В тюрьме. Луи (1/1)

Тюрьма Порт-Ройала успела осточертеть Луи ещё прежде, чем он там оказался, а теперь, когда они третий день сидят жопами на сухой жидкой соломе и любуются видами на крепкую каменную кладку и низкие потолки, Томлинсон мечтает, чтобы эти стены смыло в море. Вместе с крысами. Подкравшуюся к нему тварюгу он пинает так, что та отлетает в стену, но, увы, остаётся жива и полна сил на противный писк.Луи меняет позу, прислоняется спиной к решётке, разделяющей камеры, слышит, как-то же самое делает за спиной Найл. К ним подходит Гарри, плюхается рядом.—?Сложное у тебя лицо,?— без особого интереса бросает он.—?Я думаю.—?Кто бы сомневался,?— хмыкает Найл. —?Результаты-то есть?Луи пожимает плечами. Он уверен, они все тут думают примерно об одном и том же: о Лиаме, о вероятности спасения, об упущенных возможностях. О Зейне, разумеется, который отполз от них подальше и делает вид, что никто ни на кого не орал и ни в чём не обвинял, они вообще не знакомы.—?Это определенно не женщины виноваты в том, что мы оказались в тюрьме,?— говорит Найл.—?Определённо,?— соглашается Гарри.Определённо. Одна прожила с ними дольше полугода, и вообще-то всё было вполне удачно. Луи вообще не думает, что кто-то или что-то виновато в их теперешнем положении, хотя, видит Бог, обвинить кого-нибудь или что-нибудь ему очень хочется.Лязгает запор на двери, слышатся голоса на лестнице, и пираты переглядываются?— для ежедневной прогулки британских солдат вдоль их камер с целью поглумиться ещё рано. Но солдаты заходят в коридор, выстраиваются вдоль стены, а за ними, наконец, сиятельно вплывают виновники переполоха: высокий моложавый губернатор Мендес и его племянник. Оба одинаково морщатся, того и гляди носы платками закроют. Понятное дело, тут ни помыться, ни поспать?— пираты, которых повесят в назидание одним и для развлечения других, должны выглядеть облезлыми бродягами, а не нормальными людьми. Судя по впечатлению, которое они оказывают на Мендесов, выглядят и пахнут пленники вполне соответствующе этому плану.Зейн в своём углу не предпринимает даже попытки подняться навстречу местным властителям, и это странно развлекает. Как и злобный взгляд Анвара. Интересно, Ле Вассёра не взяли или он сам отказался иметь дело с мерзкими разбойниками? Или всё ещё сапоги оттирает после визита в трюм?—?Вам известно, почему вы здесь,?— губернатор решает не терять времени на красноречие; возможно, тюрьма для него всё же слишком воняет. Пиратам, если спросите, тоже не нравится. —?Вы признаны виновными в пиратстве, нанесении ущерба Британской короне, похищении английских подданных и убийстве. Зейн Малик,?— губернатор поворачивается к Зейну,?— вам в вину вменяется пиратство и государственная измена. Вы все приговорены…—?Уже признаны и приговорены? —?с самоубийственным весельем перебивает Луи. —?Почему меня не позвали на суд, я с удовольствием прогулялся бы. Я нахожу, что мы слишком долго сидим на одном месте.Губернатор вперяет в Луи тяжёлый взгляд светлых глаз, куда более тяжёлый и суровый, чем выходит у Анвара. Но Луи продолжает вежливо смотреть в ответ, после Саймона Коуэлла мало кто может впечатлить.—?Не было никакой необходимости тратить время судьи на то, чтобы вы могли попытаться что-то сказать, ваша вина очевидна. Вы все приговорены к смерти через повешение. Послезавтра на закате.Луи трёт заросшую щёку. Значит, срок им назначен. Не слишком скоро, могли вообще повесить прямо в порту, но решили даже соблюсти формальности.Зейн, наконец, поднимается, подходит ближе к решётке. Меряет взглядом Анвара и отворачивается к его дяде.—?Что вы сказали Джелене, губернатор?Ох, так вот во имя кого Зейн предал друзей и отправил их к крысам в тюрьму. Не Джеленой ли звали одну из красивых девиц рядом с Анваром, которые присутствовали на казни Джеффа?—?Правду о тебе и твоём предательстве,?— хмыкает Анвар.—?