1.1. Акт первый: о поисках виноватых, человечности, сомнительной тирании, доставучих призраках, разрушающих ход течения времени и о всяких там львиных сердцах (1/1)

Я успеваю отдёрнуть Грай до того, как она превращается в лепёшку из женщины. Честно говоря, сложно до конца осознать, в какую жопу мы только что чуть не влипли; и ?жопа? здесь даже слишком нежное слово. Мы с секунду смотрим на статую, упавшую прям перед нами, и каждый миллиметр моего потяжелевшего тела словно костенеет в момент. В голове пульсирует только громкое: ?блядь?. Да, пожалуй, сейчас это отлично звучит: просто ?блядь?. Не знаю, было ли это шестое чувство, но, определённо, благодаря ему кое-кто проживёт немножечко дольше. Я медленно смотрю сначала на Грай,?— вот она, живая, пусть и немного потерянная,?— а затем на каменную фигуру. Под ней, словно блин, лежит тело. Расплюснутое, размазанное, как масло на хлебе; но голова, удивительно, целая. Кажется, что ещё секунда?— и эта штука начнёт говорить. При этом я даже не могу рассмотреть лицо мертвеца: оно… похоже на всё и ни на что в одно время. Как будто все образы мира сошлись в этой точке и смазались, не сумев сложиться во что-то единое. Или, быть может, это и есть вся картинка,?— паззл такой, каким его до?лжно увидеть? В смысле… почему меня не покидает дурацкое чувство, что это совершенно нормально? Всё, что я могу сделать сейчас?— шёпотом выругаться, случайно взглянув в глаза каменной статуи. Водружённая на кучу мяса надгробием, она словно молит о том, чтобы это всё прекратилось. Чтобы что-то, сковавшее её разум и волю, ушло, оставив в покое истерзанное кошмарами тело. Её суровое и блаженное лицо, исполненное страданий… …оно молит меня о спасении. Нервно вздохнув, я снова смотрю то на Грай, то на мёртвое тело, погребённое под мраморным силуэтом. Кровь пульсирует, и меня начинает трясти. Боже… Что-то холодное касается плеч,?— почти с материнской нежностью, но с болью, не сравнимой даже с самым мучительным воскрешением. Вопль застывает комом где-то в глубине глотки, мешая дышать. Парализованный собственным страхом, я могу лишь смотреть, как множество призрачных рук вьются тысячью змей, и, словно дым, скользят в воздухе белыми нитями?— они проходят прямиком сквозь меня, пытаясь схватить, и каждое их движение отзывается болезненным холодом во всём моем естестве. Чёрт, меня вот-вот вырвет… Делая шаг назад в попытках уйти от леденящего ужаса, я думаю, что всё становится только хуже. Воздуха слишком мало; и на мгновенье мне кажется, что где-то здесь, за углом, таится настоящая смерть. Пристально смотрит, выбирая момент. Не могу. Дышать. Не могу… Шаг. Ещё шаг. Грай смотрит на меня, и её лицо искажается. Нет, не злостью или презрением,?— это я мог бы понять,?— но искренним сожалением. Она словно знает, что происходит; и ей действительно жаль, что не в её силах прийти на помощь в нужный момент. Мне бы хотелось сказать ей, что она не обязана. Раз это происходит со мной, то всё это?— моя вина. Но… что ?происходит?? Что ?не обязана?? Какая, к чёрту, ?вина?? Почему? Страх сковывает. Расслабляет и сковывает. Будто изощрённая пытка. Шёпот. Бесконечный, жалостливый, слезливый. Он словно вгрызается в остатки моего разума, превращая его в картинку из звуков. Налепленных друг на друга, смазанных, смешанных?— и ни единое слово не несёт капли смысла. Я умираю? Они умирают? Их бормотание хаотично. Но почему-то в моей голове звучит кое-что. То, что мне не принадлежит. Кто из нас виноват в этом? …и мою щёку обжигает удар. Тёплый. Мир рассыпается на кусочки. —?Эй? —?Грай смотрит на меня совершенно растерянно. Так, будто я делаю что-то действительно странное. Если подумать, так и есть. Наверное, это выглядит супер-странно. Застыв в совершенно дурацкой позе, я могу только стоять и хлопать глазами. Ну, да, теперь понятно, почему Грай не хотела ничего говорить, когда её так же заклинило?— если это было что-то хоть в половину такое, то… у неё есть просто кард-бланш на молчание. —?А-ай? —?тихо вздыхаю я, неловко касаясь щеки, горящей огнём от удара. Не самый приятный выход из положения: Грай, определённо, сильнее, чем думает. Однако винить её будет глупо: пожалуй, в совсем уж критической ситуации мне бы пришлось поступить точно так же. Несколько секунд я откровенно туплю и не решаюсь даже взглянуть на сраную статую. Мне немного… некомфортно. Не страшно, нет, именно некомфортно. Будет не слишком приятно увидеть там какой-нибудь труп, причём труп стрёмный настолько, что от одного только взгляда на него хочется выколоть оба глаза. Впрочем, трупов там всё-таки нет. И меня это искренне радует. —?Ты чего? —?Грай зачем-то хлопает меня по плечу. —?Это… не делай так. —?А? Мы смотрим друг на друга пару неловких секунд. —?Ты… замер.?— Она говорит неуверенно. —?А потом повернулся ко мне и… ну, как-то жутко смотрел. Типа, сквозь меня, что ли? —?Её нервный смешок заставляет меня резко дёрнуться. —?У тебя тоже какая-то… контузия? О, чёрт возьми. Я не знаю, как это воспринимать. —?Мо-ожет. — Мой голос кажется совершенно спокойным, но губы растягиваются в нервной улыбке. —?Будет кодовым словом под это?— контузия. —?Я задумчиво чешу затылок. —?Хотя… не очень похоже, если тебе интересно. Кажется, она немного улыбается. —?Это было страшнее, чем… оно. —?Грай косится на каменную фигуру. Мне бы, так-то, тоже стоит смотреть за этой фигнёй. Она… подозрительная. Понятно, что любая вещь, внезапно исчезающая и потом падающая тебе на голову, будет, мягко говоря, подозрительной, но… пожалуй, эта штуковина из разряда ?особо опасных?. С ней точно что-то не так, причём в высшей степени (учитывая, что тут со всем что-то не так), и мне пока сложно,?— действительно сложно,?— понять, что оно, и как с ним бороться. Сейчас было бы хорошо вернуться в церковь и всё обдумать. Увы. —?Ты что-то чувствуешь? Я стараюсь звучать как можно доброжелательней, но Грай в ответ только неопределённо мычит, нервно вздыхая и крепко сжимая в руке край вуали. Мне… жаль. Да, пожалуй, хорошее слово. Жаль. Жаль, что я не могу ей помочь. Грай всегда была очень… волнительной. Излишне впечатлительной и, пожалуй, немного зависимой от тех, кто её окружает. Нет, она не просила с ней нянчиться или ещё какой бред,?— вовсе нет. Просто во времена меланхолии она ищет помощи у других; и раньше это меня не слишком-то волновало. Ну, само собой, я обращал внимание на такие моменты и не был против поговорить, но… …когда мы начали работать вместе, это стало немного меня тяготить. Не в том смысле, что я против переживаний,?— это качество присуще каждому человеку,?— но иногда в голову лезут мысли о том, что мне стоит быть немного внимательнее по отношению к этому. На мои вопросы Грай всегда отвечает, что всё хорошо, не нужно волнений, но… мне сложно в это искренне верить. Если бы всё было действительно ?хорошо?, то мои слова могли бы помочь ей справиться с этим мешающим беспокойством. Сейчас я не могу повлиять на её состояние,?— и это действительно тревожный момент. —?Ты, —?она подбирает упавший на землю меч, не сводя взгляд со статуи, —?подумаешь, что я идиотка. —?Так, стоп,?— мой голос звучит мягче, чем стоило бы. —?Проясним момент: когда мы попадаем в какую-нибудь жирную жопу, то ты всегда мне говоришь, если тебя что-то волнует. Ясно? —?Ясно. —?Грай смотрит на меня с таким искренним удивлением, что даже неловко. Ну, правда, тут ведь нечему удивляться; только, может, тому, что иногда ей приходится проговаривать такие очевидные истины. Вот это действительно удивляет. Не то чтобы она была какой-то там глупой,?— нет, правда, нет,?— но моменты типа таких меня искренне убивают. Хочется стукнуть её посильнее, чтобы вправить мозги, но моральный барьер не позволит,?— а жаль. —?Ну так… что? —?Эта штука гудит.?— Она мелко кивает в сторону статуи. —?Послушай. И я слушаю. Тишину, чтоб её. Оглушительную тишину,?— и звук моих собственных органов мешает проникнуться ей в полной мере. —?Не, ни фига,?— уверенно заключаю я, крепче сжимая удивительно холодную рукоять меча. Что-то мне подсказывает, что нужно быть начеку. Неизвестно, что произойдёт в следующую секунду, особенно со всякими там ?гудениями?. —?Я уверена,?— в её голосе слышны нотки стали. —?