Глава 4. Дегустация (1/1)

Лучи полуденного солнца настойчиво пробивались через трепещущую листву и преломлялись на стёклах очков радужными бликами, вынуждая постоянно жмуриться и прикрывать глаза. Но шевелиться не хотелось. Диб сдвинул очки на лоб, и далёкая дубовая крона слегка расплылась, превратившись в нечёткую изумрудную мозаику над головой. Лето в этом году пришло рано, не дождавшись даже середины мая, выкрасило небо невыносимой синевой, а недавний шторм очистил воздух промышленного мегаполиса, сделав его прозрачным на много миль вокруг. До настоящей жары, к счастью, было ещё далеко, и приятное тепло исподволь заползало в пятнистую тень под деревьями, обволакивая томной нежностью. Хотелось бесконечно лежать в этой траве и смотреть на яркие проблески, то и дело вспыхивающие среди дрожащих на ветру листьев. Стрессы и потрясения последних трёх суток настолько вымотали Диба, что он не смог бы сопротивляться, даже если б Зим сейчас на него накинулся с намерением немедленно прикончить. Даже если б весь инопланетный флот обрушился на Землю. На это просто бы не хватило сил. Но никто не рушился пока на головы землянам, смертоносная армада бороздила другие, более интересные районы галактики. И Зим, удивительное дело, вёл себя вполне мирно, сидел рядом, по кругу пересказывая, как Гир с утра ходил за пончиками, а приволок вместо этого целого курьера с полной сумкой еды, и как они подрались прямо в гостиной, потому что ни курьер со своей ношей, ни Гир – с добычей расставаться не собирались. На третий раз эта история даже начала казаться забавной. На четвёртом Диб словил дзен. На пятом выяснилось, что в сумке были суши и расстроенный Гир похоронил курьера в одном из садовых гномов. Новая жизнь с новым Зимом почему-то оказалась всё такой же безумной и неуправляемой, как и старая, но удивляться этому больше не получалось. Ставшая уже такой привычной мысль о постоянной смертельной опасности этой игры с огнём словно бы затёрлась от постоянного употребления, недавний ужас отступил, и безграничный покой объял Диба до глубины души. Поставил себе задачу – воспитать идеального пришельца – значит, надо её выполнять. Придав своему голосу максимальную строгость и занудность, он принялся в очередной раз выговаривать: – Нельзя убивать курьеров, Зим. Особенно, если сам их приносишь к себе домой. – А это не я, – нагло ответило зелёное недоразумение, – это Гир принёс. – Нельзя позволять своему роботу убивать всех подряд. – Ну вот, – надулся Зим. – Точно-точно нельзя? – Точно. – А если он будет вонять? – Тоже нельзя. – А если он будет вонять на меня? – Всё равно нельзя. – А если он натравит на меня огромного шмупер-бота с лазерами вместо глаз, пулемётами вместо рук и торпедой в... – Зим! – Что? – Если на Земле появится огромный боевой робот с лазерами и торпедами, то пусть им занимается армия. – Но Диб! – тут же принялся качать права неугомонный пришелец. – Ведь я же лучше армии! Я эффективнее! Я оснащённее! Я опаснее! Я... – Должен соблюдать конспирацию. Зим недовольно фыркнул, выражая тем самым скрытый протест в адрес всяких глупостей. – Конспирация... Пропущу самое интересное. И вообще, этот, в рыбной шапке, потом выбрался из гнома и убежал. И ехидно посмотрел сверху вниз на реакцию друга. А Диб с облегчением выдохнул и закинул руки за голову. Инопланетная катастрофа по имени Зим по-прежнему являла собой взрывную смесь ада, неконтролируемых разрушений и паскудного характера, но, похоже, начинала понемногу приручаться. После всего, что было, не верилось, что этот миг наконец-то наступил. Пятничное побоище – другими словами назвать учинённую сестрой виртуальную расправу над всем живым и немёртвым язык не поворачивался – закончилась полнейшим разгромом и капитуляцией. Гэз была настоящим чудовищем, не дающим противнику ни единого шанса. Диб не успевал жать на кнопки и чувствовал, что у него от напряжения немеют пальцы, под конец даже несколько раз уронил джойстик, вызывая тем самым громкие вопли со стороны Зима, который не на шутку увлёкся процессом, а недостаток опыта в играх компенсировал безудержным энтузиазмом, то есть орал, носился по комнате и регулярно бил своих. Продули подчистую. Не помогли ни численный перевес, ни то, что на их стороне был компьютер. Хотя иногда казалось, что он, наоборот, саботирует весь процесс. Гэз, однако, таким итогом осталась довольна. Сдержанный хмык в её исполнении был равнозначен искренней похвале – всё же нечасто выдавалась возможность замесить кого-то реального, тупые компьютерные мобы давно уже приелись. А потом она приказала запускать очередной зомбицид, на который пошли уже единым фронтом, и это оказалось намного веселей, чем сражаться друг с другом. Особенным кайфом было стрелять всем вместе в какого-нибудь зазевавшегося гнильца, он эффектно окроплял своими кишками экран, а команде начисляли призовые очки. Зим ликовал и скакал на диване, и вздымающийся водопад из шуршащих юбок подскакивал вместе с ним, на что Гэз посматривала меланхоличным взглядом снисходительного патриарха, чьи дети чем бы ни тешились – лишь бы не портили игру. К тому времени и Гир закончил свои эксперименты в области кулинарного маразма. В премудростях высокой кухни он разбирался явно ещё хуже всех присутствующих, пустив в дело содержимое холодильника по максимуму и в случайном порядке, однако это странное неудобоваримо-приторное месиво, на которое даже смотреть было неловко, Гэз, как ни странно, съела. И пиццу, которую вскоре привезли – тоже. И что совсем удивительно – она поделилась пиццей с Гиром, профессионально состроившим неприлично-щенячьи глазки. Эта идиллия продолжалась ровно до того момента, пока за окнами не стемнело окончательно. Гэз целеустремлённо соскользнула с дивана, констатировала как бы мельком, что инопланетная техника ей понравилась и приемлемо будет повторить, после чего посмотрела на Диба и объявила, что они уходят. Немедленно. Оба. Нет, Дибу нельзя остаться тут и прийти домой попозже, потому что она не собирается в случае чего второй день подряд оправдываться перед отцом, куда это пропал её тупой братец, и объяснять, что он жив и не свалил бродяжничать навсегда – хотя в идеальном мире это было бы пределом её мечтаний. Диб пытался её образумить – казалось немыслимым сейчас уйти куда-то и оставить Зима одного на целую ночь! Он за три-то часа умудрился стать звездой новостей. Но сестра была непреклонна и сурова, а ещё с каждой секундой всё больше злилась, и это оказалось именно то зло, которому хочется предпочесть какое угодно меньшее. И Диб в отчаянии кинулся торопливо давать Зиму прощальные наставления. Никуда не убегай! На глаза людям не показывайся! И, пожалуйста, сделай так, чтобы наутро я увидел это место в точно таком же состоянии! Зим слушал, кивал, довольно скалился, и никто не мог бы поручиться, что творится в его голове. Если б он сейчас пообещал вести себя хорошо и быть паинькой – Диб точно бы переполошился и шагу от него не сделал, наплевав на самосохранение. Но Зим только пожелал своему "заботливому другу и его любящей сестре" конфетных снов, явно не очень хорошо понимая, что вообще говорит. В итоге Диб оставлял инопланетную базу, как бомбу Шрёдингера, которая то ли взорвётся, то ли нет. – Ну неужели нельзя было бросить меня там? Как же ты не понимаешь? Он же сейчас в своём беспамятстве подобен безумной сингулярности хаоса. Может быть, ещё безумнее, чем раньше! – стенал Диб