И о том, что никакой ты не солдат, а всегда был пиратом, предателем, который купил себе патент и разрешение к ней приблизиться,?— любезно добавляет его дядя.Анвар на секунду растерянно хмурится, будто этой части разговора с Джеленой он не слышал. У Зейна глаза темнеют до черноты, заметно даже в полутьме, нижняя челюсть выдвигается вперёд и всё лицо каменеет. Он игнорирует Анвара, продолжает смотреть на губернатора. Губернатор в ответ смотрит на Зейна как на заговорившую крысу, но продолжает по-светски с ним беседовать и вежливо отвечать.—?И у неё не возникло к вам вопросов, как мне это удалось?—?Разумеется, нет. Моя племянница научена верить своей семье.Милейшая семейка эти Мендесы. Луи очень, очень интересно, как Зейн вообще с ними связался и как племянница губернатора относилась к нему?Губернатор не ждёт новых вопросов, разворачивается, и то же делает Анвар, но их останавливает на этот раз Гарри.—?Вы правда так обеспокоены справедливым наказанием?Губернатор саркастически изгибает бровь, выражая отношение и к вопросу, и к тому, что какие-то там пираты смеют с ним заговаривать.—?Я правда хочу, чтобы вы ответили передо мной, моей семьёй и, пожалуй, семьёй миссис Клементс, которая доверилась моей защите. Мы скорбим вместе с ней и её внучкой, ведь вы оставили моего племянника без невесты.Все слова губернатора кажутся таким диким нагромождением откровенности о собственной кровожадности и показушных фраз достоинства, что вызывают сомнения в его способности хоть что-то чувствовать в принципе.—?Тогда не стоит думать, что ваши собственные преступления останутся без ответа,?— с мрачной угрозой произносит Гарри.Луи самого от этого тона коробит, а Анвар Мендес вовсе теряет маску, смотрит на Гарри с тревожным опасением, и если бы у Луи ещё оставались сомнения в справедливости подозрений Гарри, сейчас они исчезли бы. Губернатор тоже ощутимо напрягается, впервые за весь свой визит. Он бросает быстрый взгляд на Гарри, потом почему-то на Зейна, но ничего не говорит. Прихватывает племянника за плечо и выводит вон.Солдаты шагают за ними, и через минуту тюрьма снова становится тихой, только слышно, как копошатся потревоженные крысы и шагают люди наверху. Зейн опадает на пол, кладёт голову на скрещенные руки. Гарри зло хмурится.—?Какой дорожкой ни иди, конец один,?— Тео сплёвывает на пол.—?Да только вся суть в этой дороге,?— философски откликается из своей камеры Эрколе. —?Моя вот мне нравилась.Луи молча соглашается. Вспоминает свою извилистую дорогу, поворачивает голову влево: за решёткой Найл, под боком Гарри. Почему-то вспоминается вечер, когда Гарри сказал, что Десмонд Стайлс его отец. Может, с этого вечера для них всё и началось по-настоящему? Может, тогда они и сделали выбор, который превратил их в то, что они сейчас? Они все сделали выбор, что бы там ни думали теперь некоторые.—?Чтобы вы знали, я ни о чём не жалею,?— заявляет Луи. —?Ни о чём из того, что мы делали. Потому что, будем честны, это всё было нашим выбором, и мне понравилось.—?Томмо, ты там не прощаться собрался? —?удивляется Найл.—?Прощаться? Боже упаси, у меня есть время до послезавтра.Послезавтра?— это ужасно скоро. Сейчас уже перевалило за полдень, а значит у них остались всего какие-то сутки жизни. Луи умирать не хочет, но вариантов выжить пока не предвидится. О подкупе они думали в первый день, тогда же и выяснили, что подкупать солдат нечем, а значит вся надежда на помощь извне. А это опасно для помощников.—?Если Лиам цел, он за нами полезет,?— говорит Гарри. —?Лиам и порох?— это рабочий вариант.—?Я бы полез,?— соглашается Найл. —?Главное, чтобы успешно. Потому что меня не привлекает идея о том, что мне сломают шею на радость жителям этого славного острова, я ещё пожить хочу.Найл не договаривает, но Луи и Гарри и так в курсе, пожить он хочет ради Паулы. И умирать на её глазах не хочет совсем никак.—?Лиам и порох?— это рабочий вариант,?— повторяет Гарри.Плана у них нет. Даже дерьмового.