VII: Beneath the Mask (1/1)

Акихико постучал в дверь своими мощными кулаками. Сложил на груди, нетерпеливо ожидая ответа. Наконец, дверь отворилась, и наружу показалось заспанное лицо Повелителя персон. — Ты хотел поговорить со мной, — Акихико хрустнул шеей, затем помассировал её. Минато молча сделал шаг в сторону. Боксёр прошёл внутрь. Огляделся. Минато же спокойно прошёл вглубь комнаты, где уселся на кровать. Акихико постукивал каблуком, ожидая, пока Минато что-то скажет. Акихико снова огляделся: обычная комната, типовая, как он успел понять. Особенно напрягал розовый цвет стен, который после нескольких часов непрерывного созерцания заставлял глаз дёргаться в тике. А так — комод, письменный стол, книжный шкаф (пустой)… — Ты помнишь, что вечером сказал Акечи-сан? — наконец, Минато взглянул на своего товарища. Акихико кивнул. — Ты про то, что мы все здесь из разных Японий и годов? — он фыркнул. — Во всяком случае, это много чего объясняет, — Акихико поморщился. — Только я пока не пойму, как мы тем более могли тогда все здесь очутиться. Да и тёмный час… — Да, его нет, — кивнул Минато. — Если предположить, что тёмный час существует только в нашей версии мира… Акихико размял пальцы. — Тогда на нас тем более лежит огромная ответственность. Но мне кажется, ты хотел что-то ещё сказать, — Акихико подошёл ближе к Минато. Тот отвёл взгляд в сторону. —…кажется, я встретил человека из нашего мира, но из будущего. Глаза Акихико расширились. Он отшатнулся. — Подожди. То есть как это?! — Возможно, он из того же мира, что и мы, только… из параллельного?.. — вдумчивого произнёс Минато. Акихико положил руку на лицо. — Я не силён в этом, ты знаешь. Но… — Акихико улыбнулся. — Если он и вправду из будущего — разве это не значит, что всё эта история с тенями и Тартаром закончилась хорошо? Минато вздохнул. Акихико покосился на Повелителя персон и поднял бровь. —…в его версии мира я умер весной на школьной крыше. — А… — Акихико замер и широко распахнул рот. Минато же… выглядел… спокойным. Настолько, насколько может быть человек, узнавший о том, что он в обозримом будущем умрёт. — Это что за дерьмо?! — взорвался Акихико, резко вскинув кулак. Минато слегка поморщился. — Это была вырезка из газеты. — Да я не об этом, чёрт подери, лидер! — лицо Акихико раскраснелось. — Мы обещали все бороться вместе, до конца! — Акихико вмазал кулак об ладонь. — Я не собираюсь позволять кому-то ещё умереть, Минато! Минато снова вздохнул. — Акихико, — голос Повелителя персон звучал тихо, но серьёзно. Боксёр вздрогнул и посмотрел на него. Минато продолжал сидеть на кровати… но в его взгляде, который поймал Акихико, было что-то… что сделало Минато в своё время лидером SEES — твёрдость, даже упрямство. — Если мне понадобится умереть ради того, чтобы спасти других — я умру, Акихико. Акихико до боли сжал кулаки. Отвернулся. — А если это будет напрасно, Минато? — бросил он, смотря в стену. Минато промолчал. Поднялся с кровати. — Как бы оно ни было — я хотел, чтобы ты знал это. И… — Минато смолк. Акихико обернулся, сложил руки на груди и нахмурился. —…мне кажется, помимо нас здесь есть ещё персона-пользователи. Акихико моргнул. Другой раз. Склонил голову набок, с лицом, полным недоумения. —…ты уверен?.. Минато кивнул и засунул руки в карманы брюк. — Мне это сложно объяснить… но я что-то чувствую. — Думаешь, та девушка? Минато поднял бровь. — Ну, которая эвоукер всё хотела в личное пользование. Минато пожал плечами. — Я не уверен. Я просто чувствую, что кто-то есть… но… — Но? — Акихико внимательно смотрел на Повелителя персон. —…как будто бы что-то