всю дорогу до дома. – Почему ты вообще решаешь, где мне ночевать? Я старше тебя! И к утру всё равно вернулся бы. Честно! – Нет! – рычала на него Гэз и продолжала толкать и тянуть, несмотря на отчаянное сопротивление. – Ты! Будешь! Сидеть! Дома! Чтобы! Папа! Точно! Тебе! Врезал! Я хочу это видеть, – произнесла она с кровожадной мечтательностью. – И только посмей улизнуть в окно! Вот вломят тебе как следует – и тогда можешь хоть до конца жизни спать в обнимку со своими призраками! Снежными людьми! Пришельцами! Но не сегодня! Ты не лишишь меня такого зрелища! Дибу не оставалось ничего, кроме как покориться, тем более что его уже благополучно допинали до самых дверей. Сестра была права хотя бы в одном – лишь дома он мог нормально поужинать, а то от съеденного за два дня джанка и прочих вафель живот уже начинало сводить в истерике. Надежда и опора человечества после всех совершённых подвигов не имела права пасть жертвой банального гастрита! И Диб двинул на кухню, чтобы там ни в чём себе не отказывать. Всё это время Гэз не спускала с него глаз, ходила по пятам, скрежетала зубами, дожидаясь, когда же брат, наконец, набьёт свой бездонный желудок, после чего отконвоировала его до комнаты. – Я за тобой слежу! – пообещала она. – Посмеешь сбежать – очень пожалеешь! Когда через пару минут Диб чисто из интереса решил выглянуть и проверить, то действительно пожалел – за дверью громоздилась башня из пустых бутылок от пуп-колы, разлетевшаяся с оглушительным звоном по всему коридору. Гэз тут же выскочила навстречу с явным желанием убивать. – Я в ванную, – невозмутимо соврал Диб и демонстративно медленно прошествовал мимо пышущей гневом сестры, понимая, что это будет непростая ночь. Целый час он потом наматывал круги по комнате, изводя себя мрачными предчувствиями, боялся, что в любую минуту на соседней улице может прогреметь взрыв, и напряжённо вслушивался, не завоют ли где пожарные сирены. Ну почему нельзя просто позвонить? Почему он не подумал о каком-нибудь способе связи? Надо купить Зиму хотя бы мобильник. А ещё лучше – утыкать его дом новыми камерами. Диб всё больше накручивал себя, мониторя взломанные базы службы спасения, новостные ленты и даже изображения со спутников, пока в изнеможении не рухнул на кровать, предчувствуя бесконечные часы бессонницы и ужаса. И мгновенно вырубился. Проснулся он уже ближе к полудню. Измученный организм сполна отомстил за всю нервотрёпку, которую пришлось пережить. Увидев, сколько на часах времени, Диб попытался по привычке запаниковать, вскочить на ноги и помчаться проверять, не убился ли там за ночь Зим и не взорвал ли полквартала, но вскочить не получилось, подушка притянула обратно безжалостной гравитацией, а если Зим убился, то это его проблемы. Ещё 5 минуточек. Вскоре отважный исследователь паранормальностей, а отныне по совместительству ещё и укротитель пришельцев смог принять вертикальное положение и войти в новый день. В новую жизнь. По такому случаю даже пришлось достать новый плащ вместо старого, окончательно потерявшего товарный вид. Конечно, можно было попробовать его зашить, но проще отдать бомжам. Диб запинал его под кровать и решил, что пока сойдёт и так. Спустившись вниз, он обнаружил, что незаметно улизнуть, похоже, действительно не удастся. На кухне зорким стражем восседала Гэз, а рядом с ней расположился отец, что-то увлечённо рассказывая и попивая чай вприкуску с пирогом. – Ну наконец-то... – проворчала сестра, и в её глазах вспыхнуло предвкушение, с каким инквизиторы предавали ведьм огню. – О, с добрым утром, сын, – иронично поприветствовал профессор остолбеневшего отпрыска. – Как спалось? – Спасибо, хорошо, – механически ответил Диб, готовясь в любую секунду рвануть к выходу. – Эх, молодёжь. Узнаю себя. Мне тоже всегда всего было мало: времени, подопытных... и сна, само собой. Какой сон, когда наука зависит только от тебя? Кстати, мы тут отмечаем удачное завершение очень важного эксперимента, – и профессор отсалютовал чашкой. – Приятно совершать открытия, которые перевернут мир. Хоть в процессе и пришлось нелегко. Я как раз рассказывал, что термостат под давлением чуть не взорвался. Отмывать лабораторию пришлось бы долго. Эта въедливая органика... Тут Гэз, не выдержав, сердито кашлянула. Отец, как ни прискорбно, намёк понял. – Ах да, кажется, мне придётся исполнить роль строгого родителя и поинтересоваться, где же мой непутёвый сын пропадал всю прошлую ночь и половину учебного дня. Лично я в твои годы пропадал в лаборатории, наблюдая за рождением настоящей науки! И иногда – за ростом опухолей у крыс. Я тогда увлекался радиацией компактных чёрных дыр. Сын, если ты опять искал того полтергейста – знай, я буду очень разочарован. – Тот полтергейст оказался бешеной лисой, запутавшейся в пододеяльнике, я ведь уже говорил! – возмутился Диб. – Сколько можно об этом вспоминать?! У всех бывают ошибки. Неловко переминаясь с ноги на ногу в дверях кухни, он отчаянно пытался придумать хоть какое-нибудь спасительное оправдание. Сестра наслаждалась разворачивающимся перед ней зрелищем, отец уже начинал сокрушённо качать головой, и тут Диб выпалил то, чего от него никто не ждал. Даже он сам не ждал. – Я был у Зима! Профессор заинтересованно встрепенулся: – Это тот самый иностранный одноклассник, о котором ты мне всё время говорил? – Да! Это он! И... эээ... в общем, с ним произошёл небольшой несчастный случай, и мне пришлось проводить его до дома. И потом остаться, чтобы убедиться, что с ним всё будет в порядке. – А где же были его родители? – Они... в отъезде! Но не волнуйся, мы им позвонили. – Надеюсь, вы вызвали врача? – А... да! Конечно! Он сказал, что всё хорошо, надо просто больше отдыхать. – И ты на всю ночь остался у одра больного друга, охраняя его покой? Это похвально, сын! Хоть твоя скромность и удивляет, я всё равно не могу не гордиться твоим поступком. Надеюсь, ты больше не считаешь бедного ребёнка инопланетянином, как раньше? – Не-ет! Конечно же, нет! – нервно рассмеялся Диб. – Мы эээ... утрясли все разногласия. Я на самом деле никогда и не думал, что он действительно пришелец, честно! Мы просто плохо ладили. Но теперь мы друзья! Два совершенно нормальных школьника! Совершенно... нормальных. Внутри своей головы Диб орал от происходящего. "Какой кошмар, я вру отцу! И ведь о чём я вру!" Но остановиться уже не мог. А профессор смотрел на него со всё большим одобрением. – Меня очень радует, сын, что ты и твой странный приятель смогли поладить и что у тебя появился друг. Может быть, ты, наконец, переключишься с инопланетян на более реальные явления. На действительно важную науку. Кстати, хочешь пирога? – Ты абсолютно прав, – безо всякого сопротивления вылетела новая ложь. – Спасибо, хочу. И Диб с победным видом выжившего в катастрофе опустился на стул и присоединился к завтраку. Помилован. Похвален. Накормлен. И впереди ждут полчаса приятной беседы с благодушно настроенным отцом. Гэз смотрела на всё это как на вселенскую несправедливость конкретно в её адрес и не находила слов от возмущения. – А что за пирог? – решил уточнить Диб. – Черничный, – многозначительно ответил профессор. Пирог был хорош. Хрустящая корочка, тающая на языке начинка. Идеально. – Покупной? – Обижаешь, сын. – Не говори, что ты сам его испёк?! – Мысли шире! Я его разработал! Это результат грандиозного эксперимента в области квантово-ассоциативного нейронного синтеза! Дети мои, вы должны гордиться тем, что смогли первыми прикоснуться к плодам настоящей науки! Этот пирог изменит мир! Диб негодующе открыл рот, но подумал и смирился. – А, знаешь, вкусно. И отрезал ещё кусок. Через час, подходя к инопланетной базе, Диб не поверил своим глазам – похоже, чудеса продолжались. Маленький зелёный дом стоял на месте. И не дымилась вокруг выжженная земля, не летали смертоносные дроны, не отползали в ужасе случайные жертвы. И даже сам Зим обнаружился прямо у себя в гостиной. Вооружившись парой отвёрток, паяльником и квази-электронным резонатором, он увлечённо разбирал робородителей. По всему полу валялись микросхемы, пружины, шестерёнки и почему-то битая посуда.