Серьёзно. —?Так. — Честно говоря, мне сложно собрать мысли в кучу, но… нельзя же это так оставлять. —?Если хочешь, я разберу её на запчасти. Если ты понимаешь, о чём я. —?Да ну.?— Грай опускает взгляд в пол. —?Это опасно, скорее всего. —?У нас нет безопасных вариантов.?— Я треплю её волосы, и она забавно вжимает голову в плечи (или, вернее сказать, в плечо?). —?Мы можем просто уйти. —?Пожалуй. И прекрати так делать. —?Ага, конечно.?— Я стараюсь сделать максимально снисходительный тон, но тут же меняю его на нормальный: —?Ты, кстати, нормально себя чувствуешь? —?Вроде того.?— Грай, бросив последний взгляд на статую, поворачивается ко мне. —?А ты? —?А-а, я всегда нормально. —?В целом, я даже не вру. Физически чувствую себя хорошо, но… …на душе неспокойно. —?Не всегда.?— Она бодает меня в плечо, и это кажется настолько странно-умилительным, что я не могу сдержать дурацкой улыбки. Грай, кажется, замечает это и фыркает. —?Я бы тебя ткнула пальцем, но у меня только одна рука. —?Да-да. — Я закатываю глаза. —?Так что? Пойдём, или будем пытаться тут что-нибудь делать? Грай на мгновение замирает. Обычно она предпочитает избегать таких сложных выборов (как и выборов в принципе), но, мне кажется, ей надо чаще принимать собственные решения. —?Может, ты выберешь? —?Грай говорит осторожно, словно боится, что я разозлюсь. Мне бы, может, стоило, но я не могу. —?Нет,?— сказал как отрезал. —?Если ты боишься сделать… ?неправильный? выбор, то просто знай: в этой ситуации мы не можем предвидеть, что окажется действительно ?правильным?. И я могу наступить на те же грабли, что и ты. —?Резонно.?— Она пожимает плечом и мелко кивает. Кажется, мне удалось её убедить, но она всё ещё выглядит немного потерянной. —?В таком случае… мы пойдём отсюда. Неожиданно. Мне казалось, что она захочет остаться, и где-то в глубине души я был даже рад с готовностью согласиться. В конце концов меня не покидает дурацкое чувство, что мы можем упустить что-то важное; и в то же время выбранный вариант кажется довольно логичным. Может, из этой статуи вылезет какая-нибудь чупакабра, и что мы с ней сделаем? Если убьём, то нас опять затянет в какой-нибудь трип, и неизвестно, что случится тогда. —?Как скажешь,?— устало вздыхаю я. —?Тогда вперёд. Или… назад? —?В смысле? —?Грай склоняет голову набок и смотрит на меня, практически не моргая. В этот момент она почему-то сильно напоминает Ио, и мне становится чуть-чуть грустно от мыслей о ней.Разумеется, это был её собственный выбор. Но… не знаю, должно ли было всё закончиться именно так. —?Есть проход спереди, есть проход сзади. — Я на секунду замираю, понимая, что звучит это очень странно. Но Грай, кажется, не замечает, —?так что решай. —?Я бы пошла вперёд. — Она говорит это с удивительной резкостью. —?Правда, не знаю, безопасно ли проходить мимо этой… фигни. —?Можно попробовать найти проход в одном из домов.?— Я касаюсь каменной стены. Она кажется довольно хлипкой, и при необходимости можно попробовать её пробить. Другое дело, что конструкции здесь, в целом, довольно сомнительные, и сложно предугадать, чем всё это кончится. На нас может упасть половина дома, и это, блин, будет самая дебильная смерть из возможных, при том что расплющит нас основательно, и паразита в том числе. —?Можно.?— Она кивает, но тут же осекается: —?Только не вздумай ломать! —?Ох, чёрт, — из моей груди вырывается театральный вздох, —?а ведь так хотелось… —?Да хватит тебе,?— Грай снова бодает моё плечо, —?королева драмы. —?Да ну, я не такой драматичный, как Луи. —?Он не драматичный, а меланхоличный.?— Она делает несколько шагов в сторону, и я следую за ней. —?Эй, это одно и то же! Ты просто вспомни, как он выглядит, когда пытается что-то читать. Я слышу её тихое фырканье — такое, как если бы она сдерживала смех. —?Ну, да, окей. Как граф-вампир, страдающий от приступов вселенской тоски? —?Скорее, как граф-тоска, страдающий от приступов вампиризма. —?О, да.?— Грай подходит к дыре в стене и, бросив туда меч, готовится лезть сама. —?Это выглядит ещё веселее, когда он читает при свечах, раскинувшись на полдивана. —?Чёрт. Раньше я на это так не смотрел. —?Ты, кстати, тоже забавно читаешь. — Она ловко протискивается в дыру, и я даже не успеваю предложить ей хоть какую-то помощь. И смысл её слов тоже доходит до меня вовсе не сразу. —?Не помню, когда читал в последний раз.?— Передав Грай меч, я следую её примеру, успев пожалеть о том, что не выбил пару кирпичей перед этим. —?Недавно.?— Она с весёлыми искрами в глазах смотрит, как я, неловко приземлившись на ноги, отряхиваюсь от приставшей к одежде пыли. —?Я видела. —?Да ну? —?Серьёзно. Ты, это… если не хочешь, чтобы кто-то знал, чем ты занимаешься, то научись закрывать дверь в свою комнату. А. Может, она и права, но открытые двери для меня что-то вроде привычки. В смысле… ко мне всегда можно спокойно зайти, не боясь, что я чем-нибудь занят. Возможно, это только мои загоны, но мне всегда становится немного стыдно, если приходится стучаться в закрытые двери. Типа, раз кто-то закрылся, то он не хочет, чтоб его беспокоили; это совершенно нормально, но иногда без этого человека просто не обойтись. Я не хочу, чтобы со мной кто-то чувствовал себя так же неловко,?— пусть лучше дверь остаётся открытой. Когда Луи только перебрался в мою комнату, он был против такого расклада, но сейчас, кажется, уже немного смирился. —?И как же я читаю? —?Взяв меч из руки Грай, я осматриваюсь в поисках всяких проходов. —?Ты почти лежишь на книге. — Она берёт своё оружие и, бросив быстрый взгляд на разрушенный дверной проём, быстро идёт в эту сторону. —?Это выглядит так, будто ты только делаешь вид, что читаешь, но на самом деле спишь. —?А, чёрт.?— Я усмехаюсь, следуя за ней. —?Ну, я почти спал, но книга была очень классной. Сложно было заставить себя идти в кровать. —?И что за книга? —?Она кажется искренне заинтересованной; хотя я ни разу её не видел за чтением. —??Мальчик в полосатой пижаме?. —?Не помню такой у нас.?— Грай, остановившись на повороте, рассматривает развилку. Я, сделав несколько шагов, замираю, глядя в левый рукав; там нет ничего, кроме завалов. —?В правый идём,?— командую я, и она, издав какой-то странный звук, быстрым шагом направляется прямо по коридору. —?А книга там уже давно. Не знаю, почему ты не видела. —?Там многие на непонятных языках. — Она замедляет шаг, и я невольно подстраиваюсь под её темп. —?На английском очень мало. —?А, да, твоя правда. Эта на немецком была. —?Ты знаешь немецкий? —?Она поворачивается и как-то странно на меня смотрит. Ну, возможно, я не похож на человека, который говорит не только на английском, но… —?Это мой родной язык,?— только сейчас я понимаю, что по факту мы друг о друге не знаем почти ничего. Конечно, в наше время вещи типа ?нации? или ?происхождения? вообще не имеют значения, но… мне было бы интересно узнать что-то о Грай. Откуда она родом, где жила раньше… в общем, такие моменты. В конце концов люди обычно спрашивают друг друга о подобных вещах. —?Отец был немцем, а мать?— японкой, но мы все жили в местном приюте. Хотел бы я знать, как так вышло, но чё-т как-то нет. —?Имя у тебя не немецкое.?— В её голосе столько удивления, что мне хочется рассмеяться. —?Да и фамилия тоже… Никогда бы не подумала. Герр Синономэ, а? —?Ну, фамилия у меня очень условная,?— я наклоняюсь, чтобы не зацепить головой повисшую балку, —?в те времена уже никто не парился насчёт всего этого. А у тебя есть что-то типа фамилии? —?Не помню. Я даже не уверена, что моё имя?— это моё имя. —?Ого. Всё слишком плохо. —?Да нет. Имя?— это просто условность. Ты ведь не откажешься от меня, если я буду не ?Грай?, а, например… —?в этот момент она как будто бы зависает, словно в момент забыв все возможные имена. —…?Герберт?? Я чувствую, как меня распирает смех. Господи, такую фигню могла сказать только она. —?Если ты окажешься Гербертом, то я откажусь от собственных глаз. —?Ох, чёрт, ни слова про это! —?она пытается звучать строго, но ей, кажется, тоже весело. —?Я просто назвала первое, что пришло мне в голову. Это тоже условно! —?Да не откажусь, не откажусь. Герберт. —?Господи, нет. Мы ещё какое-то время петляем по коридорам; действительно ?