Глава XX. Выходкам Ягера приходит конец. (1/1)

***—?Повествование от лица Лины Штрайхер?—Воспевшее от счастья и горечи долгой разлуки сердце, затрепетало, заливая пульсирующим обжигающим теплом всю грудную клетку, подбиваясь к самому горлу, по началу я даже и не заметила ?сопровождающих? Катю. Я была огорошена, ошеломлена, выбита из колеи, едва ли могла ворочать языком, русская речь никак не хотела даваться мне в нынешнем состоянии. Моя дорогая сестра просто шла рядом и говорила с ними. На чистом русском. Ни единого слова с акцентом или по-немецки. А они-то! Чистопородные немцы, арийцы, не побоюсь этого громкого слова! Я приглядываюсь, надеясь отыскать какой-то изъян в расположении значков, вышивках на погонах или же символов на фуражках, но терплю поражение за поражением, что я, Паулюс по зиме, что ли?!Взгляд снова падает на неё?— по прежнему ласково и задорно щебечет с ними, пока те во все уши слушают её, а одного из них она держит за крепкую руку, периодически ласково мурлыча ему что-то ласковое и глупое, отчего потом сама хихикает, смущённо прикрыв ротик. Я не слышу самого разговора, да и не нет необходимости: мой разум блуждает, пытаясь придумать хоть одну не сильно бредовую причину их встречи и общения, но, увы, моя голова снова терпит проигрыш, я тяжело вздыхаю, рассматривая этих пришельцев, которые, наверняка, даже и позабыли обо мне.Скорее я поверю, что моя Катька научилась искривлять полотно времени и пространства, и даже открывать порталы в альтернативные вселенные, чтобы вытягивать всех этих милых немцев к себе. Она явно чувствовала себя фривольно с ними, ни в коем случае не боялась их, а они и не проявляли никакой агрессии по отношению к ней. Девушка совершенно не обращала внимание на косые взгляды прохожих, от которых я сама чуть ли не сгорала от неловкости. Или что я просто ?наслаждаюсь? инсомнийным делирием или пожинаю плоды передоза глицином, хотя понятия не имела, что там ограниченная дозировка.?Бывает же??— показалось мне.Запах цветов, подаренных мне Штирлицем, привлекал внимание, напоминая о своих источниках, в которых я узнавала астры, кажется, и гвоздики. Символ Девятого мая и самой Победы. Не нашей победы. Я тихо фыркнула, увидев в этом подколку.Оторвавшись от увлекательнейшего разговора с нацистами на мою скромную персону, Катя изрекла:—?В данный момент мы проживаем в подвале московского музея ВОВ…– она замолчала, явно ожидая моей реакции. По началу я удивилась, неужто никто совершенно не ходит туда за всякими запчастями? Канцелярской мелочью? Новой инсталляцией, в конце концов? В итоге я озвучила сестре все свои вопросы и та ответила: ?На дворе лето, людей довольно мало, что персонала, что посетителей, так что в ближайшее время можно будет существовать там без надзора и риска попасться в лапы полицейским или ещё кому. Ходят сюда по большей части школьники с экскурсиями, чтобы на уроках штаны не просиживать, ??— я вздыхаю. И тут её безумная натура наворотила чёртовых дел. Но она могла и хуже, так что я просто смеюсь.—?Ничего, уместимся, я особо много места не займу,?— как только я это сказала, Катька махнула немцам рукой и крикнула, что им уже пора и что они о чём-то договорились, а те, словно бы по строгой комнате засобирались, переговариваясь между собой на немецком. Язык в их исполнении был усладой для ушей, за долгое время пребывания в Австрии, я отвыкла от чистого Хохдойча, жуткий южнотирольский диалект окружал меня чуть ли не везде, иногда мне казалось, что уже и я скоро разучусь выговаривать слова, не вставляя звук ?ш?, там, где его быть в помине не должно.Когда они зашагали прочь, я не могла перестать смотреть им в след?— настолько гипнотическое зрелище это было. Тяжело вздыхаю, видя, как они с трудом втискиваются в какую-то жутковатого вида российскую иномарку. Красивые они, чёрт подери, одна эстетика: смотри?