Суббота, 14 ноября (2/2)

— Давай я, — Минхо касается её пальцев своими руками, вытирает сам.

— Что ответил? — проявляет тактичность Хван.— Приедет, — Чан расцветает буквально, улыбается, словно счастливый пёс. — Минут через десять. Наён и Минхо уже не замечают друзей, она садится рядом, рассматривает. Ким вдруг осознаёт как сильно скучала по этим задумчивым тёмным глазам, скрытыми под пушистыми ресницами; по крошечной родинке на кончике прямого острого носа; по выразительной ямочке над верхней губой. Переводит затуманенный взор на каштановые мягкие волосы, потом на шею, а затем на тыльные стороны ладоней с выпирающими эстетично и красиво венами. Для неё Ли Минхо живой фетиш, полностью; ей хочется его спрятать ото всех, чтобы никто не любовался и самой себе завидовать. Ещё никак из головы не выходят его трогательные слёзы, неужели Наён зацепила те самые замороженные ниточки, ведущие прямиком к его сердцу. Минхо чувствует на себе её любопытные и восхищённые взгляды, однако знает, что стоит ему с её глазами встретиться Наён как девочка засмущается, поэтому долго смотрит на остываюшющий кофе, на бутылку "десана", на счастливого Чана и говорит ему:— Рано радуешься.— Не сглазь, Минхоша-дурёша.— А ты не натвори глупостей.— Да каких? — вырывается вместо "Я же не ты". — Мы просто поговорим. Тем более Чанбин с ним разговаривал, а он тот ещё сводник.

— А Чонин думал, что Чанбин-хён к нему клинья подбивает, — саркастично произносит Хёнджин, делая глоток из кружки и тут же обжигает язык, начинает чуть-ли не плеваться, плакать и использовать весь свой драматичный ассортимент разом. — Ай, блять, ну за что...— Ты в порядке? — обеспокоенно произносит Минхо.— Он в порядке, — Наён в отличие от остальных уже к этому привыкла за столько лет. — Просто ошпарился, — она встаёт к холодильнику, достаёт лёд и молоко.

— Йа омигхаю, — высунув язык, Хван активно машет на него пальцами.— Не умираешь, — девушка кладёт ему в открытый рот кубик замороженной воды. — Хватит, — затем наливает в стакан немного молока. — Лёд рассасёшь молоком прополощи, дурень.— Внайю.— Молоко? — удивляется Чан. — Оу, я не знал.— Я тоже не знала, пока с этим чудиком не стала жить.

В дверь звонят и Чан снова вскакивает, торопится открыть, пока Наён и Хёнджин с уменьшающимся кубиком во рту провожают его глазами. Минхо тем временем занят другим: воспользовавшись случаем смотрит только на девушку, которая и не подозревает, что при виде на неё у него сердце трепещет и кровь по венам быстрей бежит. Он под столом своей рукой её сжимает, пальцами водит по ладони; им обоим кажется, что выглядят как подростки, но в душе так и есть, по крайней мере, у Наён Минхо первая влюблённость, которой в школе, как у всех, у неё не было. Хван не глупый, он поведение друзей видит отчётливо, и взяв в руку стакан с молоком уходит в направлении ванной, оставляя тех наедине. Стоит ему скрыться, Минхо в губы девушки впивается, словно только этого и ждал, был наготове. Свободной рукой лицо обхватывает, большим пальцем гладя скулу.Он жадно целует, горячо, вкладывая все свои чувства вперемешку с извинениями, а Наён поддаётсяохотно, сминает своими его губы, а кончики языков соприкасаются очаровывающе.Нежность медленно, но верно перерастает в желание, которое тут же по телу разливается сладким вином. Девушка хочет остановиться, но разум и сердце полностью подчинены Минхо и его ласке, то, что он делал с ней в эти секунды стёрло все обиды и возмущения; ей хотелось бы полностью в нём раствориться, принадлежать и быть той, кто ему безумно нужен, и сейчас вдруг все его слова месяц назад остались там, пустым звуком, что постепенно вовсе исчезает. И Минхо знает это всё, не то, чтобы пользуется, хочет лишь ошибку исправить. Он не солгал, когда сказал, что думал долго, а теперь винит себя. Таблетки новые выписали, но он их не пьёт, к психиатру своему приём пропустил уже дважды, потому что знает, что единственное лекарство, способное помочь — Наён, которая поняла это давно уже, отчаянно помочь пыталась, а он сглупил, прогнал. Чонин в это время слушает очередные признания от Чана, вздыхает и ничего ответить не может, потому что он только попрощаться приехал.— Но о чём ты тогда хотел поговорить?