петляем?, потому что это место просто чертовски похоже на лабиринт. Никогда не мог бы подумать, что здесь когда-то давно жили люди; даже если это был офис, то как они вообще тут ходили? У них были карты или что-то типа того? В конце концов мы натыкаемся на одну небольшую дыру; мне туда пролезть будет тяжко, но, кажется, других вариантов попросту нет. Грай залезает первой. —?Тут просто коридор,?— недовольно бормочет она, забирая мой меч. —?Хотя… он длинный. —?Ненавижу коридоры,?— авторитетно заключаю я, неловко протискиваясь через крошечную дыру. —?И дыры тоже, кстати. —?Никто не виноват в том, что ты широкий. —?Ты на что намекаешь? —?Я звучу удивительно весело. —?На то, что ты широкий. —?Невозмутимо улыбается Грай, отставляя меч в сторону и взъерошивая мои волосы. —?Ну вот,?— встать на ноги оказывается удивительно трудно. Странно: вроде и не особо устал, но… давление тут как будто в разы выше, чем должно быть. —?Теперь я широкий. —?Не грусти,?— она берёт своё оружие в руку и, отвернувшись, тихонечко фыркает. —?Пошли уже, злая женщина,?— подхватив свой меч, я легонько толкаю Грай в спину. На самом деле, даже не знаю, где бы ей было лучше идти: спереди или сзади. С одной стороны, спереди она всегда у меня на виду, но в любом случае есть шанс чего-нибудь совершенно безумного и неожиданного. Того, на что среагировать я просто, ну, не успею. Сзади же на неё могут напасть,?— она не хрустальная, конечно, но мне всё-таки проще быть в роли живого щита. По крайней мере, даже если меня удастся кому-нибудь ранить, то всё заживёт очень быстро. Иногда меня просто поражает разница между ревенантами второго и третьего поколения. Казалось бы, мы не должны отличаться; только по коду крови, быть может. Но… это так странно. Их поколение удивительно хлипкое?— скорее всего, большая их часть полегла мясом в бою с Королевой, а остатки обернулись Потерянными. Ну, в принципе, нет ничего удивительного: собирали-то их из ?дерьма и палок?; считай, последний оплот. А ведь существует ещё и четвёртое поколение?— и мне действительно страшно представить, насколько они беззащитны. В конце концов, большая их часть?— это совсем малые дети. Почти как Никола. Хотя, наверное, вряд ли я бы назвал его беззащитным. Интересно, из какого поколения они с Мией? Оба кажутся совсем молодыми. Чёрт, какие-то стариковские мысли! Вряд ли я старше их прям намного. Ну, если не брать годы после смерти: до сих пор не знаю, стоит ли вообще их считать, когда речь заходит о возрасте. …правда, меня беспокоит тот факт, Никола мог родиться уже после того, как меня убили. Просто… чёртов взрыв мозга. Я слишком погружаюсь в мысли об этом и почти врезаюсь в Грай, когда она останавливается. Кажется, её что-то беспокоит; и она смотрит на меня с такой беспомощностью во взгляде, что становится действительно страшно. —?Что-то случилось? —?Д-да, наверное,?— она аж икает от волнения, и мне это совершенно не нравится. —?Это, ну… —?М? —?Как сказать… —?Грай прислоняет меч к стене и осторожно касается своей сломанной руки. —?Оно… —?Болит? —?Я пытаюсь закончить за неё фразу, когда она затихает, пытаясь подобрать нужное слово. Её лицо как-то кривится, будто ей и хотелось бы согласиться, но что-то идёт не так. —?Трещит по швам, скорее,?— устало шепчет она, виновато опуская голову. Мне не совсем понятна её реакция, но сейчас это совершенно не важно. —?И давно? —?Оказавшись перед ней, я присаживаюсь на корточки; Грай, словно по инерции, неловко повторяет за мной. Сейчас она выглядит, как нашкодивший котёнок, и, чёрт возьми, так быть не должно. —?Не-ет? Только сейчас прихватило? —?Неуверенно тянет она. Я верю её словам, но это всё кажется очень странным,?— нельзя так сильно сомневаться в собственных ощущениях. Это вполне в её стиле, но никто не говорит о нормальности таких штук. —?Точно? —?Ну, чувствовать начала только сейчас,?— Грай грустно смотрит на больную руку. —?В начале коридора. Думала, что это, типа, что-то вроде спазма, и оно пройдёт, но нет. —?Ладно,?— я медленно киваю, чувствуя, как беспокойство всё сильнее охватывает меня. —?Может… я заново тебе её сломаю? —?Чего? —?Она тут же поднимает испуганный взгляд, и мне становится немножечко стыдно. —?Ай, з-забудь. Просто иногда переломы неправильно срастаются, поэтому их ломают заново и фиксируют. —?Это звучит даже не глупо,?— её губы расплываются в грустной улыбке. —?Но я не думаю, что дело тут в этом. —?Дело может быть в чём угодно,?— я звучу как-то слишком уж важно. —?И нет, я не хочу ломать тебе руку, но, если ты скажешь… —?Я поняла,?— она фыркает. —?Но, правда, вряд ли. Ты когда-нибудь слышал о том, чтобы у ревенанта что-то неправильно срасталось? —?Третье поколение бывает… неожиданным. Ты знаешь. И, к сожалению, это правда. Я знал не так много ревенантов из этой волны, и все они были немножечко… странными. Не в плане характера, но в плане здоровья. Понятно, что никто не требовал от них продуктивности их предшественников. Вовсе нет. Изначально они были пушечным мясом, созданными в отчаянии и слепой вере в невероятное чудо. Чудо свершилось?— Королева мертва. Но… это не сделало жизнь третьего поколения проще. В конце концов, сейчас их почти не осталось; и мне до сих пор странно осознавать, что Грай, созданная в те времена, до сих пор жива и здорова. Относительно. Если не брать того, что с ней происходит сейчас. —?Да… пожалуй,?— Грай соглашается неожиданно для меня. —?Но ломать пока ничего не надо! —?Кажется, ей едва удаётся сдержать болезненное шипение. —?Да-да,?— я пытаюсь улыбнуться. —?Глупость сказал. —?Знаешь… —?тут же шепчет она, шмыгая носом. —?Я могу задать один вопрос? —?Конечно,?— мне бы строит звучать спокойнее, но выходит как-то совсем из рук вон дерьмово. —?Можно я… немного отдохну? Тут меня перекашивает. Зачем вообще спрашивать? Я похож на тирана? К тому же, в любой другой ситуации Грай бы рогами упёрлась, но шла до потери сознания. Всё настолько плохо, или тут где-то собака зарыта? —?Само собой,?— тяжело вздыхаю я. —?Но давай-ка мы выйдем отсюда, а потом уже отдохнём. Тут недалеко, я чувствую воздух. —?Нет,?— тон её голоса резко меняется: он теперь больше похож на тон человека, который едва сдерживается от того, чтобы окунуться в пучину ярости. Грай тут же осекается, и, моргнув, испуганно на меня смотрит. —?Всё нормально. —?Не нормально,?— качаю головой. —?Ты себя слышишь? —?Слышу,?— снова тем же виноватым голосом бормочет она. —?Тогда ты должна понимать, почему я настаиваю,?— я аккуратно хлопаю её по здоровому плечу. —?Ты не можешь идти? —?Да могу, вроде бы. Но… не хочу. —?Извини, но нет. —?Приняв твёрдое решение, я встаю и, мысленно взмолившись всем богам, подхватываю её на руки. У меня нет желания навредить ей или помешать отдохнуть, но есть стойкое ощущение того, что, если мы не выйдем отсюда, Грай может неплохо накрыть. Её уже колбасит, а что будет, если мы останемся тут хоть ещё на минуту? В этот момент я совершенно не ожидаю подвоха, но… Взревев, Грай резко выворачивается и, удивительно ловко приземлившись на ноги, мгновение смотрит на меня таким взглядом, что всё моё естество холодеет в секунду. Это не взгляд человека. Не взгляд ревенанта. Не взгляд той женщины, которую я действительно знаю. Словно… другая её сторона, которая при этом не имеет к ней отношения. Её глаза затуманены пеленой, и я понимаю, что ничего хорошего случиться просто не может. Она дышит хрипло и сбивчиво; так, будто до этого сражалась сутки без остановки. И смотрит; так, будто готова сражаться ещё столько же. Грай атакует внезапно, но я легко реагирую; первый удар приходится прямо в мой блок, но второй… …моё быстрое уклонение спасает меня от неминуемой гибели. Её правая рука, до этого висевшая мёртвым грузом, сейчас вся покрыта каменной пылью; а осколки стены, в которую Грай попала, словно в замедленной съёмке, разлетаются в стороны. Мне приходится сильно напрячься, чтобы проигнорировать их, сосредоточившись на сражении, но… …кажется, Грай это вовсе не нужно. Она смотрит на меня тем же взглядом, но по её щекам текут слёзы. Как будто ей совершенно понятен весь ужас происходящего, но какая-то сила мешает вернуться к ?