поэтому она двинулась вперед. Коснуться. Все, что ей было нужно, это прикосновение. Послать Хамон в его тело, и вампир распадется на— — Если ты действительно так считаешь, — внезапно Лелуш подбросил стул рядом с собой в воздух, схватил его одной рукой и разбил о голову С.С. — Тогда мне придется убить вас всех. Пока она шаталась от неожиданного удара, С.С. краем глаза заметила еще одно движение. Саёко выкатила Наннали наружу, в то время как прикованная к инвалидному креслу девочка выпустила поток слез из своих только что открытых глаз. Бедная девочка. Наверное, она мечтала о том дне, когда снова сможет видеть. Но даже самые страшные ее кошмары не могли сравниться с этой извращенной насмешкой над совестью и надеждой. — Ты только послушай себя! — сказал Сузаку, крадучись обходя комнату в попытке сохранить как можно бóльшее расстояние между собой и своим бывшим другом. — Ты хочешь убить нас только потому, что мы не согласны с тобой? Потому что мы возразили?! Ты похож прямо на своего отца! — Нет, — оскал вампира стал еще шире, и казалось, что его зубы стали немного острее и длиннее. — Не потому, что вы со мной не согласны. Потому что я голоден. И потому что она явно представляет для меня большую угрозу, разве не так, ведьма? — Слушай, — прошептала С.С. Сузаку. — Если будем работать вместе, если ты отвлечешь его, тогда я смогу–... — Я не могу позволить тебе убить его, — твердо сказал Сузаку. — Это всего лишь его темные помыслы, вытащенные на поверхность, верно? Вот что ты сказала. Если это правда... тогда где-то там должно быть что-то от настоящего Лелуша. Если только мы сможем найти способ вытащить его оттуда–... — Идиот! Ты не сможешь вернуть его! Единственный способ остановить его – уничтожить! Похоже было что-то, что Сузаку хотел сказать в ответ, но Лелуш двинулся первым, его рука метнулась к горлу Сузаку. Она оттолкнула его с пути и схватила за руку, но только для того, чтобы обнаружить, что ее запястье было схвачено Сузаку, когда он изогнулся и упал на землю. Ее тоже оттащили в сторону, и Лелуш отдернул руку. С.С. оттолкнулась от Сузаку и вскочила на ноги как раз вовремя, чтобы отбить кусок сломанного стула. Она бросилась вперед, глубоко вздохнула, подняла колено и направила его прямо в живот Лелуша. — Как я и думал, — усмехнулся Лелуш, блокируя колено С.С. ножкой стула. — Каждый раз, когда ты собираешься начать атаку, ты делаешь глубокий вдох. Ну что ж. Пронзительная боль пронзила ее прямо в легкие. В другой руке он тоже держал ножку стула! Он воткнул ее ей в грудь с такой силой, что та легко прошла сквозь ее тело. Первым принципом Хамона было дыхание. До тех пор, пока ты можешь дышать внутри своего тела, ты можешь использовать Хамон, но если ты не можешь дышать... она попыталась глотнуть воздух, но тщетно, она смотрела вверх, подавленная, когда Лелуш поднял руку и ударил ее голову о стену. — Вр-и-и-и-и-и! — прошипел Лелуш. — Все еще жива? Ты более крепкая, чем кажешься! Как это интересно! Она попыталась вздохнуть. Она действительно это сделала! Но ее легкие были пронзены, и дерево мешало им автоматически заживать. Это было нечестно! Это было неправильно! Тонпетти обещал ей, что такого с ней больше никогда не случится... что она сможет защитить себя от этих злых созданий, что у нее нет причин бояться их! Следовало знать лучше. Следовало— Внезапно Сузаку бросился на спину Лелуша и обхватил одной рукой шею вампира, в то время как другая рука удерживала его неподвижно. Классическая позиция удержания спящего, предназначенная для подавления кровообращения, затруднения дыхания, гарантирующего, что жертва вскоре потеряет сознание. — Заканчивай! — настаивал Сузаку, все еще твердо веря, что от Лелуша осталось что-то, кроме его глубоко похороненных злых намерений. — Лелуш! Прекрати это! Ты не должен этого делать! — Ты и правда слишком наивен! — захихикал Лелуш, запрокинув голову, чтобы по-настоящему насладиться злобным смехом, поднимающимся из самых темных уголков его разжигаемой местью души.

