Глава 13 (1/2)

Место, в котором странным образом оказался Люк, было мне знакомо, поэтому не пришлось прибегать к помощи интернета или собак-ищеек, что оказалось хорошей новостью. На фотографиях, которые запечатлел парень, я легко узнала окраину заброшенного городского парка, закрытого для посещения около десяти лет назад. В кадр попала часть заржавевшего колеса обозрения, а сам Люк, по-видимому, находился на площадке за спортивным кортом, вид с которой открывался на город, раскинувшийся внизу возвышенности. Однажды Стэфи привела меня в это непримечательное место, и, устроившись на лужайке у восточного выхода с территории, мы наблюдали за восходящим солнцем, распивая какие-то слабоалкогольные напитки, названия которых трудно сейчас вспомнить.

Я никогда бы не подумала, что окажусь в том странном и немного жутком парке снова, ибо перспектива лицезреть вокруг себя горы мусора и разрушений абсолютно меня не привлекала. Однако я не могла допустить, чтобы с моим другом случилось что-то плохое в месте, не менее ужасном, чем сама ситуация. Наступил момент отчаянной самоотверженности.Спустя некоторое время после неожиданного звонка Люка, я, тихо прокравшисьна первый этаж, в растерянности стояла у выхода из дома и пыталась как можно быстрее продумать свои дальнейшие действия, несколько минут назад, вызвав полуночное такси, искренне жалея водителя, которому придется приехать за мной в такое время суток. Обычно этот вид транспорта не приходилось ждать слишком долго, ибо в период с трех до пяти утра у службы такси очень мало вызовов, и все работники спокойно отдыхают прямо в своих автомобилях. Я надеялась, что мне повезет, и я дождусь свою карету, без происшествий отправившись в ней в соседнее королевство.

Нельзя было не учесть, что помимо Люка всю ночь, пока я спала, до меня пытался дозвониться еще и Эштон, который, судя по отправленным им сообщениям, хотел узнать, не поссорилась ли я со своим отцом, и не стал ли причиной этой ссоры непосредственно сам Ирвин. Я действительно обиделась на папу, но назвать наш разговор ссорой — трудно, скорее, странное недопонимание и излишняя скрытность. У нас есть секреты друг от друга и в отношениях родителей и детей это нормально, но в данном случае мы скрыли слишком важные вещи, неразглашение которых со временем приводит к полному отсутствию доверия между людьми. Думаю, то, что я умолчала про наши с Эштоном отношения, которые достигли более близкого уровня именно в тот день, когда мой папа увидел нас вместе, — это вовсе не так страшно. Но отец, который тайно и, скорее всего, уже очень давно и, похоже, довольно хорошо общался с какой-то женщиной, приглашая ее в гости в мое отсутствие дома, — куда страшнее моей подростковой влюбленности. Ведь у этих людей отношения складываются более серьезные, чем могут быть у меня в семнадцать лет, и скрывать от меня фактически мою новую маму, которая, возможно, скоро переедет жить в наш дом, — очень несправедливо по отношению к моим хрупким нервным клеткам.

Не могу сказать, что я тот тип ребенка, который неадекватно реагируют на новых возлюбленных своего одинокого родителя. Хотя, чувство ревности, словно резкий приток адреналина в кровь, неожиданно заиграло во мне, когда я узнала о некой Аманде, которая случайно забыла свой кардиган в гостиной моего дома. Я испугалась и удивилась одновременно потому, что сразу представила, как эта женщина живет с нами, готовит отцу завтраки по утрам и пытается подружиться со мной, как со своей падчерицей, чего я совершенно не хочу. И, конечно, я немного расстроилась из-за того, что папа не рассказал мне о своей даме сердца, и я узнала это самым глупым и случайным образом. Пытаясь упрекать меня в том, что я познакомилась с замечательным парнем, но, по словам отца, не самым хорошим, он, почему-то, совершенно не упомянул о своих отношениях, и это привело меня в искреннее замешательство.Я решила, что справедливее всего будет, если папа не станет что-либо плохое говорить про Эштона и его семью, а я — про Аманду и их с отцом тайный роман. Разумеется, это не самое правильное решение в моей жизни, но на данный момент лучше так, чем бесконечные ссоры, тайны и интриги.

Пока я размышляла о том, стоит ли сообщать Эштону в такой ранний час, что со мной все в порядке, хотя бывало и лучше, мой мобильный истошно зажужжал, извещая о прибывшем и ожидающем меня такси. Я решила поделиться с парнем своими переживания немного позже, тем более, что главной задачей в тот момент был Люк, который явно нуждался в скорейшей помощи.