нормальному? облику. Грай больше не хочет сражаться. Она хочет вернуться. Но её тело считает иначе. Отвернувшись, Грай делает шаг прочь отсюда. В дыру, что она проделала тем ударом; по направлению к статуе, стоящей прямо по курсу. У меня перехватывает дыхание и органы сжимаются, парализованные неистовым ужасом. Почему мне так страшно? Я… не должен стоять здесь и просто смотреть на её безумие. Не знаю, как я оказываюсь рядом с ней. Не знаю, что я хочу сделать в этот момент, но… кажется, уже поздно. Лицо Грай искажается,?— и эта гримаса, исполненная ненависти и отравленная отчаянием, кажется, навсегда отпечатывается ужасом в моей памяти. Её удар приходится точно в голову; и мрамор, зашипев, словно кислота, рассыпается порошком, растворяясь ядами в воздухе. Я не могу придумать ничего лучше, кроме как с силой оттолкнуть Грай от этого места,?— и, кажется, что-то проникает в мой мозг. Окутывает, очаровывает; будто стремясь унести мой разум с собой, увлечь в этой карусели безумия. Мир словно преображается, вставая с ног на голову; и цвета хаотично мелькают, пытаясь восстановить единое целое. Что-то, что было разрушено множество лет назад, но хранилось в каждой молекуле этой злосчастной фигуры. Каменной статуи, что рассыпается пеплом. Это выглядит, как что-то нормальное. Что-то, что должно было случиться,?— и вместо страха моё тело будто пропитывается настоящим спокойствием. Грай смотрит на меня потерянным взглядом. Она вернулась, но совершенно не в состоянии что-нибудь сделать. Я не виню её. Что-то внутри меня говорит, что так должно было быть. Атлант всегда принимает удар на себя. Даже если она тоже Атлант?— это не её бремя. Но, совершенно точно, моё. Почему-то мне резко становится грустно; и всё словно тает во мраке. Больше не вижу Грай. Не вижу серого переулка. Только лишь тьма и тысячи, тысячи звуков, доносящихся словно из всех закоулков этого города. Крики, вопли о помощи. Ничего хорошего. Может, было бы лучше всё же не слышать?— этот звон боли сводит с ума куда больше, чем звенящее ничего. Но… от этого никуда не уйти. Всё отчаяние этого мира когда-нибудь ляжет на мои плечи. Откуда в моей голове вообще эти мысли? Так… не должно было быть. Это вовсе не то, чего я бы хотел. Но у меня нет никакого выбора. Всё тело пронзает резкая боль, и я перестаю хоть что-нибудь понимать. Я обнаруживаю себя спустя какое-то время стоящим около стены и совершенно потерянным. Голова раскалывается так, будто Грай расквасила не статую, а меня; звуки вернулись, и они словно стремятся уничтожить мой мозг, взорвать, разрушив остатки и без того опухшего от всего дерьма разума. Действительно, лучше было бы не слышать. Я знал, что возвращаться в звуковую среду будет очень мучительно, но не до такой же степени. С трудом подняв взгляд, я вижу, что Грай лежит на земле, распластавшись, как звезда, и моя собственная боль отступает на второй план. Чёрт, только не хватало, чтобы её убили. Хотя… тогда бы она растворилась, скорее всего. Подойдя к ней чуть ближе, я могу рассмотреть, как мерно вздымается и опадает её грудь. Дышит?— уже хорошо. Просто спит, думаю. Мне бы хотелось знать, что это была за херня, но будить ради этого… не знаю, не знаю. Даже если спрошу, то Грай вряд ли объяснит мне, что ею двигало: очевидно, она была не в себе в тот момент. Присев недалеко от неё, я пытаюсь думать о чём-то, кроме ужасающей боли, раздирающей меня изнутри. Грохот рушащихся зданий, где-то вдалеке слышны звуки пламени; сложно поверить, что это?— то место, где мы были минутами ранее. На секунду я думаю о том, что лучше подтащить Грай к себе, чтобы, в случае чего, было удобно бежать. И меч прихватить?— хотя бы один. Хотя… с ним, наверное, будет не слишком удобно. Но без оружия мы тут подохнем быстрее, чем с ним. Стиснув зубы, чтобы не зашипеть, я неловко встаю и подхожу к ней. Её лицо опухло, будто она рыдала несколько часов кряду, а ?сломанная? рука выглядит действительно ?сломанной?. Это совершенно сложно осознать, но у меня нет другого выбора, кроме как смириться и ждать, пока Грай проснётся. В идеале, нам стоит прямо сейчас выдвигаться отсюда, но будет совершенно некстати, если ей станет совсем плохо в какой-нибудь важный момент. Пока что я не чувствую никакой опасности, поэтому можно немного передохнуть. В конце концов, мне это и самому нужно, а тут даже место, в принципе, неплохое. Аккуратно взяв её на руки, я почему-то со страхом вспоминаю, как она вырвалась тогда, когда впала в безумие. Действительно жутко думать о том, что это может произойти снова. Меч я не могу найти взглядом; скорее всего, он лежит в коридоре. Там и укрыться, в принципе, можно, так что не вижу поводов туда не залезть. Думаю, Грай обезумела не из-за атмосферы этого места, а из-за статуи за стеной, так что, в целом, мы в относительной безопасности. Дыра оказалась просто огромной. Возможно, дело в том, что кирпичи здесь держались сами по себе на соплях, но… …их слой выглядит довольно внушительным. Не уверен, смог бы я без последствий повторить тот же трюк, что провернула она,?— руками, по крайней мере. Это кажется чертовски пугающим. Боюсь представить, что могло стать со мной, попади она в цель?— головной болью точно бы не отделался. При всём при этом, даже с кодом ?Атлант? Грай никогда не была очень сильной?— конечно, это влияло на неё, но, я уверен, она никогда бы не смогла сделать что-то такое без… постороннего вмешательства. Меня, конечно, нельзя назвать специалистом по вопросам одержимости, но в церкви было много книг, где про это нет-нет, да и было хоть что-то. Конечно, всё это?— выдумки в большей степени, но то, что я вижу сейчас, заставляет усомниться в собственном скептицизме. Это… действительно была не она. Но звучит же бредово! Неловко приземлившись на холодный пол, я чувствую, как в голове что-то противно звенит; не стоило так резко садиться. Грай же, кажется, вовсе не замечает?— даже не морщится. Я пристраиваю её голову у себя на коленях и чувствую, как заражаюсь этой неуместной сонливостью. Не-ет, мне спать точно не нужно. Кто-то же должен стоять на посту? Или хотя бы сидеть? Может, потом Грай даст мне немного вздремнуть. Но это потом; сначала мы должны осмотреться. Хотя бы просто понять, куда нас забросило. В конце концов, вполне вероятно, что у нас даже есть шансы дойти за сегодня до временных баз. В Темницу Туманов всё равно не попасть, без масок-то. Почему они вообще были сломаны? Это… немного странно. В смысле, они сделаны далеко не из хрусталя, и не раз спасали в патовых ситуациях; всё это выглядит так, будто их кто-то намеренно раздавил, но кто и зачем? Уже даже не говорю о том, что, в принципе, не понимаю, как мы могли попасть в тот подвал-не-подвал. Мы точно не падали?— там есть потолок. А как ещё? Может, я и мог бы прийти к какому-то здравому выводу, но мои мысли смешиваются в противную кашу, а череп вот-вот готов лопнуть. Кажется, я всё-таки ударился головой. Когда это уже пройдёт? Звуки кажутся громкими. Ненормально громкими. Это… сводит меня с ума. Мне трудно сосредоточиться на вопросах; и даже хуже?— с каждой секундой всё труднее оставаться в сознании. Проскакивает мысль о том, что зря я вообще решил рассиживать тут, но… пожалуй, это нам просто необходимо. Хотя бы чуть-чуть. В конце концов, мы не роботы?— и такой лютый пиздец (а это именно что пиздец, по-другому не обозвать) на нас сказывается. Не физически, так морально. Чёрт, я даже не знаю, что из этого хуже. Тяжело вздохнув, я смотрю на Грай, которая, неловко перевернувшись на бок, отчего-то сосредоточенно морщится. Почему-то не могу сдержать улыбку?— это кажется совсем неуместно милым в эти моменты. Она выглядит… слишком спокойной. С одной стороны, это не очень-то хорошо: от такого действительно клонит в сон. Но… если взглянуть на это иначе, то, пожалуй, мне даже приятно видеть её лицо вот таким. Не искажённое гримасой ужаса или боли, а просто лицо. Человеческое, живое. На мгновение меня посещает мысль о том, что всё-таки было бы интересно узнать, откуда она. Я сначала не обратил внимания, но во время разговора Грай назвала меня ?Герр Синономэ??— и это чёртово ?Герр?