– Ты вернулся! – радостно подскочил он при появлении Диба. – Я выполнил все твои инструкции! Никуда не убегал, людей для допросов не водил, хотя очень хотелось. Но Зим справился! Ты гордишься Зимом? – Конечно, горжусь! – можно было выдыхать, ФБР с полицией сегодня не заявятся. – Ты отлично справился. Я рад, что у моего друга всё хорошо. – И у меня! Я тоже друг! – раздалось внезапно с дивана, где обнаружился Гир, лежащий в обнимку с какой-то подозрительной костью исполинских размеров. – И ты мой друг! – поспешил успокоить наглого шантажиста Диб. – Я вами обоими горжусь. Но... что тут происходит?! – Тренировка в искусстве конспирации! Гир должен лучше стараться быть собакой, – пояснил Зим. – Я всё изучил про собак и как с ними следует обращаться! Их надо кормить костями, их надо гладить, в них надо бросать тарелками! Сейчас ты всё увидишь! Ги-ир! Иди сюда и прими поглаживания от своего хозяина! Робот мгновенно спрыгнул на пол и вразвалочку подбежал к Зиму, начавшему со всей дури его тормошить. Гир дребезжал и смеялся, как порождение ада. – Ну что? – пришелец был явно доволен собой. – Я всё правильно делаю? Мы похожи на обычного человеческого детёныша и его собаку? – Эээ... Не совсем... Опыт общения Диба с собаками ограничивался подаренным несколько лет назад и скоропостижно сбежавшим щенком. Но он догадывался, что любая настоящая собака сдохнет от такого обращения. – Это надо делать... кхм... мягко и с любовью. Видишь ли, люди гладят животных не потому, что этого требуют какие-то правила, а потому что животным это нравится. – Люди специально прилагают усилия, чтобы доставить удовольствие своим недоразвитым рабам? – Не рабам. Питомцам. Люди считают питомцев своими друзьями, поэтому и хотят их порадовать. Точно так же, как и друзей-людей. – Что? Животные тоже друзья? – Зим взволнованно забегал по гостиной, Гир, естественно, тут же к нему присоединился. – Почему в моих записях ничего об этом не было?! "Ну, естественно, не было. Будто бы тебя когда-то волновали такие вопросы", – вздохнул про себя Диб, а вслух ответил: – Наверное, ты пока не успел изучить этот аспект человеческой жизни. А вообще... – он задумчиво посмотрел на Гира, слизывающего с пола рассыпанные запчасти. – Знаешь, тебе ведь не обязательно соблюдать все эти нормы обращения с животными. Тем более что и собака у тебя поддельная. Никто ничего не заметит, поверь мне. – Правда? – пришелец воспринял новость с явным облегчением. – Гир, верни эту гадость откуда взял! – Наконец-то! Косточка, ты была так себе другом! – и, взвалив кость на плечо, Гир потащил её к двери. Мимо Диба медленно проплыл штемпель "Собственность археологического музея". – И всё же это удивительно, – не унимался Зим. – Человеки могут дружить с животными точно так же, как и с равными себе? Я не понимаю. – Вот такое у людей большое сердце, – беззастенчиво соврал Диб. – Мне определённо стоит лучше вас изучить. Но всё-таки ты уверен, что меня не раскроют из-за неумения гладить собак? Ты ведь тоже мой друг, как собака. Можно я потренируюсь на тебе? – и Зим потянулся к голове Диба. – Что? Нет! – отшатнулся в ужасе тот и рухнул на пол, потеряв равновесие. – Я осторожно! – зловеще надвигался на него пришелец. – Тем более, на тебе тоже растёт шерсть. – Это волосы, Зим! Пожалуйста, не надо! Друзья-люди по головам друг друга не гладят! – Не лги! Ты гладил меня вчера по голове! А я не собака! Диб не знал, как оправдаться. Не говорить же Зиму, что в тот момент действительно воспринимал его как нечто среднее между послушным питомцем и укрощённой стихией. Допрыгался, доминатор недоделанный, можно прощаться с родным хохолком. Но, к счастью, его спас Гир, вернувшийся домой, да не один, а в сопровождении гигантского буррито, не уступавшего размерами недавней косточке. Из свёртка на ковёр обильно капал соус. – Гир! – взревел пришелец, мгновенно позабывший обо всех травмоопасных поползновениях. – Это ещё что за мерзость?! – Еда! – с готовностью пояснил робот. – Еда – друг! Друг – еда! Гир одним махом скусил с буррито верхушку и оказался измазан подливкой сверху донизу. – Я знаю, что нам всем нужно! Обнима... – Нет! – Зим на всякий случай спрятался Дибу за спину. – Иди поиграй с едой на кухне! – Оки-доки! – и Гир послушно двинул, куда послали, пошатываясь под тяжестью своего горячего латинского приятеля. – И как в него столько лезет? – задумчиво произнёс Диб. – Торсионный дезинтегратор, – проворчал Зим, снова устроившись на полу и зарывшись в микросхемы. – Абсолютно всё раскладывает на молекулы и преобразует в энергию. Дибу стало немного не по себе от мысли, что Гир для получения энергии будет жрать абсолютно всё. – Кстати, а чем ты тут занимаешься? – решил он перевести тему и оглядел царящий вокруг хаос. – Перебираю роботов, которые служат моим родительским прикрытием, – Зим повертел в пальцах винтик, а потом бросил его в общую кучу. – Я просматривал свои отчёты и увидел, что эти двое были сконструированы не очень хорошо. Всё время ломались. Вот я и подумал, что смогу их доработать. Но здесь нечего чинить, это просто тупые железяки! Их надо полностью перепрограммировать, но я не помню как. – У тебя и раньше не получалось это сделать, – Диб старался придать своему голосу максимальную серьёзность, хотя воспоминания о выходках безумных робородителей вызывали гомерический смех. – Почему ты вообще решил ими заняться? – Ну... – взгляд Зима забегал по разбросанным везде шестерёнкам, и Дибу показалось, что в его обычно скрипучем голосе промелькнуло неподдельное смущение. – Я подумал, что если немного их починить, то они стали бы похожи на настоящую семью. Для меня. Я хотел понять, как это. Ты мне так обо всём этом рассказал. Диб на миг почувствовал жгучий стыд. Получается, пока он спал и наслаждался пирогами вместе с отцом, Зим тосковал от одиночества на своей запертой ото всех базе? И было чертовски странно ловить себя на сострадании. Ведь это же злейший враг. Пришелец. Какая семья? Какое одиночество? Никогда раньше он не страдал от недостатка общения. Скорее даже наоборот. Зим наслаждался компанией только самого Зима, все остальные были грязью под его ногами, о чём он не стеснялся орать при каждой возможности. Как всё так изменилось? И если приобретённые свойства характера пропали вместе с памятью, можно ли говорить, что сейчас осталось лишь ядро истинной личности Зима? Такой, какой она была изначально, подобная любому другому ребёнку, любопытному, наглому, наивному, нуждающемуся в хорошем отношении и заботе – и какой бы осталась, если б военный строй империи галактических подонков не перелопатил её, как и всех остальных. Конечно, об этом не стоит забывать, ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов, что в любую минуту