Tu vas me dеtruire (1/1)

Месяц освещал лишь две неподвижные фигуры в полуразрушенной, замызганной чернилами гостиной. Одна из фигур лежала на диване, в мертвенно-бледном свете пугающе чернела лужа крови, стекающая с руки неподвижного Верлена. Он с уверенностью и омерзительным раболепием смотрел на светловолосого дьявола. Артюр беспрестанно курил, сидя в кресле и подпирая голову рукой. На лице застыло выражение крайней сосредоточенности.—?Мне еще долго так лежать? Было бы неплохо остановить кровь,?— Поль попытался хоть каким-то образом напомнить о себе. Абсолютно никакой реакции. На прекрасном лице Артюра?— злость, в глазах?— мольба. Подобные вечера не были для них новшеством, Артюр мог создавать шедевры лишь при одном условии?— наличии несовершенства. Не имело значения, порочная ли это женщина или гниющий труп зажиточного мужичка. Главное?— недостаток. И Артюр видел его в слабости человеческого тела или характера, но сейчас, видимо, не видел ничего.—?Или ты отпугиваешь мысли, или мой план рухнул,?— произнес он, покусывая бледные губы,?— Встань на колени.—?Но Артюр… —?взмолился Поль, чувствуя, как немеет рука. Порез был весьма глубоким, доходил от сгиба локтя до запястья, а силы покидали его необычайно быстро. Еще немного и спасти Верлена будет практически невозможно. Мир перед глазами плыл, образ Артюра, однако, оставался слишком ясным. Интересно, а существует ли Рай? Очевидно, да, только вот Артюра там не будет. Его вернут Дьяволу, с которым он сумеет посостязаться в абсолютной бесчеловечности.—?Я же сказал, что делать,?— ледяным тоном прошипел Рембо, поднявшись на ноги,?— Поторапливайся.Спорить было бесполезно. Поль, болезненно морщась и кусая посиневшие губы, встал на колени перед Артюром, глядя в его голубые, стеклянные в этом отвратительном свете глаза. Кровь от резких движений заструилась с новой силой, окропляя пол, усыпанный бумагой и пеплом. К горлу подступил ком, но Верлен каким-то чудом сдержал позыв, склонив голову и замерев.Артюр двигался танцующе и бесшумно, окидывая взглядом Верлена, комнату, изредка подскакивая к окну и пытаясь оценить пейзаж. Никаких изменений на его лице не было, только между бровей пролегла складка. Он рывком поднял Поля на ноги, толкнул в кресло и обмакнул пальцы в чужую кровь, растирая ее и внимательно всматриваясь в глубокий порез на руке Верлена. Поль в тысячный раз отметил про себя, насколько красивые у Рембо глаза и губы.—?Это не то,?— цокнул Артюр, выбрасывая дотлевшую за время его скитаний сигарету и притаптывая ее ногой, втирая пепел в любимый ковер Верлена,?— Бесполезная трата времени. Перебинтуй руку и выпей чего-нибудь крепче вина.На то, чтобы привести себя хоть в мало-мальски терпимое состояние, у Верлена ушло около двух часов. Он с трудом достал бинты, кое-как обработал порез и, дождавшись, пока кровь остановится, забинтовал руку, скрыв это все под длинными рукавами хлопковой рубашки. Все это время Рембо не показывался в гостиной, а шумел в спальне и, кажется, разбивал все, что попадалось ему под руку. Стоило признать, это был самый мрачный вечер за все время их общения. Обычно Артюр ограничивался парой строк на ?отвали?,? рассказывал Полю про несовершенства мира, армии и Франции, а потом растворялся в ночи, возвращаясь под утро с кучей новых идей и планов. Он жил поэзией и драйвом, но сейчас шестнадцатилетний юноша почему-то не мог найти ничего, что сподвигло бы его на создание очередного шедевра, переписанную копию которого Поль запихнет в глубь ящика и будет перечитывать ночью.—?Нам нужно уехать,?— он возник в дверном проеме в одних штанах, перепачканный грязью, кровью и, судя по всему, красками. По щеке стекала небольшая струйка крови. Это был явный перебор, слишком много крови для одной ночи. Верлен откашлялся и склонил голову, наблюдая за блондином, который весьма красноречиво скрестил руки на груди. Не дождавшись от Верлена какой-либо реакции, Артюр застонал, уткнувшись лицом в ладони.—?Как ты не понимаешь? Есть другая жизнь: неизведанная, прекрасная, яркая. Мы не можем прозябать здесь вечно, это худшее наказание для творческих личностей. Хуже только смерть… Я хочу жить, а не существовать в этом городе. Здесь порок на пороке, так еще и окружающие?— скот. Поль, пожалуйста, давай уедем,?— в глазах светится решимость.Верлен хочет сказать ?