… В смысле, откуда бы ей просто так знать, как обращаются к мужчинам в Германии? Я бы сам не был в курсе, если бы меня в приюте так в шутку не называли взрослые. До сих пор не догадываюсь, зачем они это делали, но сейчас это кажется чем-то милым, хотя тогда почему-то жутко бесило. Ох, чёрт. Сейчас не время думать о всякой херне. В конце концов, сложно даже сказать, есть ли у нас шансы выжить: мою сумку с едой, кажется, спёр тот, кто сломал наши маски. Иначе я просто не знаю, почему её нет со мной. Хотя… там особо и не было ничего, кроме нескольких Слёз, но этого бы нам хватило на месяц, а то и на два, если аккуратно использовать. Но теперь уже всё, поезд ушёл, а мы голодаем. Отлично. И ведь непонятно, а есть ли здесь люди. Тем более, готовые покормить нас. И уж тем более?— прокормить. Даже не знаю, кому из нас хуже: гипотетическим людям, которым придётся делиться с нами своим содержимым, или нам, у которых люди?— только гипотетические. Как и еда, получается. Наверное, лучше об этом не думать. Иначе действительно захочется есть, и это будет провал. Я решаю немного поменять позу: просто сидеть уже спина затекает. В итоге, скользнув немного вниз по стене, у меня получается принять положение среднее между ?сижу? и ?лежу?. Грай я перекладываю на живот, потому что колени уже, кажется, задубели. Когда мне станет сложно лежать (сидеть?) вот так, то буду её будить. Спешить, вроде, некуда. Вообще, в целом, удивительно, что вокруг нас нет никаких ?живых? звуков: хотя, может, мы всё ещё находимся в том противном районе, а туда даже самые лютые твари не ходят. Если так, то всё не кажется слишком дерьмовым и у нас есть какие-то шансы продержаться чуть дольше. На самом деле, я довольно пессимистичен. Если взглянуть на ситуацию объективно, то мы, скорее всего, будем в порядке. Не без особых проблем, но будем. Особенно, если нас занесло не слишком-то далеко (и занесло ли вообще?). Я опускаю взгляд, глядя на спящую Грай. Хорошо ей сейчас: голова не лопается от всяких дурацких мыслей. Хотя… кто знает, что там ей снится. В конце концов, сон?— это компиляция мыслей. Вряд ли она думала о чём-то сильно отличном от моего. …надеюсь, что сны у неё всё-таки не такие дерьмовые. А ещё, кажется, я впервые вижу её спящей. Обычно на ночь она закрывает дверь, как и все нормальные люди, а я, как порядочный человек, не заглядываю даже в открытые комнаты. Она… смешная. Не знаю, почему, но мне хочется смеяться, когда вижу эту серьёзную спящую морду. Мне казалось, что Луи забавно спит,?— не то что бы я особо всматривался,?— но теперь пальма первенства в этом деле уходит кое-кому другому. Обязательно ей припомню это в отместку за ?смешно читаешь?, если у нас будет на это время. И возможность. —?Э-э, вставай,?— я аккуратно тормошу Грай и она недовольно мычит. Кажется, крепко уснула,?— но, увы, позволить себе больше отдыха мы не можем. —?Да вставай, кому говорю. Ноль ответа. Она точно меня слышит, но, скорее всего, не до конца понимает, чего от неё хотят. Оно и понятно: тут не грех вымотаться до состояния сгнившей тряпочки. —?Так, давай,?— щёлкнув её пальцем по лбу, я приподнимаюсь на локтях, чувствуя, как моя затёкшая спина неприятно хрустит. —?Как тебя там… Герберт. —?Почему ты так… тяжело дышишь? —?сонно бормочет она, и это застаёт меня врасплох. В смысле, что? Почему это первое, что приходит ей в голову? —?Ну-у,?— я нервно фыркаю, когда она, немного повернув голову, смотрит на меня заспанными и покрасневшими глазами. —?Когда голова болит, лучше глубже дышать. Типа того, да. —?Голова болит? —?непонимающе переспрашивает Грай, и я немного жалею о том, что решил её растолкать. Кажется, ей совсем нехорошо, судя по тому, с каким трудом она воротит языком и какими воспалёнными кажутся белки её глаз. —?Я по тебе… попала, что ли? От её слов что-то болезненно скручивается. То есть, выходит, она всё помнит? Это, получается, у неё был частичный контроль над собой тогда, или что-то типа того? Хотя, может, мы вообще о разных вещах. Я же не знаю, что произошло, когда меня накрыло в последний раз; может, тогда она мне и правда вмазала за какие-то весёлые заслуги. —?Это смотря о чём ты,?— неуверенно тяну я, неловко поднимаясь на ноги. —?Но-о, если что, я хочу услышать обо всём. В том числе и о том, почему ты меня вообще спрашиваешь про… дыхание? —?Ну,?— она ещё секунду сидит на земле, сонно хлопая ресницами, а затем медленно пытается подняться с земли. —?Тяжело спать, когда тебя, типа, то туда, то сюда… Вверх, вниз… Вверх… —?Окей, принял,?— вздыхаю я, помогая ей встать и поймать баланс. —?Но… остальное? —?Остальное? —?её голос кажется хриплым, таким, будто Грай кричала несколько суток. —?Остальное… —?Я про… ту фигню со статуей,?— мягко напоминаю, подбирая с земли свой меч. Оружие Грай я не могу найти взглядом какое-то время, но затем замечаю его под каменными завалами. —?И в целом. Мне важно знать, как ты себя чувствуешь и что с тобой происходит. Даже не как другу, а как напарнику. —?Я в порядке,?— она виновато опускает взгляд. —?Прости, пожалуйста. —?За что? —?мне это кажется таким удивительным, что я даже не знаю, как реагировать. В смысле… Серьёзно, за что ей извиняться? —?Не придуривайся,?— вздыхает она, принимая оружие из моих рук. —?Ты ж прекрасно понимаешь. —?Грай,?— устало фыркаю я, задумчиво почёсывая затылок. —?Не понимаю. Правда. И меня злит, что ты не можешь просто ответить на вопрос. Сейчас это действительно важно. Ну, в смысле, я не могу быть уверен в том, что понимаю твой ход мыслей. Мало ли, что случилось в тот момент, когда меня, например, отрубило к херам. —?Мой тон резко становится мягче, и я не могу сдержать дурацкой улыбки. —?Может, ты меня отрубила, и за это извиняешься? Я не знаю, правда. Она заметно расслабляется после последних фраз. —?Господи, я идиотка,?— её губы расплываются в неловкой улыбке. —?Да, пожалуй. Но… а-а, я не знаю, с чего начинать. —?Начни с того, что ты хотела меня убить,?— я киваю в сторону лестницы, которую заметил за поворотом, когда искал оружие, приглашая Грай идти вперёд. Тут же мне кажется, что эта фраза звучит слишком жестоко по отношению к ней, но, наверное, это оправданно. В смысле, это ведь правда: тот удар запросто мог бы убить меня, и это, чёрт возьми, факт. Она на секунду заглядывает мне в глаза, и я чувствую всю ту боль вины, которая, кажется, пронизывает её. Чёрт. Я всё-таки слишком жесток. —?Это… —?Грай идёт очень медленно и пошатываясь. —?Ну, скажем так, это было не совсем то, что хочу я. Значит, всё-таки её тоже крыло. Но немного по-другому. —?Продолжай,?— мягко говорю я, следуя за ней. Хочется верить, что она не грохнется с лестницы: кажется, ей совсем плохо. —?Ну-у… —?Грай останавливается и поворачивается ко мне на секунду, а затем снова отводит взгляд. —?Это было что-то типа… не знаю. Инерции, что ль? —?В каком смысле? —?Есть рука, да? —?Она зачем-то кивает в сторону сломанной руки. —?А есть я. Мы были как бы… отдельно. Но… меня, типа, захватила рука? Сложно объяснить это нормально, прости. В голове каша. —?Я понимаю,?— грустно улыбаюсь. Вообще-то, ничего я не понимаю, но картинка примерно складывается. Правда, в её рассказе нет одной важной детали. —?Но почему ты выглядела, как… ну, например, самый злой потерянный из всех, что я видел? Грай усмехается. —?Не знаю даже,?— она неловко перепрыгивает дыру в ступенях, и в этот момент у меня внутри всё сжимается от страха. —?Но… мне в тот момент, может, казалось, что вокруг меня нет ничего хорошего. —?Что ж, тебе не казалось,?— я фыркаю, и в тот же момент морщусь от внезапно усилившейся головной боли. —?Нет,?— в её голосе наконец-то появляются нотки уверенности. —?Я так не думаю. В смысле, если ты не хороший, то что тогда тут хорошее вообще? —?Не льсти мне, засранка. —?Я не льщу! —?Она, кажется, не ожидала такой реакции. —?Не льщу. —?Зачем-то повторяет. Мы молчим несколько секунд. —?Просто в тот момент во мне было два ?зла?,?— тихо добавляет Грай. —?Возможно, какой-то частью мозга я понимала, что ты не навредишь мне, но навредит то, что пытается управлять мной. Но… оно считало иначе. —?Могу предположить, что я мешал пройти к статуе,?— я останавливаюсь, чтобы взглянуть в дыру в стене. —?В смысле, думаю, очевидно, что ?это? хотело её сломать. —?Да, вот это я знаю точно,?— она быстро кивает и тут же шипит: видимо, головная боль доканывает и её. —?