Часть 5.2 - Свободен (1/1)

Спокойствие плотной отсеревшей пеленой обнимает за плечи, оборачивается вокруг него, прижимается плотно. Выедает остатки нервного возбуждения, крошит и без того рыхлые мелкие комки страха в пыль. В барабанных перепонках умиротворяюще тихо шумит, и взгляд лениво скользит по спутанным клубкам проводов и указателям на тощих столбах. Ветер колышет ткань льняных вывесок над входом кондитерских и бакалейных магазинов.До дома пройти?— два перекрестка и десяток домов с аспидно-серыми черепичными крышами. Совсем чуть-чуть, отстраненно отмечает Ямамото. Или кто-то другой, кто взял автопилот, пока он привыкает к извернутой новым боком реальности. Она не особо удивляет, складно ложится поверх старой, и все же на стыках плоскостей острыми углами торчат несколько новых деталей.Гокудера?— старый, давно прописавшийся в его голове жилец, который однажды когтями процарапал по черепу роспись о новом месте жительства, вместо печати сплюнул пару раз на ранку и привет. Звенит в черепушке цепочками ремней, довольно топчется по завоеванной территории. Иногда устраивает облаву: ?Что ты тут напридумывал, идиот??, и Такеши исправляется, машет руками?— ничего. Все хорошо, Гокудера.Ты только не бейся головой о стол ?не работает, не работает нихера, Ямамото!? и перестань устало повторять: ?жизнь?— дерьмо?.Такеши несложно отодвинуться, раз это помогает, но насчет дерьма он не согласен. Поэтому каждый раз, потянувшись на кровати и продрав глаза, надиктовывает на телефон не пожелание доброго утра, а личный прогноз для Хаято?— именно таким утро и будет. Гокудеру нужно просветить раньше, чем он полезет читать гороскоп, разобьёт очередную чашку, увидит, что кофе закончился, небо разрядилось дождем, отключили горячую воду… Там, в маленькой квартирке на втором этаже, больше некому его переубедить.Ямамото нарушает ритуал, только если Гокудера забывает зарядить телефон.?Йо, Хаято!? и только потом пробежка, душ, разложить ланч по боксам. Жилец в голове напоминает: ?А у меня и бокса-то нет…?. Последний расплавился в микроволновке месяца два назад, изогнулся по бортам так, что крышка не закрывалась. Ямамото улыбается и пакует два. Засовывает конспекты в сумку, а голос: ?Мой взял? Только попробуй забыть, будешь месяц списывать алгебру у босса!?Такеши улыбается шире, не забывает.Не забывает о нем, пока нарезает рыбу в ресторане или отмокает в ванной после тяжелого дня. Не забывает спросить, как Хаято дошел домой, чем занимается, хочет ли сыграть с ним на компе перед сном. Посчитать, когда у Гокудеры закончится течка, и заранее договориться с отцом про выходной, чтобы пойти с Хаято в парк уплетать жареные каштаны. Ямамото не забывает ловить его после смены в баре, дежурства в школе, тренировки в спортзале.О назначенных другими омегами свиданиях и об их признаниях в любви он почему-то забывает. У него бейсбол, работа в Такесуши, игры в мафию, все дни?— смесь ярких событий, гонка за силой, удачей, победой. Поэтому Такеши виновато чешет затылок и искренне говорит: времени нет, сходим в кино в следующий раз. Ему верят: у капитана дел невпроворот. Девочки и мальчики напоминают о себе вновь, Ямамото кивает: ?да-да?, а потом, забыв обо всем, идет с Гокудерой в магазин выбирать тому новый шкаф. Из-за взрыва старый сложился как карточный домик. Бывает.Такеши не собирался ничего менять. Не репетировал речь и не поджидал удобных моментов. Обнял Хаято, как хотел, и слова полились сами.Страшно было только первые восемь секунд: четыре?— до первого вдоха и еще столько же?— пока расшифровывал и осознавал ответ. Потом тугие узлы в животе развязались, пересохшая глотка сжалась?— Гокудере не противно! —?и заслезилось в уголках глаз. Робость отступила: в запахе Хаято не было кислоты разочарования или морозной ментоловой стужи.