мешает. Я… не могу это объяснить точнее. В этот момент раздался звонок в дверь. Парни переглянулись. Затем Минато подошёл к двери, после нажал на кнопку переговоров: — Да, кто там? — Арисато-сан, я прошу извинения за беспокойство… Вы Карасу-сана не видели? Минато перевёл взгляд на Акихико. Тот покачал головой. Минато, подумав, открыл дверь. За ней, собственно, и обнаружился Акечи Горо, принц-детектив. На его лице было напряжение, он часто поджимал губы. — Арисато-сан, это было необязательно… — нервно рассмеялся Акечи. Затем он приподнял голову и заглянул внутрь. — О, Санада-сан, доброго вечера. — Он покосился сначала на Боксёра, потом на Повелителя персон. — Я вас сильно прервал, господа? Те переглянулись. Акихико подошёл к дверному косяку. — Да не особо. Так что случилось с Карасу-саном? Акечи отвёл взгляд в сторону. — Да… я хотел с ним кое о чём переговорить — мы, конечно, не самые знакомые люди, но всё-таки из одной вселенной прибыли… — он посмотрел на Минато. — Но только я его что-то нигде не вижу. А рация молчит. Минато прикрыл глаза. — Хорошо, мы вам поможем, Акечи-сан. Тот почесал голову. — Да не стоит, такое неудобство… Акихико хмыкнул. — Найдём в два счёта, Акечи-сан.

Между тем, Ренко, мрачная и усталая, сверлила взглядом спину Бариста, который, что-то напевая под нос, возился возле кофе-машины. Конкретно сейчас, залив воды и подогрев её, он подготовил кружку, чтобы налить туда американо. Уверенными движениями он поставил посуду под краник, обдал кипятком, затем залил эспрессо, который тут же разбавил водой, после чего аккуратно перемешал всё, не забыв добавить сверху несколько веточек гвоздики. Сей напиток он подал со всем достоинством Ренко. На его лбу красовалась роскошная фиолетовая гематома. Та фыркнула, но кружку взяла. Точно бы извиняясь, Акира развёл руки в стороны. — К сожалению, иной посуды не нашлось для вас, Мисс. Ренко с огромной долей скепсиса посмотрела на кофе. — За карри следи, герой, — отложив шляпу в сторону, Ренко наконец поднесла чашку к губам. Сделала глоток. Акира же в это же время выложил на разделочную доску мясо, овощи лежали неподалёку. Взял в руки большой нож. Примерился. Затем взял во вторую руку второй. Ренко же наконец попробовала кофе. Моргнула. Сделала новый глоток. Облизнула губы. С шумом выпила ещё, даже не переживая, что могла обжечься. Шумно сглотнула. По мере того, как она распробовала вкус, неверие и скепсис уходили с её лица, уступая место растерянности. В этот момент раздался гулкий удар, от которого она вздрогнула и повернула голову на шум. Акира, вооружившись двумя ножами… с огромной скоростью орудовал ими по разделочной доске, превращая алые куски мяса в самый настоящий фарш. Ренко могла поклясться, что даже профессиональный повар не смог бы с такой скоростью стучать ножами, создавая адский по громкости шум. Но вот он стих, а на доске осталась алая кашица, бывшая до того мясом. Ренко, замерев на месте, на автомате поднесла к губам чашку и сделала новый глоток. И снова облизнула губы. — Вкусно… — её голос звучал с неверием, невероятным. Кашица была отложена в миску. Акира перевёл взгляд на овощи. Молодецки подбросил нож воздух и поймал тот (у Ренко в этот момент опять замерло сердце). Затем, точно бы вспомнив о чём-то, повернулся на Ренко. — Я рад, что вам понравилось, Усами-сан. Ренко вздохнула и покачала головой, точно бы нехотя. — Признаю: я никогда в жизни не пробовала ничего даже вполовину настолько вкусного, — затем покосилась на нож в руке Бариста. — Но с ножами ты орудуешь не хуже, Акира-кун. Тот хихикнул и, положив на доскуовощи, начал разделывать