Умирать Луи не хочет, не хочет оставлять своих сестёр. И Мидлтон.Луи закрывает глаза и откидывается головой на решётку. Тюрьму видеть уже сил нет, а мысли блуждают в голове, как потерявшиеся козы.Он думает, одобрила бы мама хоть что-то в его жизни? Одобрила бы его дружбу, не смотря на то, что его друзья пираты. Наверное, Мидлтон бы одобрила. Вероятность того, что он когда-либо об этом узнает, примерно никакая, ему прямая дорога в ад. И единственная причина об этом сожалеть это невозможность встретить мать, всё остальное его как-то мало трогает, хотя умирать не хочется совершенно.Вот он, Луи Уильям Томлинсон, славный пират, бесславный потомок дворянского рода. К чёрту, никогда он своей дороги не стыдился. Может, гордиться ему нечем, но что-то он точно сделал правильно, и это важнее чести рода и дворянского достоинства, о которых так разливался всегда Антуан Ле Вассёр. Антуан моложе на несколько лет, но Луи уверен, что в его возрасте не был таким ослом и не делил мир на чёрное и белое. Если повезёт, Ле Вассёр всё-таки что-нибудь поймёт и успокоится, но сильно вряд ли, в конце концов всё то же самое Луи слышал от него и несколько лет назад.Друзьями они не были, всегда были слишком разные для настоящей дружбы. Антуан слишком много значения придавал вещам эфемерным, разглагольствовал о чести, доблести, благородстве крови и прочем, а многие проблемы, составлявшие ежедневную рутину Луи, вроде работы и платежей, ему были чужды, они будто должны были бы решиться благодаря его происхождению. Антуан всегда был до тошноты упертым в том, что казалось ему верным, потому не удивительно, что он мог оказаться в числе тех, кто поспособствовал отлову пиратов. Но это совсем не предполагало дальнейшего отъезда, а значит на Ямайку Антуан приплыл по своим делам, явно важным. И логичнее всего было бы предположить помолвку, у Анвара Мендеса ведь две сестры. Ну что же, вот семья, которая точно соответствует его представлениям о благородной крови. Только если сестрица хоть немного походит характером на брата, Антуану придется пересмотреть часть своих взглядов.Впрочем, откуда Луи знать, что после того, как он отказался от планов на Физзи, его понимания не изменились?И Антуан, и уж конечно Физзи были слишком молоды тогда, когда этот брак был возможен, и Луи не то чтобы отказал в ответ на робкую попытку Антуана заговорить об этом, но посоветовал ограничиться ухаживаниями, которые не скомпрометируют сестру. А потом старшему Ле Вассёру пришло назначение, общение стало реже… В любом случае, Луи стал пиратом, и больше они с Антуаном уже не общались, как прежде. Ни Физзи, ни Лотти никогда не давали понять, что сожалеют об этом, так что Луи толком не знает, правильно ли тогда поступил. Зато знает, что правильно поступил, согласившись выдать Лотти за того, кто её любит, и чёрт бы с этими всеми ?люди нашего круга?. Муж Шарлотты был торговцем, без благородной крови, зато с мозгами и желанием позаботиться о сестре, чего ещё-то нужно было бы?Томлинсон поднимается, разминает ноги и затёкшую спину, проходит по ограниченному пространству их с Гарри камеры. Здесь хотя бы сухо, но они предпочли бы плесень соседству крыс, которые явно рады поделиться болезнями и урвать себе кусок чьего-нибудь тела. Он подходит к стене, выглядывает в пустынный двор?— там только пыль и камни. Жара такая, что никто из солдат не высовывается, да и незачем, виселицы им уже соорудили, ждать осталось недолго.Если взяться оценить жизнь, которую он скоро может потерять, всё было неплохо. Луи не сожалеет о том, что и как делал, но сожалеет о том, что много не сделал, просто не успел. И пока Гарри сожалеет об оставленной жене, а Найл явно сожалеет о том, что Паула попала в цепкие ручонки бабушки, Луи сожалеет о том, что долго соображал, а когда сообразил, так толком с Мидлтон и не поговорил. Эта мысль скребётся в голове который уже день и делает существование в камере ещё более невыносимым, если только это возможно.