part 12. in statu nascendi. (1/2)
Единственный день в жизни жнеца, когда ему дается возможность видеть —день перед встречей с Судьбой. Время, когда глаза этих существ наливаются янтарным мёдом, а взгляд становится мягким, отчего тут же смягчаются все черты лица.Король Королевства Огня не был исключением, и, по привычке проснувшись рано и застав еще неполную Луну на куполе небосвода, Чон тихо вздохнул. От сожаления ли, а может из-за страха, который внушала встреча с Повелительницей, или просто от предчувствия того, что случится что-то страшное.Любые эмоции волнами разбивались о скалы самообладания жнецов, но единственное, чему они не могли противостоять — интуиция. Сестра Судьбы, к которой лучше иной раз прислушаться, чем отмахнуться, словно от пролетающей перед глазами пылинки.Слуги боялись признаться даже сами себе, но они до безумства и лучезарных искорок в глазах любили это время и с нетерпением его ждали.Событие это для человеческой жизни было одним из редких —случалось раз в пятьдесят лет. Жнецы к этому моменту накапливали как минимум тридцать душ, над которыми уже успел совершиться их суд, именно поэтому каждые пол столетия Судьба собирала жнецов для отчёта: тех, кто был более мудр и расчётлив в своих решениях ждало приятное вознаграждение и даже повышение в ранге, слабые же звенья Судьбой всегда безжалостно отсекались. Души таких жнецов не перерождались, а сдавались на обработку в священные кузницы, в которых из душ выковывались мечи для вершения справедливости над убийцами.Что же до слуг? Каждый из придворных в восторге подавал Королю блюда, приносил письма и сопровождал на прогулке, боясь засмотреться на Юнхо слишком долго, что было непозволительно по нормам этикета. Но Король разрешал смотреть столько, сколько захочется, один раз даже собрав подле себя почти дюжину мальчишек лет восемнадцати, которые упали на колени при виде своего Короля в таком обличье.Ким должен был признаться, что и он не смог устоять перед красотой его Величества. Рассматривал его лицо с пытливой внимательностью, ловил каждый взмах длинных и пушистых ресниц, иногда даже забывая, что слишком засмотрелся.—Я должен признаться, что из-за Короля Чона мое сердце бьется быстрее, —как-то неожиданно признался Ким Рейвену за столом.—О-ох, думаю, Минги не понравятся Ваши слова, — Рейвен по-доброму усмехнулся.—Да нет же! Бьется будто бы из-за волнения перед любимым учителем, знаешь же?—Моими учителями были книги.—А как же живые люди? — Хонджун стал немного взволнованнее от мысли о том, что задел больную для Рейвена тему.—Ну, моя мать умерла, когда мне было семь. Меня чудом занесло в этот замок через год, и я остался здесь совершенно один, сам по себе. Тогда на троне еще восседал дядя Минги. Ему не было дела до образования его слуг, но вдруг появилось дело до моих бёдер, когда мне было пятнадцать, хм...—Ах, Рейвен! Прости, пожалуйста, — брови Кима изогнулись от чувства вины, —Ты в порядке?—В абсолютном. Прошлое прошло. И, более того, оно совершенно не определяет меня настоящего. Так что какое мне дело до того, что было несколько сотен лет назад?Хонджун выдохнул и вновь посмотрел на Рейвена, пытаясь поймать хоть одну тень тревоги на его лице. Но вампир выглядел слишком спокойным, что тут же, словно капельками влаги по воздуху, передалось и Советнику Муль - юноша продолжил трапезу, боле не возвращаясь к этой теме.***Юнхо перенесло в просторную светлую залу под куполом: место, где жнецы, возглавляемые Судьбой, собирались за одним столом: обсуждали собственные достижения, проблемные вопросы по поводу решения участи судеб существ и даже собственные проступки, если таковые имелись. Но в этот раз Юнхо был один. Его встретила уже знакомая спина в черном саване, а когда обладатель ее развернулся, Чону представилось лицо самое очаровательное, с такими мягкими и плавными чертами и такими же медовыми, добрыми глазами, как и его собственные. Нос и кругленькие щечки Судьбы были усыпаны веснушками, на висках и под глазами родинки образовывали созвездия, а родимое пятно между бровей в форме Солнца - вечное напоминание об обжигающем поцелуе Светила, придавало ее лицу тот самый неподражаемый шарм, который пленил окружающих, заставляя полностью забыться в этой немыслимой красоте.