— Зачем ты через Чанбин-хёна пытался помириться? Я ведь уже всё сказал тебе, ничего не изменилось. Я по прежнему ничего не чувствую, почему ты не можешь оставить меня в покое?— Потому что я слишком люблю тебя, — Чан берёт младшего за руки, подходит близко; ему так сильно хочется целоваться с ним, обнимать нежно, касаться, но он лишь в глаза заглядывает, давит в себе отчаяние. — Ты моё сокровище, мой дорогой человек... неужели ты думаешь я способен забыть и жить дальше без тебя?— Но тебе придётся.

— Нет, — Чан всем своим крепким телом прижимается. — Ты всё равно будешь моим, сам ещё в меня влюбишься, а я знаешь, подожду. Буду ждать сколько тебе нужно. Обещаю.— У тебя мания величия, хён, — Ян отталкивает парня. — Я устал от тебя. Хватит уже, просто оставь меня в покое.

— Почему ты внезапно стал таким? Вспомни как раньше нам было хорошо, ты ведь...— Что было хорошего? Что я был для тебя какой-то секс-игрушкой?

— Ты прекрасно знаешь, что это не так!

— Раньше ты был другого мнения, так что же изменилось?— Ты поэтому меня так ненавидишь? За то, что я трахнул тебя однажды и больше не мог остановиться, потому что привязался? Потому что влюбился?— Меня всегда бесило, что ты пытался меня купить. Вот тебе букет роз - давай ложись. Вот тебе дорогие кроссовки - снимай трусы. Вот тебе лимитированные "ролексы" - раздвигай ножки. И так далее, и не говори, что это не так.— Но это, блять, реально не так! Я делал тебе подарки, чтобы увидеть твою улыбку, чтобы сделать приятно, потому что мне хорошо с тобой и мне нравится покупать тебе что-нибудь, радовать, а ты не так всё понимал! — Чан и не замечает как его голос становится громче. — И до сих пор думаешь не туда, Чонин. Я всегда хотел больше, чем дружеский секс, я говорил об этом уже, но ты почему-то выставляешь меня каким-то ёбаным мудилой!— Я уезжаю, хён, — внезапно произносит парень, от чего Чан замолкает, смотрит удивлённо.— Что? — у него дыхание перехватывает, внутренности сжимаются больно. — Куда? П... почему?— Мать предложила переехать к ней в Америку и продолжить обучение там, отец вроде как не против...— А ты? Бросишь всё? Своих друзей, свою жизнь? — Чан и на коленях готов просить младшего остаться. — Просто вот так возьмёшь и уедешь из страны? — ужасней нехватки Чонина рядом для него только его полное отсутствие.

— Да, просто возьму и уеду. Друзья? Кто? — Чонин кивает в сторону дома. — Только Наён-нуна. Феликс больше со мной не общается, Хёнджин его ко мне ревнует, а больше по сути у меня никого здесь нет и не было.— А я? — Бан обхватывает широкими ладонями щёки парнишки. — Я, Чонин?— Что ты? — он руки не убирает, однако щаг назад всё же делает. — Я был с тобой, потому что хотел Феликса забыть!— Ч-что ты имеешь ввиду? — старший не понимает действительно.— Да! Я люблю Феликса! Люблю до сих пор и всегда любил.

— Но... почему ты не сказал раньше?— Потому что я не думал, что ты в меня втрескаешься, хён. Понимаешь почему теперь я хочу уехать? — Чан лишь отпускает парня, дышит через дрожащий рот, в уголках глаз собираются слёзы. — Там я смогу забыть его. И тебе тоже будет легче, если меня не будет здесь.— Намекаешь на то, что я использовал тебя, но на самом деле оказалось наоборот, — Чан голову запрокидывает, чтобы соль не вылилась на щёки.— Просто если бы ты сказал, что использовал меня, чтоб заглушить свою тупую невзаиную любовь к Феликсу я бы отъебался давно, не стал бы как псина за тобой бегать, я чувствую себя унизительно, Чонин.— Что? В наш последний разговор я сразу сказал, что нет у меня к тебе чувств!— Да, но до этого ты прыгал ко мне в койку, вместо того, чтоб пойти и признаться Ликсу.

— Угараешь? Он был с Ксэюн, потом с Хёнджином, думаешь это что-то изменило бы?

— Зачем ты трахался со мной, если любил другого человека?— Раньше ты говорил, что у нас просто секс, который ничего не значит. И что, разве ты не трахал всех подряд после того, как я от тебя ушёл?

