Эпилог (1/1)

— Ва-а, как тут интересно! Девочка стояла в центре довольно просторного помещения и с любопытством вертела головой, то и дело удивлённо хлопая круглыми зелёными глазами. Её восторженное внимание привлекало буквально всё: высокий потолок, с которого свисали на лентах бус фигурки в виде мастей игральных карт, украшенные картинами с изображениями королей, дам и валетов стены, цвет которых градиентом переходил от белого к чёрному снизу вверх, пол с шахматным узором, дверь в вихрящееся лиловое междумирье за её спиной. Она настолько активно крутилась на месте, что в какой-то момент её практически опутали её собственные длинные золотистые волосы, пряди которых при ходьбе тянулись на несколько метров позади самой миниатюрной девочки. Стоящая рядом девушка в голубом платье взволнованно вскинула руки, прижимая их к груди. Белые ленты по бокам её монашеского головного убора и розовые косички, лежащие на её плечах, забавно встряхнулись. — Си, не вертись так: ты запутаешься в своих же волосах! — с беспокойством попросила она. Сиетта в ответ на это резко развернулась в противоположную прежнему направлению кручения сторону, тем сам легко высвободившись из плена золотого водопада, а затем подарила сестре, Лизе Темме, одну из своих самых лучезарных улыбок. Лиза облегчённо выдохнула, а затем с улыбкой покачала головой. Тем временем третья девочка продолжала с интересом глядеть на украшения под потолком, а затем с тихим одобрением произнесла: — Любопытное дизайнерское решение... — Рада, что ты оценила, Наоми, — внезапно послышалось со стороны входа в здание, находящегося прямо напротив двери в межмировое пространство. Все трое тут же переключили внимание на говорящую, а затем как одна расцвели в улыбках: перед ними, сложив руки перед собой, стояла их дорогая сестра и приветливо улыбалась. С последней встречи она практически не изменилась: всё тот же элегантный чёрно-алый наряд, украшенный бантами и бусинами, всё тот же цветок ликориса на ободке, перехватывающем длинные белые волосы, всё та же манера красить губы слева чёрным, а справа — красным, всё тот же лукавый блеск в голубых глазах. Разве что теперь она, вопреки своей любви к духовной форме, была в кукольной. Едва завидев её, Сиетта не удержалась и метнулась к ней, шурша складками розовой юбки платья. Пронесясь по помещению и перерезав его золотой лентой своих волос, она с радостным смехом заключила сестру в объятия и с чувством воскликнула: — Я так скучала по тебе, Хина! Хиганбана едва успела поднять руки вверх, прежде чем Сиетта обвила её талию и уткнулась лицом в то место, где у людей находятся нижние рёбра. Затем Хина робко погладила сестру по макушке и смущённо засмеялась. — Ты совсем не изменилась, Си... — И, между прочим, забыла кое-что важное: ты тут не одна скучала по Хине, — заметила Наоми, приближаясь к этой парочке вместе с Лизой. Сиетта чуть отстранилась от Хиганбаны и, явно пытаясь копировать её манеру, запрокинула голову назад и, глядя на сестёр, невозмутимо ответила: — Так и вы обнимите Хину! Её на нас всех хватит! Хиганбана усмехнулась. — Мне кажется, Наоми имела в виду слегка не это, Си... — пробормотала она, уверенная, что третья сестра подразумевала привычку второй вечно говорить в первую очередь о себе, забывая об остальных. Однако следующие действия Наоми пошатнули её уверенность. Девочка шагнула к Хине и без лишних слов обняла её и Сиетту заодно, пристроившись сбоку. А Лиза окончательно добила Хиганбану и заставила её совсем смутиться: она подошла с другой стороны и приобняла её за шею на правах самой высокой из присутствующих сестёр (после самой Хины, разумеется, которой сейчас только и оставалось, что усмехаться и глядеть то на одну, то на другую, то на третью сестру, которые так неожиданно всем скопом облепили её). Хина в растерянности застыла, но спустя несколько секунд расслабилась и, постаравшись обнять сразу всех сестёр в ответ, нежно произнесла: — Я тоже по вам всем очень, очень скучала... После нескольких минут объятий Хиганбану наконец-то