Вместо этого горячие вихри ударили по щекам, от жара, казалось, потрескается под ногами пол. Хаято было стыдно. Его почему-то прожгло болью и чем-то еще?— Ямамото не угадал, но в этот раз Гокудера бесспорно поверил ему, а не своей же сказке про альф и омег.Такеши и сам себе поверил. Куда больше, чем когда говорил ?он мой друг, мы учимся вместе?. Или ?это ничего не меняет, не дрейфь?, пока Гокудера сидел над ним, бледный как смерть, будто на ужине у Тсуны травануло его, а не всех остальных. Ямамото приходил в себя пару раз, выблевал и еду, и яд, а потом и правильные слова. Он же хороший друг, а у Хаято?— один из самых паршивых дней в жизни. Если бы Такеши мог тогда щелкнуть пальцами и восстать из кучки таких же пострадавших от кулинарии Бьянки, он бы обязательно постарался скрасить день объявления результатов не только такими полупустыми словами.Тогда он был прав лишь наполовину, потому что все начало меняться?— сегодня, когда Такеши не услышал отказ и всматривался в насыщенные настороженностью глаза. Будто ловил их в фокус фотокамеры, подкручивал резкость, менял режим, а зелень то тускнела серо-зеленым оттенком ивы и перетекала до холодного мятного, то набирала цвет глубокого, темного штормового моря. Цвет признания, оказывается, такой. Ямамото хотел увидеть его еще раз. Пусть пока это всего лишь признание, что Ямамото интересен ему как альфа. Не важно, больше, меньше, чем кто-либо другой, но интересен, и от осознания, что Гокудера думал о нем всерьез?— его учитывают, к нему присматриваются?— в груди немного тянет, немного жмёт, прорывается сквозь ребра. Ведь он получил позволение ухаживать за ним как за омегой. Это разрешение попытаться стать ближе и доказать, что никто другой Гокудере не нужен.Такеши думает, от внезапности захлебнется возможностями, перспективами?— не (почти) мечтами, которых не было, которым не давали быть?— но ошибается. Глотнул и попустись. Добрый Гокудера вручает спасительный круг: ?еще не поздно поплыть обратно? и ?не обольщайся, ты такой не один?.От этого даже легче, и Ямамото сразу приходит в норму. Дальше все понятно. Самое сложное?— пройти отбор, вступить в игру, а потом не первая в его жизни долгая и изматывающая борьба с Гокудерой. Именно с ним, а не со вторым противником. Хаято кого угодно крепче будет, даже если речь о Хибари.Ямамото рад, что, кроме него, на площадке только Кёя; что Гокудера холоден и привередлив, по-своему замкнут и жесток к чужим чувствам. Он их не видит, редко верит, еще реже ценит. Вот и пришло время, когда его невнимательность и толстокожесть принесла пользу, а не лишь ворох проблем и боли.Хаято не замечает, а тут заметил.Такеши притормаживает за несколько домов до своего, хочет еще немного пощупать эту мысль до того, как ее прервет шум посетителей в ресторане или просьба отца помочь на кухне.Может, Хибари просто пахнет приятнее и сильнее? Ямамото шлепает себя ладонью по лбу. Ну, конечно, он пахнет лучше, раз не пьет таблетки. И из-за тренировок остается рядом с Гокудерой вплоть до начала течек. Вот же хитрый жук.Хочется по-детски выкрикнуть ?нечестно?, ?эй, судья, посмотри!?, ведь если бы с Хаято тренировался он, а не Кёя, вопрос выбора даже не стоял бы. Но судей нет, а он больше не в младшей лиге.В его возрасте обвинения проглатывают и не останавливаются. Дело ведь не в способах, правых и виноватых, а том, чтобы у них все было хорошо. В его глазах хорошо?— когда Гокудере можно отсыпать внимания и нежности. Побольше. Не жадничать, не жалеть. Заласкать до дрожи в коленках и потери памяти о любых тревогах. Обнимать, гладить, прижимать ближе, пока не начнет кричать ?