их почти с той же скоростью, с которой до того рубил мясо. Затем он запустил его в кастрюлю, насыпал специй. — Я же говорю, что у меня просто ловкие руки. Ренко скептично подняла бровь. — Акира-кун, я видела много людей на своей памяти, но ни у кого даже близко не было настолько… умелых рук, как у тебя. И да — что там с рацией? — она кивнула на прибор. — Сидеть тут до поздней ночи и уж тем более спать я точно не хочу! — и добавила вполголоса: —…и мне не помешало бы помыться и переодеться из-за кого-то. И хотя Ренко попыталась привести свой внешний вид в порядок, он всё равно… оставлял желать лучшего. При всех её стараниях. То там, то тут можно было заметить ржавые кусочки мякоти, прилипшие к волосам или одежде. Акира вздохнул. — Я снова приношу извинения, Усами… Ренко поморщилась. — Извиняться будешь, когда мы отсюда выйдем. А пока — делай своё дело, фантомный вор, — с насмешкой произнесла она, отпив ещё кофе. — Одно я могу сказать точно: моё сердце ты точно не похитил. При этих словах Акира замер, затем медленно повернул голову и уставился на Ренко, которая улыбалась уголками рта. Бариста моргнул. Нервно рассмеялся. — Да, это было бы… неудобно, да, неудобно… — он сконцентрировался снова на овощах. Дорезав их, он быстренько сгрузил их в кастрюльку. Ренко, тем временем, прикончила свой американо. Облизнула губы. — Акира-кун, ещё! — Ещё? — покосился на неё Бариста. Та весомо закивала головой. — После всего, что между нами было, — я требую компенсации за моральный и физический ущерб! — и тихо, точно бы в сторону, — А такой кофе даже Мери бы понравился. Акира моргнул. Затем резко повернулся на кастрюльку, в которой спешно помешал ложкой. Подошёл к кофе машине и протянул руку к Ренко. Та, уставившись на неё, поморщила лоб… а затем протянула чашку, которую Бариста быстро перехватил и сполоснул. — Чего вам приготовить на этот раз, Мисс? Ренко поморщилась на это обращение. — Ренко. Ренко. Просто Ренко, ладно? — Э? — широко распахнул глаза Акира. Та вздохнула. — Когда ты говоришь ?Усами-сан?, я чувствую себя старой. Когда ты говоришь ?Мисс? — маленькой девочкой. Остановимся просто на Ренко, ладно? Акира растерянно моргал. Почесал лоб и поморщился, когда задел шишку. — Это… немного неформально… Ренко, — с некоторым трудом произнёс Акира. Та пожала плечами. — Вот и хорошо, Акира-кун. А теперь давай — я хочу… что-нибудь другое! Тот положил руку на подбородок. — Могу предложить мокку. — Мокка? — Ренко склонила голову набок. — Мокаччино. Латте с шоколадом. При словах ?латте с шоколадом?, Ренко физически ощутила подступившую к горлу слюну. Сглотнула. — А… откуда ты её… — Я видел одну шоколадку в холодильнике. Или можно взять вместо неё какао. — Делай! В это время рация зашуршала. Оба вздрогнули и повернулись на звук. — Приём, приём! Карасу-сан, меня слышно?.. Ренко, чуть ли не рыча, рывком схватила рацию и нажала на кнопку, обогнав в скорости Акиру. — Приём, говорит Усами Ренко. На той стороне помолчали. — Усами-сан? А что вы… — Кто-то не предупредил, что дверь на кухню клинит! — не сдержавшись, рявкнула Ренко. — Спокойно, Усами-сан, ещё нужно постараться, чтобы она заклини… — Я тут с вашим Бариста уже полчаса торчу! Акира покачал головой, после чего подошёл к кастрюле и продолжил возиться с карри. На этот раз с солью, перцем и сахаром, порегулировал вкус. Кивнул каким-то своим мыслям. Достал пакет с мукой, который отставил в сторону. — И я не хочу тут торчать всю ночь из-за чьей-то некомпетентности! — продолжала своё наступление Ренко. На той стороне раздался громкий вздох. — Я вас понял, Усами-сан. Санада-сан, слышали? Пойдёмте