— не хочу. И вот, они нас оставили, Катя прижалась ко мне и положила голову на плечо, разница в росте была умилительной. Я уже набрала воздуха в лёгкие, чтобы задать вопрос, но она обогнала меня.—?С мамой разругалась, в школе куча проблем, немцев встретила, потом моталась чуть ли не по всей стране…– начала она печально, аж жаль стало, что узнаю об этом лишь сейчас.—?Что ж ты мне не позвонила? Я бы утешила, авось помочь бы смогла,?— она вздыхает, сохраняя молчание.—?Ты по горло в учёбе постоянно, не хотелось тебя трогать и беспокоить, мало лим чем ты там занята была,?— от её слов на сердце стало как-то тяжело и погано, стало тошно от мысли, что даже я не нашла минуты, чтобы позвонить и поговорить, но Катя даже не дала мне продолжить грустить, во мгновение перескочив на другую тему, более весёлую, радостную. Всегда поражала её способность позитивно мыслить.—?Повествование от лица Екатерины Романовой?— Мы шли по набережной Москвы-реки, я хотела выйти к Кремлю, и там сесть на автобус до метро ?Парк Победы?. Моя двоюродная сестрёнка не возражала, а прогулка по центру города ей шла только на пользу. Я рассказала ей про каждого своего немца и даже успела похвастаться своими первыми опытами в сексе.—?Сестрица, не рановато ли взрослую жизнь начинать? Или хочешь быть такой же как все ваши русские малолетки? —?возмущённо ответила Лина Штрайхер.—?Нууу, милая, пойми, те ребята встречаются с кем попало, болеют всякими ужасными заболеваниями, становятся родителями, когда сами ещё дети—всё это происходит от того, что слово ?любовь? утратило своё настоящее значение,?— начала говорить я,?— мы с Генрихом любим друг друга по-настоящему, взаимно, нас переполняют самые нежные и трепетные чувства. Он всё делает очень аккуратно и безопасно. Так что ничего со мной не случится, я очень сознательная в этом деле, в отличии от одной моей подруги, которая взяла на ночь Гейдриха…Штрайхер тут же округлила глаза.—?Что произошло? Какая подруга? У вас ещё и Гейдрих есть? —?расспросила меня девушка.Я знала, что Лина шарит в медицине, поэтому, я решила, что раз есть такая возможность, то может она чем-то поможет с тем, во что влипла Наташа.—?Про Генриха я тебе никакого совета дать не смогу, так как не любила никого до этого,?— сестра пожала плечами и продолжила.—?Ты вроде говорила, что-то с Наташей стряслось, да? И что же такого они с Гейдрихом натворили? —?она упёрла руки по бокам и фыркнула, явно задумавшись, но тут же вздохнула, покачав головой. Кажется она догадалась сама.—?Я бы хотела, чтобы ты помогла мне с этой проблемой, срок пока ещё небольшой, ни Гейдриху, ни ей самой этот ребёнок ни в какое место не упёрся, простите,?— я говорила всё это тихо и вкрадчиво, поглядывая на Лину, та, казалось, внимательно слушала меня, периодически хмуря покрытый пятнышками светлый лоб, приправляя всё вздохами. После моего рассказа о быстрой истории любви или чего-то подобного этих двоих, она покачала головой опять.—?Я правильно понимаю, что ты хочешь, чтобы я… —?она запнулась, словно бы подбирая слова, а у меня от волнения по спине прокатился клубок дрожи.—?Чтобы я избавилась от содержимого её матки против её воли? —?наконец закончила сестра свою мысль, очень странно поглядев на меня. Звучало это всё, конечно, отвратительно, но мне оставалось лишь кивнуть, а Лина, ничего не сказав, пожала плечами.—?Ладно,?— говорит она, поправляя волосы,?— устроить можно в принципе, главное, чтобы не раскусила, когда не надо, а то тебе статья грозит, а мне депортация,?— она замолчала, обдумывая что-то дальше, а мне после этого стало как-то неуютно. Она потёрла переносицу пальцами.—?Знаешь, мне почему-то всегда казалось, что она слаба на передок, уж простите. Вот и нашла себе такого же кавалера, который из борделей не выползал в своё время, ничего удивительного,?