Маленькое пожатие плечами и Сузаку был подброшен в воздух, и С.С. пришлось отдать ему должное – парень был проворен. Он развернулся в воздухе и нанес удар коленом в лицо Лелуша, который должен был бы упасть на землю со сломанным носом. Вместо этого Лелуш оттолкнул колено с дороги и протянул руку к шее Сузаку, схватив ее в удушье. Она видела, как его пальцы начали проникать под кожу, каким-то образом прокалывая плоть, не оставляя раны, и в любой момент он мог начать питаться кровью своего друга— Или он бы так и сделал, если бы не горничная, швырнувшая сюрикен ему в ногу. Лелуш ослабил хватку на Сузаку и повернулся лицом к новому противнику с уверенностью, выходящей за рамки высокомерия. — Я не позволю вам причинить вред мастеру Лелушу, — в насмешку сказал он. — Что-то поменялось? — Если бы я хотела навредить вам, — сказала Саёко, и с легким движением запястья в ее руке появились еще три сюрикена. — Я бы целилась вам в шею, мастер Лелуш. — Неужели? — вампир наклонился и вытащил сюрикен из своей ноги, затем крепко сжал его одной рукой и провел им по лбу. Прежде чем он успел закончить, прежде чем кровь успела капнуть, тонкая, как бумага, рана уже начала затягиваться. — Как будто что-то такое маленькое может мне сейчас навредить! То, что произошло дальше, было почти слишком быстро, чтобы С.С. поспевала за этим. С другой стороны, она, все еще находясь в сознании, была занята тем, что пыталась использовать последние силы, чтобы вытащить кусок дерева из своей груди, поэтому, пожалуйста, простите ее за то, что она была немного отвлечена. Саёко бросилась вперед, чтобы присоединиться к схватке, пригибаясь и уклоняясь от Лелуша. Ни один из них, казалось, не мог нанести удар другому. Даже когда Саёко удавалось задеть его, это не имело никакого эффекта, даже не близко. А затем Сузаку встал позади него с пугающей решимостью, и внезапно внимание Лелуша разделилось сразу на двоих. Сузаку целился в заднюю часть ног в очевидной (и тщетной) попытке опрокинуть Лелуша на пол, где у них могло быть преимущество. Вот только, нет. Это все еще был тот тип мышления, который будет работать только против противника-человека. Никто из них еще не понимал этого. Глубина того, с чем они столкнулись, была гораздо глубже, чем они могли себе представить. — Мастер Лелуш, вы должны освободиться от этого! — сказала Саёко, перекатываясь через удар, нацеленный ей в живот. — Что бы ни овладело вами, это не истинный вы! — Ты сильнее этого! — добавил Сузаку, продолжая пытаться схватить его, чтобы хоть как-то совладать с Лелушем. — Ты не должен позволять этой штуке победить! Мы можем изменить Британнию, не прибегая к злым мерам! — Ты всегда был таким забавным со своим легковерным кругозором, — хихикнул Лелуш, внезапно схватив Сузаку за руку.

— И ты... как долго ты служишь нам, скрывая такой удивительный талант? — продолжал он, хватая Саёко за ногу. — Но хватит игр! Я должен поесть, а потом вернуться к маме! Маме? Ну, разве это только что не выкинуло несколько красных флагов. Лелуш резко развернулся, кружа своих противников, как тряпичных кукок, пока они не столкнулись друг с другом и не рухнули на пол мешком. — Из вас двоих выйдет настоящий пир, — сказал Лелуш, облизывая губы. Он наступил на них ногой и пнул их обратно на пол, когда они попытались встать. Сейчас. Сейчас у нее был единственный шанс. С.С. выдернула дерево и набрала полную грудь воздуха. Пока он тянулся к ним. Пока он был отвлечен! Это был единственный шанс, который у нее... нет! Это был единственный шанс, который был у всего мира! Такой вампир, как Лелуш... даже его отец – нет, даже тот ужасающий человек, который видел лицо Бога и остался жив – не сможет остановить его! Поэтому она бросилась к нему и чуть не споткнулась, когда Лелуш снова посмотрел на нее, но она не могла колебаться. Не сейчас. Ему нечем было на нее напасть. Ему нечем было защищаться. Или так она думала, пока его глаза не начали светиться, и что-то невероятно горячее не ударило ее по ногам, и она снова не упала на землю. — Сплошное разочарование! — сказал Лелуш, тряся и качая головой.

