Глава 3. (1/1)

Постепенно на улице становится чуть более прохладно, и эта прохлада прошибает до костей, учитывая то, насколько легко был одет Скайуокер, уже в который раз жалеющий что редко прислушивается к Оби-Вану, твердящему о необходимости беречь себя, особенно в такой ответственный период. Его руки, надёжно упрятанные в карманы, кажется, прямо к ним и прирастают. Молчание между ним и девушкой выглядит как очень хуёвая комедия, на крайний случай тот самый чёрно-белый фильм про гетто, но всё немногим проще.– Так... А саму тебя как зовут? – неловкость вязко оседает в воздухе, город вздрагивает вместе с ними на каждый пройденный метр. Энакин не торопится вновь прерывать паузу.– Асока, – девушка ведёт плечом, будто отмахиваясь, и избегает дальнейших попыток продолжить диалог.Энакин Скайуокер никогда не верил в Бога. Религия – для богатых, бедные мальчики верят в другие сказки, но сейчас хотелось помолиться всем Богам, чтобы это закончилось.– Тоже интересуешься роком? – он смотрит на резко вырисовавшуюся на лице Асоки усмешку, сводя брови к переносице. Радостный настрой передавался с трудом, повисая между ними дохлыми кошками и грубой недосказанностью. Он чувствовал, что его где-то обводят, без слов, одними действиями и жестами.– Вроде как. С самого детства отдаю предпочтение этому жанру, а мы, к слову, уже пришли. Дальше – за этими фонарями повернёшь налево и попадёшь в свой квартал, – девушка впервые за их недолгую прогулку улыбается, протягивая руку, Энакин жмёт её аккуратную, тёплую ладонь в ответ.– Мы увидимся ещё раз, верно?– Возможно, даже не единожды. Поживём – увидим, рокер.Они расходятся, и ощущается это как-то абсурдно, поспешно, скомканно, не признесённые слова почти ощутимо саднят в районе кадыка, и Скайуокер поспешно чешет это место, наблюдая, как его новоиспечённая знакомая пропадает за поворотом. Появляется чувство, будто всё его тело – оголённый нерв, и кто-то слишком умело играет на натянутой струне. (А учитывая необходимость посещать школу – ещё и последней). Энакин думает, что повидал множество людей: неотёсанные рабочие, темноглазые, с чёрными бровями девушки, но у Асоки – цыплячий пух на ресницах и глубокие глаза. Голубые, светлые.Взгляд падает на часы, и глаза грозятся вывалиться из орбит. Он не просто опаздывал, ему буквально не было смысла даже пытаться присоединиться к группе конкретно в кино, ещё и потратив кровные на билет, но примкнуть к ним на время прогулки — отличная идея.Энакин закуривает, у него кофейный Ричмонд в кармане и куча вопросов в голове, настолько бесформенных, что ухватиться хотя бы за один – задача не первой лёгкости, поэтому откладывается до лучших дней.Скайуокер думает, что всё в порядке, наверное, поэтому направляется к кинотеатру, торопливо переставляя окостеневшие ноги, кажется, из биологии он помнит, что название подобному – паралич, но у него, конечно, был совсем не он.Энакин поспевает как раз к моменту, когда его компания вываливается вместе с толпой на свежий воздух, вынося за собой запах жжённого сахара и сладкой газировки. Приторно-сладкий, тягучий.– Ты совсем ошалел, инициативник? – Кеноби почти шипит, недовольно сжимая губы в тонкую плотную полосу, создаётся ощущение, что каждый нерв на его лице был напрядён до предела, а мелкие мимические морщинки проседают ещё сильнее. – Я виноват только в том, что не предупредил вас. Были дела, – речь Скайуокера на удивление размерена, твёрдый тон не оставляет сомнений что в том, о чём он говорит, его не переубедить вовсе. Почему-то вины не было. Он задницей чувствовал, что произошедшее ранее – правильно, но когда-нибудь ему в это самоуверенную задницу вставят огромную пробку.Но, безусловно, точно не сейчас.Оби-Ван тушуется от удивления, и, кажется, прерывает собственное желание надавать по голове другу. Скайуокер собирает волосы резинкой, до этого покоящейся на запястье и смотрит на стоящую рядом Падме.Он видится ей таким взрослым, и Амидала будто знакомится заново с трогательным мальчиком, ещё пару лет назад смущавшимся от каждого слова. Острые скулы, волнистые волосы, длинная жилистая шея."Красивый. И такое чувство, что чужой", – Падме отмахивается от этой мысли, навязчиво замаячившей перед глазами. Скайуокер не изменился, он всё такой же родной и важный.– Я уверена только в одном, – начинает молчавшая ранее Сатин,– какая-то часть Энакина, и я не думаю что меньшая, желает нашего коллективного нервного срыва.Все прыскают, посмеиваясь, включая самого виновника шутки и так и не осуществлённого возмездия от Оби-Вана.– Руки и ноги бы ему поотрывал, ей-Богу, но боюсь что даже это не остановит его бесконечные проёбы, – выдаёт Кеноби.– С каждым произнесённым тобой словом, жить становится всё страшнее, – щурится Скайуокер. Домой идти категорически не хочется, там одиночество и отсутствие пропитания, учитывая работающих в ночную смену родителей. Точно!– на ночь ко мне не хотите? Родители работают, да и думаю, если я скажу, что придёте вы, то доверия будет куда больше, чем ко мне, сидящему дома в одиночку.Энакин ожидаёт возражений, но все только понимающе кивают. В этот момент он осознаёт как именно выглядит предательство.Они мерно вышагивают по опустевшим улицам, пока Амидала не спрашивает про день рождения очередного их одноклассника. Она была старостой, поэтому никто не возмущался степени её ответственности и количеству требований, но уже к ним.– Все поздравили Мартина, как я вас просила? – она наблюдает за тем как кивают все, кроме, собственно, Энакина, направляя на него осуждающий взгляд.– Я поздравлял Томаса месяц назад! А Мартина уже логопед поздравил, – Кеноби прячет улыбку рукой, делая вид, что активно трёт лицо. Ни для кого не было секретом, что Мартин и шепелявил, и картавил, в общем, собрал все дефекты, которые можно было включить в человеческую речь.– Как смешно, браво.– Зато честно.К дому Скайуокера они подходят почти синхронно выдыхая о том, что забыли о продуктах. Они однозначно никогда не попадут внутрь.