— холодно рассудила она, не глядя на меня. Признаться честно, меня немного разозлило, что она, моя сестра назвала мою же лучшую подругу…женщиной с пониженной социальной ответственностью, хоть и завуалированно, что я и поторопилась ей сообщить. На мой протест она ответила спокойно, заметив, что с приличными девушками такого не случается и что мой живот пуст, несмотря на то, что я с Гейдрихом живу дольше, чем Наташка. Всё равно её было жаль, она сильно испугалась происходящего в её жизни, вот и приняла столь враждебную позицию, не давая никому помочь.—?Не устраивай страшный суд, Лина, ты её не знаешь, нет нужды её так поносить…–?хотела заступиться я, но Штрайхер снова тяжело вздохнула.—?Что угодно, лишь бы ты в порядке была. Узнаю, что тебя хоть пальцем кто тронет?— я устрою ему увлекательную экскурсию в его богатый внутренний мир, привязав к столу, перед этим повесив на потолок зеркало, чтобы он лучше всё видел,?— я аж дёрнулась от такой резкости, засмеялась даже тихо.—?Ты только Генриха не трогай, он если и бывает груб, то только, когда играет,?— я раскраснелась, вспоминая его тёплые объятия, крепкие руки на талии и обворожительную улыбку с сиянием ясных глаз. Лина покосилась на меня, но усмехнулась, кажется, поняв моё состояние.—?Как ведь скажешь. Но помни, чуть что, я сниму с него шкуру, сделаю из неё торшер, а его самого сварю в кипятке,?— да, иногда она конкретно перегибала палку.—?По тебе Менгеле плакал, Лин, знаешь это? —?я игриво толкнула её бедром, на что та заулыбалась и приобняла меня за плечо.—?А по тебе?— сам фюрер со всем Лебенсборном,?— тряхнув косматой головой, она фыркнула в очередном смешке.*** В тот день мы обе нагулялись просто вусмерть! Сколько свежего воздуха я не вдыхала, кажется, никогда, Лина-то и подавно, зная её привычку киснуть в углу неделями. Наговорились мы, кажется, обо всём на свете. Ну, как ?мы??.. Она больше слушала, а я всё рассказывала, как встретила своих немев, как влюбилась, как нас мотало по Кольцу, как показывались моей матери, Лина же молча кивала, иногда усмехалась, качала головой и не была многословна, в ответ лишь поведав мне историю о тяжести учёбы в тирольской художественной школе и в частности про её семикратные попытки сдать архитектурную живопись, и прежде чем о ней заговорить, она прокляла её, казалось бы, всеми немецкими ругательствами. Я поведала ей о том, что недавно к нам ?заехали? два лётчика, та, хитро сощурилась.—?Ну они хоть в тебя влюбиться не успели? —?я улыбнулась и отрицательно тряхнула головой, аргументировав тем, что им, наверное, друг друга хватает.Штрайхер потянулась, подняв голубые глаза куда-то в небо, я тоже поглядела на него. Оно было невероятно живописным: заляпанное жёлтыми ватными разводами облаков, на Востоке иссиня-фиолетовое, на Западе огненное-алое, особенно неподалёку от медленно падающего за горизонт круглого раскалённого солнца. Я задержала взгляд наверху, смакуя мысль о том, что в Москве таких закатов ничтожно мало.—?Идём…домой? —?тихо предложила я, отведя глаза от неба, она улыбнулась мне, убирая с лица кудрявую золотую прядку и кивнула.—?Домой? В подвал-то? —?саркастично поджала губы она, на что я толкнула её в бок, и засмеялась уже в какой раз. Мы поднялись с лавочки, где до этого сидели, и я продолжила рассказывать о жизни и бытии с моими милыми немцами, Лина внимательно слушала, шагая словно бы строевым шагом, глядя себе под ноги.—?У нас ещё Гейдрих…ну, я говорила, Вайс, Штирлиц,?— Штрайхер закивала, говоря, что она уже их видела.—?Ягер ещё есть,?— добавила я.—?Кто?—?Ягер,?— она непонимающе поглядела на меня, потом подкатив глаза под лоб явно напрягая голову, чтобы что-то обдумать, наверное.—?Это что ещё за птица? Я, чёрт подери, впервые про такого нациста слышу? Откуда он? СС? СА? СД? Люфтва-Лина было начала перечислять спецификации, но я её перебила.—?Панцерваффе, он из фильма. Русского фильма, ?Т-34? называется.—?Не видела, но не беда, встречусь лично, погляжу, кто таков,?