Об Элизабет он успел уже передумать и перевспоминать, кажется, всё, чтобы увериться, что влюблён, очарован, увлечён и даже любит эту девушку. И если бы всё сложилось как хотелось, она бы об этом знала. Как знал бы и Луи, что она об этом думает. Потому что, видит Бог, он сам отлично знает, чего от неё хочет. И если бы речь шла о любой другой женщине, он знал бы, как ему это получить без особых усилий и обязательств, но с Элизабет Мидлтон он себе такого позволить не мог бы, потому что не собирается её обижать, потому что хочет быть ей искренне нужным и важным. Чтобы она его любила, просто-напросто. И Луи знает, что есть только один способ сделать всё правильно, тот, которым пошёл Гарри; но для себя Томлинсон всерьёз никогда не думал о женитьбе. С одной стороны, он дворянин, с другой?— он пират. С одной стороны может требовать очень многого, с другой?— лучше бы ему помалкивать. В любом случае, Луи руководствовался бы чем угодно, только не аристократическими правилами?— проку от них никогда не бывало. Что важно на самом деле, то, что он хочет, чтобы Элизабет Мидлтон ему принадлежала на всю оставшуюся вечность.От вечности ему вдруг остаётся совсем немного, и тем острее думается, а что нужно Элизабет? Он помнит её ?я всего лишь женщина, но хочу получить своё?. И хочет быть тем, что она хочет получить, потому что её он вполне считает своим, вопреки всякой логике. И Луи помнит, что ей нужно её место. Почему оно не может быть у него в руках? Ему кажется, ни одна женщина не отвечала ему с такой готовностью, и он помнит, как его обожгло волной желания, и как Элизабет за него держалась в тот последний раз, когда они оказались наедине… Не может быть, чтобы она ему отказала бы, а он не смог бы её убедить.Готов ли он ей предложить себя? Если не ей, то никому.Если женщины созданы всё же не для работы, а для мужчин, Луи явно нашёл для себя. Только вот он теперь должен подохнуть на виселице, и его идеальная женщина достанется какому-нибудь ослу, который даже знать не будет, что за бесценная женщина у него.Луи зло пинает стену, удар больно отдаётся в ногу. Что толку теперь об этом думать. Если тюрьма не будет взорвана утром следующего дня, им всем конец. Но почему-то думалось снова и снова. Где же ещё думать, как всё могло бы быть, как не в тюрьме перед собственной казнью, а?—?Ты решил себе ногу сломать напоследок? —?интересуется Гарри.—?Ценю твою заботу,?— откликается Луи.В соседней камере тихо фыркает Зейн, поднимает голову. У него глаза стеклянные, тёмные, и что-то там такое, навеки отделённое от внешнего мира, что-то, что никогда никому не показывалось. Что-то, видимо, что было самым важным, и что в итоге привело когда-то Зейна к губернатору Мендесу, а Луи и Гарри?— в тюрьму Порт-Ройала.—?Мне кажется, вы и помирать будете со своими идиотскими шуточками,?— бросает Зейн.—?Ты их все услышишь, если нас всё же повесят завтра.—?А есть варианты?Луи пожимает плечами.—?Что нам остаётся кроме надежды? Тебе, кстати, чисто случайно, нечем шантажировать губернатора?Зейн долго молчит, пристально смотрит на бывших друзей. Никто, в общем-то, и не торопится.—?Может и есть,?— кивает он наконец. —?Но если я попытаюсь сделать это из тюрьмы, губернатору проще будет меня прикончить прямо здесь. И вас тоже.—?Обидно. Ну хоть нам расскажи.Любопытно, Зейн хоть думал, на что именно обрекает друзей, когда предавал их? Ведь не мог не знать, что их ждёт. И когда писал им письмо, и когда предупреждал Саймона?— не мог не знать, чем рискует сам. Несколько недель назад Луи выбрасывал эти мысли из головы, ему нужно было подумать о тех, кто на корабле, а не о предателях. Раз уж Зейн умудрился получить патент и даже титул, должен был как-нибудь отбрехаться. Но теперь снова болезненно вставали те же вопросы: зачем Зейн ушёл, о чём думал, как вообще оказался в рядах британской армии? И зачем помог им, неужели правда совесть проснулась?