на кухню, будем выручать наших… заключённых. Ренко отключила связь и положила рацию. Некоторое время сверлила её взглядом. Затем повернулась на Бариста: — Когда… Он обернулся на неё. — Когда нас вытащат отсюда, я всё равно хочу получить свою порцию кофе. И карри. Ты меня понял, Акира-кун? Акира почесал голову. Снова поморщился от боли. Аккуратно потрогал шишку. — В этом случае то, что здесь произошло, останется между нами. Ты меня понял? Он помолчал, затем кивнул. — Я тебя понял, Ренко. — Договор? — она подняла бровь. Акира приложил руку к подбородку. Затем кивнул, подошёл (Ренко насторожилась), и протянул мизинец. Глаз Ренко дёрнулся. — Акира… — Это же обещание? — по-детски непосредственно улыбнулся парень. Та нехотя протянула и свой мизинец. Скрепили. Под конец дня Акира чувствовал себя невероятно истощённым, усталым и вымотанным — ну точно бы в родной Мементос сходил. Разве что под боком нету Морганы, который силком гонит спать, мотивируя это ?заботой о здоровье одного бездельника!? (даже в телефоне не даёт посидеть, гад пушистый!). В любом случае, он еле-еле нашёл в себе силы раздеться, после чего, едва его голова коснулась подушки, сознание его покинуло. Твоё сознание медленно уплывает. Знакомо уплывает. Где-то на заднем фоне слышится музыка, пение… которое резко затихает, умирает. Остаётся только тишина. Гнетущая, космическая тишина. И только твоё сердце, которое гулко бьётся. Бьётся. Бьётся… — А ну проснулся, баклан! Вслед за этим следует чувствительный удар в живот, от которого ты скрючиваешься напополам. Глаза, полные слёз от боли, распахиваются. Над тобой, ?участливо? помахивая дубинкой в руке, стоит Каролина. Её левый глаз щурится, не сводя с тебя взгляда. — Каролина, кажется, наш гость не торопится просыпаться, — раздаётся неподалёку тихий голос. Каролина поворачивает голову. — Я тоже так думаю, Жюстина. Подъём, баклан! В этот момент тебя с нечеловеческой силой сбрасывают с постели, прямо на холодный железный пол. Больно. Однако даже с такого положения, ты видишь, что что-то не так… Красный? Цокая каблуками ботинок по металлу, Каролина отходит от тебя. Ты наконец-то раскрючиваешься и поднимаешь взгляд. Сверху-вниз на тебя смотрят две бессменные смотрительницы за тобой в синем бархате — Жюстина и Каролина, две сестры с… не самым ласковым характером. Особенно Каролина. Но больше всего напрягает то, что песня, сопровождавшая твоё путешествие в синий бархат, исчезла. Да и цвет… Наконец, ты кое-как поднимаешься и усаживаешься на кровать. Оглядываешься. Ты находишься в точной копии своей комнаты в академии: тот же стол, стул, шкафы, дверь в душевую… но почему-то всё это красное, даже слегка ржавое, покрытое уродливым металлом… Выход загораживает толстая металлическая дверь без намёка на ручку или замочную скважину. Над изголовьем своей кровати ты замечаешь висящую гильотину, которая опасно раскачивается на цепи. Жюстина, со своим блокнотом, сидит как раз твоим столом, что-то проверяя в записях. Каролина же, напротив, важно мерит комнату шагами, периодически постукивая дубинкой. — Это безобразие, баклан! — наконец, возмущается Каролина непонятно чему и всплескивает руками. — Форменное, Каролина, — кивает следом Жюстина, смотря своим единственным глазом на тебя. Затем переводит его на блокнот. У тебя в голове полный сумбур. Ты переводишь взгляд с одной сестры на другую. — Что вы… имеете в виду? Те разом поворачиваются на тебя. Их жуткие золотые глаза (два на двоих) как будто бы обещают тебе что-то… — А ты не чувствуешь, баклан?.. Ты только моргаешь и качаешь головой. Жюстина