Глава 12. Дары минувшего, Часть 1 (1/2)

Как и приказал владыка Вейдер, штурмовики покорно увели детей подальше от посадочной площадки и друг от друга, то есть, по разным комнатам. Вот только Люк и Лея, в отличие от услужливых военных, не были столь же послушны. И уже через минут десять, после того, как каждого из них отправили по их покоям, юный Скайуокер нашёл способ пробраться в комнаты принцессы.

Быстро и ловко прошмыгнув в помещения девочки, мальчик довольно улыбнулся.

— И снова привет. Соскучилась? — задорно произнёс он, аккуратно закрывая за собой входную дверь. — Ещё бы, — до сих пор находясь под впечатлением от их долгожданной, нежной встречи на посадочной площадке, довольно улыбнулась она. На какое-то время оба ребёнка замолчали, находясь под властью своих эмоций и, как бы обдумывая что-то, безмолвно глядя друг на друга, но уже спустя секунд десять, первой опомнилась Лея. — Кстати, у меня кое-что для тебя есть, — смущённо краснея, девочка забежала в свою комнату и, порывшись в одном из шкафов, осторожно вытащила оттуда бластер, умело стащенный ей у штурмовиков. Не прошло и пяти минут ожидания явно заинтересованного её словами Люка, как принцесса уже вернулась обратно и, гордясь сама собой, протянула юному Скайуокеру оружие.

— Вот, с этим ты точно сможешь меня защитить, — ещё более смущённо отвела взгляд в сторону девочка, видя, что мальчик благодарно принимает её подарок, — В конце концов, у каждого храброго мужчины должно быть хорошее оружие. Произнеся эти слова, Лея как-то нерешительно заложила руки за спину и стала водить носком бело-серебряной туфли по мраморному полу, в ожидании реакции на её действия. И реакция действительно была. Поначалу шокированный подобным подарком Люк трясущимися руками взял бластер и внимательно всмотрелся в него. Ещё никто и никогда не дарил юному Скайуокеру настоящего оружия, и ещё никто и никогда не называл его храбрым мужчиной. Этот дар в совокупности с данными словами приятно грели душу мальчику, одновременно разжигая в нём неподдельные восторг и любопытство, с которыми он сейчас всё тщательнее и тщательнее осматривал оружие. Этот подарок был особенным для Люка, и вовсе не потому, что являлся настоящим боевым бластером, а потому, что его ему преподнесла Лея. Доверие, дружба и взаимные, почти родственные, чувства со стороны этой девочки грели душу ранее почти никем не любимого мальчика больше всего. От чего в его движениях и действиях всё больше и больше появлялась уверенность. Юный Скайуокер теперь знал и понимал, что он мог защитить подругу в полной мере этого слова, что он должен был её защищать, что она доверила ему эту важную задачу сама, от чего на сердце у него было приятно и радостно. Быстро и внимательно оглядев чужой бластер, мальчик крепче и уверенней прежнего сжал его в своих руках и, тоже чувствуя, как его щёки покрываются алым румянцем, произнёс одно единственное слово:

— Спасибо. Впрочем, больше ничего сказать Люку и не удалось бы, так как в этот самый момент искренней дружеской благодарности в роскошные покои Леи зашёл ещё один непрошенный гость. Относительно нерешительно миновав входную дверь в комнаты принцессы, Вейдер, стуча по полу мощными металлическими ногами, прошествовал в направлении детей и, остановившись на месте, грозно зыркнул в сторону Люка, дескать, а ты ещё что здесь делаешь. Ещё издалека почувствовав присутствие своего учителя, юный Скайуокер спешно попытался спрятать бластер за спину, явно понимая, в какую щекотливую ситуацию попал. Ситх смотрел на него так, что даже через шлем можно было понять его крайнее недовольство, от чего, на какое-то мгновение мальчику в ужасе показалось, что тёмный лорд заметил настоящее оружие у него в руках. Трезво осознавая это, Люк с замиранием сердца ждал, какое наказание применит на нём за подобный проступок учитель. Но… Всё обошлось. Находясь под властью собственных эмоций, Вейдер даже и не обратил внимание ни на бластер, ни на испуг юного Скайуокера, лишь кратко и чётко попросив того:

— Оставь нас наедине. Явно с облегчением вздохнув, мальчик, стараясь не оборачиваться к ситху спиной, попытался как можно быстрее покинуть комнаты, при этом действуя так, чтобы ?дорогой? подарок Леи и дальше остался незамеченным. Впрочем, его проблемы тёмного лорда сейчас мало волновали, ибо, находясь под вдохновением от предвкушения вручения подарка, Вейдер был сконцентрирован лишь на себе и Лее. Лее, которая тут же постаралась выразить своё недовольство присутствием ситха, лишь только Люк ушёл.

