Токио. Тема – ?огни в тумане? (1/1)

Он выплывал из тумана, как здоровенная рыбина с искрящейся чешуёй, от белой до насыщенно-оранжевой?— ни дать ни взять, карп кои. Такого хорошо бы пустить на суси?— чешую придётся ободрать, зато жирная маслянистая плоть не пропадёт зазря. Живым этот город-рыба Гонарду уже успел приесться, со всей своей суетой, оголтелыми папарацци и нечеловеческим ритмом работы?— а вот от хорошей порции суси размером со столицу Японии он бы в жизни не отказался, и умял бы всё в одну пасть, такой он был человек. На улице уже было холодно (а что вы думали, октябрь на дворе), и Гонард поглубже закутался в свой серый плащ, который сегодня надел впервые. У него на спиной, где-то за стеклянными дверьми, кутила очередная вечеринка для вип-персон от мира японского шоубиза, а на балконе лицо приятно обдувал ветер?— он игриво ерошил парню волосы, будто старый друг, и от прикосновений этих прохладных невесомых пальцев становилось почти что уютно, как в детстве. Огни большого города приветливо мигали из разлившейся внизу вязкой дымки?— они напоминали шарики из карамели и ванили, плавающие в молоке, и вызывали смутное желание вернуться внутрь и добить фуршетный стол, пока там всё без него не съели. ?Ещё пару минут постою, и ладно?. Ему нечасто удавалось выбить себе минуты созерцания, когда ничего не хотелось и ничто не отвлекало, а мысли текли спокойно и ненавязчиво?— он и сам потом не вспомнит, о чём думал на балконе, настолько в голове было пусто. Он любил эту пустоту меж висков, как любил и осень?— она напоминала ему процесс смены декораций перед новыми съёмками. Старое вон, открываем сезон. Последние серии они обычно снимали под Рождество, и в октябре сюжет как раз подступался к финальной арке?— сценарии наконец-то становилось интересно читать, а фанаты спорили на форумах пуще прежнего, выкидывая в цифровую бездну всё новые и новые теории. Весело, наверное, быть настолько чем-то увлечённым, что не лень писать абзац за абзацем, зная, что прочтёт до конца от силы человек пять. Гонард хотел бы быть таким человеком, но в этой жизни его увлекали вещи исключительно простые?— еда, друзья, съёмки. Он, конечно, написал несколько книг по контракту, но их содержание варьировалось от потока сознания до парафраза Википедии, и продажи были соответствующими. Зато Мицуки они, вроде, понравились. Если так подумать, именно это и было его главным увлечением, если не считать готовки и съёмок?— нравиться друзьям. Быть для них улыбчивым, безвредным и мягким, прощать обидные ремарки и участвовать в общем веселье, даже если не понимаешь толком, что к чему, а реальность с каждым новым витком сюжета становится всё более путанной. Иногда ему хотелось взять тайм-аут, поставить свою жизнь на паузу и хорошенько всё обдумать?— а что, собственно, происходит? Кто все эти люди? Чего они от него хотят? Вот только, стоило выдаться тихому вечеру на балконе, и желание думать сразу пропадало. Хотелось вдыхать полной грудью осень и стоять у края Токио, словно бы не решаясь нырнуть с головой в мягкий туман, в котором тонули тёплые призывные огни. Огни, они ведь совсем как он?— горят ровным светом, не стремясь прыгнуть выше головы, подавить собой других, спрятаться от мира или вытащить окружающих на своём горбу. Они успокоились и решили для себя, что не будут никогда меняться?— навсегда останутся светлым пятном на чужой сетчатке. Для этого вовсе не обязательно быть умным, достаточно просто любить и радоваться мелочам. Отгонять, как ночник, чужие страхи, тогда как твой собственный страх?— один, но зато какой?— никто отогнать не сможет. Страх того, что однажды проснёшься, а твоих любимых огней вокруг больше не будет. Он крепко зажмурился, тяжело сглотнул, а, решившись открыть глаза, вновь увидел перед собой мутную панораму Токио, его огни в одеяле из тумана, и от сердца отлегло. Бог с тобой, золотая рыбка, на суси мы тебя пускать пока не будем. Живи уж.