II. ?...его последствия? (1/1)

—?Давайте их обоих сюда,?— скомандовал кто-то низким голосом словно через толстый слой ваты. —?Сейчас они уж точно очнутся.Асока еще несколько минут слышала невообразимое количество бессвязных слов, прежде чем ей удалось с огромным трудом открыть глаза и прежде чем липкая паутина наконец спала с ее сознания. И где она теперь? Почему тело в очередной раз ощущалось настолько чужим и отзывалось уже до боли знакомым чувством?Над головой вырисовывался массивный округлый свод, никак не походивший на потолок тюремной камеры проклятого хатта. А затем противным звоном взорвался множеством голосов слух. Может, как и привыкшему к темноте зрению свет казался ослепляющим после…Асока резко моргнула, несколько секунд с удивлением смотря вверх, когда к ней вновь вернулась прежняя чувствительность, и она ощутила спиной такой же холодный пол из камня. Но как? Как она умудрилась вновь вырубиться в своей камере? Или это еще один побочный эффект в виде истощения? Так или иначе, все, что ей удалось сделать, это повернуть голову в сторону, чтобы увидеть лежащего рядом Энакина.Она хотела подняться, ведь, может быть, это был их последний шанс, но не смогла. Стиснув от бессилия кулаки лишь затем, чтобы в следующую секунду получить ощутимый тычок под ребра.—?Вставай! —?приказал кто-то, и Асока зашипела. Нет, не так она себе представляла миссию для блага Республики. Совсем не так должен был выглядеть момент, в который ей довелось бы вытащить своего учителя из беды. Теперь вытаскивать из беды нужно было уже их обоих.Затем кто-то, до боли сжав ее руки и сведя их за спиной, потянул вверх и заставил сесть, уперев сзади закованное в броню колено. Асока едва слышно простонала, стиснув зубы, и уронила голову на грудь, не в силах пошевелиться. Это был главный зал в дворце Джаббы, вот что она, несмотря на затуманенный мозг, точно поняла. И сейчас ее и Энакина притащили сюда, надо догадаться, для свершения задуманного?Сила по-прежнему оставалась ей недоступной, но самое главное, на что Асока больше всего надеялась,?— Энакин наконец очнулся. Она заметила легкое движение лишь краем глаза, что заставило ее вновь на какое-то краткое мгновение собраться с духом и повернуть к нему голову. Но повернуть только для того, чтобы увидеть его неспособность даже просто встать, неспособность сделать хоть на долю секунды уверенное движение дрожащими руками. Не стоило ожидать чего-то большего, но каковы же теперь были их окончательные шансы? Вокруг находилась, по крайней мере, дюжина вооруженных до зубов прислужников Джаббы, и кто знал, сколько еще было за пределами видимости. Драки как таковой не будет. Они окружены, сломлены, и о сопротивлении не могло идти даже речи. Неужели ей и правда придется делать выбор? И хотя она, конечно, уже успела смириться со своей судьбой в те долгие мучительные часы, проведенные в камере, сейчас же, имея дело с необходимостью выбора уже наяву, а не в сотни раз прокручиваемых мыслях, страх и неуверенность лишь собрались в определенной точке ее тела и взорвались новым приступом паники.Сжав губы в тонкую линию, Асока посмотрела на Энакина, который, казалось, все еще не мог совладать со своими конечностями, и закрыла глаза, чтобы не видеть весь тот сброд, что ее окружал. Что ж, они получат то, что хотят. Джабба, наверное, совершенно точно мог предугадать ее выбор, да и собственный ответ вряд ли стал бы для нее самой сюрпризом. По крайней мере, Энакин останется жив, а что произойдет дальше, можно было лишь предположить, но никак не знать наверняка. В конце-концов, даже если это самый худший момент в ее жизни, нет на свете ничего, что невозможно преодолеть. Они разберутся. Вместе. Так ведь?Самоотверженность никогда не была ее слабой стороной, даже несмотря на то, что внутри всегда жила некоторая часть гордости, самоуверенности и, может, исключительного желания жить только по своим правилам. Джабба все это знал, и теперь умело заставлял ее играть на собственных условиях, не оставляя ни единого шанса. Энакин слишком много для нее значил, слишком много жертвовал собой, чтобы в такой ответственный момент от него теперь просто отказаться. Он ни за что не заслуживал подобной участи.