Часть 1 (1/1)

Смыслом жизни и самым ценным имуществом Ильдерима были лошади, и быт лагеря сводился к уходу за ними, их обучению и тренировке. С раннего утра многочисленные зятья, племянники и внуки Ильдерима чистили и перековывали лошадей,оповаживали и гоняли на корде молодняк, проминали застоявшихся. Мессала, привычный к шуму казармы, спокойно спал под конское ржание, стук копыт и звяканье сбруи, но сегодня он проснулся раньше обычного и, к своему удивлению, не увидел среди седлающих коней бедуинов брата.- А где Джуда?

- Он купил жеребца-трехлетку, - ответил Ильдерим, - и каждое утро чуть свет уезжает в пустыню – видно, учит его каким-то трюкам. Держит это в секрете, чуть не оборвал уши моему внуку, который вздумал подсматривать.

- У меня сегодня встреча в городе, - продолжал бедуин, - один молодой трибун, почетный гость префекта, хочет купить моих жеребят. Возможно, речь пойдет не только о них. Ты еще не раздумал продавать упряжку?- Нет, не раздумал. Мне не нужны эти лошади. Избавь меня от них.Старик неодобрительно покачал головой. Он думал, что причина, по которой Мессала охладел к вороной четверке, - его увечье, не позволяющее править колесницей. А может, полагал, что римлянин отвернулся от своих любимцев из-за того, что они подвели его, не принесли желанной победы. Все было не так. На самом деле Мессала не хотел смотреть на вороных из-за того, что у них под копытами только милостью богов не оборвалась жизнь его брата.Джуда сказал: ?Мы погостим в лагере у Ильдерима. Это ненадолго. Он все равно скоро тронется в путь.?. Прошло больше месяца, но шатры бедуина все еще стояли ввиду Яффских ворот: римская знать после победы ильдеримовой четверки готова была разориться ради покупки его жеребят.

- Мессала, тебе нельзя долго быть на ногах, разбередишь рану, - озабоченно заметила подошедшая Эсфирь. – Пойдем, пора делать перевязку.Молодой человек поудобнее перехватил костыли и поковылял к палатке. Эсфирь он доверял, так как она на протяжении всех этих лет, изредка встречаясь с ним, не проявляла враждебности. Казалось, она не питает ненависти к тому, кто разрушил ее дом, разлучил с любимым мужем, обрек на скитания и нужду. Возможно, дело было в проповедях того казненногогалилейского пророка, последовательницей которого она была.- Терпи, - строго велела она, смачивая присохшую повязку водой из кувшина. Мессала прикусил губу. Процедура обработки раны была малоприятной, но куда менее мучительной, нежели когда это делал полупьяный гарнизонный лекарь.- Скажи, почему ты избегаешь Тирзы? – внезапно спросила Эсфирь.

- Как ты не понимаешь? – Мессала дернулся и едва не взвыл от боли. – Мама не хотела меня в зятья, еще когда я был здоров, а калеку не захочет и подавно! И сама Тирза… да мне глаза на нее страшно поднять! Разве такое прощают?- Если любят – и не то прощают, - безмятежно улыбнулась Эсфирь.

- Но любит ли она меня? Вот такого, какой я теперь? – вздохнул молодой человек.За эти несколько недель он виделся с Тирзой и приемной матерью всего несколько раз. Зрение узниц пострадало от долгого пребывания в полумраке, их глаза не переносили яркого света, к тому же они отвыкли от чужих, поэтому почти не покидали палатки, где за ними ухаживали Эсфирь и любимая внучка Ильдерима.- Думаю, ей нужно заново привыкнуть к тому, что она жива, здорова и свободна. Дай ей опомниться. Нам всем нужно время. Отдыхай, – с этими словами Эсфирь легко поднялась, погладила его по щеке и собралась уходить.- Постой, Эсфирь, - он удержал ее за руку. – Ты, я вижу, стала искусной лекаркой. Научилась этому, когда лечила язвы и нарывы иерусалимским нищим?