может произойти что-то непредвиденное, напомнить о каких-то важных событиях и память пробудится. Но прошло уже столько времени, пак давно закончил восстановление организма и лечение повреждений, а память так и не вернулась. Не вернулась после экскурса в компьютерные базы и после вылазки в город. Скорее всего, она и не вернётся уже просто так. И надо привыкать думать о бывшем враге как о новом друге, тем более что сам этого захотел. И убедил, и наврал от души. И этой лжи поверили. Наверное, Зиму действительно было очень одиноко этой ночью. Совсем один в первую ночь новой жизни в чужом мире, освоиться ещё не успел, и рядом нет никого, кто бы поддержал, хотя бы просто составил компанию. Только глупые роботы. Диб не знал, входит ли в базовый личностный набор иркенов такое же отношение к роботам, какое свойственно и людям в отношении к животным, но сам бы он среди роботов рехнулся. В его сознании попытка сделать из роботов не поверхностное прикрытие, а настоящих родителей представлялась какой-то непреодолимой гранью отчаяния. Его собственный отец был, может, и не идеален, но всё же он был нормальным человеком, что лучше любой заботливой машины. – Вчера ты привёл ко мне свою сестру, – меж тем продолжал Зим, – чтобы я смог снова с ней познакомиться. Спасибо, что так быстро исполнил мою просьбу. От взгляда этих огромных красных глаз, в которых горело восхищение, а не жажда убийства, Диб чувствовал себя очень странно. Словно бы на вершине мира. Он сделал это. Похоже, он действительно смог. Но нельзя вечно праздновать победу, теперь мы в ответе за тех, кого укротили. Укротили... но ещё не до конца. Ещё столько работы впереди. – Знаешь что, Зим, – вдруг сказал он, – тебе не нужны эти робородители. Пусть останутся для маскировки, но они всегда ломались и никогда тебе не нравились. Я буду заботиться о тебе сам, пока ты снова не освоишься. И, чтобы не пожалеть мгновенно о своих словах, тут же продолжил строгим тоном: – Но ты должен во всём меня слушаться! Сам помнишь, чем вчера закончился твой побег из дома. – Хорошо закончился, – нагло возразил Зим. – Ты меня нашёл и спас. – И считай, что тебе очень повезло! А если бы я не успел? Умудрился же ты навести там шороха из-за надписи на футболке. Надеюсь, ты смог этой ночью хоть немного выучить алфавит? Пришелец в ответ довольно усмехнулся. Выяснилось невероятное. За одну ночь он не только выучил алфавит, но и разобрался с основами английской грамматики. После чего прошёлся ещё и по другим языкам, запомнив в общей сложности полтора десятка разных видов письменности. Технические возможности пака действительно впечатляли – резервы мозга и скорость обработки данных он увеличивал многократно. После чего Зима в лучших традициях понесло в дебри сырой информации о вверенной ему территории – надо было срочно восполнять пробелы. И занялся он сначала географией, потом живой природой, потом углубился в человеческие культурные традиции, причём, что-то почерпнул из своих старых записей, а кое-что – словно бы с самых жёлтых страниц интернета. В результате в голове его образовалась такая нажористая каша из фантастики и криптоистории, что, послушав о ней полминуты, Диб почувствовал, как сходит с ума. Придётся теперь объяснять ещё и то, что земляне в древности не владели чудесными навыками сшивания кусков людей и животных для дальнейшего поклонения. Хотя кто их знает, может, и владели, он уже ни в чём не был уверен. Потому что в завершение своего первичного экскурса Зим прошёлся по тому недоразумению, которое люди называли наукой, и звучало это так, словно бы обезьяна взяла в руки палку, но не придумала, что с ней делать дальше. Тут уже Диб не выдержал: – Нормальная у нас наука! Не забывай, я и сам в некотором роде учёный! И сын учёного. Лучшего на планете! – Так вот почему мы подружились! – тут же просиял Зим. – Только ты мог понять мой бесподобный продвинутый разум! "Скорее уж, только я видел в тебе угрозу", – подумал Диб, но вслух лишь изобразил энтузиазм. А Зим тем временем продолжал, самодовольно скаля острые зубы: – Значит, как ты говорил, от меня зависит судьба вашей планеты? И только я смогу решить, достойна ли эта примитивная цивилизация места среди таких, как я? – Кошмар. Ну что за чудовище я породил? – в отчаянии пробормотал Диб. А потом взялся за новую порцию лапши: – Зим! Ты мне сам говорил, что техническое развитие – это не главное! – Я говорил?! – удивился пришелец, словно бы не веря, как он мог спороть такую чушь. – Да! Гораздо важнее, что планета собой представляет и какие люди на ней живут. Может быть, мы и не летали пока к звёздам, но это лишь вопрос времени. У нас большой потенциал! И вообще, Земля – неплохое место. Здесь много всего хорошего. Интересного, красивого, загадочного. Вот! – на этом вдохновенный запас красноречия начал иссякать. – И я покажу тебе всё это ещё раз. Если захочешь, конечно... Кто бы стал отказываться? На то и был расчёт. – Хочу! – предсказуемо воскликнул Зим и добавил с неожиданной признательностью в голосе: – Ты готов сделать это для меня снова, потому что я всё забыл? Как же Зиму повезло с другом! Ты – самый лучший из всех возможных друзей. Я накину землянам пару лишних баллов, если будете не дотягивать. – Уверен, ты узнаешь Землю получше и увидишь, что она дотягивает по всем пунктам сама! – преисполнившись решимости воспитать своего идеального доброго пришельца, Диб готов был теперь на всё, даже приукрашивать очевидный трэш и нести сентиментальный бред промышленными масштабами. – Земля – лучшая! – закричал вернувшийся с кухни Гир. – Много-много баллов! За тако и буррито! И белок! И свинок! И вафли! И телевизор! – Видишь? – не без удовольствия поддержал Диб. – Твой робот со мной согласен. Ему Земля нравится. Я уверен, и ты её полюбишь... снова. – Да! – заразился энтузиазмом Зим. – Пойдём! Покажи мне всё лучшее на своей планете! Гир, неси парик! – Кстати, Гир, – только сейчас Диб обратил внимание, – ты же был весь залит соусом. Когда ты успел постирать свой костюм? Робот с наслаждением взвизгнул и погладил себя по животу: – Я его обсосал! На городских улицах этим погожим субботним днём было полно народа, и Зим сразу же начал выпытывать, что эти особи тут делают, почему их так много, куда они все идут. А вдруг назревает что-то интересное? Диб в очередной раз удивился, до чего же причудливо форматнулась инопланетная память, сохранив сложнейшие технические навыки, но при этом напрочь забывшая о простейших бытовых вещах. Пришлось рассказывать, что существует в человеческой жизни такое прекрасное явление как выходные. А люди вокруг не спешат на сверхсекретные сборища землян, а просто гуляют и наслаждаются законным отдыхом после рабочей недели, тёплым солнышком, шопингом и мороженым.