Но стоило тени упасть на это лицо, как оно тут же омрачалось, становилось бледным, безжизненным, словно у мертвеца, а веснушки и родинки превращались в крупные трупные пятна. Глаза же становились похожими на два уголька без радужки и зрачка. Щеки уже казались впалыми, оголяя острые скуловые кости.Юнхо всегда поражала эта двойственность Судьбы, но Чон понимал— такова ее природа. И жизнь, и смерть в одном лице.
Жнец слегка напрягся, ожидая, когда существо заговорит первым, однако Судьба все не спешила поворачиваться, отчего Юнхо стал переминаться с ноги на ногу в некоторой неловкости, как вдруг пробивающий до костей строгостью голос отразился от стен помещения, слегка напугав Чона: — Приветствую Вас, Господин Жнец. Рада видеть в добром здравии. Вы даже слегка помолодели, а? — Судьба наконец-таки развернулась. Приветливая улыбка засияла на ее лице.
Юнхо слегка пошатнулся от такого тона, в котором будто бы чувствовался подвох, поэтому он молча поклонился, опустив руки по швам. Существо на это действие лишь слегка подняло уголки губ.
— Сегодня решается вопрос Вашего повышения в должности, Господин Жнец. Я довольна Вашей работой за прошедшие пятьдесят лет. Вы готовы к изменениям? — Судьба говорила сухо, едва имея интерес к этому делу — такие, как Юнхо, совершают визит к ней чуть ли не ежедневно.
Чон нервно сглотнул, выдохнул и вдруг твердо сказал:— Разрешите мне остаться в человеческом обличье, Госпожа. Для моего королевства это невероятно важно, — Юнхо смотрел Судьбе прямо в глаза, хоть и знал, что подобные долгие взгляды были строго наказуемы хранителями порядка за несоблюдение правил этикета. Но сейчас Жнец был твёрдо уверен в силе своего взгляда. Почему-то прямо сейчас он понял, зачем именно в этот день Рок дарует жнецам эти волшебные по своему цвету зрячие глаза.
Выражение лица Судьбы вдруг преобразилось под влиянием замешательства: глаза округлились, вероятно, от прямолинейности Юнхо, а улыбка вдруг стала какой-то неловкой.
Чон был убеждён, что застал Существо врасплох своей просьбой, и надежда внутри вдруг затрепетала уже увереннее и ярче, наполняя своим теплом все тело Жнеца.
— Разве людям не все равно, как выглядит их Король? Или Вы преследуете другую цель? Планируете околдовывать чужие сердца своей красотой? — Судьба издала кроткий смешок и изогнула бровь, окинув Юнхо с ног до головы, —Слишком многого просите, Господин Жнец. Окажи я Вам такую медвежью услугу, другие Жнецы будут требовать того же, — Существо немного помолчало, —Этому вы у людей учитесь?
Юнхо в недоумении похлопал глазами, с трудом понимая, о чем говорит Судьба.— Не нести ответственности за собственные поступки, — продолжала она, —Гадко. Очень гадко. Своей просьбой Вы меня только расстроили, — Судьба сделала яркий акцент на слове ?просьба?, строго посмотрев на Жнеца. Юнхо стойко выстоял под налетом огненных стрел, что метала из своих глаз Фортуна, и продолжал настаивать на своем, вступив в конечном итоге в дискуссию и выслушав от Судьбы тираду нравоучений. Переубедили ли они Жнеца отказаться от намерения добиться разрешения на его требование?