Она повернулась в ответ на немой вопрос Энакина, который, по всей видимости, пока вообще ничего не понимал. Почему именно ее заставили делать выбор? Почему вся ответственность теперь должна лежать на ней? Асока опустила взгляд, а затем вновь подняла голову, смело смотря в глаза Джаббе. Догадаться было безумно сложно и почти невозможно, но кто ж знал, чем обернется эта договоренность Республике и ей лично?С легким вздохом она прикусила губу, и готова была уже спросить, почему все молчат так долго?— несколько минут или даже больше. Или, может, счет времени был потерян лишь для нее, а для всех остальных прошло не более пары мгновений? И словно угадав ее мысли, Джабба зашевелился на своем ?троне?, издав несколько нечленораздельных звуков, прежде чем произнести что-то на своем языке. Его голос, многократно усиленный эхом под сводом потолка, донесся до слуха тогруты. Асока хаттского не знала, в отличие от Энакина, и поэтому лишь нахмурилась, по-прежнему не веря в хороший исход. Да и с чего бы? А вот Энакин, даже если и не знал, что тут происходит, понял и широко раскрыл глаза, прежде чем протокольный дроид начал переводить.—?Великий Джабба говорит, что желает наказать Республику за нарушение договора.Асока было дернулась, чтобы с прежним упорством доказать обратное, когда охранник еще сильнее вдавил колено ей в спину, заламывая руки, и угрожающе прошептал где-то над головой:—?Даже не вздумай рыпаться, джедайская падаль.Зато Энакина такая ситуация не устроила. Он вырвался вперед всего на мгновение, прежде чем его вновь схватили.—?А ты докажи! —?гневно выкрикнул он. В ответ один из головорезов ударил закованным в металл локтем по голове Энакина. Джабба просто рассмеялся, продолжая речь на своем языке.—?Великий Джабба говорит, что это уже не имеет значения, и милостиво предлагает вам самим сделать выбор,?— дроид замолчал, слушая речь хатта дальше. Асока широко раскрыла глаза, смотря на своего учителя и точно зная, что сейчас произойдет, но до сих пор была не в силах поверить в реальность. Неужели?.. Неужели ей все-таки придется? Она быстро отвернулась в сторону, когда Энакин вдруг поднял на нее странный взгляд, и глубоко вздохнула, закрыв глаза, чтобы успокоить свои чувства. —?Великий Джабба говорит, что его помощник уже вас ознакомил с правилами, и хочет лишь добавить, что ваш акт унижения будет записан и передан для трансляции по всей Республике, чтобы это послужило ей уроком.—?Вы не посмеете! —?сверкнула глазами Асока и сжала кулаки за спиной, как только до нее дошел смысл сказанного. А дошел он очень резко и оттого не менее болезненно. Чтобы вся галактика увидела ее позор, ее вынужденное решение? Да никогда. —?Вся Республика узнает о твоих грязных выходках! Что это ты все подстроил!Хатт рассмеялся противным низким голосом и зашевелил своим хвостом, едва не зацепив дроида. Энакин только хмурился, переводя взгляд то на хатта, то на собственную ученицу.—?Великий Джабба уверяет вас, что никто не узнает о вашем маленьком визите в его дворец,?— перевел дроид. —?Все будут убеждены, что половой акт был вашим личным желанием.Асока почувствовала, как внутри что-то закипает. Краем взгляда она зацепилась за несколько камер в углу, а потом и за большой экран, висящий на стене, где она могла увидеть саму себя. Мало того, что ее хотели заставить унизиться, потерять друзей и свое положение, нет, для таких мерзавцев этого было бы слишком мало, слишком просто; все обернется тем, что в конечном итоге огромное множество людей просто отвернется от нее уже без каких-либо шансов обелиться, смыть то клеймо, которое навсегда пристанет к ней. Большинство, безусловно, поверят такому ?