На Зима это произвело неожиданное впечатление: – А у меня раньше были выходные? Я любил гулять? Чем я обычно занимался? Расскажи мне всё! – Ну... у нас в школе есть выходные, учиться каждый день не заставляют, а что насчёт тебя... Диб даже немного растерялся. Если подумать, он действительно никогда не видел, чтобы пришелец просто гулял – тот всегда целенаправленно куда-то пёр, как правило, в школу или захватывать мир. Зима вообще крайне редко можно было увидеть занимающимся бессмысленной фигнёй – конечно, если не считать таковой бесконечные хитроумные изобретения, которые он мастерил уже чуть ли не на уроках. То, что они почти никогда не работали, роли не играло. Похоже, что Зим действительно не баловал себя отдыхом. Какая удручающая картина. Диб знал, что иркены не спят. Но неужели для них в норме загонять себя работой? – Нет, ты не любил гулять. Ты вообще редко расслаблялся, а ведь это очень вредно! Тебе следовало бы брать пример со своего робота. На самом деле Гир в тот момент был спорным примером. Он давно уже сожрал свой поводок и теперь носился вокруг, распугивая прохожих и голубей. Правда, в процессе громко повизгивая от восторга. Зим посмотрел на него и задумчиво проговорил: – Неужели я был так суров к себе? Одна работа и никаких развлечений? Нет, Зим однозначно стал куда лучшей версией себя, чем раньше! А главное, я всё такой же непревзойдённый и гениальный! Посмотри, никто и не подозревает, кто я такой. Даже забыв ваши обычаи, я всё равно отлично вписываюсь! – Просто идеально, – подтвердил Диб, улыбаясь саркастически, зато искренне. – Давай тоже сегодня не работать, а гулять и развлекаться! – Но, Зим, ведь мы и так гуляем. – Да? А я думал, мы исследуем! – Одно другому не мешает. – Правда? И ты можешь рассказывать мне о своей планете дальше? В таком случае, говори, что это за штука перед нами! Ещё совсем недавно Диб ломал голову, не зная, с чего начать свою лекцию о том, какое же Земля замечательное место – очень уж о многом предстояло рассказать. Но проблема разрешилась сама собой, Зим быстро перехватил инициативу, засыпая бесконечными вопросами своего экскурсовода и проводника по новой жизни. Куда эти люди все лезут? (В автобус, Зим) Кто это такой и зачем он так воняет? (Это бомж, Зим) Почему голубь врезался в машину? (Он тупой, Зим) Разошедшийся пришелец громко кричал, всюду совался и очень бурно на всё реагировал. И оставалось радоваться, что он хотя бы послушал совета и не стал больше экспериментировать с нарядами в стиле шальной иркенской императрицы, ограничившись обычной маскировкой. Чудо, что им вчера по дороге не попался никто из одноклассников. Диб очень надеялся, что и сегодня повезёт, а то слишком уж многое придётся объяснять. Их компания и так привлекала к себе внимание. Гир сначала канючил, что опять голоден, а потом бросился в кусты за каким-то енотом. Енот показался Дибу смутно знакомым, но думать об этом было некогда, потому что Зим увидел очередной рекламный плакат, красующийся на фасаде здания, и принялся восхищаться, какой же этот человек высокий. Диб едва смог увести его и растолковать, что нет, это не в натуральную величину, трёхметровых людей на Земле не водится, совсем-совсем, даже если поискать, нет, я не лгу, это просто картинка! Самые обычные городские улицы превращались в полосу препятствий. Зим шарахался от велосипедов и самокатов, Гир сбивал с ног всех телефонозависимых, а потом попытался забраться в сумку какой-то старушки, оправдываясь потом, что оттуда пахло колбасой. Около одного из свежеоткрытых магазинов расхаживал промоутер в костюме петуха, и Зим принялся показывать на него пальцем через дорогу, оглушительно вереща: – Мутант! Почему ты не сказал, что у вас умеют смешивать гены? Спасаемся! Дибу приходилось поминутно то одного подопечного успокаивать, то другого оттаскивать за шкирку, то извиняться перед людьми. На собственные флэшбэки уже не оставалось времени. Потом Зим увидел ещё кого-то с гипсом, вспомнил, что злодей, устроивший ему несчастный случай, до сих пор где-то бегает безнаказанный, хотя должен лежать мёртвый, ну или хотя бы выгребать свои кишки из ближайшей канавы, рыдая от сожаления. Возжаждавший немедленной мести пришелец принялся выпытывать все места дислокации этого негодяя и всё время порывался бежать на поиски. Немалых трудов стоило убедить его, что фальшивый враг полностью нейтрализован и больше не появится на горизонте. Это была самая скользкая тема, потому что в случае провала Диб не смог бы предъявить абсолютно ничего, а значит, следовало замять её как можно скорее. К счастью, Гир опять затребовал еды и потянул компанию переулками в сторону площадки с фудкортом. На одной из таких улочек они чуть не столкнулись с двумя вроде бы случайными прохожими, которые, заметив друг друга, радостно кинулись пожимать руки. Зим тут же заинтересовался необычным человеческим поведением: – Что они делают? Зачем они ломают себе пальцы? – Никто не ломает никому пальцы, – пустился Диб в очередные объяснения. – Они просто здороваются. Наверное, это друзья, и таким образом они эээ... фиксируют факт встречи. – Это какой-то человеческий ритуал дружбы? – Можно сказать и так. Некоторые люди приветствуют рукопожатием друзей и знакомых. В следующее мгновение Диб раскаялся в своей словоохотливости, потому что Зим налетел на него со всем азартом неофита: – Что? Так, значит, у вас всё-таки есть особые прикосновения не только для животных, но и для друзей? Почему ты мне ничего не рассказал о таких интересных вещах? Я тоже хочу попробовать этот ритуал! – Да всё на самом деле очень просто. Повторяй за мной. Протяни мне навстречу руку. А теперь мы соприкасаемся ладонями, да, пальцы вот сюда. Немного сжать и потрясти. Немного! Да, аккуратнее, ведь ты хочешь поприветствовать человека, а не причинить ему боль. Зим старательно копировал все движения, и под чутким руководством у него получилось вполне нормальное рукопожатие. Слегка дёрганое, но это уже мелочи. На секунду задержав свою ладонь в человеческой, он прислушался к ощущением. – Очень забавный обычай. Я любил делать такое раньше? – Эээ... Не знаю, – честно ответил Диб. – Мы никогда не пожимали руки. – А почему? – Ну вообще это не такой уж и распространённый обычай. Что же касается тебя... Мне кажется, ты вообще не любил, когда к тебе прикасались. На самом деле эта внезапная перемена в характере Зима удивляла больше всего. Раньше он истерично держался от мерзких людишек подальше, а сейчас словно бы сам искал физического контакта. – Да? – пришелец, казалось, тоже не поверил этому факту. – Ну действительно, неужели я был таким скучным? – Ты не был скучным! – не покривил душой Диб. – Ты был совсем не скучным. Даже наоборот. – Но ведь я отказывался от всего интересного! Я так многого раньше себе не позволял. Развлечения, отдых, прогулки, красивую маскировку, дружеские ритуалы! Неужели, – в огромных, пусть и сокрытых линзами, глазах на миг мелькнуло что-то, похожее на сожаление, – я так пытался забыть своё ужасное прошлое? Но ведь сейчас оно реально забыто! И я всё компенсирую! Пришло время для новой жизни! Для нового Зима! – (из соседнего дома выглянула старушка, чтобы узнать, кто там блажит под её окнами). – А есть ещё какие-нибудь ритуалы для друзей? Ты мне расскажешь о них? – Конечно, расскажу. Когда вспомню, – легкомысленно пообещал Диб и пошёл доставать Гира из чьего-то почтового ящика. – Выплюнь это! Нам пора. Мы и так привлекаем к себе внимание. – Жрафть! – прошамкал робот с набитым ртом. – Мяфо, фако, говодный! – Это не тако, это полиэтилен! Наконец, череда узких улочек вывела троицу на маленькую оживлённую площадь, забитую людьми, детьми и разнообразным общепитом, чьи запахи и отходы расползались во все стороны. Гир тут же безошибочно рванул в сторону самого замусоренного заведения из числа бесконечных филиалов Макмяса и принялся требовать всё меню сразу. Дибу оставалось только порадоваться, что он догадался прихватить из дома побольше денег. Но тут на ум пришёл другой вопрос, давно его терзавший, и пока не слышит Зим, Диб шепнул роботу: – Гир, а чем вы