да?, хочет бросить все. Но не может, ведь он достаточно сделал для того, чтобы обеспечить мальчишке безопасность и счастливую (по мнению самого Верлена) жизнь. Поль не хочет изменять привычному образу жизни, он не может это сделать. Не хочется действовать экспромтом, ведь он сможет гарантировать безопасность Артюру. С другой стороны, он и сейчас не может этого сделать. Рембо неукротим и слишком эгоцентричен, чтобы считаться с чьим-то мнением. Артюр нуждается в ком-то таком же безрассудном, как и он сам, в безумце и творце, с которым их дороги разойдутся. Верлен же был консерватором, привыкшим к своему образу жизни. В глубине души Поль понимал, что у них ничего не выйдет, но не мог отпустить нахального блондинистого озорника, бросившего вызов всему светскому обществу. Видимо, Поль и правда любил его.А Артюр любил себя и свою поэзию, любил играть с жизнью и смертью, поступать безрассудно и порой глупо. И эта глупость ложилось тяжким грузом на плечи Верлена, а не самого мальчика.—?Мы не можем, Артюр,?— Поль опустился в кресло, отрицательно мотнув головой,?— И никогда не сможем. Тебе пора это признать. Все не так просто, как кажется. Клянусь, я бы сделал все, что могу, если бы это имело хоть какой-то смысл.—?Ну, так сделай,?— требовательно просит Артюр, засовывая израненные руки в карманы и топая ногой.—?Это бессмысленно,?— Верлен противится, глядя на это представление с какой-то вселенской скорбью.И тут происходит то, чего он боялся. Огромные голубые глаза Артюра наполняются слезами, одна из них скатывается по щеке, капает на пол и Полю кажется, что она разбивается слишком громко. В голове набатом отдается этот звук, а Артюр стоит молча, дрожа и покачиваясь из стороны в сторону, обнимая себя руками и беззвучно рыдая. Он был совсем ребенком. Умным, циничным и эгоцентричным ребенком. И Поль прекрасно понимал, чем закончится этот диалог. Он не сможет отказать. Или сможет?—?Пожалуйста, прекрати,?— просит он, морщась и закрывая глаза, пытаясь забыть вид совершенно разбитого мальчишки, который стоял на пороге его гостиной.Верлен слышал грохот каждой упавшей капли на пол, слышал, как Артюр всхлипывает и был уверен, что мальчик дрожит и нервно заламывает руки, как это бывало каждый раз, когда Рембо получал отказ.—?Пожалуйста, Поль… —?голос прозвучал над самым ухом, перемешиваясь со сбитым дыханием и всхлипами,?— Прошу, отвези меня к океану. Забери меня отсюда. Я не протяну здесь долго… Поль, только ты можешь мне помочь. Я сойду с ума, я сгнию здесь, в Империи.Хрупкие руки мальчишки обвили его шею, а сам он, худой и жилистый, прижался к Полю так, словно тот для него и впрямь что-то значил. Несколько болезненно долгих секунд и трепетный поцелуй, инициатором которого стал сам Рембо. Поль опешил, отвечая на этот поцелуй и осознавая, что проиграл. Артюр вертел им как хотел, а Верлен поддавался, зная, чем все закончится. Болью, опустошением и посвященными Артюру произведениями, которые он вряд ли прочтет. Артюр часто шутил, что он ?не достоин сам себя?, а тут Верлен, пусть и известный. Нет, Рембо был другим. Он нес хаос и разрушение, но при этом он скреплял собой все, что разрушил, словно бы удерживал разные миры и оставался этим вполне доволен. Каждый новый день приносил собой какие-то излишние взрывы, а спальня периодически уставлялась трудами Гюго, Бодлера, Банвилля и некоторыми произведениями Верлена. Артюр днем отличался от Артюра ночного. Слишком уж подросток был многоликим, Поль не понимал, блефует ли мальчик сейчас или правда пытается спастись.Горячие губы тем временем заскользили по шее Поля, а руки вжали его в кресла, до боли сжав плечи. Артюра охватило какое-то безумие: он дрожал и срывался на истерику, царапал плечи Поля, жадно целовал его, прижимая ближе к себе. Во всем этом прослеживалось что-то безумное.?Он лжет, лжет, лжет!??— вопило сознание, пытаясь докричаться до Поля, полностью отдавшего себя на растерзание,?— ?Очнись, Верлен. Ты же потом взвоешь от боли и страха, как загнанный зверь?.Рембо ни на секунду не отрывался от губ, лица и шеи Верлена, осыпая его градом поцелуев и прося лишь об одном: о спасении. Гибкое тело шестнадцатилетнего поэта красноречиво прижималось к торсу Поля, а руки скользили по спине и ребрам, царапая кожу и сминая ткань рубашки.—?Пожалуйста, Поль, спаси меня,?— дрожа от холода и собственных эмоций молил Артюр, прикусывая кожу на шее, запуская пальцы в волосы на затылке Верлена,?— Ты?— все, что у меня есть. Я люблю тебя.Мужчина резко отстранился, глядя в голубые глаза. В них отражался сам Поль, а в глубине этих глаз полыхал настоящий пожар из эмоций и чувств. Но Поль не мог понять, что это за чувства. Он никогда этого не понимал, а потому и проигрывал. Каждый раз.—?Хорошо, Артюр. Мы уедем.Как и ожидалось, Рембо соскочил с его колен, чмокнул в щеку и, победно просияв, галопом унесся в комнату. Судя по клацнувшему в воцарившейся тишине замку чемодана, Рембо все продумал заранее.—?Когда-нибудь ты уничтожишь меня, Рембо,?— прошептал Верлен в пустоту, сделав глоток из стоявшей рядом бутылки абсента. Ответа не последовало.