хватит телячьих нежностей?, а сам только крепче за плечи хватается и брыкается так неубедительно, что невозможно сдержать смех.Только Кёя тот еще скупердяй.?У него это вообще серьезно???— с сомнением думает Такеши. Хибари... он ведь совсем из другого теста: изничтожать врагов?— да, тренировать своих?— да, защищать свое?— да. А как заботиться?(по-настоящему, не кулаками) так сразу ?сам ему все купи? и ?хочешь, забирай?.Ямамото смотрит на забор и подсвеченные окна соседей, ежится от порыва ветра в спину.Он-то хочет. Знать бы еще, с чего вдруг Хибари передумал.Опять вломиться к нему в гости что ли?***?Йо, Хаято. Ты никуда не сбежал ночью? —?спрашивает добрый, со смешинкой голос. —?Будешь идти со стороны квартиры???Ага-а-а?,?— в зевке растягивает Хаято и отсылает запись.?Хорошо, увидимся?.Не испачканным мизинцем Гокудера закрывает мессенджер и продолжает втирать маскирующий запах крем. Рутинная процедура, почти как чистка зубов. А ведь поначалу представлял ее как супергеройский ритуал для активации способностей невидимки. Глупо, но в утешение фантазия и не такое придумает, когда у тебя первые течки и стресс, хоть вены вскрывай.Хаято закручивает крышку и откладывает баночку. Исключительности и странностей в его жизни хоть отбавляй, но некоторые вещи просты и неизменны. Утро считается добрым, если Ямамото радостно объявляет ему об этом. День объявляется трудным, если Ямамото коротко сообщает: скоро будет. Мир идет трещинами, если Ямамото не звонит совсем?— ни до трели будильника, ни после.Гокудера несколько раз заглядывал в темный пустой экран. Время проверить, а не потому, что в груди холодило от долгого ожидания. Но Такеши написал. Хаято нажимает повтор. Задерживает дыхание, пока вслушивается. Ловит ухом смешинки и упорно ищет намек на обиду: приглушенный скрежет зубов, отголоски металлического звона в словах… Ничего.От этого ?ничего? он расслаивается как молоко, наверху?— прокисшее разочарование, внизу еще теплится чистое, светлое. Благодарное.Хаято путается в ощущениях. Должен же Такеши что-то чувствовать. Переживать, нервничать, ревновать или обижаться. Гокудере нужно его непоколебимое ?я с тобой? несмотря ни на что, только грошь ему цена, если не различает?— Ямамото накинул маску или ему и правда все равно, с кем Гокудера будет. И не надо обманываться.Из короткой записи Хаято пытается собрать картинку, но не уверен ни в одной из приходящих на ум версий. Ямамото не поверил про предложение Хибари? Или поверил, но его не трогает? Гокудера не понимает. Его самого бы порвало на лоскуты, между ушами грохотали взрывы проклятий и картинки ожесточенных убийств, у него серединка-наполовинку?— не бывает. Он знает, было бы так, будь он влюблен.У них с Ямамото не так?Хаято закусывает губу. А как у них вообще могло бы быть? Закрыть глаза и представить?— просто.По-другому как-то. Терпко и сладко, с привкусом вечности. ?Ты не исчезнешь, не убеждай меня в этом.?У Ямамото свой мир в голове, сухие и горячие руки, прямой искрящийся восхищением взгляд, неубиваемое ?никуда не денешься?. Никаких соблазнений и намеков, игр бровями и флирта. Ямамото бы обхватывал ладонью за талию?— будто так можно?— и искренне удивлялся ?а могло быть нельзя??. И вел его, куда сам хочет. И грел, если решал, что Гокудера замерз. И кормил, если ему казалось, что Хаято должен немного отъесться, потому что у него острые натянутые скулы, острые коленки, острые глаза, а в тяжелом ремне хоть новую дырку пробивай. Джинсы сползают сами или Хаято выползает из них. Или ему в принципе лучше без джинс. ?Надень шорты, мы же у меня дома??— всегда говорит Ямамото и достает те, что Хаято закинул к нему еще год назад.