Ты не представляешь, какое это было облегчение. Для ?этого?. У меня,?— Грай зависает в этот момент. —?Ну, у ?меня?, которая ?я?, чуть сердце не выскочило. Это ж пиздец страшно было. Мало ли, что могло произойти? Но… моё тело двигалось будто бы по инерции. И вот, есть то, что есть. —?Хорошо, что всё-таки всё нормально. Ты даже вернула нам звук, так что… —?Да, конечно,?— Грай тормозит на предпоследнем этаже. —?Но… мне всё-таки нужно перед тобой извиниться. Хотя бы за то, что отрубилась, когда меня отпустило. Мы задержались из-за меня. —?Эй-эй, нет,?— я прохожу мимо и треплю её волосы. —?Я сам решил, что нам надо немного отдохнуть. К тому же, ты поступила бы точно так же на моём месте. —?Пожалуй,?— быстро соглашается Грай, с трудом поднимаясь следом за мной. —?Но от меня сейчас и так проблем дохера. А тут ещё и это. —?Всё нормально, Господи,?— я останавливаюсь наверху. —?Если бы не твои ?проблемы?, то мы бы сейчас так и бродили по полному вакууму. Но, да, нам нужно быть осторожнее. Мы же, вроде, специально не хотели рядом со статуей проходить, но… путь выбрали неудачный. —?Ты как будто патологически боишься признать мою вину,?— её тихий, неуверенный смех заставляет меня застыть и проглотить все претензии, которые я уже хотел ей выдвинуть за эти слова. Пожалуй, раз она смеётся, то сейчас с ней всё не так плохо?— и это первое, что должно меня волновать. —?А ты патологически стремишься нацепить на себя клеймо виновной и полосатую пижаму. Только вот виновата ты не больше, чем тот мальчик из книги. —?Я не читала,?— она останавливается рядом и осторожно бодает меня в плечо. —?Может, это только ты считаешь, что он не виноват. —?Не виноват он,?— из моей груди вырывается тяжёлый вздох. —?Как и все там. Как и ты, да. Остановившись немного в стороне, я, поморщившись от очередного приступа боли, пытаюсь осмотреться по сторонам. Этот дом довольно высокий, но рядом есть несколько ещё выше; за ними практически ничего не видно, но… …то, что я сейчас не могу рассмотреть Темницу Туманов, меня чуточку напрягает. Есть, конечно, шанс того, что она ?прячется? за другими небоскрёбами, само собой. Просто дело тут в том, что, анализируя ситуацию, я в принципе не могу вспомнить, чтобы в том районе, где мы были, стояли вот такие огромные здания. Нет, не так: они там были, но большая часть была просто разрушена. Конечно, мы не заходили слишком далеко, но… —?Не видно? —?Грай говорит тихо, словно боясь спугнуть что-то. —?Не,?— задумчиво тяну я, переводя взгляд в её сторону. —?Нам стоило залезть на дом повыше. Мы идиоты. —?Точно,?— нервно хихикает она, но, кажется, вокруг неё просто витает аура отчаяния. Ей и сюда-то подняться было трудно, а на дома в полтора раза выше… К тому же, это звучит довольно опасно. Здесь всё на соплях держится: удивительно, что мы сюда-то дошли, ни разу не шмякнувшись на пролёт ниже. А то и на два. Нам-то с этого ничего не будет, конечно, но неприятно. К тому же, ?два? пролета может превратиться и в ?три?, и по наклонной?— а до земли лететь далеко. —?Хреново,?— заключаю я. —?Пойдём тогда? —?Какое же дерьмо,?— грустно выдаёт Грай, медленным шагом бредя назад, в сторону лестницы. Мне бы хотелось сказать, что я понимаю её, но это может только вселить ей ложную надежду на то, что мы скоро опять сядем на перерыв. Ну уж нет. Вниз мы спускаемся молча и удивительно быстро; и тем, кто стоил эти лестницы, нужно было выдать медаль. До сих пор стоят, даже почти целые?— только кое-где приходится прыгать, но, блин, как-то неправильно жаловаться на сломанные лестницы, когда кругом тебя сплошные руины. —?Как думаешь, стоит залезть на самое высокое, или обойдёмся тем, которое… ниже? —?на последних словах в голосе Грай слышатся нотки надежды, но сейчас нельзя давать себе поблажек. Чем выше мы заберёмся, тем больше увидим: хотя, подумав с пару секунд, я прихожу к выводу, что даже с ?низкого? варианта будет видно то, что за ?высоким?. Грай открывает рот, чтобы что-то ещё сказать, но я жестом прошу её замолчать. Дело тут не в том, что я устал от неё или типа того, но в том, что… …кажется, я что-то слышу. Что-то очень нехорошее. И Грай, прислушавшись, тоже заметно напрягается. Эти звуки не похожи на… ?человеческие?. У людей, да даже у ревенантов, не такой тяжёлый шаг. И мы, в целом, не склонны рычать, или делать что-то похожее. Ясно, короче, одно: надо валить. Но куда? Обратно, в то здание, где мы уже были? …если так подумать, то вообще похер, куда, лишь бы спрятаться. Сейчас только драки не хватало. На анализ ситуации ушла всего доля секунды; но, кажется, это была излишняя роскошь. Оттолкнув Грай, я блокирую выпад какой-то огромной херни, выскочившей на нас прямо из-за угла. Хуёвая ситуация. В переулках мне сложно драться. Мы в дерьме. Отклонившись немного в сторону, я ухожу от удара; и в тот же момент, крепче схватив меч двумя руками, пытаюсь проткнуть тварь в самое сердце, но Ужас оказывается намного быстрее. Его удар приходится мне прямо в живот, и я, отлетев на несколько метров, неудачно встаю ногой на кирпич. Мне с трудом удаётся восстановить равновесие, и, едва успев сориентироваться, отскакиваю назад в последний момент перед тем, как получить по лицу. Нужно вывести его отсюда, иначе мне будет тяжело сделать с ним что-то. Бок ужасно саднит. Кажется, когти вошли туда основательно. В этот момент я хочу атаковать, но в мгновение чудовище теряет ко мне интерес; оно уже мчится на Грай, которая, стиснув зубы, раскрыла псов вуали и держит меч наготове. Блядь. Я не успею. Мне нужно всего мгновение, чтобы оказаться рядом с ними, но Грай, с трудом заблокировав один удар, падает на землю, сбитая с ног сильным движением. В тот же момент она перекатывается, а я, сконцентрировав кипящую во мне ярость, размашисто бью прямо по твари. Она почти успевает уйти, но мой меч входит в её плоть, словно в масло, и в тот же момент моё тело наполняется силой. Столько ихора… Взревев, монстр бьёт меня хвостом по голове, но я чудом остаюсь в сознании; отскочив немного назад, я в тот же момент делаю быстрый выпад и, раскрыв псов для защиты, целюсь кулаком в морду Ужаса. Он успевает опустить голову, но мой удар приходится ему прямо по шее: я слышу хруст костей. Не знаю, своих или него, но монстр ревёт и плюётся кровью, а я совершенно не чувствую собственных пальцев; однако это мне не мешает крепче сжать рукоять и, сосредоточив всю силу в одном ударе, впрыскиваю ихор в оружие?— лезвие входит точно в цель, а ударная волна, созданная силой ихора, оставляет на плотной шее монстра огромный кратер. Его голова болтается на остатках окровавленной плоти. Грай, с удивительной резвостью вскочившая на ноги, прыгает прям на спину Ужаса и вгоняет меч точно по вертикали в гигантскую тушу; я же, снеся голову с плеч, хочу опрокинуть тварь наземь, но она, как дикий бык, брыкается, скидывая с себя Грай?— она отлетает и до меня доносится жуткий звук удара её тела об кирпичи. Ярость мгновенно обращается бешенством. Безумие застилает мой взгляд и разум, и в голове пульсирует только одна мысль: сердце. Уничтожить его блядское сердце. Извернувшись, я парирую удар одной пары лап, но тут же в моё тело вгрызаются ещё несколько; но мне, кажется, всё равно. Я выдержу. Я. Выдержу. Сильным движением отведя передние лапы прочь и сгруппировавшись, я вгоняю меч точно в грудь твари, но её когти только крепче стискивают мой живот. Издав жуткий рёв, Ужас вновь хочет размозжить мой череп, но псы вуали вцепляются в его лапы, переполняя мои запасы ихора. Не отступать. Давить, давить, давить… Меч всё глубже погружается в изувеченное монструозное тело. Господи, только бы задеть сердце… В этот момент я думать забываю про всё, что меня окружает. Про Грай, про свои раны, про боль и про шумы вокруг. Лишь бы уничтожить. Уничтожить. Уничто… На моё лицо капает кровь, стекающая из новой раны. Грай, вновь запрыгнув на тварь, вгоняет свой меч чуть левее моего; и это, кажется, финальный штрих в спасении наших жизней. Последний раз сжав моё тело в когтищах, Ужас ослабляет хватку; и я едва успеваю отшатнуться от гигантской туши, стремящейся придавить меня, утащив с собой в ад. В тот момент, когда труп издаёт грохот, соприкоснувшись с землёй, я чувствую, как силы покидают меня. Сильно пошатнувшись, я спотыкаюсь об собственные ноги и падаю рядом с каменеющим телом этого жуткого монстра. Интересно, от моих органов хотя бы что-то осталось?.. Грай подбегает ко мне, но мне трудно различить черты её лица. Сейчас она похожа на смазанное окровавленное пятно. Сейчас… моя очередь спать? —?