"Однозначно нет"— думал про себя Чон, размышляя над словами Судьбы, что упрямо продолжали бить его в самый лоб, заставляя голову слегка побаливать, отчего веки все норовили закрыться от усталости и вновь погрузить Юнхо в непроглядную и вечную тьму — знак того, что время разговора уже на исходе.
— А Вы не думали о том факте, что, будь у жнецов другой внешний облик, отношение людей к ним и к Вам было бы совсем другим? Отчего он связан исключительно со смертью? Разве вершители справедливости должны выглядеть как истлевшие трупы? Будь наша внешность хоть немного мягче, такого страха мы бы явно не вызывали, Госпожа. В мире и так много вещей, которых боятся люди и другие расы, — Юнхо вдруг стал замечать, как лицо напротив побледнело, а на щеках появились серые пятна. Судьба была явно недовольна упрямостью Жнеца, ведь обычно строго отчитать и отправить дальше работать вполне хватало, чтобы привести кого-то из её подчиненных в норму, но на Чона это совершенно не подействовало. Может, и Судьбе не всегда везет?
— Ведь и Вы, — продолжал настойчиво Юнхо, — совершенно далеки от того вида, которым одарили нас, жнецов. Это ли Ваша хвалёная справедливость?
Судьба недовольно цокнула. Впервые ей с совершенным бесстрашием высказывают недовольство прямо в глаза.
Существо выдохнуло, ощущая, как внешность его под влиянием эмоций стала меняться. Оно вновь обратило глаза на Жнеца - тот продолжал смотреть твердо, сталь строгости блестела в его глазах. Непоколебимость Фортуны, не выдержав такого давления, была надломлена, и Судьба отвернулась, подав спустя несколько минут гробового молчания голос:— Так и быть, — внутри Юнхо что-то вдруг заликовало, — Однако, — короткая пауза, заставившая Жнеца напрячься, — За тобой будет закреплен страж-компаньон, которого ты должен будешь вырастить прилежным, чтобы в будущем он смог принести этому миру пользу. Как Вы там говорили, Господин Жнец? "Жнецам не свойственны терзания сердца"? Какие странные дела, не находите? — Существо щелкнуло пальцами, и в воздухе появился пушистый котёнок с глазами-звездочками, в стальных латах и с крыльями цвета ночного неба, — Страж будет помогать и мне в моем эксперименте. Изредка я буду наблюдать за твоим миром через его глаза.
— Благодарю Вас, — Юнхо стал кланяться, пораженный такому стечению обстоятельств.
— Ступай. Actum est, ilicet.* ***Юнхо, рано утром покинувший Королевство, оставил всю бумажную волокиту на Советника Сона, отчего тот был вынужден запереться в своем кабинете и перечитывать письма из Северного Королевства. На Минги было так же возложено изучить подробнее старый договор с оборотнями Чхве, соотнести все просьбы из писем с ним и написать Королю отчет об упущениях, которые были допущены. Юнхо попросил все сделать так, чтобы оборотни в этот раз максимально были довольны условиями договора, дабы избавить их с Соном от лишних нервов. Лучше потратить их на бумажки, чем на стаю воющих и постоянно недовольных волков, которые будут готовы разорвать тебя на части, посмотри ты вдруг на них искоса. Более того, бумага и чернила скулить и провоцировать на конфликт не будут, как это постоянно делают советники Чхве, поэтому Минги твердо решил, что называется, "съесть лягушку" сразу, чтобы потом отправиться по своим делам. Особенно когда до полнолуния совсем мало времени.
Да, Советник Сон кажется иногда самодовольной, вредной и порой грубой выскочкой, однако в качестве дипломата ему не было равных в этом королевстве. Разве что Ким Хонджун мог составить ему конкуренцию.
Минги попросил двух стражников по возможности никого к нему не пускать, но будто кому-то придет в голову забрести в Северное крыло замка и уж тем более добровольно переступить порог кабинета Советника Огня. Такие фокусы подвластны только самым бесстрашным в этом замке, один из которых - лекарь Огня. Едва успев зайти в соновский кабинет, Ёсан сразу же начал отчитывать Минги, словно тот был провинившимся ребенком: