Глава 18 (1/2)

Дома меня ждал неприятный сюрприз.Я вернулась в довольно приподнятом настроении, которое, казалось, не испортит даже огромное количество заданий к следующему учебному дню. Но при одной лишь мысли о чем-то хорошем в перевес ей сразу же возникают сотни абсурдных ситуаций, разрушающих все прекрасное.

Мой отец получил на работе незапланированный выходной и решил провести его с пользой: уставившись в экран телевизора, с вялым выражения лица, переключая каналы, транслирующие бесполезную ерунду.

Я заглянула в гостиную, где сидел папа, и сладким голосом пролепетала ему приветствие, искренне желая передать отцу хотя бы частичку своего чудесного настроения. На мою попытку быть милой, хорошей дочерью, папа отозвался безразличным молчанием.

— Что-то случилось? — с волнением, мгновенно сменившим улыбчивость, поинтересовалась я.— Да. Я воспитал безответственную дочь, — хмуро выдал он.Я сразу же решила, что папа шутит, поэтому лишь глупо хихикнула, чем практически обеспечила себе недельный домашний арест, поскольку гневный взгляд отца, обернувшегося в мою сторону, был испепеляюще-недобрым.— Я тебя развеселил?! — словно незнакомым голосом вскричал он так, что я отпрянула назад, вжавшись спиной в дверной косяк.

— Пап, я, — начала мямлить. — Я не понимаю, о чем ты говоришь.Отец отвернулся, вновь возвратив свой взор к телевизору, и я отчётливо увидела его покрасневшие от злости уши. Он наверняка даже не вникал в суть слов ведущей транслировавшегося вечернего шоу, поскольку весь его вид кричал о сосредоточенности на возможном плане мести. И месть эта явно должна была предназначаться мне.

Я решила, что лучшим вариантом будет тихо уйти в свою комнату и для полного спокойствия и ощущения безопасности запереть дверь изнутри. До побега оставались считанные секунды, за которые мой отец успел подняться с места и подойти ближе ко мне, уставившись на мою испуганную физиономию своими темными холодными глазами.

— Где ты шляешься после школы? — спросил он, скрестив руки на груди и приняв позу ?настоящего родителя?.— Заглянула в библиотеку,—почему-то, соврала я, беспокоясь в первую очередь за Эштона, который, по мнению моего папы, мог плохо на меня повлиять.

— Библиотеку имени Ирвина?—выдал отец, полностью меня обезоружив.

Я молча уставилась на него, пытаясь придумать оправдание всем своим действиям и так, чтобы это выглядело хотя бы несколько правдоподобно.Повисшая в воздухе тишина давала моему папе понять, что я намерена лгать, и я прекрасно это осознавала, но подобрать подходящие слова была не в силах.

— Это не первый раз, когда вы проводите вместе время, предназначенное тебе для выполнения домашних заданий и интеллектуального развития.— Я все успеваю, папа.

Отец продолжал сжигать меня взглядом и наблюдение за моим медленным тлением явно доставляло ему удовольствие.

Разговор был бессмысленным, и он это понимал, но моя обескураженность представляла собой удивительное зрелище, которое ему не всегда удавалось лицезреть.

— В выпускном классе следует в первую очередь думать о будущем, а не растрачивать свое настоящее без пользы, — заявил отец.

Его замечание показалось мне излишне философским, но, возможно, обладавшим не только одним смыслом.— Имею ли я право хотя бы на какие-нибудь развлечения? — едва дрожащим от обиды голосом спросила я, осознавая, что подверглась обыкновенному словесному давлению, реагировать на которое вообще не стоило.— Да, и в них отнюдь не входят поездки по городу со взрослым парнем в неположенное для этого время.

Мои щеки вспыхнули ровно как и сердце, бешено застучавшее от негодования.— Эштону не сорок пять лет, если ты не знал! — воскликнула я, отступая к лестнице и намереваясь немедленно покинуть гостиную раздора. — И никто не выбирает момент, когда людям влюбляться. Я не буду сидеть в клетке только потому, что тебе не нравится Эштон. Хватит придумывать нелепые причины для домашнего ареста. Арестовывай преступников, блуждающих по городу, а не меня.Свои последние слова я уже была не в состоянии контролировать, они вылетали из моих искривленных обидой уст и разбивались о паркет нашего дома, в последнее время полного разногласий, завершая картину разрушения.Как и намеревалась ранее, я заперла дверь своей комнаты на замок, предварительно громко ею хлопнув.

Мне действительно необходимо было взяться за выполнение домашнего задания, но неприятная пульсация в области висков и едва учащенное дыхание портили весь продуктивный настрой, поэтому я поддалась успокаивающему искушению и, надев любимую мягкую пижаму, забралась в постель, укутываясь в одеяло и зажмуривая глаза настолько сильно, чтобы ни одна слезинка не смогла проникнуть наружу.Желание заплакать было невероятным, поскольку мысли о неприятии Эштона моим отцом, им же навеянные мысли о выпускных экзаменах, моя слабохарактерность и неспособность достойно принимать отцовские упреки обрушились так внезапно, что моя воодушевленная натура была просто не готова ко всем этим событиям.

Я пряталась от пугающей реальности в собственной постели, и поэтому злилась на себя еще больше. Я даже не пыталась искать поддержку, я совершенно ничего не хотела. Исключая, конечно, крепкий сон.

Он настигнул меня не сразу, но когда наступил, вовлек в процесс каждую клеточку моего тела, подарив им покой и уют на несколько сладких часов.

Из царства расслабления меня вырвал вопящий звук моего мобильника, который поначалу я приняла за рев будильника, ежедневно взывающего меня к пробуждению, именно поэтому я не сдвинулась с места и лежала с закрытыми глазами ещё несколько минут.