освободили, и она, постаравшись вернуться к образу радушной хозяйки, пригласила всех на чай. Она вела сестёр через школьные коридоры, освещённые каким-то ирреальным неоновым светом, и Наоми не смогла не отметить, что их дизайн слабо сочетается с дизайном первого помещения, в котором они оказались. Хина в ответ с усмешкой объяснила, что на данный момент школа находится в процессе перепланировки, так что очень много помещений здесь остались в первозданном виде — Хина просто ещё не добралась до них и не переделала на свой вкус. По крайней мере, она заверила сестёр в этом. Однако Наоми почувствовала, что за медленным процессом редизайна скрывается нечто большее, чем простая неторопливость Хины. Впрочем, третья кукла решила благоразумно умолчать об этом. В конце концов на вечные недомолвки Хиганбаны можно закрыть глаза по поводу их воссоединения после столь долгой разлуки — они ведь не виделись так много лет! В конце концов Хина привела сестёр в столовую. С истории "Пика Надежды" здесь совсем ничего не изменилось: всё те же яркие обои, всё те же белые столы, всё та же стойка продавца. Не изменились и масштабы объектов в помещении: чтобы забраться на стулья и столы, сделанные для людей, четвёрке кукол пришлось немного постараться. Правда, Хина, очевидно, уже привыкла к этому, так что для неё процедура оказалась легче, чем для остальных. На ворчание сестёр она лишь пожала плечами и велела винить во всех неудобствах Тау, решившую, что куклам их вида придётся оставаться в форме кукол в её мире. Затем из воздуха возник чайный сервиз. Чайник без посторонней помощи разлил по стоящим перед сёстрами чашкам горячий ароматный напиток, в то время как в центре стола материализовывались всяческие сладости: кремовые торты, бисквитные пирожные, посыпанные сахарной пудрой кексы, хрустящее печенье, разноцветные макароны, пёстрый мармелад, блестящий рахат-лукум, конфеты и леденцы в шуршащих обёртках и ещё множество всяких вкусных вещей. Под восхищённые возгласы сестёр, Хина улыбнулась и поинтересовалась, как у них дела, наконец-то завязав основной разговор. — ...А ещё мы попробовали наладить отношения с "дальними родственниками", — в какой-то момент беседы проговорила Лиза. Хина склонила голову набок и удивлённо поинтересовалась: — Что за "дальние родственники"? Я пропустила нечто важное? Наоми улыбнулась и, отпив свой чай, пояснила: — Речь о творениях учителя отца. Можно сказать, что мы с ними родственны, так как техникам создания кукол отца научил именно этот человек и отец в какой-то степени его наследник. — А-а... Ну да, в такой трактовке в этом есть смысл, — понимающе протянула Хина и отправила в рот золотистый кусочек рахат-лукума. — Кстати, я подружилась с одной из них! — гордо заявила Сиетта, на секунду оторвавшись от пирога. Она улыбалась, уперев руку в бок, а затем поставила локти на стол, подпёрла лицо ладонями и, болтая ногами под столом, с лукавой ухмылкой добавила: — А вот Лиза поладила ни много ни мало с их лидером! Услышав это, Хина оживилась. — Вах, здорово! — воскликнула она, а затем скосила глаза на пятую сестру и с лукавой ухмылкой заметила: — А я и не ожидала от Лизы, что она сумеет очаровать лидера вражеской группировки... Лиза смутилась, отчего на её щеках выступил румянец — она была единственной из сестёр, способной краснеть даже в кукольной форме, и поэтому Хине особенно нравилось её дразнить, — а затем буркнула: — Никого я не очаровывала, что ты там как всегда себе напридумывала... Хиганбана хихикнула, а Сиетта окончательно подлила масла в огонь, скрестив руки на груди и серьёзно заявив: — А ведь спелись они именно потому, что любят всех отчитывать! От подобного комментария Лиза окончательно зарделась и с возмущённым выражением лица повернулась к невинно улыбающейся Сиетте, а затем обиженно пихнула ту в бок — благо они заняли стулья, стоящие рядом. Глядя на эту картину, Хина не сдержалась и рассмеялась в голос. Затем она отвлеклась от борющихся Лизы и Сиетты и, обращаясь преимущественно к Наоми, поинтересовалась: — А как прошла эта встреча для Розы? Едва услышав вопрос, Наоми тут же поникла. Она опустила глаза и непроизвольно коснулась пятная белой краски на щеке под левым глазом — она всегда так делала, когда нервничала. Наоми заёрзала на стуле, но быстро села нормально, торопливо расправив складки на синей юбке платья и белом фартуке, из кармашка которого, украшенного изображением небесно-голубых незабудок, едва не выпали кисточки. Затем третья кукла подняла глаза на седьмую и как можно равнодушнее отчеканила: — Роза не могла пойти с нами. Она ведь когда-то давно сражалась с ними по просьбе отца, так что отношения у них уже довольно... натянутые. — Наоми сделала паузу, а затем смущённо продолжила: — Собственно, сегодня она не смогла прийти тоже из-за отца — его сейчас не стоит оставлять одного. Она попросила передать тебе свои искренние извинения, — заключила Наоми, слегка наклонив голову в извиняющемся жесте. Выслушав её, Хина лишь вздохнула. Она не была удивлена, что Роза не пришла сегодня и что это было связано с отцом — в конце концов, это своеобразная "работа" первой куклы — быть с создателем и следить, чтобы он не решил как-либо навредить шести её сёстрам. И, наблюдая, как Наоми всегда старается оправдать Розу в глазах "правдолюбивой" младшей сестры (то есть её самой), Хина не могла не проводить параллели с любящим ребёнком вечно занятого родителя: как бы одиноко он себя ни чувствовал, он всё равно всегда будет на стороне родственника. С одной стороны, это было очень мило, но с другой — довольно печально. Однако сегодня Хина была слишком рада приходу сестёр, чтобы развивать эту тему. Да и вообще после своего убийства Лирией она стала как-то осторожнее с делом раскрытия глаз окружающих на истину. Именно поэтому в итоге Хина лишь кивнула и с тёплой улыбкой ответила: — Не за что извиняться! Я всё прекрасно понимаю и никого не осуждаю! Наоми смущённо улыбнулась, а затем кивнула. На её лице читалось выражение облегчения и искренней благодарности за то, что Хина не стала как обычно язвительно спорить в ответ. Тем временем Сиетта с Лизой закончили свою шуточную потасовку, и вторая кукла поинтересовалась у младшей (как ни иронично было при всей ребячливости Си и общей манере поведения Хины) сестры: — Кстати, как продвигается твоя миссия по освобождению душ? На секунду Хина застыла. Она наградила Сиетту долгим задумчивым взглядом, а затем откинулась на стуле и тяжело вздохнула. — Медленно, — нехотя призналась она. Чуть помолчав, она всё-таки не выдержала испытующих взглядов сестёр и продолжила: — Прошло уже столько времени, а я до сих пор тренируюсь восстанавливать души на тех, кто совершенно точно никогда не воскреснет. Да вот только не выходит собрать даже половину содержимого, так что тут они всё ещё выглядят как мёртвые тела, пусть в некоторых случаях и менее повреждённые, чем были до этого. Эх, кропотливая и трудная это работа! — заключила она с невесёлой усмешкой и добавила, отведя взгляд: — Хорошо хоть теперь ограничений по времени нет — барьер Тау уничтожен, и ничто не выкачивает из душ энергию... Хиганбана замолкла, так и не посмотрев на сестёр. Ей не нужно было видеть их, чтобы знать: сейчас в их глазах читается сочувствие. Конечно, Хина была благодарна им за это, но в то же время из-за своих неудач она чувствовала себя слабой и ничтожной. "Да, конечно, — с досадой думала она, — ведь я не Тау, сумевшая пойти по головам и собрать магическую энергию для одной себя, — я всего лишь та, кто пытается вернуть всё запертое тут на круги своя..." — Это, наверное, ужасно грустно и одиноко... — вдруг вклинился в её мысленное самобичевание полный сочувствия голос Сиетты. Хина вздрогнула, осознав, что сейчас сидит поникшая перед сёстрами. Она тряхнула головой и, натянув на лицо самую жизнерадостную улыбку, на которую только была способна, со смехом ответила: — Да нет, у меня ведь есть мои трупы! Узнавая их историю, я будто общаюсь с новыми людьми... Её прервал тяжёлый вздох, а затем горькие слова Наоми: — Хина, этим даже Сиетту не