обычно сами расплачиваетесь? Где вы берёте деньги? – Печатаем! На принтере! – жизнерадостно объявил тот на всё кафе. Зим по невнимательности их, может, и не услышал бы, зато прекрасно услышал кассир, долго рассматривавший протянутый полтинник на просвет. Сконфуженный Диб поспешил убраться с его глаз за самый дальний столик. Набранная Гиром еда заняла его поверхность почти целиком, впрочем, количество её уменьшалось молниеносно. Зим из любопытства развернул один свёрток и осторожно понюхал скрывающийся под обёрткой не самый сочный гамбургер. И моментально скривился от отвращения. – Ну и гадость! Надеюсь, я раньше этого не ел. – Нет, ты... И тут Диб снова мысленно содрогнулся. Учитывая, какие сложные отношения были у его новоиспечённого "друга" с человеческой едой, загнуться он мог от чего угодно. Куснёт вот так отравленное земными пестицидами яблочко – и пойдут садовые гномы его хоронить. Но ведь надо же было Зиму чем-то питаться, в самом деле. Он перерабатывал земные продукты во что-то удобоваримое? Пользовался доставкой с других планет? Перебивался углеводами? Диб не знал ответов на эти вопросы и не мог признаться в своём неведении. Придётся выяснять всё как-то иначе, а до тех пор – ограждать это любознательное недоразумение от всех опасностей. Вот же ирония судьбы: стоило спасать врага, чтобы в итоге стать его нянькой? А может, всё-таки стоило? Он сможет. У него получится переделать врага в идеального друга. Действительно идеального – дружба с обычными сверстниками не так привлекала, ведь они не шли ни в какое сравнение с инопланетянином. Новая жизнь начинается у обоих, пора это признать и не облажаться. Терпение, только терпение. И, взяв себя в руки, Диб продолжил: – Нет, ты не можешь питаться земной едой. По крайней мере, большей её частью. А на мясо у тебя вообще аллергия или что-то такое. – Это мясо? Оно воняет тухлой бумагой! – Зим бросил серый бургер и переключился на картошку фри. – А от этого шмонит гнилым жиром. Фу, мерзость! Как вы это едите? – Мы привыкли. Наверное. Между тем Диб внимательно присматривался к тому, как пришелец умудряется что-то нюхать, не имея носа. И похоже было, что его органы обоняния располагались внутри рта. Зим всё продолжал подносить несчастный ломтик картошки к лицу, немного приоткрывал рот, напряжённо втягивал в себя воздух, а потом начинал неодобрительно фыркать. В конце концов, он даже набрался смелости и лизнул пропитанный маслом ломтик, после чего долго отплёвывался и неодобрительно поглядывал на Диба, нагло и беззастенчиво уплетавшего эту несусветную гадость за обе щеки. – Вкусы у вас, землян, однако, очень специфические... – Не спорю, – пожал тот плечами, и внезапно в голову его пришла замечательная идея: – А знаешь, мы ведь можем поставить эксперимент. Раз уж... кхм... раньше ты отказывался пробовать земную еду. Давай пройдёмся по другим заведениям, устроим исследование! Уверен, ты найдёшь то, что тебе понравится. – Исследование! Да! – моментально купился Зим. – Моя замечательная опасная миссия! Пойдём! Показывай, что ещё здесь продаётся. И, целеустремлённый, как танк, он потащил Диба к выходу. Позабытый в одиночестве Гир торопливо утрамбовал в себя остатки еды, стащил у задумчивого недотёпы из-за соседнего столика куриную ногу чуть ли не изо рта и, дожёвывая на ходу, бросился вдогонку. Однако снаружи внимание их привлекло неожиданное шумное действо: какие-то дети с воинственными криками носились друг за дружкой, размахивая игрушечными автоматами. Дибу потребовалось несколько секунд, чтобы понять – юные милитаристы поливают всё вокруг мощными струями воды, набранной, судя по всему, из чахлого фонтана, сиротливо торчащего посреди площади. Парень едва успел заслонить собой Зима и перехватить пару особо прытких малявок, прежде чем они успели совершить непоправимое. К счастью, Гир в обычной своей манере втянулся в беготню и увёл стаю подальше. – Что это? Кто это? – перепугался пришелец. – Это война? Это нападение? Меня раскрыли?! – Хуже. Это дети с игрушками. – Игрушки для тренировок навыка убийств? – Они водяные, – и, не дождавшись реакции, Диб пояснил: – На воду у тебя тоже аллергия. – Да быть не может! Где здесь вода? – Вон там, в фонта... Чёрт, кто меня за язык тянул?! Стой! Но неугомонный Зим, никого не слушая, рванул к загадочному фонтану, чтобы сунуть в него свой исследовательский палец. В следующий миг площадь сотряс истошный вопль, подоспевшему Дибу пришлось выжимать мокрую перчатку в собственную футболку. Оставалось только запоздало признать, что проблем, судя по всему, будет гораздо, гора-аздо больше, чем он мог себе представить. А вот Зима произошедшее, казалось, ничуть не смутило. – Нереально опасное место! Погибель здесь подстерегает на каждом шагу! – Ты преувеличиваешь. Просто кто-то суёт свои пальцы куда не надо. – Нет! Мне ещё вчера эта гадость показалась подозрительной! И я был прав. Зим всегда прав! Гииир! – (тот молниеносно явился пред очи хозяина, всегда готовый и абсолютно мокрый). – Возьми пробы этой мутной жижи! Я собираюсь изучить её дома. А сейчас нас ждёт еда! И они отправились в рейд по фастфудошным, внимательно присматриваясь и принюхиваясь ко всему, что попадалось на пути. Хот-доги Зим забраковал сразу, сказав, что если это мясо, то оно воняет ещё отвратнее предыдущего. Такая же судьба постигла и конверты с фрикадельками. А вот чипсов он умял целую пачку и отказался верить, что это по сути та же самая картошка, только сушёная. Грушу в карамели куснул без особого энтузиазма, но и какого-то вреда она не нанесла. От запаха пиццы Зима чуть не вывернуло наизнанку, от жареных во фритюре сырных шариков эффект был таким же. Осторожно потянув через трубочку молочный коктейль, он выплюнул всё и потребовал самой газированной газировки. Сингапурские тосты ему понравились, а пирожки с острой лапшой откровенно шокировали. Всё надкусанное и недоеденное при этом летело в Гира, моментально исчезая в его бездонной утробе. Вскоре извилистая дорожка чревоугодия завела их в пекарню, где Зим с горящими глазами бросился к прилавку. – О! Вот здесь хорошо пахнет! И выглядит знакомо. Диб, доставай денюшки! Мы покупаем всё! – Нет! – ужаснулся тот. – И не делай такое лицо! У меня не хватит при всём желании. А ты лопнешь. Пришелец немного подулся ради приличия, но после пары пончиков, эклера, малиновой слойки и чашки горячего шоколада со взбитыми сливками великодушно сменил гнев на милость. Вытаскивая кончиком длинного языка мармеладных мишек из желе, покрывающего кусочек тортика, он выглядел абсолютно счастливым. – Неужели я раньше не позволял себе даже поесть как следует? Чем я питался? Говори! Скажи Зиму правду! Он выдержит! – На людях – ничем, – сморозил Диб, и Зим всё-таки не выдержал, судя по громким негодующим крикам. Впрочем, их никто не слушал, обе работницы пекарни увлечённо тискали Гира, восседающего прямо на кассовой стойке, и от души кормили его всем подряд непонятно за чей счёт. Дибу стало даже немного стыдно за то, что он поневоле создавал у Зима какое-то очень уж превратное представление о его позабытом прошлом. Наверное, не стоило так делать. Слишком уж бессовестной и нелогичной была эта ложь, слишком высок шанс провала. Шанс, что Зим, со всей своей амнезией, не поверит очередному абсурдному навету или уличит в противоречиях и несостыковках. Но остановиться Диб уже не мог: такой удобной выходила эта легенда, такую хорошую возможность