— я поёжилась, настороженность сестры напрягала, словно бы она была каким-то гестаповцем, приехавшим на проверку или инспекцию, это сначала забавляло, но теперь напрягало. Добравшись на автобусе до дома, я схватила сестру за руку и повела её в нашу обитель. Подходя к двери подвала, мы увидели, что рядом стоит фигура в форме и в фуражке, но из-за того, что было темно, не было видно кто это. Я посветила фонарём в телефоне, и это оказался… Клаус Ягер!—?Клаус, что Вы тут делаете? —?раздражённо спросила я.—?Оу, так это и есть тот самый Ягер,?— присвистнула Лина.—?Сторожил вас, девчонки,?— рассмеялся немец.Клаус подошёл ко мне и нахально схватил меня и прижал к себе, я громко взвизгнула. Моя последняя надежда была только на сестрицу.—?Так, герр Ягер!!! Ну-ка быстро оставили мою сестру в покое!!! —?закричала девушка на него и оттолкнула его от меня, так сильно, что Клаус ударился спиной с грохотом о дверь.—?Господа! Вы чего тут устроили??? —?подбежал Гейдрих.—?Ой, блин, Рейнхард, Ягер напал на меня,?— сбивчиво сказала я ему.—?Опять битва за фройляйн! —?вздохнул Рейнхард Гейдрих,?— ладно, дамы и наш неугомонный герр Ягер, пройдёмте в подвал, вас там ждут вкусности и не только!Мы поспешно вошли.—?Лина, разрешаю тебе сделать с Клаусом всё, что ты захочешь! —?рассмеялась я.—?Я придумаю ему наказание,?— решительно сказала девушка.За едой, Лина немного рассказала о себе, у меня начиналось формироваться ожидание, что Хартманну и Марселю она очень понравилась, так как Эрих обращался с ней максимально любезно, а Марсель не отводил от неё взгляд. Генрих Шварцкопф, видимо из-за инцидента, решил установить надо мной опеку—постоянно меня спрашивал о том, как мы добрались до музея, что с Ягером и тому подобное.К концу застолья, я уже собиралась всё убирать, остальные начинали уходить спать, Лина велела Ягеру остаться.—?Вы меня обе зарезать хотите? —?спросил Ягер, высунув язык, дразня Штрайхер.—?Не обе, а трое,?— подправил Шварцкопф, который встал сзади меня.—?Не то чтобы зарезать, но…– начала Лина и предавала речь на самом интересном моменте.С этими словами, она усадила Клауса обратно на стул, а сама села на его колени лицом к нему.—?Катеринка, можешь подать мне что-то вкусное? —?крикнула она мне.Я подала ей коробку, в которой лежало четыре пончика. Девушка взяла первый попавшийся и засунула пончик в рот Ягеру. Я и Генрих рассмеялись.—?Кушай наш хороший мальчик, ты такой худенький!!! —?просюсюкала Лина Штрайхер.—?О, Боже, Генрих!!! Это просто уморительно!!! —?сказала я и уткнулась носом в плечо Генриху.—?Да, откормить его, конечно, это нестандартный подход,?— улыбнулся Шварцкопф.Тем временем, Лина запихнула немцу последнюю вкусняшку и Клаус негромко икнул.—?Хватит, в меня уже ничего не лезет! —?захныкал Клаус, пытаясь сбросить с себя Штрайхер, но девушка твёрдо уселась на его коленях.Я ей дала со стола ещё два мандарина, которые девочка без труда скормила немцу.—?Всё, отцепись, тварь! —?сердито сказал Клаус Ягер.Лина послушалась и встала с его колен, но тут же подошла сзади и столкнула со стула немца.—?Не хотите ли его потискать? —?хихикнула моя сестра и начала расстёгивать мужчине китель с рубашкой.—?Я не против,?— согласилась я и подошла к ним.Лина, громко смеясь, оглаживала наполненный живот Ягера, немец лежал без сознания и иногда постанывал. Я стала несильно мять и щипать его бока.—?Он от вас так убежит,?— сказал Шварцкопф.—?Никуда он не убежит,?— ответила ему я и начала щекотать живот Клауса, от чего он начал дёргаться.—?Всё, на сегодня хватит,?— сказала Лина и встала,?— будет ещё прокол—получишь ещё поесть,?— добавила она.—?Иди ты! —?пискнул Клаус.*** Лину тут же схватили лётчики и предложили ей место рядом с ними, она вроде не захотела отказываться. Генрих и Иоганн повели меня к ним. Каждый раз я была счастлива, что сплю между ними, поэтому, устраиваясь поудобней, я крепко обняла Генриха и спиной потёрлась о Иоганна.—?И этой девочке 16 лет—спит с парнями, которые старше неё,?— шепнул мне Вайс.—?И пускай, ей можно всё,?— ответил ему Генрих, который повернулся ко мне лицом обнял в ответ.