вздыхает. — Гость, ты потерял все свои связи и провалил реабилитацию. Твой рот сам собой распахивается. — Подо… подождите! Как это! Каролина хлёстко бьёт дубинкой по полу, заставляя тебя вздрогнуть. — А это ты нам расскажи, баклан! Как можно было провалить реабилитацию буквально в шаге от окончания, а?! — её голос заставляет тебя вздрогнуть и сжаться. Каролина продолжает ходить по комнате. — Всё пропало, всё пропало, слышишь, баклан?! Все твои соратники, все твои маски, вся твоя сила — как ты за это ответишь, а?! Ты, часто-часто моргая, только и можешь растерянно пролепетать: — Но… — Никаких ?но?, баклан! — она врезает дубинкой об пол. — Каролина, — качает головой Жюстина. Её сестра, часто и громко дыша через нос, выдыхает. Бьёт дубинкой об руку. — Короче, баклан, предъяву нашу понял? Или те всё ща по понятиям разъяснить? Ты часто-часто киваешь. Каролина, сверкнув глазом, отворачивается. Наконец, сглотнув, ты говоришь: — Но что я могу сделать, если всё, как вы говорите… Девушки (девочки?) переглядываются и кивают друг другу. — Каролина, надо было начинать с положительного стимула, а не с отрицательного, — качает головой Жюстина. Та надувается. — Сам виноват, баклан, что затащил нас фиг знает куда! Даже мастера здесь нет! — И тем удивительнее, что здесь есть мы, Каролина. — Ладно, Жюстина, пацан понял, пацан принял. Слышь, баклан… — она грозно-грозно приближается к тебе. — Мы, вообще-то, тебя поздравить хотели! …фраза явно расходится у неё с интонацией. И уж тем более — с действиями. Между тем, Жюстина достаёт из-под стола мешок. Незнакомый тебе мешок, холщовый, с завязочками. По размеру он с Жюстину. Она запускает в него руку, а оттуда… достаёт две… плюшевые игрушки? Каролина гордо надувается. — Это, баклан, чтоб ты врубился, свидетельство твоей новой реабилитации! Игрушек две. Одна — забавный монстрик с головой-луковкой, противным личиком и телом… как у поджаренной курочки. Вторая — человечек с головкой-тыковкой и фонарём в руке. Кому могли прийти в голову два таких нелепых существа? Каролина подбегает поближе и отнимает человечка с фонарём. Жюстина прочищает горло, берёт лукового человечка в руки, подносит к голове. — Хей! Я Онмораки! — Жюстина, изображая голос игрушки, пищит. Талантливо. — Приятно познакомиться, дядя! — игрушка, управляемая руками девушки, кивает всем телом. Её лапка-крылышко тыкает в тебя. — Я тут с тобой останусь поиграть даже после смерти, дядь! Ты ощущаешь холодок между лопаток. Кажется… где-то ты эту игрушку и фразу уже слышал до этого?.. Каролина делает то же самое со своей игрушкой. — Привет! Меня зовут Джек-с-фонарём! Пищит она также старательно, как и её сестра, но… не так… вживается в роль, что ли?.. Игрушка болтается в воздухе, придерживаемая рукой. — Меня тут слегка выпнули из ада, так что не против, я тут перекантуюсь мальца у тебя? — но зато в руках Каролины игрушка гораздо плавнее двигается, изображая жизнь. Пироджек? Это… — Персона… Девушки переглядываются. Обе мотают головами. — Нет! — говорят хором. Потом говорит Жюстина: — Это не совсем персона, гость. Ваша сила сейчас вам недоступна. Скорее… Каролина притопывает ногой. — Жюстина, нам же сказали не спойлерить! Мы тут вообще на правах камео! Твоё лицо… в невероятном недоумении. Да. Примерное такое было у Рюджи, когда к тому на пляже подошли двое ?