обманешь. Хина осеклась и обвела взглядом окружающих: все смотрели на неё с грустным пониманием. Видя это, она как-то пристыженно опустила голову и затихла. То, как поникла Хиганбана, не могло не огорчать её сестёр. Сиетта, Наоми и Лиза переглянулись. Затем последняя без лишних слов спрыгнула со стула и под удивлённым взглядом Хины приблизилась к младшей. Остановившись напротив и взглянув на неё снизу вверх, Лиза взяла ладони Хины в свои руки и с чувством произнесла: — Хиганбана, мы знаем, как тяжело тебе приходится. Знай же и ты: что бы ни случилось, как бы сложно и одиноко тебе ни было, ты всегда можешь положиться на нас. Просто свяжись с нами, как ты сделала это в этот раз, — и мы придём и выслушаем тебя. А дальше уж вместе мы придумаем решение твоей проблемы, какой бы она ни была, приложим все силы, чтобы хоть немного облегчить твой груз. Просто не закрывайся от нас — а мы тебя никогда не бросим. Как минимум я со своей стороны готова дать тебе такую клятву, — решительно заключила Лиза, и её зелёные глаза блеснули уверенностью. Хина выслушала её и ещё несколько мгновений удивлённо глядела ей в лицо. "Наверное, она всё ещё чувствует себя виноватой за то, что не смогла сделать это в случае с Деей..." — догадалась она. Воспоминание о любимой сестре всё с той же болью, что и пару сотен лет назад, резануло по сердцу. Однако вместе с тем в груди зародилось другое, приятное чувство — ощущения того, что она в этом мире (не буквально, конечно же, ведь в мире кроме неё точно никого не было) не одна и что всегда есть те, на кого можно положиться. Хина взглянула в лицо Лизы, а затем подняла глаза на сидящих напротив Наоми и Сиетту: все они тепло и искренне улыбались ей. Видя это, Хиганбана больше не могла сдерживать чувства: на её глаза навернулись слёзы. — Спасибо, девочки... — с глубокой признательностью прошептала она. Лиза улыбнулась чуть шире и отошла на пару шагов назад, выпустив ладони Хины из своих рук. Тогда Хина торопливо утёрла слёзы и, натянув улыбку на лицо, как можно бодрее воскликнула: — А теперь давайте допьём чай, и я покажу вам здание! Сёстры переглянулись, а затем улыбнулись друг другу. "Хина не меняется..." — будто без слов сказали они, а затем взглянули на младшую сестру и радостно кивнули в ответ.*** Двери додзё тихо приоткрылись, и в помещение робко, практически нерешительно заглянула Хина. Однако увидев, что картина с прошлого раза не изменилась, она тяжело вздохнула и уже уверенно прошла внутрь. Додзё было одним из тех мест в школе, которое Хиганбана не хотела менять совершенно осознанно. Наряду со столовой, библиотекой, игровой комнатой или одной определённой классной комнатой на четвёртом этаже, это помещение вызывало у Хины тёплые воспоминания, так что она решила оставить их в первозданном виде. К тому же додзё было красивым местом само по себе: по бокам отрезка помещения, предназначенного для тренировки стрельбы из лука, росли многочисленные вишнёвые деревья. Благодаря магии на смену отцветшим тут же приходили новые пышные шапки нежно-розовых цветов, так что лёгкие лепестки парили по помещению и устилали часть его деревянного пола круглый год... нет, всю вечность. "Идеальное место для неё, — думала Хиганбана, проходя вглубь додзё к своей цели. Там, в центре помещения, на стуле сидела кукла. Она представляла собой единственное изумрудное пятно среди вихрящихся вокруг неё пастельных цветочных лепестков. В то же время она вовсе не выглядела лишней в этом царстве лёгкости и изящества: юбка её платья напоминала нежный белый цветок, растущий из зелёного стебля; выглядывающая из треугольного выреза белоснежная рубашка с нарядным воротником придавала образу утончённость; той же цели служили белые кружева на рукавах. Её лицо выражало безмятежность: глаза были закрыты, губы представляли собой мягкую линию. Спокойствием была наполнена и поза с руками, сложенными на коленях. Даже огненно-рыжие волосы не были лишними в этом лёгком гармоничном образе: их яркий цвет уравновешивала белая лента, поддерживающая высокий