Господи, нет, нет,?— нервно шепчет она, склоняясь, скорее всего, над моим животом. Я… ничего не понимаю. Мне хочется что-то сказать ей, но вырывается только хрип; и тёплая кровь струится по моему подбородку. —?Прости, прости, прости,?— она заливается истерическим смехом, и что-то внутри меня сжимается от страха. —?Господи, прости, прости… ?Я не умру, глупая?,?— хочется рассмеяться. —??Моё сердце в порядке. И ты опять извиняешься ни за что?. Но вместо этого из груди вырывается только хрип. В тот момент, когда она вздрагивает, чем-то напуганная, я окончательно теряю связь с реальностью. ?Надеюсь, она испугалась не меня?,?— почему-то проносится в моей голове прежде, чем мысли смешиваются в одну мерзкую кашу. Не знаю, сколько проходит времени, но, когда я открываю глаза, в целом, ничего не меняется. Взгляд плывёт, а живот всё ещё немного болит. В целом?— терпимо. Не знаю, где именно сейчас Грай, но я чувствую её тепло рядом с собой; до моих ушей доносятся какие-то голоса, но не могу понять, о чём они говорят. Стоп. Голоса. Откуда тут голоса? Меня опять накрывает? Подняться оказывается сложнее, чем казалось сначала. Когда я только начинаю шевелиться, голоса затихают вовсе, а Грай, всё ещё в крови, бросается ко мне и крепко обнимает. Больно, но… приятно. —?Я же говорила, что он живой! —?Рычит она куда-то в сторону, и мне окончательно становится плохо. Что тут происходит-то, ё-моё? Рад бы спросить это вслух, но, пока что, я всё ещё умею только хрипеть. Скорее всего, меня отрубило совсем ненадолго: если бы это был, например, час, то уже было бы легче. Подняться и посмотреть вокруг тоже не получается?— Грай прижимается слишком крепко. Сейчас просто физически не смогу её оттолкнуть. Вернее, нет: смогу, конечно, но в этом нет смысла. Так и зачем напрягаться? —?Вернулась на место! —?Рявкает кто-то, и я слышу звяканье оружие. Блин, серьёзно? Из огня в полымя, ей-Богу. Она мешкается с секунду, а затем, ослабив хват, помогает мне сесть. В этот момент я слышу грохот выстрела, и внутри всё перекручивается. Ну, здрасте, приплыли. Грай отпускает меня мгновенно, хватаясь за простреленную икру. Сука. Почему я не могу… Она неспешно поднимает одну руку и медленно, практически на одном колене, отпрыгивает чуть-чуть в сторону от меня. Я же могу только издать звук, отдалённо похожий на кваканье и с трудом сфокусировать взгляд на человеке, стоящем немного впереди остальных. Нас взяли в плотное кольцо. Кажется, ревенанты,?— и это меня вообще вот ни разу не радует. Это когда-нибудь прекратится? —?Как это вообще возможно? —?Спрашивает кто-то позади меня. —?Что именно? —?Грай старается звучать спокойно, но выходит у неё очень плохо. —?Ему брюхо вспороло,?— уставшим и в то же время удивлённым тоном отвечает тот, кто стоит ближе к нам. —?И за такое время он смог прийти в себя? Серьёзно? —?Слова ?Второе поколение? вам о чём-нибудь говорят? —?Грай бросает неуверенный взгляд на незнакомца, стискивая зубы от боли. —?Не дерзи! —?рычит он, наставляя пушку прям на неё. Внутри меня всё холодеет, и я, собрав остатки сил, с трудом встаю на колени и собираюсь подняться на ноги. В этот момент кто-то стреляет мне в плечо, и я, заревев, с трудом удерживаю равновесие. Во взгляде незнакомца проскакивает что-то, похожее на удивление, но от него исходят волны уверенности. Он, определённо, осознаёт своё преимущество над нами, и это мне совершенно не нравится. —?Послушайте,?— в этот раз голос Грай больше походит на тихую мольбу. —?Мы не навредим вам. —?Она бросает исполненный отчаяния взгляд на меня, когда я всё-таки теряю равновесие и неловко падаю, едва успев подставить руку, чтобы не лечь пластом окончательно. —?Даже если вы выглядите жалко,?— рычит кто-то сзади. —?Откуда нам знать, что у вас на уме? —?Вы ведь даже оружие у нас забрали! Что мы вам сделаем? Вас тут с десяток,?— Грай вжимает голову в плечи. —?И все ревенанты. Что мы вам сделаем? —?Вот и мы не знаем, что вы можете сделать,?— шипит тот мужчина, что стоит перед нами. —?Этот,?— он кивает в мою сторону. —?По частям сросся на наших глазах. А ты встала, даже когда ёбнулась башкой об кирпич. Ты думаешь, что это вызывает доверие? Я не могу собрать мысли в кучу. Плечо ноет и кровоточит, а голова раскалывается так, будто это мне досталось кирпичом, а не Грай. —?Ревенанты для того и ревенанты,?— она нервно вздыхает. —?Чтобы выживать в такой жопе. Удивительно, с какой стойкостью она держится. Мне бы хотелось поддержать её как-то, но не уверен, могу ли я говорить. Сплюнув кровь, решаю попробовать. —?Ч… то… Вам… нужно? —?тяну с трудом, бросая взгляд на мечи, валяющиеся за несколько метров от нас. Не то что бы я хотел ввязываться в конфликт ещё больше, но мы так, серьёзно, почти беззащитны. —?Кто вы? —?рычит незнакомец, чуть ли не тыкая в меня штыком. —?Откуда? Чего в этот раз хочет временное правительство? Всё просто же, ну. —?Временное правительство?.. —?Не строй идиотку, девочка,?— шипит кто-то справа от нас, явно теряя терпение. —?Да что за?.. —?Грай звучит раздражённо. —?Мне срать на ваше временное правительство, Господи! —?Разумеется,?— мужчина приставляет штык к моей шее, и кровь в моих жилах почему-то вскипает. —?Выхаживаем мы таких засранцев, а потом Сильвовские псины прибегают по нашим следам, забирать… —?Тут он сплёвывает. —…?Дезертиров?. —?Да нахрена вы… им нужны,?— шиплю я, чувствуя, как речь мало-помалу возвращается в норму. —?Податей уже нет триста лет, живите, как… хотите. Дел у них больше нет, кроме… как бегать за вами. В этот момент все звуки словно исчезают, и даже этот мужик передо мной застывает, как вкопанный. Поднимая взгляд на него, я чувствую, что он смотрит на меня с какой-то… …жалостью. Кажется, в моих словах было что-то лишнее. —?Сильно его головой ёбнули,?— скалится он, а Грай, бросив на меня испуганный взгляд, вздрагивает, когда ко мне сзади подходит ещё один ревенант. —?Может, его ещё раз приложить? —?Да Господи, он, буквально, сросся по частям на ваших глазах! —?Разъярённо шипит она. —?Попробуй ты, мужик, сделай хоть что-то похожее, и не тако… Я слышу выстрел и Грай, вскрикнув, хватается за сквозную рану в боку. Злость переполняет меня, и боль отступает на второй план; но умоляющий взгляд осаждает меня. Словно говоря: ?нет, не надо, я разберусь?. Честно говоря… не могу ей поверить. К тому же, я всё ещё не понимаю, почему мои слова вызвали такую тупую реакцию. Они не знают, что ли, что Сильва умер чёрт-знает-когда? Я хочу сказать об этом, но… Что-то сильно прилетает мне в голову; моё сознание только чудом со мной. Сплюнув кровь, я пытаюсь подумать о том, как выйти из этого идиотского положения. Они ж слушать не станут. Или станут? —?Почему… —?я снова чувствую вкус крови на языке. —…вы не думаете… Что мы тоже… дезертиры? —?А ты бы поверил первому встречному, а? —?доносится откуда-то со стороны. В целом, они правы. Всё это?— нормальная ситуация на войне, а у них сейчас идёт именно что война. Только с кем? С остатками временного правительства? Им сейчас вообще не до всяких там трусливых отбросов, ну, типа… этих. С Ужасами? А причём тут временное правительство? Ввели какие-то санкции за убийство тварей за границей Туманов? Господи, ёб вашу мать. —?Он не это хочет сказать! —?Стонет Грай, но её тоже бьют прикладом по голове. —?Что хочет?— сам скажет. Мужчина делает какой-то знак, и ко мне подходит ещё один ревенант, приставляя дуло к спине; прямо напротив сердца. Страшно?— ничего не сказать. Но… кажется, я начинаю понимать кое-что. В целом, им нет смысла убивать нас так быстро. Даже если они думают, что мы?— шпионы временного правительства, то… мы можем быть ценным источником информации. Хотя бы немного времени мы протянем. Но… надо что-то придумать. Что-то, что может свести увечья к минимуму; хотя бы для Грай. Я?— ладно. —?Я не прошу… ?поверить? нам,?— нервно сглатываю. —?