Он стоял – и это сводило с ума – почти вне пределов досягаемости. Но она все равно попыталась, и ей отрезали руку по самое запястье. — Приложи чуть больше сил в следующий раз. — А сейчас. На чем я остановился? Ах, да! Я собирался полакомиться этими двоими, а затем–... — Нет. — Что? Кто смеет–... С.С. подняла голову и увидела ее. Она сидела между ними. Между Лелушем и распростертыми на полу воинами. Ее глаза были чисты от слез. Решительные. Нежные, но решительные. В них сквозила страсть, но не было и следа страха, гнева или даже разочарования. Единственной эмоцией, которую могла видеть С.С., была любовь. — Ты? — рассмеялся Лелуш. — Ты остановишь меня? — Я не знаю, что ты сделал с моим старшим братом, — сказала Наннали. — И мне все равно. Это мой приказ! — объявила она, и ее левый глаз засветился символом Гиасса. — Становись снова нормальным! Перестань быть таким... таким жестоким и бессердечным! Плечи вампира вздрогнули и затряслись, а глубокий рокочущий смех эхом разнесся по всей комнате.

— Глупая девчонка! Эта сила вообще не действует на меня! И это была чистая правда. В какой-то мере это имело смысл. Вампиры были отрезаны от остального человечества. С тем же успехом она могла бы попытаться командовать кошкой. Это была та же самая причина, по которой С.С. не могла воздействовать на них своим Кодом. — Но если ты так настаиваешь на своей участи, то, полагаю, я могу просто высосать и твою кровь! — сказал Лелуш, обнажая клыки и протягивая руку к девушке. К ее чести, она не сдвинулась с места. Ни на дюйм. Она не вздрогнула, не моргнула, не дрогнула и не отвела взгляда ни на мгновение.

— Я обязательно высушу тебя досуха, а потом... а потом я... я... — Наннали? Злорадство исчезло. На его месте появилась какая-то странная нежность. Неуверенная, как будто голос поймал себя на том, что делает нечто такое, чего он поклялся никогда не делать. Вампир дрожал всем телом. Но не от холода. Не от страха. Это была внутренняя борьба, и со своего места Наннали, должно быть, увидела нечто такое, что заставило ее расплыться в улыбке. — Да, старший братик! Это я! — сказала она. — Прошу тебя, будь сильнее этого. Борись с этим! Ради меня? — Я... Я должен, — Лелуш запнулся, его палец коснулся щеки Наннали в знак любви.

С.С. снова посмотрела на монстра и ахнула. Это не была работа силы королей! Это была более древняя сила, работающая, чтобы вытащить единственную, сияющую нить человечности из глубины бездонной пропасти, которая была черной душой вампира! — Я... должен... есть, — зарычал Лелуш, и его палец прижался к горлу Наннали. — Я... должен есть... и вернуться к мам–... — Монстра может убить только человек, — сказала С.С.

Ее пальцы сомкнулись вокруг лодыжки Лелуша. Он ахнул и посмотрел на нее сверху вниз в шоке и страхе.

— Так оно было. Так будет и впредь. — Пусть монстр будет убит. С.С. сделала глубокий вдох и приготовилась атаковать. Она сосредоточила всю свою силу, всю свою мощь и долго и упорно думала о любви, которую эти двое, должно быть, разделяли. Как же она завидовала тому, как глубоко они любили друг друга. Когда последний раз она позволяла себе чувствовать такую связь с другим человеком? Когда последний раз кто-то позволял ей почувствовать это? — Человеком внутри тебя, — закончила она, ухватившись за ту единственную нить человечности, которую Наннали вытащила на поверхность, и послала по ней сообщение из своего Кода – воспоминание о прошлом Лелуша. Вампир забился в конвульсиях и закричал.