— Ну, что тебе опять от меня нужно? — недовольно возмутившись, задала вопрос юная принцесса, явно раздосадованная тем, что тёмный лорд вновь помешал им с другом заниматься своими делами.

— Я дико устала! И сожалею, что мне не удалось сбежать… — тут же продолжила свою занудную тираду девочка, ничуть не обращая внимания на то, как на всё это реагировал Вейдер. Лее ничего не стоило говорить ему грубые, обидные и даже болезненные слова, абсолютно не понимая, что при этом чувствовало сердце отвергнутого отца. А чувствовало оно досаду, печаль и боль. Много боли, которая от непринятия собственной дочери ходила по грани, готовая сорваться в неистовую ярость. Но ситх держался, из последних сил держался, чтобы не причинить его принцессе вред, помня свои непростительные прошлые ошибки, в то время как девочка не затыкаясь продолжала нести колкости и грубости. Отчаянно стараясь держать себя в руках, тёмный лорд всё крепче и крепче сжимал механические кулаки от наносимых ему душевных ран и пытался не слушать всё то, что говорила ему его дорогая девочка. Не в состоянии больше пребывать в спокойном расположении духа при всех этих пламенных речах, тёмный лорд попробовал мгновенно оборвать их, быстро сменив тему на нужную. Ведь если Лея не была рада его простому приходу, то, наверняка, особый, очень ценный и очень важный дар обрадовал бы её куда больше. — У меня есть для тебя подарок, — чуть крепче и более уверенно, после относительной несвойственной ему нерешимости ситх сжал в руке маленький деревянный кулон, все надежды тёмного лорда сейчас были устремлены на который. Данная фраза на секунду сбила говорливую Лею с толку, заставив ту замолчать и недоверчиво уставиться на Вейдера, но наглая принцесса тут же опомнилась и не применула вновь очень дерзко высказаться, ничуть не смущаясь этого:

— Мне не нужны твои подарки! — почти выкрикнула она в яростном желании протеста и отказа, — Их уже было тысячу, но они не заменят мне родной дом и родителей! — ещё больнее резанула ножом по отцовскому сердцу Лея, — А если тебе некуда девать деньги, то вот и дари подарки своей Асоке! — в конец обнаглев, юная принцесса предложила Вейдеру подобное, о чём, как он думал, девочка даже и не смела догадываться. Но, кажется, на самом деле она что-то могла подозревать об их связи с Тано, или же просто высказалась так от злости на то, что тогрута по ?вежливой просьбе? ситха опекала её. Больше, конечно, хотелось верить во второй вариант, ведь тёмному лорду, очень и очень не желалось, чтобы юная принцесса знала всю страшную правду о своём отце, но сейчас, как и вообще, это было не столь важно. Куда важнее являлось, наконец-то, показать Лее бесценный дар, который он сквозь столько страданий и мучений вырезал для неё собственными руками, и ситх тут же поспешил сделать это. — Это особенный подарок, — твёрдо продолжал стоять на своём тёмный лорд, — Такой носила твоя мать, — и сам не заметив, как немного проговорился, на эмоциях добавил Вейдер.