Мне было страшно звонить Калуму или, что еще хуже, Майклу и сообщать им о произошедшем, пытаясь обрести их поддержку в данном вопросе, но я не знала остальных друзей Люка, поэтому решила действовать самостоятельно. К тому же, все было до невозможности просто: приехать в парк, забрать парня, отвезти домой, вернуться в свою теплую постельку и поспать несколько часов до момента, когда нужно будет завтракать и собираться к Стэфи.

Водитель такси не выглядел уставшим автомобилистом, загруженным работой, и довольно бодро побеседовал со мной, спрашивая о месте, в которое нужно меня доставить. Я была рада, что мой неожиданный уход из дома не потревожил отца, и мне не пришлось выслушивать лишние вопросы или вообще оказаться запертой в свой комнате. Папа, как сотрудник полиции, мог пойти на любые уловки и ухищрения, лишь бы его дочь была в безопасности, пусть даже и от мнимой угрозы.

Небо над городом нависало мрачное, словно печальное оттого, что скоро наступит рассвет, разрушая понурую тьму, как добро одерживает победу над злом во всех детских сказках, заставляя серые облака расступаться перед великолепием солнечного света. Фонарные столбы должны были вот-вот погаснуть, сменяя пост до следующего наступления темноты, и в этот момент освещением улиц уже занималось белеющее небо.

Мы ехали по абсолютно пустым от машин и пешеходов дорогам, минуя городскую ратушу и закрытые магазины, витрины которых были защищены от людских глаз и коварных преступников специальными пластиковыми ставнями. Казалось, что спали все вокруг, кроме меня, Люка и мужчины-таксиста. Это наводило на разные мысли, но я толком не успела на них сосредоточиться, потому что спустя пятнадцать или двадцать минут в мои уши неожиданно ворвался басистый голос водителя, который предупредил о том, что мы прибыли в нужное место. Я облегченно выдохнула и с некоторым сомнением попросила мужчину немного подождать меня и моего друга, чтобы нам не пришлось потом искать другую машину.

— За ожидание тоже придется заплатить. У меня счетчик, все-таки, — сказал водитель и устало зевнул. Видимо, его организм уже хотел отдохнуть от всей этой суеты.

— Я заплачу, безусловно, — быстро произнесла я и выбралась из машины, глубоко вдыхая свежую утреннюю прохладу.

Старый городской парк выглядел еще печальнее, чем небо и гораздо устрашающе, словно я попала в какой-то фильм ужасов. Перспектива встречать здесь рассвет на данный момент казалась мне глупой, и я поспешила к вечно открытым, пошатнувшимся воротам, вспоминая примерное расположение Люка.

Флора парка не могла похвастаться своим изобилием и великолепием, хотя бы в силу времени года, которому не сопутствовали цветущие деревья, зелень садов и разнообразие ярких цветов и кустарников. В нашей стране довольно теплый климат, но различий между зимой и весной практически нет — они одинаково холодные и мрачные, словно один сезон, который не имеет названия. О снеге здесь даже не слышали, хотя раз в несколько лет с неба на землю обрушивается небольшое количество этих атмосферных осадков и это огромное везение, если они выпадают в канун рождества. Но я уже давно потеряла трепет к этому празднику, и серебристый снег не является для меня радостью.

Я блуждала по асфальтированным тропинкам между пришедшими в негодность каруселями и безлиственными деревьями, посаженными на территории парка. Колесо обозрения находилось на склоне возвышенности, на которой располагалось это место и, как ни странно, его было трудно заметить даже на довольно открытом пространстве. Когда я, наконец, увидела гигантское строение, показавшееся среди многочисленных деревьев и мрачно приветствующее меня, я быстрым шагом направилась в его сторону то и дело, оглядываясь и пытаясь увидеть высокую долговязую фигуру Люка, который неизвестно где именно находился. Я могла лишь предполагать.Обладая не самым хорошим зрением, мне все-таки удалось заметить темное пятно, сидящее на земле неподалеку от места, где я стояла, и очень похожее на Люка. Все же, это без сомнений был он. Я быстро преодолела расстояние между нами и, замечая, что парень, видимо, чтобы не испачкаться, расположился на своей куртке, заменившей ему покрывало, и сидел, сгорбившись, прижимая к себе бутылку, вероятнее всего, с каким-то алкогольным напитком. Эта картина выглядела очень странно, ведь я никогда прежде не видела Люка в таком подавленномсостоянии, в одиночестве распивавшего что-то крепкое.