пра-ативных?. Сёстры снова кивают друг другу. Жюстина отбирает игрушку у сестры и отправляет в мешок. — Постарайтесь хорошо реабилитироваться, дорогой гость. Каролина подходит к изголовью кровати. Затем толкает тебя резким движением — ты больно падаешь на кровать и скрючиваешься. — Время казни, баклан! Те тут срок мотать ещё долго! — она бьёт по кровати, из-за чего гильотина срывается с потолка и летит… Вся твоя жизнь проносится у тебя перед глазами. — Ещё увидимся, гость, — напоследок звучит голос Жюстины. Лезвие перерезает шею. Дэймон распахнул глаза. Сел на кровать. Приложил руку к лицу. Некоторое время он так и сидел на кровати, дыша полной грудью. — Значит, параллельные миры, да?.. — ни к кому конкретно не обращаясь, произнёс он. Сонно потёр лицо. — И надо же тебе было так высовываться, сестра… Сознание медленно возвращалось к нему, смывая из разума остатки сна. И в первую очередь к нему возвращалось то, что беспокоило больше всего. А именно — события вчерашнего дня. Дэймон не чувствовал настолько сильного изумления, когда он узнал эту шокирующую информацию (а вот кто-то, напротив, от неё пришёл в дикое возбуждение, что пришлось даже успокаивать). Дэймон посмотрел на потолок. Раскрашен он был в какой-то вырвиглазный розовый оттенок, который выглядел настолько пошло, что подошёл к чему-нибудь вроде… лав отеля. Что было вообще мимо кассы, учитывая, что он учится не где-нибудь, а в академии, где учеников принуждают убивать друг друга. Да и вообще, первые два дня, несмотря… на некоторую паранойю, так и витавшую в воздухе, выдались очень спокойными (на удивление Дэймона). Все чинно ходили по академии, изучали доступные им области, знакомились друг с другом… Ходили на допрос к Дегустатору. Против своей воли, Дэймон ощутил озноб. Поёрзав на месте, он укрыл свои плечи одеялом, а сам себя обнял под ним, в результате чего наружу торчало только лицо и немного волос. Если и был кто-то, кто вызывал у него озноб и страх в этой академии, — так это Акечи Горо. И дело было даже не в том, что, как он сказал однажды, ?он пахнет кровью?. Нет. Акечи был любопытен, и ради своего любопытства он готов засунуть нос в самое грязное бельё, которое только способен отыскать. Но он не единственный удостоился такой чести здесь: Фурудо Эрика, как её он успел понять, с удовольствием сделала бы то же самое, и, возможно, она бы была ещё менее вежлива, вскрывая чужие тайны и обнажая то, чего не стоило бы. Уже этих двоих было достаточно, чтобы его внутренний защитник, всегда стоящий на страже сестры, встал в боевую стойку. И это ещё если не упоминать директора этой дурацкой академии — Тау. Тау… лишь одна мысль о ней заставила сон окончательно покинуть тело, а разум — прочиститься. Дэймон скинул с себя одеяло, после чего поднялся на ноги. ?Нет?, — подумал он, качая головой. ?Я должен терпеть. Даже эти допросы. Всё ради моей сестры?. Да. Больше всего, пожалуй, Дэймон боялся сейчас не смерти — он боялся того, что за завтраком Блин (а хорошее прозвище придумал Мистер Флай), объявит, что следующими он ожидает у себя брата и сестру Хицугири. Уже это одна мысль заставляла его тело дрожать. Приводя себя в порядок в ванной, Дэймон уставился на своё отражение в зеркале. Оттуда на него смотрел довольно смазливый, приятный и немного женственный парень с рыжими волосами. Его красоту портила только, пожалуй, эта серьёзность и напряжение, так и отпечатавшееся в теле. Мышцы его лица замерли, точно бы у куклы. Дэймон сглотнул, затем взял в руки тюбик зубной пасты и щётку. Посмотрел на своё отражение. Улыбнулся (скорее — оскалился), обнажив идеальные перламутровые зубы. — Ради сестры, — как мантру повторил он фразу, выдавливая зубную пасту. Где-то на самых уголках его сознания появилась мысль, что неплохо было бы поговорить с сестрой наедине и напомнить той всё, что она подзабыла, — иначе можно попасть… в оказию, да.