Может, Ямамото не ждал бы от него никакого сигнала и окончательного решения. Не как Хаято видел в фильмах, читал в книгах или слышал от Шамала, когда сеньорит добиваются годами, наворачивая вокруг них круги на приличном, благопристойном расстоянии. Такеши бы его нюхал, дышал им, заботился?— открыто, не стесняясь, как щенка выгуливал на улице и с лицом ?в этом нет ничего такого, все так делают, как иначе-то?. Ему же разрешили, ему же руки развязали, ну и что, что щенок не может открыть рот и четко по-человечески сказать: ?я тоже тебя люблю?. От него и не ждут.Гокудера шумно выдыхает. Похоже на правду. Это в его духе.Но проверять?— страшно.Они не целовались ни разу. Губы Ямамото попадали в макушку, в лоб, в виски, касались плеча и исчезали. Гокудера считает, и правильно. Потому что он боится ощутить фальшь или не ощутить ничего, если Ямамото коснется его языка. Или хуже: если он ощутит волну, а Ямамото, наоборот, ее не словит. Порой, оказаться невлюбленным страшнее, чем влюбленным.Но когда Ямамото проводит теплой рукой вдоль позвонков?— приятно. Когда носом щекочет за ухом?— остро и ярко сжимается в животе. Вероятно, у всех омег на всех альф так в груди тренькает, когда носом утыкаешься в подмышку. Гокудера не знает.Сомневается.А в снах высокий альфа с черными волосами сжимает руками бедра и тянет на себя. Вокруг полумрак, и глаза закрыты. Никак не различить, какого они цвета и по запаху не узнать, будто они снова в сэнто, где все размыто, продезинфицировано, доказательств преступления нет. На собственной руке штрихкод, чужие?— скрыты в воде.Не утопиться бы, не захлебнуться раньше, чем поймет.Гокудера заставляет себя выйти из квартиры.***??Неприемлемо, чтобы учителя провожали учеников длинным вязким взглядом. Преподаватель вздрагивает и, прижав папку к груди, мгновенно исчезает из поля зрения.Учащимся положено принимать душ только после спортивных занятий. Щуплые ботаники сползают по плитке, мямлят про разлитый сок. Все пятеро.Дежурным недопустимо использовать забытые вещи других учеников. Хибари выбивает щеколду в туалете. Конфискует пиджак Гокудеры Хаято.Кёя неторопливой поступью продолжает обход. На очереди вестибюль, и он заранее прикидывает, сколько запасных замков осталось в подсобке, потому что тот?— в третьем ряду, шкафчик пятый с конца?— наверняка снова сломан.Гокудера не один такой популярный парень в школе, но нарушения, связанные с ним, происходят либо чаще, либо в глаза бросаются сильнее. Хибари статистику у Кусакабе не просит. Грешит как на участников фан-клуба, так и на характер самого кумира. Очевидно, с таким-то идолом туда вступают только самые наглые и отбитые на голову.Когда Хибари перестает пить таблетки, его замки почему-то все так же целы, преподаватели упорно смотрят на носки туфель, а в радиусе тридцати метров от кабинета главы ДК?— гробовая тишина. Обращений с жалобами в два раза меньше, количество совещаний сократили, а рядовые члены ДК преклоняют колено раньше, чем Кёя успевает искривить губы. Что в очередной раз доказывает, проблема?— в Гокудере, а не таблетках.В различиях гендеров, вероятно, тоже, поэтому Хибари сравнивает себя не с ним.Он засекает, за сколько метров не глядя улавливает приближение Гокудеры: сначала без выпитых таблеток, потом?— с ними. С любопытством исследователя считает поставленные фингалы в дни без лекарств, и дни, когда ладонь Ямамото на чужом плече грозит стать новым официально запрещенным действием не только на территории школы.Рука Ямамото бывает полезна?— привлекает дополнительное финансирование спортивных секций и прославляет имя школы на региональных соревнованиях. Но когда она оказывается чуть ниже лопатки Гокудеры, Хибари задумывается, так ли важно войти в пятерку лучших… Или один бейсбольный сезон можно пожертвовать очками в рейтинге. Позже чужая конечность оказывается на пояснице, и Хибари посещает мысль, что побед секции бокса в принципе достаточно, а бейсбольный клуб не играет особой роли в повышении престижа старшей Нами.