Но… какой был смысл посылать нас двоих? —?Чё? —?тот, что тычет в меня лезвием, насмешливо фыркает. —?Ты считаешь это аргументом? —?А-а, ты аргументов хочешь? —?я напрягаюсь, чувствуя на себе множество взглядов. Сердце предательски ноет. —?На. Аргумент. Стараясь не делать резких движений, я опускаю одну руку, и, коснувшись разорванного низа футболки, отодвигаю остатки ткани. Видок, наверное, не из приятных?— кожа, скорее всего, уже есть, но тонкая и, в целом, отвратительная. —?Как думаешь, временному правительству есть смысл посылать… суицидников? —?Ты сам знаешь,?— они всё ещё выглядят очень враждебно, и меня это действительно пугает. —?Да не… гони,?— я снова сплёвываю кровь. —?У них каждый ревенант на счету, и ради кучки обосранцев Церберы стали бы рисковать… —?Мой язык словно заплетается, и мне приходится замолчать на секунду. —…боевой единицей? —?Пожертвовав мусором они могут извлечь выгоду,?— парирует он. —?Ёб твою мать,?— рычу я, когда всё моё тело снова парализует боль?— не понятно, от исцеления, или от очередного выстрела. —?Я… по-твоему… похож на бессмертного, которым можно пожертвовать? Это отвратительная манипуляция. На самом деле, мне никогда не нравилось говорить о себе, как об объективно сильном ревенанте, потому что это неправда. Но… Луи часто подчёркивает, что ему ?действительно повезло быть со мной в одной лодке?. Похожие слова я слышал потом и от Грай, и от Мии,?— и, возможно, моя способность к регенерации действительно сильнее общепринятой ?нормы?, но это не должно превозносить меня даже на уровне просто ?союзника?, не то что ?бессмертного? в целом. Кроме обороны я толком ничего не умею,?— по крайней мере, мне кажется так. Тот же Луи сражается куда лучше, и даже коридоры ему не помеха, а его ?Прометей? вообще один из сильнейших кодов, которых я когда-либо видел. Но, кажется, эти ребята были… очень удивлены тем, что я вернулся к жизни так быстро. Почему бы не попробовать обыграть это? В конце концов, терять нам уже нечего. Пан или пропал. Тот, что стоит передо мной, смотрит испепеляющим взглядом, но, кажется, от него не исходит той же ненависти, что и раньше. —?Тогда что вы, идиоты, могли забыть здесь? —?он крепче сжимает оружие. —?Подстилки Сильвы не выходят из города. Я открываю рот, чтобы сказать про то, что, вообще-то, есть одна штука, которая ?Темница Туманов?, но Грай быстро перебивает меня. —?Мы просто здесь проснулись,?— она шумно втягивает воздух, сдерживая болезненное шипение. —?Просто. Проснулись. Здесь. На секунду воцаряется гробовая тишина. Вообще-то, Грай сказала всё правильно, и даже не соврала, но она слишком тщательно избегает подробностей. Возможно, до того, как я проснулся, ей тоже ?посчастливилось? взболтнуть лишнего. Ну, ?лишнего? по мнению этих кретинов. Или здесь я кретин? —?Ты понимаешь, как это бредово звучит? —?бросает кто-то сзади. —?А ты понимаешь, насколько бредово звучите вы? —?скалится она, но я даже отсюда чувствую её напряжение. —?Так, заткнулись все! —?Рявкает тот, что тычет в меня пушкой сзади. —?Допустим, вы действительно не Церберы. Допустим. Но зачем вам тогда эта херовая отговорка? —?Да какая, нахрен, отговорка? Мы реально здесь проснулись. Всё. Где здесь отговорка? Мне резко становится дурно. Не потому что кто-то меня опять заботливо стукает прикладом, а потому что заживление, в целом, довольно противный процесс. И сложный. Как морально, так и физически. Отвернувшись в сторону (и практически схлопотав в глаз штыком), я напрягаюсь, чувствуя, как меня начинает тошнить. Это просто чувство,?— ревенанта, как правильно, не может стошнить,?— но такое отвратительное и реалистичное, что, наверное, лучше всё-таки приготовиться к худшему. Ненавижу, когда заживает желудок: мне всегда становится плохо. Кажется, стоящий позади меня ревенант хочет что-то сказать, но тот, что спереди, жестом приказывает ему замолчать. —?Яку… —?Грай хочет позвать меня, но тут же осекается. Не знаю, насколько резонно держать наши имена в секрете,?— сейчас они не имеют значения,?— но всё-таки лучше не трещать направо и налево. —?Чего… замолчали? —?Невесело усмехаюсь я, сглатывая подступивший к горлу ком. —?Может, ещё меня… целительным прикладом по башке?.. —?Заткнись,?— Шипит кто-то. —?Э… а, подойди сюда, короче. —?Кто-нибудь, посторожите этого,?— загадочный ?Э?, судя по звуку, кивает на меня, и его сменяет другой ревенант. Грай в это время сидит молча, прикрывая рану рукой; когда я поворачиваюсь к ней, она лишь виновато опускает взгляд. Мне бы стоит разозлиться на неё. В конце концов, нельзя же во всём винить себя,?— особенно в тех вещах, в которых априори нет виноватых. Те двое (даже больше, судя по голосам) переговариваются очень долго. Настолько долго, что мои раны на животе успевают неплохо затянуться, а колени окостенеть. Но, в конце концов, сейчас у нас нет другого выбора, кроме как смиренно играть роль манекенов: оружие всё отняли, даже чёртовы вуали, а даже если бы и не отняли, то всё равно был бы велик шанс окончательно сдохнуть. В конце концов, эти ребята точно знают, куда надо стрелять?— и точно не боятся нажимать на курок, если надо. Я не понимаю, о чём они говорят?— слишком тихо. Даже несмотря на то, что, кажется, спокойный разговор медленно переходит в спор. В конце концов мне всё-таки удаётся расслышать несколько фраз, но лучше от этого совсем не становится. —?Ладно, я понял. Справишься? —?Куда деваться,?— обречённо вздыхает кто-то. —?Ты же мне потом припомнишь. —?Не надо тут этого. Я похож на тирана? Ага, не тиран. Именно поэтому нас сначала побили, а потом прострелили. Или даже сначала прострелили, побили, а потом снова прострелили. Не тирания. Совсем. Кольцо (если можно назвать двух бессмертных ?кольцом?) вокруг меня не сдвигается ни на миллиметр, и когда ко мне подходит ещё один ревенант, я начинаю чувствовать себя ещё хуже. Слишком много народу, от которого не знаешь, что ожидать. Кажется, у этого парня нет оружия. Вернее, оно, наверное, есть, но в меня им не тычет, и это действительно радует. По крайней мере, мою тушу проткнут только с двух сторон, а не с трёх. Правда, беда пришла, откуда её не ждали: меня, конечно, не протыкают, но спины касается что-то отвратительно холодное,?— я бы хочу возмутиться, но, когда я пробую двинуться, мне вновь прилетает по голове. Не прикладом, правда, а просто рукой?— подзатыльник, короче. —?Будешь дёргаться?— яд залью. —?Звучит дерьмово,?— вздыхаю я, чувствуя, как мне под кожу входит игла. Снотворное, может? Если да, то... они что, нас собираются куда-то тащить? В целом, неплохой компромисс. Вести переговоры здесь довольно опасно для них: в конце концов, где есть один Ужас, там могут быть и другие. Но им не нужно, чтобы мы знали дорогу к тому месту, куда нас приведут, — если это и правда снотворное, то, скорее всего, они просто хотят оттащить наши туши туда. Так мы будем на их территории, и в итоге не сможем понять, где именно; при этом у нас будет только один вариант: подчиниться, если мы хотим выжить, потому что быковать на вражеской базе?— себе дороже. Для них?— сплошные преимущества. По крайней мере, если я действительно понимаю, что они хотят сделать. В целом, ничего не имею против, если нас не собираются сразу убить. Грай с ужасом смотрит на меня, но я могу только лишь мелко кивнуть ей. Если они не воздействуют напрямую на сердце, то не смогут убить нас. Код крови ?Атлант? не очень-то восприимчив к ядам, поэтому даже если там действительно отрава, а не просто снотворное, мы рано или поздно сможем прийти в себя. Правда, неизвестно, не разберут ли нас на запчасти, пока мы будем в отлючке; но это они и так могут сделать. Жижа, которую вливает этот бессмертный мне через шприц, довольно… болезненная. Скорее всего, что-то плотное: возможно, ихор. Если это действительно он, то даже не знаю, радоваться мне, или паниковать: от этого вообще ничего конкретного нельзя ожидать. Когда этот ревенант подходит к Грай, мой разум уже помутняется; а когда он проделывает ту же процедуру и с ней, меня окончательно вырубает. Будь, что будет. У нас и так не было шансов?— почему бы не рискнуть? ?В конце концов… он же не тиран?,?— насмешливо фыркаю про себя я, прежде чем погрузиться в странный, болезненный сон.