- Кто-то же должен это делать. Господь называет нас, евреев, жестоковыйным народом, и это правда. Иерусалим полон бедняков, которым нечем прикрыть наготу и нечего есть.

- Ты говоришь как проповедница.- Все мы, ученики Иисуса, призваны к проповеди.

- И женщины тоже?- Конечно. Моя подруга, Мария из Магдалы, отправилась в Рим к цезарю Тиберию, чтобы рассказать ему о воскресении Иисуса.- Воскресении распятого?.. Ты правда в это веришь?- Я собственными глазами видела воскресшего четверодневного Лазаря! – запальчиво воскликнула Эсфирь. - И ты же знаешь, что мама и Тирза были больны проказой и очистились! И твоя нога…- Причем тут моя нога?- При том, что я каждый день молюсь, чтобы Господь тебя исцелил, - отрезала Эсфирь. – И ты уже ходишь понемножку, а лекарь говорил, что ты не жилец!

Что правда, то правда – Мессала чудом избежал заражения крови, страшная рана очистилась и затянулась на удивление быстро. Когда Джуда пообещал: ?Больше мы не расстанемся?, Мессала с горечью ответил: ?Я стану для тебя обузой?.- Я же сказал, что понесу тебя, - спокойно возразил брат. – Не отсюда до лагеря, а столько, сколько потребуется. Только не смей сдаваться! Ты поправишься и еще будешь ездить верхом.- Это вряд ли.Мессалу терзали Танталовы муки, понятные только страстному лошаднику, который день за днем видит прекрасных скакунов и не может испытать их резвость.

- Если случится чудо и я в самом деле смогу сесть на коня, - даю тебе слововыслушать рассказ об этом галилейском чудотворце во всех подробностях.

- И поговорить с Тирзой о вашем будущем? – лукаво улыбнулась Эсфирь.- И поговорить… с твоим мужем. Он глава семьи как-никак. Возможно, он считает, что Тирза достойна чего-то лучшего.- Ты очень упрямый. И очень глупый, - грустно заметила молодая женщина. – Вы с Джудой похожи, он был точно таким же. Но он изменился, значит, и ты не безнадежен. Мессала, муж рассердится на меня, если узнает, - он говорит, что незачем ворошить прошлое. Но я все-таки скажу. Ты боишься к ней подойти, потому что виноват, и она тоже!- В чем?- Это она впустила в дом раненого зилота, который потом стрелял в префекта. Она помогалазилотам тайно, это казалось ей приключением, интересной игрой.- Дура!Бранное слово вырвалось у него помимо воли.

- Конечно, дура, - ничуть не обидевшись за золовку, кивнула Эсфирь. – Она сама давно это поняла и страшно переживает. Так что не Джуда так тебя подвел, это всё Тирза. И она нуждается в прощении не меньше, чем ты.

- Столько бед – из-за глупости одной взбалмошной девицы?! – Мессала схватился за голову, Эсфирь с испугом увидела в глазах молодого человека слезы.- Это было Божие попущение, - поспешно заговорила она. – Иисус говорил – нужно умереть и родиться заново, не от плоти и крови, а от Духа Святого. Нельзя умереть и родиться заново, не испытав страданий. Я думала, ты обрадуешься, что Джуда не предавал тебя. Почему ты плачешь?- Пять лет я уговаривал свою совесть, что имел право так поступить! Что брат лгал мне в глаза, выведывал сведения для мятежников и готовил покушение на префекта! Пять лет я ненавидел его за это! А он просто взял на себя чужую вину!

- Этого уже не исправить, - Эсфирь, тронутая его отчаянием, печально покачала головой. – Слава Богу, вы помирились, вы живы и снова вместе, это главное. Лежи, я принесу тебе поесть.Когда она вернулась в палатку с лепешками, козьим сыром и вином, Мессала спал. Он очень ослабел от мучительной операции и потери крови, быстро уставал, малейшее душевное волнение лишало его сил. Эсфирь поправила на нем одеяло и ушла, поставив еду возле постели.