—?Всё то же, чем грешен любой другой губернатор,?— пожимает плечами Зейн, но потом всё же решает, что трое бывших друзей вполне могут послушать о преступлениях Мендеса, вытягивает ноги и вздыхает, откидываясь затылком на стену. —?Мендесы хозяева Ямайки не только потому, что один из них губернатор. Просто за несколько лет они успели выжить несколько других семей, кого-то даже разорили.—?И всего-то? —?Найл недоумённо поднимает брови. —?Не очень повод для угроз.—?Если не знать, кому отходят земли этих семей за бесценок. И кто тихонько отписывает самому себе имущество Британской Империи.—?Растраты это всё равно слишком типично,?— хмыкает Гарри, поворачивая голову к Зейну. —?Шантаж бы не удался.—?А что насчёт торговли патентами, дворянскими грамотами и документами? —?предлагает Зейн и даже не меняется в лице. —?У Мендеса под боком скрывается от католического короля пара испанских преступников. Теперь они британские аристократы, в глаза не видевшие Испании, а не заговорщики.Луи переглядывается с Гарри. С такими губернаторами никаких пиратов не надо.—?За что же ты купил патент? —?хмыкает Луи. —?Продал нас?—?Продал вас,?— устало соглашается Зейн. —?Но я же и предупредил Лиама.Всё это за прошедшие дни они слышали сотню раз. Всё равно звучало дико, и от воспоминаний саднило в груди. Луи неприязненно морщится, легче от этих разговоров и взаимных обвинений не становится никому, но они продолжат злиться и злить друг друга.—?И что, хватило и на патент, и на благородную кровь?—?Нет, но я умею быть полезным.—?Надеюсь, тебе понравилось прислуживаться,?— бросает Гарри. —?Потому что свою полезность ты исчерпал.—?Не понравилось.И за это он наверняка тоже ненавидит их. Как же так, он их предал, а удовольствия не получил!—?Тебя же, как там,?— Луи делает вид, что припоминает формулировку губернатора,?— подпустили к Джелене. Это тоже не понравилось?Зейн мгновенно вскидывается, и Луи читает по его знакомым чертам, как в книге, Зейн взбешён. И это по-злому радует.Луи уже понял, чего хотел Зейн, бросаться на него перестал, но понимать не начал и не хочет, как не потерял и желания уколоть побольнее. Да, Луи сделал свой выбор в пользу пиратства, но точно так же выбор мог сделать и Зейн. Уж точно мог уйти после того, как капитаном стал Гарри. Но Зейн не ушёл, и почём им было знать, что ему нужна другая жизнь, если он никогда об этом не говорил?—?Не смей говорить о моей невесте!Луи вскидывает брови. Невесте?—?Невесте? —?откликается Найл. —?Ты был помолвлен с племянницей губернатора?—?Ты всё же бросил нас ради женщины. Замечательно,?— ядовито цедит Гарри. —?Особенно если учитывать, что ты её тогда впервые увидел.—?Пошли вы!Зейн отворачивается, молчит и всем видом напряжённой спины демонстрирует, что видеть бывших друзей не хочет, не то что отвечать. Зейна ткнули во все болезненные места, и как-то об этом совсем не жалеется.—?Глупее привязанности ты выбрать не мог, Зейн. И стоило оно того? Прикидываться тем, кем не являешься? От тебя ведь она правды никогда не слышала?Может, ненавидеть бывшего друга и не выходило, но вот злости у Луи было полно. Как и вопросов.Правда едва ли ответы что-то изменят, всё давно в прошлом.—?Она не посмотрела бы на меня, зная, что я пират,?— тускло откликается Зейн через пару долгих минут, когда уже казалось, что ответа не будет.Томлинсон вздыхает, потому что всё становится только глупее. Луи смотрит на Гарри, на Найла. И понимает, что они точно так же ни черта не понимают в Зейне, хотя когда-то думали, что он их лучший друг, что они во всём будут вместе.Для Луи важно только мнение его сестёр и друзей, важно думать, что мама его одобрила бы. С некоторых пор ему важно знать мнение Элизабет Мидлтон. Никто из них не потребовал бы от него казаться чем-то другим; и Луи думать не хочет, что когда-то ему захочется выглядеть другим. Какой, в конце концов, смысл, если он всё равно останется собой. И кому бы это было нужно?