доказательству?, и прежние друзья, по всей видимости, смогут только удивляться, как же прежде знакомая им Асока опустилась до такого уровня, чтобы переспать со своим учителем. Она, такая юная и подающая большие надежды. А потом и ребенок, который никогда не позволит ей забыть о пережитом позоре и из-за которого ее точно выгонят из Ордена, как… как уже ненужную. Как не сумевшего совладать с собой джедая. Совет ведь ни за что не станет слушать оправдания при наличии таких явных доказательств.Ее глаза резко потемнели и налились кровью, руки снова сжались в кулаки, и Асока неизвестно откуда взявшимся нечеловеческим усилием вырвалась из хватки головореза и подскочила к Джаббе.—?Никогда! —?прошипела тогрута, едва не кипя от ненависти. —?Ты… жалкий слизняк! —?она почти привычным жестом потянулась Силой к бластеру, висящему на поясе одного из охранников, совсем забыв, что та была ей по-прежнему неподвластна. На мгновение в тронном зале воцарилась полнейшая тишина, и лишь только потом со всех сторон послышались щелчки приводимого в готовность оружия. Кто-то вдруг ударил ее по голове прикладом, но Асока, уже не чувствуя ни боли, ни страха, стала вырываться, готовая буквально задушить Хатта голыми руками. Но, увы, физических сил явно было недостаточно, и она зарычала, вымещая всю свою ненависть и злость, пусть даже таким образом. —?Как жаль, что я в тот раз не зарезала твоего мерзкого хаттеныша!Она едва ли что-то соображала, находясь во власти неудержимой ярости, и продолжала неистово вырываться, пока ее оттаскивали назад, до боли заламывая руки. Затем кто-то снова ударил ее по голове, и Асока на какое-то время замолкла, потеряв сознание. Джабба что-то недовольно сказал одному из своих подчиненных, и к Энакину, который с широко раскрытыми глазами смотрел на это ?представление? Асоки, подошел еще один головорез, беря того под руки. Он с удивлением посмотрел на свою все еще бессознательную ученицу, не в силах произнести ни слова, прежде чем его просто кинули на пол, словно мешок, прямо перед троном Джаббы.Асока медленно открыла глаза, чувствуя, как весь тронный зал идет кругом; протокольный дроид подошел к какой-то панели управления и нажал на несколько кнопок. Металлический скрежет, а затем и чей-то свирепый рев, донесшийся словно из-под земли, заставил тогруту полностью очнуться и посмотреть туда, где только что был Энакин. Ее сердце пропустило удар.Один из головорезов грубо схватил ее лицо своей огромной лапой и заставил посмотреть на экран, на котором она теперь видела… Энакина. Который пытался подняться на нетвердых ногах. Прямо перед огромной тварью, ранкором. У Скайуокера не было с собой ничего, ни Силы, ни оружия. Ни единого шанса. И Асока впервые осознала свое полное бессилие.Она глубоко вздохнула, закрыв налитые кровью глаза и сведя брови вместе, а затем с еще большей, чем прежде, силой разорвала захват и ринулась вперед, горя чистой ненавистью к Джаббе и всем его прислужникам. Ей было уже плевать на все, на то, что не ей противостоять такому количеству тяжеловооруженных противников. Обезумев от нависшей над Энакином смерти, она жаждала мести так сильно, как никогда раньше.Пока ее снова не настиг тяжелый удар по затылку, который отбросил тело на пол. Она сжала зубы, изо всех сил пытаясь подняться, понимая, что еще пары подобных ударов ее череп просто не выдержит. И снова зарычала, с еще большей ненавистью.А затем оглушающий выстрел из бластера отнял все силы, и последнее, что она видела, прежде чем ее глаза закрылись, это экран, висящий на стене. На котором свирепый ранкор уже разорвал свою безоружную жертву.***Раскаленный песок обжигал.Асока приподнялась на локтях, тут же зашипев от резкой боли, пронзившей затылок, и снова, стиснув зубы, упала лицом прямо в песок. Оба солнца нещадно жгли ее покрытую ссадинами кожу, и она перекатилась на спину, наконец найдя в себе силы для последнего рывка, чтобы несколько неуклюже сесть. Когда глаза привыкли к яркому свету, она подняла взгляд на пустынный горизонт.