3 (2/2)

И все пять суток, всё, о чём мечтала сама Т/Ц/В, чтобы Цоллер больше не решил заглянуть в её магазин. Видеть его снова, ей очень не хотелось.

Поняв, что прошло уже пять дней, а его больше не было, девушка выдохнула. Ей хотелось думать, что та, кому он покупал цветы, его отшила. И от подобных мыслей, на душе становилось чуточку легче...

А Т/И, уже привычно закрыв магазинчик на обеденный перерыв, отправлялась в то самое соседнее кафе, на стене которого, висел плакат с Цоллером.

Удивительно, и Т/И даже не сразу поверила своим глазам, но он исчез. На месте, где ещё утром "красовалась" физиономия любимца Геббельса, сейчас была пустая белая стена, а самого плаката и след простыл.

Неверяще, девушка смотрела на ничем непримичательную стену и в течении нескольких минут, не могла даже шелохнуться.

Какой-то безумец, сорвал плакат главного национального героя Германии? Да его же (или её?), за такой поступок, прилюдно казнят, не меньше! Кто мог на подобное решиться?

Заметив ошарашенную, стоящую посреди улицы девушку, смотрящую пустым взглядом на стену, Марсель — владелец кафе, выйдя из заведения, аккуратно взял её под локоть, уводя внутрь помещения.

Первое, что сказал, крепкого телосложения, темнокожий парень, стоило им только оказаться внутри, так это еле слышно, прошептал:

—Нацисты в военной форме пришли и сняли плакат. Сказали, что это просьба лично самого Цоллера.

Т/И перевела всё ещё ошарашенный взгляд на парня, не веря в то, что он сказал именно это. Не веря в то, что ей это не послышалось.

—Я сам был ошарашен не меньше твоего, —поняв её состояние без слов, добавил кареглазый.

—Надеюсь, для нашего района, это в итоге ничем ужасным не обернётся, —еле выдавила из себя, не на шутку напуганная девушка.

Марсель прекрасно понимал, о чём она говорит. За те, чуть больше месяца, что немцы заселились в Париже, такой случай, был первым и единственным. Никогда раньше, ни чьи плакаты, в городе не снимали. Тем более, по просьбе самого военного. И чем это могло обернуться для парижан, было совершенно не ясно. А неизвестность в отношении нацистов, пугала даже больше, чем их жуткие поступки. Потому что, в такие моменты, подключалось воображение, а у девушки, к огромному несчастью, оно было слишком ярким.