Он примеряет ситуацию на себя, вспоминает, как бесился, когда выяснил, что Барт ни черта не Барт, и что смирился только когда убедился, что врали ему лишь в одном. Зейн же не только лгал о себе, но ещё и подставил своих друзей ради женщины. Приняла бы Эйвери Гарри, если бы он сделал подобное? Поняла бы Бетти предательство, совершённое даже ради неё? Шерил? Паула?Ответы самому Луи кажутся очевидными.—?И лучше предать ради неё, чем сказать правду? —?едко уточняет он.Зейн разворачивается, как ужаленный. Кажется, если бы они были в одной камере, Зейн уже попытался бы снять с Луи кожу, а так он только смотрит бешено и сжимает кулаки. Найл на всякий случай подбирается, а Томлинсона тянет подойти ближе, потому что не имеет Зейн права злиться, это не его предали и подставили, это не он оказался в тюрьме, это его сейчас хочется придушить, потому что заслужил.—?Тебе не понять, как это, когда находишь что-то для себя,?— хрипло говорит Малик.Луи вскидывает подбородок, шагает всё же к решётке, очень хочет вцепиться Зейну не в горло, а сразу в лицо. Ну конечно, он же самый несчастный и никто его не понимает! Зейна хочется взять обеими руками за голову и приложить лбом о решётку. Пару раз. И добавить ногами.Но Луи смотрит на пышущего злостью Зейна, и видит обиженного мальчишку, того, который как-то ночью рассказывал, как оказался пленником на пиратском корабле. Того, который переступил через себя, чтобы попросить научить его писать. Того, который клялся в дружбе и встал плечом к плечу с Гарри, когда тот решил поквитаться с отцом. Куда только всё делось?Слепая ярость схлынула, оставляя опустошение. Луи тяжело сглатывает. Слова Зейна странно перекликаются с его собственными мыслями, и тем больше хочется то ли посмеяться, то ли оскорбиться. Он отлично понимает, как это, когда находишь что-то своё.Зейн, значит, считает, что нашёл что-то для себя. Да только правда ли это? Ведь найти что-то для себя?— это не прожить жизнь, настолько стыдясь себя самого, что приходится придумать какого-то другого себя. Да захочется ли жить с теми, ради кого приходится лгать о себе самом?—?Ты меня недооцениваешь. Ты нас всех недооцениваешь, Зейн, и я не знаю, почему.Луи отворачивается, запускает руки в волосы и прикрывает глаза. Старается не реагировать на вопросительный взгляд Гарри, который явно понял, что Томлинсону есть, что сказать по вопросу. Прощальные откровения Луи предпочёл бы отложить до завтра. Он вовсе не против рассказать друзьям правду, но свои чувства хочется оставить своими ещё хоть немного дольше.За пределами камер солнце медленно переползает по небу, а внутри тюрьмы ничего не меняется. День проходит муторно и долго, а что делать?— не понятно. Зато у всех есть о чём подумать, и, наверное, все думают, пока за окнами густится вечер, пока меняется караул в тюрьме, пока проходит один из последних дней в их жизнях.Луи сидит на соломе, а Гарри меряет их камеру шагами?— двадцать вдоль, пятнадцать поперёк, особо не разгуляешься. В конце концов Стайлс тратит всю энергию, падает рядом, секунду смотрит на свои пальцы без единого кольца и сжимает руки в кулаки.—?Нам нужен план.Да, им нужен план, потому что никаких признаков того, что их отсюда вытащат, не наблюдается. И остаётся только надеяться, что они не встретят Лиама завтра на виселице. Вытащить пиратов из тюрьмы?— ни черта не лёгкая задачка, и пускай лучше Лиам просто не справился, чем не справился и попался.—?Думаешь, прорвёмся по пути на виселицы? —?спрашивает Луи. —?Потому что отсюда нам ходу нет.—?У нас не так, чтобы есть выбор.—?В теории, если бы у нас с Лиамом тогда не получилось взорвать стену, мы хотели устроить заварушку на улице,?— присоединяется Найл. —?Не знаю, что у нас получится без помощи извне и с нынешним количеством солдат, но можно попытаться.