для манипуляции и контроля она создавала. Чем меньше Зим будет интересоваться своим якобы скучным и разочаровывающим прошлым – тем большее влияние на него можно оказывать в настоящем. Если он, конечно, не наткнётся случайно на какой-нибудь компромат, хотя бы в родных компьютерных базах. Как выяснилось вчера, в компьютере у него бардак полный, да и в отчётах походу тоже, но кто знает. Закон подлости предугадать невозможно. Ставки были очень высоки, но и награда сулила исполнение заветной мечты и такую сладкую месть. И благополучие всей планеты. Уже ради одного этого стоило рискнуть. – Не переживай, – постарался он придать своему голосу побольше сочувствия, – теперь всё будет иначе. Если хочешь, можешь съесть и мой кекс. И Зим снова посмотрел на него, как на героя. А люди то заходили в пекарню, то выходили из неё, хлопали двери, и никто не обращал внимания на сидящих в уголке странных подростков. Зим с Дибом ни на кого тоже особо не смотрели, пока по радио вдруг не заиграла весёлая мелодия и двое парней, шумно выбиравшие круассаны и параллельно заигрывавшие с продавщицами, не захохотали очень уж громко. Они обхватили друг друга за плечи и, пританцовывая в такт, начали подпевать. – Что они делают? – принялся подсматривать за ними любопытный пришелец прямо через стеклянную стойку с пирожными, за которой сидел. – Дурака валяют, – произнёс Диб. – Эээ... радуются! Они радуются. – Я уже видел вчера, как люди радуются и трогают других за плечи. Это тоже какая-то дружеская традиция? Выглядит весело. Хочу! Диб в замешательстве ещё ничего не успел ответить, как Зим скользнул к нему по диванчику вплотную и крепко обхватил за плечо. – Ну давай тоже, давай! Возражать в этой ситуации было решительно нечего, да и глупо, и Диб послушно положил свою ладонь ему на плечо. Едва ощутимо гудел под локтем пак, а в голове конвульсивно билась одна-единственная мысль: "Я бы сам себе не поверил". Так они и сидели, чуть покачиваясь под музыку, пока Зим не выдал вдруг: – От тебя опять воняет. – Да чем воняет-то?! – Не знаю. Человеком. Шерстью. – Это волосы! – Шмолосы. И кексами ещё. – В таком случае, ты тоже пончиками воняешь. Зим в ответ лишь довольно рассмеялся. А исследование близлежащих забегаловок всё продолжалось. В одну из аляповатых кафешек Тако Хелл их предсказуемо затащил Гир, пища и рыдая. Зим проворчал, что не одобряет увлечение своей подконтрольной техники настолько вонючей жратвой, но согласен потерпеть в обмен на чизкейк. В заведение с японской кухней он вошёл и сразу же вышел в полном шоке. С купленного затем мороженого обкусал весь шоколад с орешками, заявив, что белую гадость внутрь можно было не класть вообще. Тогда Диб из интереса разыскал в попавшемся по пути магазинчике огромную коробку конфет с разными начинками и долго наблюдал, на какие из них как отреагируют. Кокосовые Зиму понравились больше всего. За это время Гир успел где-то найти ларёк с шаурмой и разжалобил сердобольного продавца покормить бедную голодную собачку просто так. И при этом был достаточно убедителен, чтобы вопрос, а почему, собственно, собачке понадобилась именно экстра-перечная сырная шаурма по-монгольски с двойной порцией мяса яка-хряка, даже не пришёл никому в голову. Наконец, они выбрались на неширокую аллею, где со старомодной красно-жёлтой тележки торговали пуп-корном. Диб купил каждому по большому пакету и обнаружил, что деньги на этом благополучно закончились. Кукуруза оказалась на удивление вкусной, солнце начинало клониться к закату, ноги слегка гудели от усталости, а Диб всё чаще ловил себя на мысли, что происходящее, как ни странно, ему нравится. Кто бы мог представить, что это и впрямь очень хорошо и приятно – вот так просто идти, наслаждаясь подступающим вечером, что-то жевать, общаться с другом. Наверное, так и живут нормальные люди. Для него же самого это было в новинку, словно бы приоткрылась какая-то неизвестная доселе грань бытия, непривычная, завораживающая и немного опасная. Нервы по старой памяти дрожали от напряжения, а мозг то и дело паниковал, вопя, что это же безумие, это же злейший враг с тобой рядом, как ты подпустил его так близко, он хочет уничтожить Землю, не верь ему! "Больше не хочет, – говорил себе Диб, – и в моих силах сделать так, чтобы не захотел никогда. Если мне повезёт, он никогда ничего не вспомнит и будет считать меня другом. И я столько всего невероятного успею. Может быть, даже в космос вместе слетаем". Радостное предвкушение трепетало внутри прозрачными крылышками мотылька, смешиваясь с ужасом и восторгом самого экстремального аттракциона в жизни. Здравый смысл отступал, а любопытство и жажда чуда побеждали. Он уже чувствовал эти искристые пузырьки раньше: когда взлетал над крышей на своём первом антиграве, когда ловил снежного человека в объектив инфракрасного сенсора, когда после долгой настройки смог услышать сигналы с других планет. То, что это всегда кончалось плохо, его не особенно расстраивало. Сейчас всё должно получиться. И он продолжал терпеливо объяснять Зиму, что вон тот бегущий человек не спасается от банды бешеных кенгуру. (Откуда здесь кенгуру? Он занимается спортом, да, многие это любят) Потом объяснял, зачем странный тип бомжеватого вида бьёт по барабану и поёт посреди дороги. (Он просит денег. Нет, у меня больше не осталось. Ну ладно, вот 50 центов) И зачем дети прыгают по расчерченному клеточками асфальту. (Они играют) – А у вас много всяких игр, – пришельцу всё увиденное явно нравилось. – Люди любят развлекаться. – А сейчас они что сделали? Дети к тому моменту успели напрыгаться и, взявшись за руки, устремились прочь. – Эээ... – невнимательный Диб не сразу сообразил, о чём идёт речь. – Можно не только во время приветствия дружески потрясти руками? Можно ещё держаться и не отпускать? Сколько у вас ритуалов! А говорил, что люди не любят трогать друг друга. – Нет! – поняв, на что его хотят обречь, Диб слегка запаниковал. – Это не ритуал! Это просто так! И вообще только для детей! – Ну почему-у? – огорчился Зим. – Почему так несправедливо? А мы точно-точно за детей не сойдём? – Мы... нет. Да! Точно! Зим снова занялся попкорном, и Диб выдохнул с облегчением, но, как выяснилось, радовался он слишком рано. – О! Смотри! А вот это не дети! И они держатся даже интереснее. Диб на мгновение лишился дара речи – навстречу им двигалась парочка, и барышня, томно обхватив своего кавалера под локоток, то поглаживала его по плечу, то сцепляла пальцы в замочек. Накал страстей чувствовался издалека. – Это вообще не дру... – краснея, пробормотал Диб, но было уже поздно. Зим стремительно подхватил его под руку, не оставив никаких возможностей для спасения. – Как же не друзья? – не поверил он и закинул свободной рукой в рот очередную горсть попкорна. – Не враги же! Диб мог бы очень многое сказать на этот счёт, но сил что-то объяснять больше не оставалось. "А какого, собственно, чёрта? Будь что будет", – смирился он. В конце концов, ничего страшного не произошло, а Зим выглядел абсолютно счастливым и умиротворённым. Ну хотелось ему новых впечатлений и компании. Разве это плохо? Разве не для этого существуют друзья? К инопланетной базе подошли уже в сумерках. Диб немного пошатывался от усталости, пришелец же, несмотря на обжорства, по-прежнему горел бодростью и энтузиазмом. – Отлично погуляли и сто-олько всего изучили! – довольно заявил он. – Столько всего интересного, мерзкого и вкусного! Мне