Минус семь и потепление (1/1)

Холодный январь предательски дует под ворот совсем не зимней куртки, надетой впопыхах и глупой вере, что сегодня будет легче. Минус семь и потепление. Может быть даже тонкие намеки весны. Но это очередная ошибка, такая же болезненно-мазохическая, как лишний проведенный час с любимым человеком, отпечатанный очередным ожогом на руке и шрамами в безумном сердце, тихо бьющимся на фоне пробегающих прохожих. Косыми взглядами скользящими неподалеку шагом по сугробам. Две черные фигуры и снег, вечно падающий, коварно отнимая последнее тепло, которое старательно дают чужие ладони, уже минуту находящиеся на заросших вусмерть щеках. И в этой немой тишине сигарета привычно дымится в левой руке, оплетая звон падающих снежинок своим терпким дымом. Правая же безустанно гладит вороньи волосы, нещадно запутанные в чёрные гнезда.—?Снова жег руки? —?режет на мелкие трупики тишь Тимовский голос, наконец отстраняясь от Августовского лица. Ему бы сейчас так хотелось, чтобы чёртова сигарета воняла не мостовой, прогнившей бензином и сырым дождём, а чем-то скрывающим оттенок вишни и может быть капельки грусти.Но собеседник молчит, лишь грустно усмехнувшись, не желая портить своим хриплым голосом тонкую нить между ними. В Филе так много боли, которую Эрна знает насквозь, каждый раз ужасаясь его бесконечному дну. Со вздохом отбирая сигарету из Августовских рук, на что последний злостно ухмыляется ожидая, что Тим затянется в ответ, но черноволосый лишь выдавливает из себя подобие горькой улыбки и прожигает окурком кожу.—?Милый… зачем? —?наконец вырывается шёпот Филовских губ, резко отбрасывая от любимого пепел и нервно целуя обожженную пясть.—?Я хочу, чтоб ты понял… —?произносит Тим медленно выдерживая свою коронную паузу, заставляющую нервничать даже самого близкого и хорошо знающего в чем дело человека, вглядываясь в голубые глаза-зеркала собеседника, ответно переходя на вкрадчивый тон -…как моё сердце сжимается от каждого нового пепельного укуса, появившегося на тебе.И от произнесенных слов в груди что-то неприятно екнет, разбудив последнюю совесть, чтоб сквозь боль и подступающий в горло комок проронить:—?Прости…Шепчет, сглаживая углы этой реальности нежностью прикосновений, притягивая Эрнавские руки к себе, истерзанно выдыхая в них последний нагретый воздух, таящий в себе явное ?люблю? и поцелуй. Шершавый, неуклюжий, но такой желанный и являющийся малым спасением от одиночества сжирающих мыслей, отдаляет их от всего остального мира. А снег продолжает идти, подкрепляя надежду, что когда-нибудь станет легче: минус семь, потепление, и может быть тонкие намеки весны…