4 (1/1)

Шинозаки-чан должна умереть.А как ты убьёшь её, Моришиге-кун? Ты дашь нам поиграться с ней тоже?Конечно, Са-чан, вы можете делать с её телом всё, что угодно. Но сначала я хочу, чтобы она испытала всю ту боль, что испытал я.***Я точно не помню, как сумел поймать Аюми-тян. Я помню, как притащил её сюда и связал, чтобы она не смогла сбежать. Мои руки были испачканы в крови?— должно быть, она сопротивлялась… Или же это была моя кровь?—?Бедная, бедная Аюми-тян. Не волнуйся, скоро это всё закончится,?— я медленными шагами обхожу стул, к которому привязал её. Её жалобное мычание сквозь кусок тряпки во рту эхом отдаётся в пустом классе. Она сильно напугана, это сразу видно, однако она не сдаётся и не бросает попыток вырваться. Ты так сильно хочешь выжить, Аюми-тян?Я останавливаюсь рядом с ней, доставая из кармана вещь, которую до этого хотел отдать. Из ученического билета старосты выпадает бумажный клочок, но он вовсе не думает падать на пол?— подхваченный сквозняком, он улетает из класса в коридор через открытую дверь. Аюми-тян недовольно стонет и провожает его испуганным взглядом.—?Ничего не поделаешь, Шинозаки-чан… Наверное, тебе вовсе необязательно возвращаться назад,?— я безразлично пожал плечами, наклоняясь к лицу старосты. Она пару секунд смотрит мне в глаза, а затем не выдерживает и отворачивается. По её щекам уже не льются слёзы, как было тогда, когда она очнулась.—?Шинозаки-чан… Тебе больно, Шинозаки-чан? —?пальцами провожу по её щеке, спускаясь вниз, обхватывая ими шею. Надо же… Она настолько тонкая. Прощупывается даже сонная артерия и шейные позвонки. Все жилки и прочие изгибы я ощущаю, словно держу их в своих руках. —?Ты так славно и аккуратно сложена, Аюми-тян. Нет ни единой погрешности… Но, мне кажется, твоё тело может стать ещё красивее, если я поработаю над ним. Как думаешь?Кончик ножа впивается в её кожу. По лезвию стекают алые капельки крови и тут же падают на её колени. Я аккуратно опускаю руку вниз, чуть надрезая кожу на щеке, и староста отзывается громким мычанием.—?Вопи, сколько угодно, если тебе будет больно. В этом нет совсем ничего плохого…Нож плавно перемещается по лицу Аюми-тян, оставляя за собой небольшие надрезы. Внезапно меня посещает мысль оставить себе на память что-нибудь от неё, чтобы совсем её не забыть. Я внимательно оглядываю всё её тело, поднимаясь выше и останавливаясь на глазах.—?Аюми-тян… У тебя прекрасные глаза. Ты можешь подарить мне один? Тогда я смогу всегда помнить тебя, как хорошего друга. Я отдам его твоим родителям, когда вернусь, чтобы они никогда тебя не забывали.Она отрицательно машет головой и отчаянно пытается выбраться, глядя на то, как я медленно подбираюсь к ней. Вокруг нет ничего, что помогло бы мне держать её глаз раскрытым. Придётся придерживать веки пальцами.Аккуратно подняв оба века, я подношу нож к её глазному яблоку, так же осторожно вонзая его внутрь. Аюми-тян закричала снова, но кляп во рту заглушил этот крик. Она снова задёргалась, как рыба, выброшенная на сушу. Это очень сильно мешает, нож вот-вот выскочит из её глазницы. Я не выдерживаю и ладонью ударяю по рукоятке ножа, загоняя его в орган полностью. Он запросто входит туда, мягко и плавно, будто бы я пытался вырезать вовсе не глазное яблоко, а кусочек сливочного масла. Староста кричит всё громче, и успокоить её смог лишь удар по щеке. Она на минуту замирает, и этого вполне хватает, чтобы с силой вырвать нож из глазницы. Тёплая кровь стекает по её щеке и моим пальцам. Веки закрываются сами собой, ведь больше не было никакой необходимости их держать.Но ведь этого было слишком мало.С силой я вонзаю нож в её живот. Резкая боль выводит Аюми-тян из транса, и комната заполняется истошным воплем. Нож медленно покидает её тело, а затем возвращается назад, оставляя в теле старосты несколько кровоточащих ран. Тряпка, которую я сунул ей в рот, полностью пропиталась слюнями и кровью. Каждый раз, когда Аюми-тян сжимала её зубами, я слышал противный хлюпающий звук, который вскоре смешивался с не менее противным звуком наносимых мною ударов. От каждого из них Шинозаки-чан вскидывала голову, брызгая кровью на моё лицо, но вскоре она и вовсе утихла, лишь изредка тихо всхлипывая. Вместо её красивого стройного живота под грудью теперь красовалось кровавое месиво. Не было никаких сомнений в том, что я повредил все жизненно важные органы.—?Что, уже? Ты что, так быстро выдохлась, Аюми-тян?Честно говоря, я рассчитывал на большее.Однако я решил не добивать её. Я предоставил ей спокойную, но медленную смерть от полученных ран. Если это не лучшая месть?— то что?Теперь ты не заберёшь его у меня, Шинозаки-чан.