— Ври-и-и-и-и! Он скулил снова и снова. Она почти могла разделить с ним воспоминания. Его жизнь была так полна страданий и душевной боли. Смерть его матери наверняка должна быть там. Его сестра осталась слепой и искалеченной, а отец отправил их вдвоем в страну, в которую ему вскоре предстояло вторгнуться. Нация сдалась. Создана Зона. Брат, с которым он играл в детстве, вероятно, убит его собственными руками. Она ничего этого не видела, но очень ясно представляла себе. Да, Лелуш. Вот кто ты. Ты не монстр. Монстр не может заботиться о другом. У монстра нет ни души, ни чувства вины, ни сожаления. Только мужчины и женщины могут чувствовать такие вещи. Монстр – не человек, и именно поэтому только человек может по-настоящему убить монстра! Сузаку и Саёко встали позади Наннали, потирая головы и глядя, как человечность Лелуша просачивается обратно в само его существо. Его клыки превратились в нормальные человеческие зубы, глаза приобрели более естественный цвет, а кожа больше не была холодной на ощупь. С.С. тоже встала, оправившись от его предыдущей атаки. Лелуш схватился за голову, немного пошатнулся, а затем, казалось, рухнул на Наннали, после чего он обнял ее в самом большом, самом широком объятии, которое С.С. когда-либо видела. — Прости меня, — сказал он. — Я не хотел тебя так напугать. — Все хорошо, — сказал Наннали, обнимая в ответ. Слезы радости проследили вниз по ее щекам. — Просто... Обещай мне, что не сделаешь ничего глупого. Ладно? — Ну, я вряд ли могу дать такое обещание, — пошутил Лелуш. Он взъерошил волосы Наннали, и они оба рассмеялись. — Слава богам, — сказал Сузаку. — По крайней мере, с этим покончено. Теперь мы можем привести это место в порядок, и мне лучше доложить–... — Что ты только что сказал? — перебил его Лелуш. На его лице промелькнуло задумчивое выражение, и любой, кто взглянул бы на него, увидел бы, как в его голове крутятся шестеренки. — Подожди, Сузаку... я был одержим этим Стендом. Он занял место в моем собственном сознании, но в то же время позволил мне заглянуть и в его собственные мысли. — Ты... заглянул в его мысли? — спросила С.С., с интересом приподняв бровь. — Да. Они были настолько же извращены, как ты и говорила. Может быть, даже хуже! — сказал Лелуш.

Он вытащил стрелу из рукава и уставился на нее, как будто тщетно пытался определить ее давние секреты упрямой волей и наблюдательностью.

— Но что еще важнее... зачем им понадобилась эта стрела? Ответ заключается в том, что есть только две причины. Во-первых, чтобы она не попала в руки тех, кто будет использовать ее против них. Это достаточная причина для любого человека, но меня больше волнует вторая причина. — Вторая причина, — сказала Наннали. — Прости, я не совсем–... — Ох, — очень тихо проговорил Сузаку. — Сколько? — Не знаю, — признал Лелуш. — Мне лишь удалось кинуть несколько мимолетных взглядов в его разум, но этого было недостаточно, чтобы сделать нечто большее, чем просто не особо обоснованные догадки. Но почти любое число страшно рассматривать, когда они могут сделать это с тем количеством, сколько у них есть. — Количеством чего? — спросила Наннали. — Пожалуйста, не оставляйте меня в неведении! Я совершенно запуталась! Лелуш и Сузаку обменялись взглядами. Сузаку кивнул и опустился на колени, чтобы объяснить, о чем они говорят. — Независимо от того, насколько сильны эти пользователи Стендов, они не уйдут очень далеко, если у них нет резерва. Нет заблудших людей, готовых следовать за ними. Людей, которые, возможно, еще не имеют Стендов, но хотели бы их иметь. — Подумай вот о чем, — сказал Лелуш. — Никакой Стенд не сможет справиться со всей армией Британнии в одиночку. Они не смогли бы управлять семнадцатью – а скоро уже и восемнадцатью – нациями, будь они глупы. Нет. Они будут приспосабливаться, наблюдать и узнавать слабые стороны их противника, а затем воспользуются ими на полную. — Что означает, — сказал Сузаку с таким видом, словно его вот-вот стошнит. Выглядело так, будто сама попытка понять этого врага вызывала у него тошноту. — Им нужно как можно больше пользователей Стендов, сражающихся на их стороне. Вот почему они хотят вернуть стрелу! Они хотят стать еще сильнее! Они хотят использовать эту силу, чтобы захватить весь остальной мир! — С этим покончено, —сказал Лелуш, сжимая стрелу рядом со своим лицом, что, по мнению С.С., было довольно бессмысленно драматично. — Вот что ты сказал. Нет, это не так. С этим еще далеко не покончено. — Это только начало.*** Характеристики: Разрушительная сила — B Скорость — B Дальность — C Выносливость — C Точность — A Потенциал развития — C Motion Detection (Обнаружение Движения): Пользователь немедленно определяет все движения в пределах области вокруг него. Children of the Night (Дети Ночи) Способности: Мумия Способности: Bandage Tendrils (Бинты-Щупальца): Мумия может использовать свои бинты для атаки или захвата на очень больших расстояниях. Бинты уязвимы для воды и огня.