хвостик на затылке. Хиганбана подошла к кукле и несколько мгновений вглядывалась в её спящее лицо. Не найдя в нём намёков на пробуждение, она тяжело вздохнула, а затем опустилась перед ней на колени и с грустной улыбкой произнесла: — Здравствуй, Дея. Надеюсь, тебе не было тоскливо без меня. Несколько секунд Хина молчала. Дея также не издала ни звука. В этом не было ничего удивительного — в конце концов, её душа слишком хорошо помнила свою смерть, а Хиганбана ещё не научилась переписывать последние мгновения. Ещё не научилась воскрешать тех, кого убила игра Тау. После недолгого молчания Хина прикрыла глаза и продолжила: — Сегодня заходили Си, Наоми и Лиза. Удивительно, правда? Впервые за две сотни лет моего существования как хозяйки этого мира тут появился кто-то живой, не считая меня саму, конечно, и ту ведьму, которая приходила вначале. Хина открыла глаза и горько усмехнулась. Конечно же, она не получила ответа. Невольно она потянулась правой ладонью к левой, а затем осторожно провела пальцами по запястью в белой перчатке. Хиганбана никогда и никому бы не призналась, что теперь перчатки — не просто аксессуар для красоты. Теперь они были призваны скрыть её шрамы. Становление хозяйкой такого мира не прошло для Хины бесследно: магическая энергия, влившаяся в её тело, переполнила его, так что фарфоровая кукольная оболочка не выдержала нагрузки и потрескалась. К счастью, подобные раны были не смертельны для Хины, но всё равно оставили заметную серую паутинку на белых руках. Хина впервые была рада, что отец сделал её именно такой: не будь на ней перчаток всю жизнь, внезапная привычка их носить обязательно вызвала бы вопросы у сестёр. А этого Хина допустить никак не могла. Думая обо всём этом, Хина с горечью осознавала, насколько же она слаба, особенно в сравнении с Тау. Пусть подобные сопоставления не могли не раздражать её, они напрашивались сами собой и были явно не в её пользу. "Да уж, мне ещё расти и расти до неё..." — думала Хина. И всё-таки даже это никогда бы не заставило Хину прибегнуть к методам Тау. Не столько из альтруизма (хотя в определённой степени был и он, пусть и вызванный в первую очередь чувством ответственности за действия своего альтер эго, которому она когда-то позволила сбежать), сколько из неприязни ко всему, что было связано с Тау, а также нежеланием так сильно зависеть от чего-то, кроме своих собственных, личных, а не украденных у кого-то сил. Хина потрясла головой, отгоняя ненужные мысли. Сейчас она пришла в додзё совсем не за этим. Подняв глаза на сестру, Хина вновь улыбнулась и проговорила: — Знаешь, Дея, мне и правда тебя очень не хватает. Я слишком долго пыталась убедить себя в том, что могу существовать одна, но спустя пару сотен лет постепенно осознаешь, насколько это одиноко — жить без самого родного создания... Хина вздохнула. Она взяла безжизненную Дею за руки и с чувством произнесла: — Ты в нынешнем состоянии наверняка не слышишь меня, Дея, но я всё равно хочу тебе кое-что сказать. А может, я хочу сказать это себе, но в любом случае твоё присутствие необходимо — оно всегда придавало мне смелости... — Хина смущённо усмехнулась. — В общем, поговорив сегодня с сёстрами, я ещё раз осознала, какого именно результата добиваюсь. Даже если на это уйдёт не одна тысяча лет, я ни за что не сдамся. Сколь бы кропотлива, муторна, сложна, мучительна и горька ни была эта работа, я обязательно, обязательно воскрешу всех, кто погиб тут после первой партии. После тех, кого спасать уже поздно... И первая в списке тех, кого я воскрешу после того, как буду уверена, что в процессе ничего не напутаю и не убью заместо спасения, — это ты, Дея. Я готова ждать сколько угодно, ведь моя жизнь бесконечна. Однако в одном я не сомневаюсь. Когда-нибудь настанет тот прекрасный день, когда мы снова будем вместе — я и ты. А до тех пор... потерпи, пожалуйста. Ведь больше всего во всех мирах, во всех вселенных я люблю именно тебя, моя дорогая сестра. Так что, чего бы мне это ни стоило... Мы обязательно увидимся снова, Орхидея.