А им только и остаётся, что пытаться. Надежда на какой-то другой исход уже почти не существует.—?Без оружия? Это самоубийство,?— Луи хмыкает. —?Правда, если не попытаемся, всё равно гарантированно умрём через полчаса после выхода отсюда самое позднее. Я лучше умру при попытке побега.—?В теории мы можем и выжить,?— слабо улыбается Найл. —?В любом случае, что мы теряем, если попытаемся?—?Ну хоть умрём на своих условиях,?— кивает Гарри.Они переглядываются, и Луи вдруг думается, что он ужасно любит этих идиотов, с которыми и помереть как-то не так страшно. Они прожили не такие уж и плохие жизни, по крайней мере у них были настоящие друзья. И один Зейн, не без этого.Снова лязгает запор на двери, и снова в неурочный час. По короткой лестнице гремят шаги и почему-то знакомые голоса.—?Пиратам врать она не боится, штопать этих пиратов не боится, в рейд идти не боится. А крыс боится, нет-нет, ни за что к ним не пойдет. Ну что за создание?—?Все женщины такие непредсказуемые. А крысы-то здоровые. Отвратные твари.Слышится писк отпинутой с дороги крысы, и через несколько секунд в коридоре показываются Лиам и Рыжий Эд. С ключами, без сопровождения солдат и с ужасно довольными лицами.Пираты пару секунд тратят на то, чтобы понять, кто это и не кажется ли им, потом дружно подскакивают на ноги. Облегчение кажется почти различимым в воздухе.—?Надеюсь, вы успели соскучиться по морю, парни? —?Эд демонстрирует связку ключей.—?Черти морские, ты бы знал, как я рад видеть твою рыжую морду,?— выдыхает Гарри.—?Вы не поверите, кому обязаны своим освобождением,?— широко ухмыляется Эд, перебирая ключи и вставляя, наконец, один в замочную скважину. —?Ну, кроме нас, разумеется.Никого это не интересует, потому что свобода маячит уже за дверью и кому, как не команде (своей и, кажется, Эда) они могут быть обязаны. Эд распахивает дверь и перекидывает ключ Лиаму, сграбастывает Гарри в короткие объятия.—?Элизабет Мидлтон, если интересно. Той, которая у вас была Бартом Мидлтоном.Луи спотыкается и давится воздухом, кашляет. Гарри недоумённо смотрит на Эда.—?Что? —?хрипит Луи. —?Вы её сюда притащили?!—?А она не спрашивала разрешения,?— фыркает Лиам. —?К тому же, это она нас сюда пропустила.Луи прокашливается и пытается бороться с желанием кого-нибудь прикончить. Плевать ему, что она там не спрашивала и что сделала, тащить её в Порт-Ройал было полнейшим безумием!—?Ну-ка поподробнее про Барта Мидлтона,?— шипит Гарри и разворачивается к Луи. —?Ты знал?!—?Пару недель,?— отмахивается Луи, но встречается взглядом с Гарри и понимает, что объяснений не избежать. Вздыхает. —?Я не одобрил. И я знаю, что ей за это полагается, но,?— он беспомощно разводит руками,?— но я не мог её убить. К тому же, у нас были дела поважнее.Гарри смотрит так, как будто насквозь его видит. И Луи на пару секунд хочется, чтобы так и было и не пришлось каяться вот прямо сейчас.—?Очевидно, он всё объяснит,?— хмыкает Эд. —?Но потом. Я бы, кстати, тоже послушал, как с вами так вышло.Гарри очень подозрительно суживает глаза, как будто у него что-то в голове щёлкнуло. И судя по его кошачьей ухмылке?— щёлкнуло.—?Он объяснит, куда денется,?— соглашается Стайлс. —?Но пока мы отсюда свалим и посмотрим, кто же это нам так помог.Лиам открывает камеру Найла, передаёт ключ дальше и, видимо, только сейчас замечает Зейна. Пару секунд моргает, потом вопросительно поворачивается к остальным.—?А с этим что делать?Зейн презрительно изгибает губы, но никто на это внимания не обращает. Луи, честное слово, плевать, что они будут делать с Зейном, ему только что на голову свалилась новость важнее, и… И он так же идиотски рад присутствию Мидлтон, как зол на то, что она тут. И что ей предстоит узреть кучку оборванцев и его самого в далеко не блестящем виде. Издержки тюремного заключения, чтоб его.—?Я здесь из-за вас,?— напоминает Зейн.—?Он не сдохнет по нашей вине,?— цедит Гарри. —?Всё, уходим отсюда, мне надоела тюрьма.