однозначно нравится твоя планета. Завтра продолжим! Приходи утром! Повторения субботнего марафона Диб не выдержал бы, поэтому на следующий день повёл Зима в ближайший парк. Да и в самом деле, что смогло бы продемонстрировать красоту Земли лучше клочка относительно живой природы? Шумные улицы загаженного мегаполиса, конечно, захватывали дух, но хотелось произвести и более разнообразное впечатление. К тому же во всех фантастических фильмах на эту тему почему-то было принято показывать инопланетянам в первую очередь именно леса и горы, а не мексиканские закусочные и рекламные вывески. Зима увиденное действительно впечатлило. Он с удивлением рассматривал сосны, уходившие в невероятную высоту, пытался на глазок определить выученных животных, путая белок с лемурами, даже гордо похвастался, что знает, зачем нужны яркие штуки под названием цветы. Чтобы их нюхать! И потом долго чихал, наглотавшись пыльцы. О таких неожиданностях инфобазы почему-то не предупреждали. По залитым солнцем тихим дорожкам парка в этот час прогуливалось не так уж и много людей, было хорошо и спокойно, только пели изредка чуть слышно птицы да стрекотали насекомые. И Диб совсем не ожидал наткнуться на продолжение вчерашнего испытания в виде очередной парочки, бурно обжимавшейся под раскидистым клёном. – Обнимашки! – дурниной взвизгнул Гир. Спугнутая парочка в ужасе кинулась прочь, ломая кусты. – Ну вооот! Сами наобнимались. А я?! – Мой робот пытается обнимать всё вокруг, – ворчливо заметил Зим. – Это баг программы или... – в следующий момент в глазах его зажглась роковая догадка. – Это же тоже дружеский ритуал! Как я не понял раньше?! Диб покраснел, побледнел, придумал десяток оправданий, бессмысленных и неправдоподобных, но в итоге плюнул и принял неизбежное. Как ни крути, а Зим своего всё равно добьётся, да и Гир, похоже, это подстроил специально. – Да, – твёрдо сказал Диб. – Это ритуал в знак особой дружбы. "Спасите", – успел подумать он напоследок, но было уже поздно. – Особые супер-обнимашки! – на ультразвуке заорал Гир и моментально повис у него на шее, обслюнявив чем-то подозрительным с запахом одуванчиков и креозота. С другой стороны к нему тут же присоединился радостно хихикающий Зим, и намертво зажатому между ними Дибу оставалось только терпеть и думать о Земле. Дышать уже не получалось. Зато родная планета могла им гордиться. За пару дней привить концепцию дружбы, любовь к обнимашкам и другие гуманистические идеалы человечества представителю самой агрессивной расы в галактике – это вам не из бластера постреливать. Правда, на каждом шагу подстерегали проблемы, но ведь никто и не говорил, что дрессировать пришельца будет легко. Наконец, он привёл Зима в центр парка, где среди небольшой рощицы рос огромный старый дуб, раскинувший свои ветви и корни на много метров вокруг. Это было сказочное, завораживающее зрелище. Диб часто приходил сюда в детстве и всматривался в крону дерева в надежде увидеть фею. Детство кончилось, вера в сказки испарилась, но атмосфера этого места никуда не делась. – Сюда никто не ходит. Людей нет. Города не слышно. И если лечь под деревом и посмотреть в небо, то поймёшь, что же такое на самом деле Земля. Диб упал в траву, раскинув руки. Зим недоуменно взирал на него сверху вниз, не зная, стоит ли делать то же самое. – Ложись. Ты сам всё увидишь. Зим осторожно устроился головой на одном из корней так, чтобы не очень мешал пак, и поднял глаза вверх. – Голубое. И веток много. – Правда же красиво? – Да, неплохо. На моей планете небо было красно-серое. – Ммм? Ты опять читал о себе? – Неа, – как-то задумчиво ответил Зим. – Я сейчас вспомнил. – Как вспомнил? – перепугался на мгновение Диб. – Что ты вспомнил? Много? – Только про небо. И ещё деревья. Их не было. Мы – слишком технически продвинутая цивилизация. Однозначно. – Однозначно, – выдохнул с облегчением Диб. – Смотри, вон то облако похоже на спиральную галактику. – А рядом с ним пончик! Облака всё плыли в недостижимой вышине, солнце разгоняло тревогу, негромко шумели деревья, неугомонный Гир носился вокруг, пожирая бабочек, и казалось, что во всём мире не осталось больше ничего, кроме этого бескрайнего неба и этого полуденного мгновения, вобравшего в себя всю историю Земли. Лишь ближе к вечеру Диб вспомнил, что собирался наладить связь с инопланетной базой, и Зим ответил, что нет ничего проще. Через полчаса он прислал Гира, который вытянул из своей головы какой-то подозрительный кабель и воткнул его в компьютер. Бедная техника от такого обращения ушла в жёсткий ребут, но после перезагрузки на экране сияло довольно лицо Зима, и Дибу оставалось только порадоваться, что так предусмотрительно удалил с диска всю компрометирующую информацию. Мало ли, вдруг хитрый пришелец получил бы доступ ко всем его файлам. Как выяснилось, это было не самой большой проблемой. Ночью, когда он уже собирался спать, динамики взорвались невыносимым скрежетом, за которым тут же последовали не менее громкие проклятия сестры из-за стенки. – Зим, ты с ума сошёл?! – возмутился Диб, когда удалось понять, как же ответить на звонок. – Я чуть не оглох! – Молчи! – прервал его нетерпеливо пришелец. – Смотри! Камера передвинулась куда-то влево, и Диб увидел стоявший в глубине лаборатории прозрачный контейнер с трепыхавшейся в нём белёсой массой, довольно гадкой, надо сказать. – Что это? С чем ты экспериментируешь на этот раз? – Это мой аллерген! – лучась гордостью, заявил Зим. – Я его вырастил! – Твой что?! – чуть не упал от неожиданности парень. – Зачем ты это сделал? Не смей туда нырять! – Друг мой, о чём ты говоришь? – снисходительно покачал головой Зим. – Я внимательно изучил то вещество, которое ты назвал водой. Оно ей, кстати, не является из-за крайней степени загрязнения! И обнаружил в нём множество мелких жутких тварей. Потом я догадался сопоставить их с куском мяса, который выковырял изо рта моего робота. И знаешь, что гениальный Зим обнаружил?! – Что это всё – несусветная мерзость? – Это само собой. Но речь не о том! Я понял, что в клеточных оболочках всего, на что у меня аллергия, содержится один и тот же протеин, существующий только на твоей планете. В нём какая-то неправильная последовательность аминокислот, я пока не разобрался точно, но смог выделить этот белок и вырастить из него целый организм для изучения! – Зим, ты уверен, что это безопасно? – Почему ты вечно думаешь о всякой чепухе?! Если я выясню, в чём проблема, то смогу создать антидот! – Ты... что? – Диб не поверил своим ушам. – О да! – пришелец сиял и переливался от радости, как солнечный протуберанец. – Я всё проверил по своим записям – раньше я даже не пытался этого сделать. Жил и страдал! Не правда ли новый Зим ГЕНИА-А-АЛЕН?!!! – Заткнитесь!!! – чуть не сорвав дверь с петель, в комнату ворвалась Гэз. – Заткнитесь! Идиоты! Вы хоть представляете, сколько времени?! Диб, ты можешь прогуливать хоть до выпускного класса и сдохнуть бомжом в канаве, а лично я собираюсь получить нормальное образование, чтоб свалить, наконец, из этого дурдома!!! Если я услышу ещё хоть один звук – вы оба у меня отправитесь на Луну! И, не дав никому и слова вставить, зловеще удалилась прочь. Диб нервно икнул. – Кажется, я понял, о чём мы с тобой совсем забыли. – Исследовать другие биологические образцы? – Нет. Школа, Зим! Нам завтра надо в школу! А чёрт... Уже сегодня. Нам же задавали эссе! И, упав лицом в стол, Диб нервно рассмеялся.