Кёко уже успела привыкнуть к его присутствию (хотя она и ?привыкнуть? — это было нечто… невероятное). Вот и сейчас, когда он показался из глубин кухни, неся кофейник (обычно он садился есть одним из последних), её сердце предательски ускорило бег, а дыхание как будто бы затруднилось. — Доброе утро, Леди. Беззаботно произносит он и улыбается, улыбается своей тёплой и искренней улыбкой, которая с недавних пор заставляет её чувствовать себя неуютно. Вот и сейчас: она начала елозить на месте, точно бы физически ощущая миллион невидимых иголочек на стуле. Кёко никогда не была фанаткой кофе. Да, она отдавала должное этому напитку, но любить или уж тем более отдельно заказывать и ожидать… чай или сок ей были ближе. Больше сок, конечно. Например, морковный! Кофе полился в её чашку тонкой и аккуратной струйкой. В этом была своя загадка: как он умудряется наливать так аккуратно, что ничего и никуда лишнего не летит? Хотя в этом был весь её Бариста: молчаливый, понятливый и загадочный. Да, загадки в нём больше всего. Например — вот этот синяк, который он так старательно прикрывает чёлкой. И вот опять: налив ей кофе, смешав со сливками, он только после этого занялся своим. Рецепт почти не менялся, разве что он добавил пару ложек сахара. Заметив её взгляд, он улыбнулся шире. — С сахаром вкуснее, Леди, — после чего он поднял ложечку, предлагая и ей. Кёко кивнула. Её кофе подластили. Взяв в руки свою ложку, она начала размешивать, после чего поднесла к губам и сделала маленьким глоток. Тепло. Если ради чего она и полюбила кофе — так это ради этого тепла. Тепла, которое сопровождало каждую пробу. Но да — с сахаром было вкуснее, гораздо. Между ними повисло уютное молчание. Это по-своему было в новинку для Кёко: просто сидеть… и молчать вместе. Ей нравилось это особенное очарование момента, но сегодня ей захотелось немного изменить правила игры. —…Карасу-сан… — с трудом она нашла в себе силы обратиться. Когда он поднял на неё глаза, у неё возникло желание нахлобучить шляпку на лицо и разорвать контакт. Но она сдержалась. — У вас… такой вкусный… кофе. Бариста подложил руку под лицо. — Я рад, что вам нравится, Леди. Как вам спалось сегодня? Кёко моргнула и растерялась, уставившись в кофейную чашку. —…хорошо. А вам? Бариста задумался. Почесал себе шею. — Всю ночь какие-то кошмары снились… — отодвинул чёлку. — Вон, даже упал во сне, — несчастным голосом произнёс он, показывая на синяк. Кёко сначала замерла… потом, не сдержавшись, хихикнула. Один раз. Другой. Прикрыла лицо и зафырчала. Бариста снова надвинул волосы на синяк. — И ничего смешного, Леди! Это было больно! С невероятным трудом Кёко удержалась от того, чтобы засмеяться в полный голос.