— Ты можешь не верить, но нет! Нет, Чонин. Не трахал! Может только собственную руку, представляя тебя, понял?

— Но, — Чонин спиной к стене кирпичной прислоняется. — К чему сейчас вся эта драма?— Ты прав, — сдаётся Чан, мимо парня проходит к двери и возвращается в дом, даже не осознавая, что они видятся в последний раз. Минхо поцелуй с Наён останавливает, когда слышит шаги друга в коридоре; лбом в её висок упирается и шепчет на выдохе:— Каждый раз я хотел вернуться, как только уходил.

— А я ведь всегда ждала, что вернёшься.

Он отстраняется, чтобы в глаза взглянуть, дышит чаще обычного. Наён не узнает, что он несколько раз приезжал к ней и стоял у ворот не решаясь постучать; раз пять ждал её у университета, но уходил испугавшись не зная чего; и сотню раз его пальцы сами тянулись к телефону, чтобы написать или позвонить.

Сдерживая накипевшие эмоции, Чан не идёт на кухню — он видел краем глаза, что там пишется ещё одна любовная сцена. Ему бы очень хотелось кому-нибудь высказаться, даже, наверное, поплакаться, пожаловаться и так, чтоб пожалели, но он из тех, кто держит всю соль в себе до талого. Садится на банкетку с обувью в прихожей, ждёт когда Чонин уйдёт далеко — он больше не хочет за ним бежать как раньше, младший не просто обидел, он задел душу своими откровениями. Хрупкое сердце разбил фразой "я уезжаю" и растоптал эти осколочки "я был с тобой, потому что хотел Феликса забыть". Чан знает, что теперь долго будет прокручивать этот разговор в голове, потому что слова Яна, такого, казалось бы, всегда добродушного и родного, въелись в подкорку мозга.

Хёнджин, который решил, что правильней всего будет не переться на кухню дабы позволить Минхо и Наён наконец перестать быть двумя идиотами, наводил порядок в своей комнате, убирая одежду и проверяя наличие "засохшей спермы". С победной ухмылкой в сторону доводов подруги, он складывает последние учебники на стол и выходит.

Комнаты в съёмном доме расположены так, что выходя из каждой так или иначе окажешься в коридоре, поэтому выйдя из своей спальни Хван замечает Чана, сидящего на банкетке и вздохнув идёт к хёну. Заглядывает в кухню и замечает, что Минхо по прежнему сжимает руку Наён, у них эти касания значат нечто большее, чем тактильные ощущения. Хёнджин улыбается, а Чан встаёт и открывает входную дверь.— Пошли покурим, Джинни.

Холодный кофе оставляет тёмный налёт на кружках. На кухне тишина, потому как Минхо продолжает смотреть на Наён, она — на него. Они бы часами сидели так, изучая друг друга взглядами и прерывались бы на безмятежные поцелуи.— Прости меня за всё, — тихо произносит он. — Я не хочу, чтобы между нами была эта пропасть, ты права во всём и...— Хватит извиняться, Минхо, — девушка чмокает его куда-то в спайку и мило улыбается. — Только...— она вдруг не знает как подобрать слова, как осторожно спросить о его отношениях с сестрой Чана; портить такой трогательный и блаженный момент нельзя, но она должна.— Что?— Думала ты встречаешься с сестрой Бан Чана...— Пф, — Минхо с трудом смех сдерживает, только сейчас убирает ладонь от лица Ким. — Только не с ней, фу, нет. Это же просто второй хён! К тому же, моё сердечко уже занято.— Интересно... и кем же? — наигранно спрашивает Наён.— Секрет, — шепчет парень. — Кстати, сердечно нуны тоже занято, она по уши влюблена в твоего жантильного приятеля, ради него и вернулась из Сиднея.— В кого? — девушка фрапированно брови поднимает, перебирая в голове всех милых и наивных знакомых.— Да в Уёна, — он замечает как Наён меняется в лице, нервно сглатывает. — Мы ей не стали рассказывать о том, что произошло, не хотели. А Чан идиот проболтался на днях, — Минхо откидывается на спинку стула. — Правда он не знает об этом, всем говорит, что на практику приехала, на самом деле хер забила и раньше сессии свалила, ты что, как же, — парень усмехается. — Не ревнуй, — он коротко целует Наён в пунцовые губы.

— Я немного в шоке...— Наён счастлива, что Минхо не умеет мысли читать, ей не хочется, чтобы он узнал о том, чем она занималась с Чоном в ванной Чанбина.

— На самом деле, думаю у них могло бы что-то получится.

