17 (1/2)

Немец долго ещё не желает отпускать Т/И домой. После фильма (большую часть которого они пропустили), они неспешно гуляют по Парижу и Фредерик жалеет, что в городе не осталось ни одного круглосуточно заведения. Он сейчас был бы не прочь, пропустить пару кружек холодного пива или бокал шнапса. В произошедшее, верилось не до конца, ещё большее изумление вызывало то, что Т/И это более, чем понравилось. Понравилось настолько сильно, насколько он даже предположить не мог...

Сама же Т/И, чувствует себя, далеко не так хорошо, как снайпер... На улице слишком тихо и на девушку, эта тишина, сейчас, навевает ужас... Она пытается вспомнить, когда вот так, в последний раз, гуляла по ночному городу и, к своему ужасу, понимает — это было настолько давно, что она уже успела и позабыть. Сначала, она перестала ходить ночью из-за непрекращающихся взрывов и стрельбы, а сейчас — из-за комендантского часа. И если раньше, Т/И без сомнения, ночной Париж считала романтичным и манящим, то теперь, безлюдные улочки, освещённые полной луной, казались мрачными и угрюмыми.

Единственные в городе, у кого была привилегия, беспрепятственно ходить по улице после девяти часов вечера — сами нацисты. Так что, было ясно, что даже если они с Цоллером сейчас нарвутся на патруль, немцы не посмеют их задержать... Вот только, самой девушке, от этих мыслей не было ничуть легче.

После того, что снайпер устроил в кинотеатре, ей вообще было на всё плевать. Он просто сделал то, что захотел, не считаясь с её мнением и, тем самым, заставил Т/И, чувствовать себя падшей и грязной. Самым противным было то, что ей это понравилось.

Фредерик, к её удивлению, не загружал вечными расспросами и болтовнёй. Они шли по улице в полном молчании и Цоллер позволял Т/И спокойно осмыслить то, что между ними случилось. Он не вёл себя похабно, не распускал руки, не зажимал её по углам. Хотя, признаться честно, девушке казалось, что теперь-то он спустит тормоза. Но нет... Он шёл рядом, держа руки за спиной и сцепив пальцы в замок.

Т/И не знала, что теперь будет дальше, но ей определённо, было от самой себя тошно. Снова хотелось плакать, возможно, даже кричать, но при Цоллере, она бы никогда не позволила себе такой слабости. Он не увидит её слабой, не увидит её слёз.

При других обстоятельствах, в другое время, не случись этой дурацкой войны, Т/И, отогнав все эмоции, понимала, что могла бы ответить Фредерику взаимностью. К таким выводам она пришла не сейчас, а практически сразу, после их знакомства. Цоллер, на самом деле, умел произвести впечатление. Он не был похож на обычного, грубого, вояку, на котором, навсегда, отпечаталась память войны. Он, определённо, знает, что нравится женщинам, но никогда не пользовался этим знанием, ради сиюминутного соблазнения. В общем, Фредерик, является по-настоящему ярким молодым человеком, с безупречной не только внешностью, но и манерами. И Т/И он бы тоже понравился, не будь он снайпером и не убив почти шесть сотен человек... Но это всё меняло... И понимать, что такой человек, обратил на неё внимание, было очень трудно и больно...

А то, что он сделал... Это ведь, по сути, было изнасилованием. Пусть и нетипичным, но всё-таки, это было именно оно. Т/И не хотела, но он её не слышал. И девушка, случившееся, видела только в самых мрачных тонах. Оттого, ей было вдвойне непонятно, почему её тело отреагировало так, как отреагировало... И Т/И не могла отделаться от навязчивой мысли: "А во времена войны, Цоллер насиловал женщин, как это делали многие нацисты или нет?". Почему-то, девушке казалось, что — да, насиловал. Как показал собственный горький опыт, этот человек не понимал слово "нет", всегда получая то, что хочет. И кажется, плевать он хотел на чужие чувства и переживания. Главное то, что чувствует, прежде всего, он сам, а остальное — не имеет значение. Так сегодня случилось и с Т/И. И девушку это пугало... Сегодня он захотел сделать это пальцами, а завтра потребует настоящего полового акта... И что тогда? Т/И не сможет его остановить, даже если будет против... Самым страшным для девушки, было то, что она может стать в руках Фредерика, безвольной игрушкой. Хотя... Кого мы обманываем? Уже ею стала. Её вырывают из дому и с работы, только из-за капризов Цоллера... И никому не важно, чего она хочет или не хочет...

Т/И поёжилась от собственных мыслей, представляя совсем не радужное будущее. Как ей справится со всем этим морально? Как смириться с мыслью, что, возможно, совсем скоро, ей уготовят роль "нацистской подстилки"? Как ей с подобным мириться?

Заметив то, как съёжилась девушка, Цоллер воспринял этот жест, совсем иначе.

—Замёрзла? —Фредерик, сняв пальто, накинул его на плечи девушки, запахивая воротник и ловко застёгивая пуговицы.

—Спасибо, но это лишнее, —совсем тихо произнесла Т/И.

—Если ты из-за меня заболеешь, я себе этого не прощу, —мужчина впервые позволил себе крепко обнять девушку, прижимая к собственному телу и растирая ладонями спину.

"—Конечно не простишь... С кем тебе тогда играться, если твоя игрушка сломается? Придётся тратить время, на поиски новой..." —мысленно заметила она, боясь говорить подобное вслух.?

—Что дальше? —наконец, спустя несколько часов прогулки, Т/И решилась задать интересующий её вопрос.