Кёя опирается руками о подоконник, наблюдая за Савадой и его хранителями. Последние тенденции в движении той самой руки и вправду раздражают. Отсутствие крика и затрещины в ответ?— тоже. Все мирно прощаются перед тем, как разойтись каждый в свою сторону. Тсуна направился к воротам, а Ямамото, выпустив Гокудеру, обходит здание по левой стороне?— к стадиону.Хибари отпускает занавеску и отступает от открытого настежь окна?— кислорода мало. Садится за стол, задумчиво притягивает конспект к себе. Бейсболисту позволяют прикасаться намного чаще и откровенней, чем раньше. Это настораживает.Кёя старается пропустить наблюдения мимо себя. Вчитывается в иероглифы, выведенные рукой Кусакабе, остерегается касаний нелепых мыслей.Число, новая тема, первый пример…А ему сказал ?не можем?.Первое допущение, второе, формула, доказательство.А ему три вида пламени стеной и дулю с маком.Два графика, два варианта решения, подстановка чисел, проверка на исключения.А ему сверкающие пятки и несколько дней тишины.Хибари перечитывает страницу заново. Он не заморачивается. Есть куча других задач, над которыми поломать голову куда полезней. Он так и делает.И Гокудера не дал вразумительного ответа. Даже на счет совместной тренировки без пламени.Хибари читает страницу в третий раз. Всего несколько переменных, краткое условие. У Кусакабе на середине слова закончилась ручка, и он продолжил оттенком потемнее.Строчка за строчкой объяснение их поведению зреет само, по крупицам собирая воедино слова Хаято, изгиб нахмуренных светлых бровей, заторможенный кивок, когда они пересекаются на крыше. Ямамото спокоен, как удав, и лишь молча открывает перед ним дверь раздевалки, когда Хибари за шкирку выволакивает из нее тела самых борзых.Странный. Ямамото поименно знает всех, кто дрочит на его друга в душевых, но не вмешивается. На мягкотелость и миролюбие травоядного не похоже, как и на страх перед отстранением от занятий за драку. Тем не менее рукоприкладством занимается Хибари, а сам Такеши слегка улыбается. Сочувствующе и немного… Снисходительно.Фанатикам? Или ему?В груди вздрагивает. Объяснение, наконец, вызревает горечью, и Кёя откладывает конспект. Упирается немигающим взглядом в обложку. Отстраненно подмечает тонкие изломы у корешка.Хаято хотел потренироваться в подавлении и подчинении альф.Что ж, разумно. Кёя откидывается на спинку стула, жмурится до бензиновых кругов перед глазами. Власти над Ямамото у него куда больше, поэтому нетрудно догадаться, рядом с кем Гокудере в разы проще достичь успеха.Не мысль, а сорняк. Жалеет, что дал ей почву и воды. Теперь думай, куда ее деть, пока крепкие корневища недостаточно глубоко пронзили почву, не переплелись с корнями других?— нормальных?— мыслей. Быстрее, пока не пустила новые побеги. Например, что тренировка?— это только с Хибари. А с Ямамото?— все по-настоящему.Дверь в приемную резко распахивается, шум вырывает в реальность.Ладонь с глухим хлопком припечатывает листы, поэтому у сквозняка ни шанса на кражу. Окна?— настежь, в проеме?— Гокудера. На столе зарождается бардак, хотя визитер не ступил и шагу. Пока.—?Я форму принес.Хаято бросает сверток на стол, сбивая органайзер для ручек и пластиковый стакан с минеральной водой. Карандаши катятся по полу, надписи расплываются на мокрой бумаге.—?Постирал даже,?— с едва скрываемыми нотками гордости выдает Гокудера.Кёя сцепляет зубы. Будто на роду написано, что шумные блондинки будут отравлять существование до конца его дней. Только Дино?— в Италии, Рёхей?— на соревнованиях, а самый мелкий?— тут как тут. Отыгрывается за всех и сразу.