— А у нас? — решает спросить Наён, пока Минхо так добр с ней, ведь он непредсказуем как реальная экономика, и девушка не знает будет ли он таковым теперь всегда или это просто хороший день и хорошее настроение.— И у нас, — он снова дарит ей влюблённый и такой донельзя сладкий поцелуй. В другом районе Сеула после долгих разговоров и погружения в океан общих воспоминаний, Уён и Лэс возвращаются из кофейни. Он предлагает ей зайти, может поиграть в приставку или даже глянуть какой-нибудь глупый ужастик, и девушка соглашается. Не проходит и получаса, когда Уён проигрывает в "Тэккен семь" пятый раз подряд.

— Нет, не катит, давай реванш.

— Опять? — смеётся девушка. — С тобой скучно играть. Давай поболтаем.— В кафе не наболталась? Давай реванш!— Давай на желания? Если проиграешь загадываю я, выиграешь — наоборот.— Нет, ты опять загадаешь какую-нибудь хрень типа выйти на площадь и спеть "ансвер".— О! Это идея! — Лэс почему-то подсаживается ближе. — Пулло пуллоуриль чжигым пулло...— Ну хватит, — он слегка пихает её плечом. — Давай просто сыграем.

— Ладно. Если ты расскажешь мне про Наён... её же Наён зовут, да?— Что? — Уён кладёт джостик на стол. — Зачем?— Вчера мне показалось, что вы встречаетесь, я жду жду, но ты мне так об этом и не говоришь...— Нет! Мы дружим, — Уён смущённо отводит глаза, а Лэс облегчённо вздыхает. — Она хороший человек.— Но она тебе нравится?

— Ей нравится кое-кто другой.

— Ого, любовный треугольник. Прямо как в школе, помнишь? — девушка смотрит испытующе.

— А? — парень готов уже рассказать правду, однако просто кивает.— Да... видно мне никогда не повезёт с взаимностью.— Но ты ведь даже не говоришь о своих чувствах.— Зачем? Я не уверен, что моё сердце свободно.

— Стоило бы попытаться... стоп, божечки! Значит тебе не она нравится? А кто кто?— Зачем тебе это?— Может я просто ревную, — девушка дует губы, игриво треплет друга за свитшот. — Ну расскажи.

— Если ты дашь реванш?— Ох, Уён, — "может я просто тебе дам?" проносится в голове. — Внешне так повзрослел, возмужал, но на самом деле такой же вредный пацан.— А сама-то.— Думаю тебе стоит признаться той девушке, кем бы она ни была, — Лэс берёт его джостик и вкладывает обратно в руки. — Твоя проблема в том, что тебе стрёмно быть отвергнутым, но никогда не узнаешь какая конфета, не попробовав её.— Думаешь?— Да.— Что если я признаюсь той девчонке со школы?— В смысле? Ты о ней что-ли? — Лэс подозрительно грустно выдыхает воздух. — Божечки, забудь эту дуру, она тебя семь лет динамила.

— Ты сама сказала "кем бы она ни была".— Но, Уён, спустя семь лет... хотя, как говорится: лучше поздно, чем никогда.— Я люблю тебя.

Уён произносит это на одном дыхании, но не жалеет. В эту же секунду ощущает облегчение, какое бывает когда кружка падает и не разбивается. Девушка рот приоткрытым держит, ждёт продолжения, что он скажет что-то вроде "Так?", но Уён молчит, потом усмехается и смотрит куда-то вперёд. Лэс прерывает неловкое молчание:— Ч-что... то есть...

— Ты всё правильно услышала, — он старается не смотреть на Бан, вздыхает томно. — Ты была той самой девчонкой, но я не мог сказать тебе, потому что сначала мы были восьмиклашками, потом ты влюбилась в этого Тэяна, а затем я понял, что лучше не портить нашу дружбу такими признаниями, — Лэс слушает, не веря в происходящее, внутри щимит сердце. — Ты права, мне было страшно, что ты меня отвергнешь. Когда ты уехала я был уверен, что забуду о тебе, и я почти забыл! — он опять бросает джостик на стол. — Я общался с многими девушками, спал с ними, но не мог завести отношений, ты постоянно была в моей голове, — Уён делает паузу, задерживает взгляд на подрагивающих устах Лэс. — А когда я встретил Наён всё изменилось, по крайней мере я так думал, пока вчера не явилась ты, — он тянется за поцелуем, но замирает на расстоянии в девять сантиметров. — Я понял, что никто не способен заменить тебя.