Не боясь испачкать джинсы, получив темное пятно от сырой земли, я осторожно опустилась рядом с парнем, притянув колени к груди, и уставилась на уже появившиеся на небе первые солнечные лучи. Вид открывался прекрасный: еще спящий город внизу возвышенности, много-много домов, казавшимися крошечными и смешными, невысокий горный спуск, покрытый увядшей, оттого желто-серой травой. Солнце, медленно выплывавшее из-за горизонта, постепенно озарит светом все вокруг, но лишь на некоторое время, а после покроется серыми облаками, еле-еле пропуская сквозь них свои яркие лучи.

— Здесь действительно красиво, — произнесла я, ожидая от Люка хоть какой-то ответной реакции. Ведь казалось, что он даже не заметил, как я пришла.Парень поднес бутылку, которую держал в руках, к губам и отхлебнул немного содержимого, отставляя сосуд в сторону и поворачиваясь лицом ко мне. На нем играла легкая полуулыбка, сопровождающаяся маленькой ямочкой на правой щеке.

— Хорошо, что ты тут, — в его голубых глазах сверкнули серебристые звездочки.

— Ты всегда приходишь пить в такие отдаленные от цивилизации места?

— Это вышло случайно. Если честно, я не знал, куда шел.

— По-моему, сейчас очень холодно, ты не чувствуешь? — я поежилась, действительно ощущая, что продрогла.

— Внутри меня много виски, я замечаю лишь то, что в глазах от этого уже рябит, — Люк засмеялся, но в его голосе отчетливо звучали печальные нотки.

Я и представить не могла, что с ним произошло, но было понятно, что случилось что-то плохое, иначе бы он не ушел из дома просто так с бутылкой виски в руке. Спрашивать напрямую о причинах его побега было некорректно, поэтому я старалась говорить с ним так, чтобы он сам рассказал всю правду. Но Люк был не из тех людей, которые разглашают какую-либо информацию в трезвом или нетрезвом состоянии, он вообще был слишком молчалив.

— Тебе холодно? Я могу дать свою куртку, — тут же встрепенулся Люк. — Только, кажется, я ее потерял, — он стал озираться по сторонам и ощупывать себя в поисках своей верхней одежды.— Ты сидишь на ней, — осторожно сказала я, сдерживая смешок.Люк посмотрел на свои колени ипостарался резко встать с места, но пошатнулся, оторвавшись всего лишь на пять сантиметров от земли, и неловко приземлился обратно.— Ох, я не могу поднять свою задницу, прости.Я засмеялась, нарушая царящую тишину, и не волнуясь о том, что это потревожит общественный порядок, ведь вокруг, кроме нас двоих, никого не было. Быстро замолкая и приводя мысли в порядок.— Может, лучше, отвезти тебя домой? — аккуратно, боясь сказать что-то не так, поинтересовалась я.

Я заметила, как Люк плотно сжал губы и, отвернувшись от меня, пробормотал что-то тихое и невнятное. Именно этого я и боялась — затронуть неприятную для него тему. У него явно были какие-то семейные проблемы, в которые я пока что не хотела вмешиваться, но беспокойство брало надо мной верх, и мне пришлось спросить парня о том, что же все-таки у него случилось.— Люк, что произошло?

Парень тяжело задышал, так, что я увидела, как высоко вздымается его грудь и отчетливо услышала быстро стучащее сердце. Он волновался, и по выражению его лица можно было понять, что Люк не знает, как объяснить свою ситуацию. Ему трудно приходилось подбирать слова в ритме громких ударов сердца и сбивавшегося дыхания, но я терпеливо ждала, пока он придет в себя, заботливо положив руку на его плечо и время от времени легонько сжимая его, чтобы парень отвлекался на другие физические ощущения.

— Все хорошо, Люк. Ты можешь рассказать мне, — негромко говорила я, стараясь успокоить парня своим голосом.

Он набрал в легкие как можно больше воздуха и резко выдохнул, таким образом, как бы избавляясь от накопившегося в нем негатива.— У меня проблемы в отношениях с мамой, — начал Люк, отводя смущенный взгляд в сторону. — Она слишком усердно меня опекает, не позволяя жить личной жизнью. Я практически всегда под ее присмотром, и мне обидно и стыдно одновременно. Я не знаю, как переубедить ее, чтобы она позволила мне выйти за рамки ее материнского пространства. Мне надоело чувствовать себя пятилетним несмышленым мальчиком. — Люк не смотрел мне в глаза и, казалось, что он разговаривает в данный момент с кем-то другим.

— Родителям свойственно проявлять излишнюю любовь к своим детям, — осторожно произнесла я. — Мне кажется, твоя мама переживает за тебя сильнее, чем кто-либо, и неважно, сколько тебе лет, — она всегда будет заботиться о тебе,— мой голос был спокойным и негромким, я старалась говорить то, что действительно думала.— Она не уделяет столько внимания даже своей младшей дочери! — с сожалением воскликнул Люк и обхватил колени руками.