Хибари с сомнением смотрит на пакет. Если Хаято сдал ее в прачечную, шансы есть. Если стирал сам?— можно не открывать. Там или хлюпает, потому что ?хозяюшкин? забыл выставить отжим, либо размер рубашки теперь под Хиберда.—?Поднимай все, что упало. —?Под ногой треснула одна из ручек. Кёя встает и отодвигает стул в сторону, оставляя Хаято больше места, чтобы залезть под стол. —?На конспект будешь дуть, пока полностью не высохнет.—?Ты ведешь конспекты? —?взлетают светлые брови.—?Тетрадь Кусакабе.Годный обмен: десять минут наедине с буквами вместо часа болтовни с травоядными, а результат тот же.Хаято сгребает в жменю канцелярскую дребедень и грубовато выхватывает пострадавший конспект. Листы изогнулись волной, и иероглифы потеряли четкость, но разобрать слова можно.—?Что за отстой? —?он пробегает глазами первую же наугад открытую страницу. —?Я надеялся, в следующем году будет интересней.—?Хочешь обсудить со мной школьную программу?—?Нет,?— Хаято падает на диван напротив стола и перекидывает руку с зажатой тетрадкой через подлокотник. —?Есть тема погорячее. Сегодня на утренней проверке твоя шестерка была с перевязанными пальцами. Без мизинца.Зеленые глаза внимательно следят за его реакцией.—?Что с того? —?Кёя понял, о ком речь.—?Он второй из ДК, кого я увидел без фаланг. —?Гокудера взмахивает рукой, суша тетрадку на весу. Злым не выглядит, хотя Хибари все равно кажется, сейчас на него польется поток псевдоморального дерьма.—?Мне все равно, как ты наказываешь своих, —?продолжает Хаято, —?но если таких станет больше, им не поверят, что каждый случайно прихлопнул палец дверью или неудачно нарезал колбасу.Ах, да. Савады и Ямамото тут нет. Не польется.—?Вероятно,?— оперевшись о стол, Хибари с равнодушием следит за движением взлетающих и опадающих листов. Дальше что?—?Подредактируй ритуал и замени на?— не знаю?— отрубание пальцев ног что ли,?— предлагает Гокудера. —?Или закажите мизинцы у Шамала. Он подберет реалистичные протезы.У его отца тоже два искусственных пальца. Хаято об этом узнал только когда дон снял их и при нем надел новые, которые привез Шамал. Ребенку тогда объяснили, что ничего страшного, вот у Хаято выпадают зубки, а у папочки проблемы с пальчиками. Но всегда все можно исправить: ноги, руки, сделать пластику отрезанных ушей. Хаято усвоил. По-своему, правда. Вряд ли папа хотел, чтобы он перестал бояться за свои конечности, а проблемы чужих исправлял Бьякурановскими способами. Но как вышло, так вышло.Гокудера дергает уголком губ, собирается сказать что-то еще, но передумывает. Не солдаты Вонголы. Не CEDEF. Значит, не ему втирать Хибари, как ими управлять. Он вернется к этому разговору, когда официально объявят, что CEDEF переходит под крыло Кёи. Вот тогда мороки будет выше крыши.—?Они отрезали их не по моему настоянию.Хаято думает, ослышался.—?Они сами? Решили продемонстрировать верность?По мнению Гокудеры, японцы перегибают палку не там, где следует. Он тоже на многое пошел бы, чтобы доказать преданность Десятому, но отрезать пальцы?— верх глупости из-за бессмысленности жертвы.—?Нет, они должны были покинуть прежние группировки. И заплатить за свой уход,?— поясняет Хибари. Гокудера плохо знает негласные правила якудза.Впрочем, сам Кёя тоже пока не особо вник в традиции итальяшек.—?А какие правила вступления в твою группировку? —?рука Гокудеры замирает, будто тихий шелест листов помешает услышать ответ. Он пару секунд молчит и добавляет:?— И выхода из нее?Хибари удивлен. Травоядные рассказывали, через какие испытания нужно пройти, чтобы стать частью Вонголы. Но сами не интересовались, как стать частью его собственной организации.—?Ты лишь упомянул, что не заставлял их. —?Хаято немного тушуется, вспомнив, в каком контексте ему об этом сообщили. —?