Лэс сама целует парня. Прикрыв глаза, сведя брови, касается трепетно и ласково, не спешит. В голове столько вопросов, возмущений и сожалений, но она решает оставить это на потом. Сейчас есть только он и она. Уён же чувствует почти тоже самое, он растерян и удивлён, руку кладёт на талию, ему сложно понять почему она ему отвечает, но сейчас это последнее, что его должно волновать. Лэс немного отстраняется, шепчет прямо в губы:

— Поверить не могу, что ты скрывал это столько лет... я ведь даже не представляла. Ты был таким... другом? Даже не замечала... божечки, я такая тупая.— Думаешь у меня были шансы?— У тебя были все шансы. Но какая теперь разница? Просто... будь со мной сейчас.

— Хочешь сказать, чт...— Что ты мне нравишься, Уён. Я ведь приехала, потому что чувствовала себя виноватой... я же чуть не потеряла тебя навсегда.— Но ты же сказала вчера, что Чан по приезде рассказал о том случае?— Решили, что ты выбесишься, если узнаешь мои реальные причины вернуться. Он случайно проболтался по телефону, и я всё ещё злюсь, что вы от меня всё скрыли.

— Значит ты бросила учёбу, чтобы меня увидеть?— Ты ведь всегда был ближе, чем кто-то из моих друзей, это больше, чем дружба, поэтому да, — она продвигается ещё ближе, дыхание смешивается с его. — Мне жаль, что я не понимала этого раньше, но ты... ты потрясающий, Уён, — она снова целует, на этот раз реще, проникая языком внутрь, а парень отвечает, загорается при этом как спичка.

Дверь в гостиную открывается громко, вынуждая Чона оторваться от мягких губ. Он видит младшую сестру, которая удивлённо хлопает ресницами и спустя секунду виновато выскакивает обратно. Уён снова смотрит в глаза Лэс, которая остаётся безразличной, и вместо того, чтобы разделить его смущение опять льнёт к губам, которые теперь так и хочется целовать и целовать.

* * * Минхо долго утешает Чана, когда они сидят у старшего дома, вернувшись от Хёнджина и Наён в четвёртом часу. Бутылка с бренди неизбежно пустеет вместе с глазами Чана, у него и слёз нет уже, ведь Ли единственный кому он имел право их показать, а тот очень бы хотел сказать, что всё будет хорошо, но знает, что солжёт.

Вернувшаяся домой Лэс сразу понимает, что у них гости, поэтому идёт в гостиную, скидывая кожаную куртку находу.

— Что происходит? — интересуется девушка, приземляясь на красный диван рядом с братом, обеспокоенно касается его плеча.— Выпей с нами, — вместо ответа произносит Чан, на что девушка отрицательно кивает. — Чонин то мой оказывается всё время по Феликсу пёрся, прикинь? А теперь он вовсе в Америку уезжает, — Лэс лишь обнимает его в ответ, искренне сожалея.

Они сидят до тех пор, пока мама не возвращается с работы, приходится расходиться. Чан не провожает Минхо, остаётся с матерью и расспрашивает о том, как прошёл её день. Госпожа Бан, конечно же, не одобряет его пристрастия к алкоголю, однако спрашивать в ответ что же такого стряслось у Чана ей показалось полной бестактностью — захочет сам расскажет. Однако навряд ли ей хочется знать, что её сын гей, которому сегодня разбили сердце. Лэс обнимает Минхо по привычке, ей так хочется поделиться своей радостью, но кажется, момент не подходящий, однако друг сам интересуется:— Как прошла встреча с Уёном?— О, — Лэс улыбается смущённо, потупив взгляд. — Ты не поверишь, что я скажу. Оказывается мы оба такие дебилы, божечки.— Почему? — усмехается парень.— Да думала такое только в кино бывает... сходили в кафе, потом поиграли в соньку у него, а потом... — она делает очередную паузу.

— Переспали?

— Дурак, — Лэс хлопает Минхо по плечу. — Мин-Мин, ты такой же пошляк, как мой братец. Не было ничё. Ничё такого.

— А какого такого было?— Ну... теперь он мой парень, — Лэс обхватывает свои щёки ладонями, Минхо это напоминает какое-то недоделанное эгьё.— Охренеть.— Почему?— Только сегодня думал о том, что из вас была бы нормальная пара, — парень замечает подъезжающее такси. — Правда он немножко охуевший, но...— Эй! — она снова стукает Ли. — Это ты охуевший. Он нормальный.— Я же не сказал, что это плохо. Да, я охуевший, но даже в такого мудака как я влюбляются.— Так... а это уже интересно. И кто она?— Секрет, — Минхо лукаво улыбается и садится в своё подъехавшее авто. — Пока, Лэс!— Пф, Котяра...