Акечи поднялся со своего места и оглядел присутствующих. — Что ж, тогда позвольте объявить начало нового дня! Хор нестройных голосов был ответом ему. — На сегодня планы такие: я бы хотел переговорить со следующими людьми… — Акечи заглянул в компьютер. — Дженнифер Брайтон, Марти Флай, Ууджима Сатоши, Ирису Кёко, Ямагава Мами, Фурудо Эрика, Карасу Акира, а также Акечи Горо. Марти моргнул. — Ты сам с собой хочешь переговорить, что ли? Акечи хихикнул. — Вроде того, Мистер Флай. Было бы несправедливо, я считаю, если бы я один избежал такой участи. Дэймон поднял руку. — Да, Хицугири-сан? — Как вы собираетесь, я извиняюсь за выражение, ?допрашивать сами себя?? Эрика, сидя за своим местом, откровенно фырчала, прикрыв лицо. Акечи развёл руки в стороны. — Ну, я планировал, что это сделает мой секретарь, Моришиге-сан. Названный чуть не подавился кофе, после чего, ошарашенный, поднял глаза на принца-детектива. — Акечи-кун, я бы не назвала это честной игрой, которую вы так пытаетесь изобразить, — подала голос Детектив, широко улыбаясь. Акечи покосился на неё. — Может быть вы тогда проведёте допрос, Фурудо-сан? Та поджала губы и сморщила носик. — I shall politely decline*. На лице Марти промелькнуло страдание. ?Диклин?, — простонал он тихо. Акечи улыбнулся. — Тогда что вы здесь поднимаете вопрос зазря, Фурудо-сан. Эрика помрачнела. Затем снова расплылась в улыбке, очень-очень ядовитой. — О, тогда бы я хотела поприсутствовать на вашем допросе в качестве независимого наблюдателя. Вам ведь несложно это устроить, Акечи-кун? Акечи кивнул. — Что ж, если возражений нет, я бы хотел объявить ещё одну повестку сегодняшнего дня. А именно — сбор монеток! Хитаги, до того дремавшая, встрепенулась и повернула голову. — Что-что, Акечи-сан? — раздался её тихий голос. Акечи любезно повторил свою фразу: — Поскольку Хицугири Хитаги-сан любезно обнаружила полезную функцию у автомата в магазине, я решил, что было бы неплохо ей воспользоваться. Кишинума поморщил лоб. — А вы уверены, что эти монетки ещё остались в школе? Акечи пожал плечами. — Именно поэтому это задание — опциональное. Если вам попадётся монетка, я думаю, Хицугири-сан будет рада, если потом вы её отнесёте ей. Хитаги активно закивала. — И тот, кто принесёт больше монеток, — получит приоритет в выборе вещей. Сама Хицугири-сан, думаю, должна иметь главенство в выборе… Хитаги задумалась. Произнесла: — А почему у меня этого главенства не было вчера? — она покосилась на Акечи. Тот развёл руками. — Будем считать, вчера все были в равных условиях. Хитаги надулась и фыркнула, сложила руки на груди. Акечи продолжил: — Также я был бы признателен, если бы кто-то составил подробную карту расположения камер. Это бы немного облегчило наше существование здесь. Эрика фыркнула. — Pathetic. Вы даже с настолько простой задачей не можете справиться? В этот момент она почувствовала, как ней сошлись перекрестья взглядов. Акечи широко улыбнулся. — Тогда, может быть, вы не откажете в такой простой просьбе для нас, Фурудо-сан? Эрика раскрыла рот. —…ведь для кого-то с вашим уровнем интеллекта, наблюдательностью и профессионализмом это, должно быть, всего пара пустяков? Эрика ощутила, что её загнали в мышеловку. Против её воли на лице у неё выступила венка. Она нашла в себе силы улыбнуться. — Что ж, если вы настолько не можете справиться без моей помощи… — Просим вас, Фурудо-сан! — Акечи сложил руки перед собой и прикрыл левый глаз. Марти, злорадно улыбаясь, прошептал: — Так тебе, психопатка. — Что ты там всё шепчешь, Марти? — произнесла Дженнифер, обернувшись на кузена. Марти покачал головой и не стал ничего отвечать. Наконец, все разошлись по своим делам.

— Мисс Дженнифер Брайтон, прошу пройти внутрь! Дженнифер, глубоко вздохнув, сделала шаг в комнату.