Это все, что я знаю.—?Зачем тебе это? Праздный интерес или сам хочешь вступить?Хибари усмехается, глядя на то, как Гокудера рьяно машет головой из стороны в сторону:—?Еще чего! Просто это важно!Забавный. Но Кёя полностью с ним согласен. Очень важно.Немного успокоившись, Хаято накидывает на себя деловое выражение лица:—?В Вонголе много способов войти в состав семьи, начиная с правила проигравшего, который подчиняется победителю,?— Гокудера указывает пальцем на себя, его случай неудачного нападения на будущего босса,?— и заканчивая благодарностью за заслуги и помощь в войне. Но если новые члены?— представители других семей, с каждой из них договариваются в частном порядке. Мы утрясли все с Бовино и с моим отцом, четко обозначили границы и последствия, если действия затронут интересы одной из сторон.Хибари кивает. Переговорщики Вонголы знают своё дело.—?Я понимаю, как это работает в мафии, но ты и твои люди… Вы якудза, просто банда или что? —?без обиняков спрашивает Хаято.Вот так, рубит с плеча. Лезет под ковер, в каждую щель, носом по дальним углам?— а что тут у тебя, Хибари? Кёя посоветовал бы ему унять пыл и вместо этого изучить, что у него под кинагаши, но туда Гокудере лезть, увы, не интересно.Хаято ждет. Не верит, что их правила ограничены статутом школы. Знает, закупка школьного имущества и канцелярии идет через ДК и по их ценам, но это самое невинное из того, чем они занимаются. Раз Хибари контролирует городские фестивали и собирает пошлину с лотков, раз он наложил лапу на бары и клубы, значит, они, как минимум, занимается рэкетом и шантажом как их владельцев, так и мелких чиновников в мэрии. Но это лишь на поверхности. Хибари попробуй спроси.Гокудера спросит, что уж. Потому что не получится стоять в белом, пока один катаной головы срубает, а второй отбивает почки высокопоставленным шишкам. Им всем скоро понадобится хороший юрист. Только Хибари либо уже озаботился формальностями, и у него есть такой человек, либо нет, и корона жмет обращаться за консультациями к Вонгольскому.—?Тебе не нужно ни с кем договариваться, кроме меня,?— Хибари все так же продолжает усмехаться, хотя глаза серьезны. Оценивающе гладит взглядом по лицу Хаято. Не то, чтобы с ним нельзя было это обсуждать. По словам Дино, Гокудера в том еще дерьме варился до переезда в Японию, и проявленный им интерес скорее приятен, чем нет. Только Хаято не распространялся о своих старых способах подзаработать, а Кёя не привык делиться первым.Хибари решает ответить на вопрос, заданный ранее:—?Правило проигравшего не работает. Я не коллекционирую неудачников.—?Эй! —?Хаято ловит первый камень в свой огород.

—?И через постель тоже не получится, — Кёя бросает второй.Гокудеру будто мордой к раскаленной сковородке приложили. А Хибари весело. Конечно, он о Бьянки с Реборном, но лицо хранителя урагана неподражаемо. Оно было бы еще красочнее, услышь Гокудера, какой способ Хибари на самом деле хотел предложить.Рано, решает он. Кёя обходит стол и закрывает окно, подхватывает принесенный Гокудерой пакет:—?Ты свободен?Хаято таращится на него. Сейчас? Вечером? По жизни? Непонятный переход с темы постели.Кея проплывает мимо дивана:—?Или ждешь конца его тренировки?Он не собирается развлекать Хаято, если тот интересуется от нечего делать и хочет просто скоротать время, пока Ямамото занят.—?Ты куда? Не уходи от ответа!Хибари открывает дверь и, повернувшись вполоборота, вопросительно выгибает бровь. Да кто уходит-то?—?Я… —?Гокудера напрягается всем обескураженным смятенным существом. Стоит коленями на подушках дивана и, вцепившись в его спинку, осторожно произносит:?— Свободен.Кёя протягивает руку по направлению к нему и коротко взмахивает ладонью.В этот раз проблем с пониманием жеста у Гокудеры нет.