Его мощная механическая рука, чуть дрожа от волнения своего хозяина, осторожно поднялась вверх, поворачиваясь ладонью к Лее, и грубые металлические пальцы медленно разжались, открывая миру покоящийся на кисти деревянный резной кулон, торжественно преподносимый юной принцессе как самый бесценный дар в мире. Вейдер не знал, какой будет реакция девочки на его подарок, но явно предвкушал радость, искренний восторг, благодарность или, хотя бы, заинтересованность и удивление. Он ждал, с замиранием сердца ждал, как его дорогая и любимая дочь примет его дар, сделанный для неё от всей души, сквозь страдания и мучения. Но реакция Леи явно была не той, в десятикратном размере не той, какую ситх себе только мог представить. Вновь замерев и на какую-то долю мгновения с интересом всмотревшись в кулон, Лея ничего не произносила. Её взгляд пренебрежительно, но в то же время с любопытством бегал по маленькой резной деревяшке, по каждому узору, выщербленному на ней, и на секунду ситху даже показалось, что его принцесса испытывала интерес к этой вещи, возможно, она даже нравилась ей, что медленно, но постепенно и очень нежно начинало греть его душу, полностью залечивая все те раны, которые совсем недавно нанесла его отцовскому сердцу дочь. Ситх уже было начинал радоваться, что не богатые и дорогие подарки и украшения, не многомиллионные безделушки привлекли его девочку, а простая, сделанная собственными руками вещица. От чего тёмный лорд ещё сильнее гордился своей дочерью, которая, вопреки воспитанию в королевской семье, уважала не роскошь и яркую оболочку, а истинные подлинные ценности мира, ценности души и семьи. И Вейдеру было так хорошо от этого, что где-то глубоко под шлемом, его искажённых огнём губ коснулась лёгкая, едва заметная, улыбка. Ситх ждал, что вот сейчас Лея выхватит кулон, прижмёт к груди, как когда-то сделала это Падме, затем с гордостью наденет на шею и будет носить не снимая всю жизнь, и всё у них с дочерью, как и когда-то с будущей женой, наладится, всё будет хорошо и даже идеально, и все будут счастливы, по крайней мере, они двое, но… Но суровая реальность оказалась совсем не такова, как ожидал, слишком размечтавшийся в трепетном ожидании отец. Ещё пару секунд внимательно всмотревшись в кулон, юная принцесса вынесла свой вердикт, даже не прикоснувшись к бесценному дару. И вердикт этот был таким резким, будто Вейдера в один момент окатили ушатом холодной воды.

— Что это за ерунда? — вежливо, в силу своего высокого воспитания, но в то же время очень обидно поинтересовалась девочка. Эти слова, эти световым мечом обжёгшие сердце ситха слова, ещё раз эхом отдались в его голове, заставив того едва ли не вздрогнуть от досады, разочарования и стыда за свой подарок. И тем не менее, не привыкший отступать, весь на эмоциях, тёмный лорд не сдался, продолжив отчаянно и искренне говорить то, что просило его сердце. — Это очень ценная вещь… Подобную я когда-то сделал своими руками для твоей матери… — ведомый искренними, подлинными чувствами, почти запинаясь, выпалил Вейдер, отчаянно пытаясь убедить в своей правоте его принцессу. Но девочка будто и не слушала ситха. Когда до её ушей долетели слова о том, что нечто такое же могла носить её мать, Лея немного смутилась и, сбито с толку, не решительно взяла кулон в руки, причём взяла лишь двумя пальцами, будто это было нечто противное и омерзительное. И тем не менее, даже такой интерес с её стороны подарил Вейдеру новую надежду. Он искренне и, по-детски, наивно полагал, что слова о Падме, да, именно она и только она могла быть матерю его принцессы, и никто другая, заставили девочку переосмыслить своё решение и понять, что кулон был не просто ?ерундой? он действительно был вещью очень ценной и важной. Вейдер надеялся и ждал, так как когда-то он с трепетом ждал ответа на вопрос о своих чувствах от Амидалы. И помня, что в тот раз всё разрешилось, в итоге, хорошо, в этот раз тоже надеялся пусть и не на быстрый, не на слишком яркий, но успех. Надежда последним угольком радости всё ещё теплилась в его душе, пока Лея внимательно разглядывала кулон. Её карие, кофейные, как у Падме глаза, быстро пробежались по всем сторонам резной деревяшки, небрежно изучили каждую выщербленною на нём линию и точку, казалось, девочка о чём-то серьёзно и сильно задумалась, на какое-то время застыв в относительном бездействии, и лишь после этого, юная принцесса сделала вывод. — Моя мать — королева Альдераана! — громко и чётко во всеуслышание заявила она, двинувшись куда-то прочь, подальше от ситха, — И такую дрянь, она не стала бы носить! — резко остановившись у перил мраморного балкона, безжалостно и невероятно жестоко добила последние остатки надежды на взаимность в тёмном лорде она. Маленькая аккуратная ручка легко взметнулась вверх и с размахом зашвырнула очередной подарок в пропасть, туда же, куда до этого устремилась и бесценная заколка. Кулон, в который было вложено столько трудов, мучений и страданий, безвольно полетел вниз на дно ?жизни?, туда же, куда в один момент полетело вместе с ними и сердце отвергнутого отца.