И вместе с этим, когда голова уже перестала ощущаться непосильно тяжелой, осознание вдруг пронзила ни с чем не сравнимая боль. Где он? Где Энакин? Он же совсем недавно был рядом. Совсем недавно стоял с ней здесь, среди песков, пытаясь отследить цель миссии, и даже улыбался в ответ на нелепую шутку. Неужели она и правда в своем резком и необдуманном порыве обрекла его на верную смерть? И если уж на то пошло, то на самую жестокую смерть? Асока прижала ладони к лицу и слегка покачала головой. Нет, нет и нет. Не может быть. Просто не может быть!В камере у нее было достаточно времени на принятие решения, и она полностью смирилась с судьбой и любыми последствиями. Готова была даже пожертвовать собой, своим будущим и благополучием ради Энакина. Ради того человека, который всегда о ней заботился и никогда бы не дал в обиду. Ради ее лучшего, единственного друга. А она… как? Что вдруг на нее нашло перед Джаббой?Ведь учитель никогда бы не предал ее. Он не стал бы думать о последствиях для себя, не стал бы думать о своем будущем. Энакин просто пожертвовал бы всем, что имел, только чтобы получить пусть даже призрачный шанс на спасение тех, кого любил. Чего бы это ни стоило. И если бы так случилось, он стоял бы рядом с ней до конца, в упор не замечая никаких преград.Слезы потекли по ее щекам, и Асока вдруг всхлипнула. Тот раз, на Мортисе. Когда она умерла. Оби-Ван через какое-то время рассказал ей все, что там случилось. Как Энакин не в силах был смириться с ее смертью, требуя от Отца, повелителя Силы, казалось бы, невозможного. Даже если знал, что надежды нет, он продолжал верить, бороться до конца, чтобы в конце-концов получить желаемое. Энакин не думал ни о чем, не в силах смириться с потерей; он просто хотел вновь увидеть ее живой, вновь услышать ее голос, вновь ощутить на себе ее легкое прикосновение и почувствовать такую близкую связь в Силе. Ведь для него не существовало никаких границ, когда родному человеку что-то угрожало.Асока задрожала от беззвучных рыданий, не видя вокруг ничего и уже не обращая внимания на жаркую пустыню, поглощенная лишь своей болью и чувством глубочайшей пустоты на душе. Там, где раньше в Силе сиял Энакин, теперь не было ничего. Там, где раньше заключался весь ее смысл, ее решимость и сама жизнь, теперь было пусто. Ее прошлое, настоящее и будущее исчезли вслед за смертью самого близкого человека, превращаясь в ничто, создавая хаос на душе. По телу вновь прокатился внезапный прилив холода, но на этот раз настолько неприятный, что она вздрогнула и только крепче обняла себя, притягивая поближе ноги. И тут она вдруг наткнулась в песке на что-то, что лежало совсем рядом, почти под боком. Протянув руку, она поняла, что это был световой меч Энакина, небрежно выброшенный рядом с ее собственными.И Асока вновь зарыдала, уже не сдерживаясь. После всего, что случилось, вновь видеть такой привычный раньше, но теперь ставший для нее совершенно бесценным предмет… это было выше всех ее сил. Она прижала его клинок к груди, уже не замечая ни слез, ни острой боли в голове?— больше ничего. Нет, она недостойна его чистой самоотверженности, недостойна всего, что имело к нему хоть какое-то отношение. Она обманывала себя, обманывала всех, обманывала его, а он верил. Верил в ее честность, в ее смелость и готовность пожертвовать собой. А теперь сам стал жертвой этого обмана, наивно доверившись ей, такой грязной и отвратительной. Энакин всегда был тем идеалом, которого ей никогда не удалось бы достичь.Пальцы еще крепче сжались вокруг такого дорогого клинка и на мгновение нащупали кнопку активации. Она предала его. Убила собственными руками. Убила того, кто ценил ее так, как никто другой, того, кто по-настоящему ее любил.Была ли вообще во всей вселенной такая сила, способная ее простить? Или все, что ей остается, это бесконечно гореть в ненависти к самой себе? А может, надежда все-таки есть, где-то там, очень далеко? Палец снова потянулся к гладкой на ощупь кнопке. Нет, нет, нет! Энакин никогда бы не простил ее за предательство. И она тоже себя не простит. Никогда.