4 (1/2)

Следущие два дня, идя утром на работу, Т/И по привычке, смотрела себе под ноги, лишь бы не видеть развешанных по улицам свастик и портретов. От тех и других, подташнивало, и Т/И не могла точно сказать, тошнота была связана больше со страхом или с отвращением, или же и с тем и другим сразу.

Уже два дня, стена кафе пустовала, но пока, жизнь местных никак не изменилась и, это то ли радовало, то ли ещё больше напрягало. Т/И не знала, быть ей спокойной или же воспринимать это, как "затишье перед бурей"? За сорок восемь часов, уже весь город облетела новость, что Цоллер лично попросил снять один из своих портретов. Кажется, эта новость стала главной на данный момент.

Девушки фотографировали пустую стену кафе и выкладывали фото в Твиттер, сравнивая со старыми фото, где ещё был плакат с изображением Фредерика. Это вызывало бурю обсуждений и теорий, а большая часть девушек в комментариях, вздыхали о том, как же Цоллер красив и как жаль, что его портер сняли.

Т/И привычно включила Шуберта и в музыкальных колонках, заиграли плавные, красивые композиции, сменяя друг друга.

Здесь, внутри собственного магазинчика, ей хотелось устроить небольшой островок Франции. И если задолго до войны, она ещё могла слушать Шопена, Баха, Моцарта, Вагнера, то теперь её воротило от одной лишь мысли, что в её магазине, будут играть австрийские и немецкие композиторы. Не сейчас, когда немцы уничтожили её страну и буквально, поставили на колени. Нет, к самим композиторам, у девушки не было неприязни. Только лишь к их принадлежности к немцам и австрийцам. Возможно, со временем, она сможет относиться к этому спокойно, но точно не сейчас, когда война закончилась всего два месяца назад.И конечно же, Т/И слушала и современную музыку, но не в магазине. Ещё со времён, когда были живы родители, визитной картой их цветочной лавочки было то, что в какое бы время Вы не зашли в магазин, здесь всегда играла классическая музыка.

Снова занимаясь любимым делом, она ушла с головой в уход за цветами в горшках и создание букетов. Это успокаивало, отвлекало и придавало сил жить дальше и не сойти с ума.

За день, было несколько посетителей. Двое юношей и маленький мальчик, что для дня рождения мамы, выбирал самые яркие цветы, чтобы потом они превратились в красочный жизнерадостный букет. В то, что никак не соответствовало нынешней жизни города...

Когда снова зазвенел колокольчик, Т/И находилась в редком для неё в последнее время, приподнятом настроении.

Пару часов назад завезли новую партию цветов. Надо было успеть со всем разобраться за оставшися несколько часов, а работы предстояло много. У Т/И даже не было времени надеть перчатки, так что копаться в земле и обрезать стебли, приходилось с голыми руками.

Она, спешно вытирая руки о тёмно-красный фартук, не смотря на посетителя, попросила подождать буквально пару секунд, намереваясь сполоснуть руки в ведре с водой и подойти за прилавок.

Но девушку опередили... Сильные, мужские ладони, зачерпнули свежую землю из большого картонного пакета и аккуратно уложили в пока ещё пустой, небольшой горшок.

—Такие прекрасные пальчики, не должны делать такую грязную работу. Не думали нанять помощников? Я ещё в прошлый раз заметил, что цветов в магазине много. Наверняка, тяжело приходится.

Т/И не могла ошибиться или ослышаться. Этот голос, преследовал её в самых жутких кошмарах, уже ровно неделю. С тех самых пор, как она его впервые услышала.

Перед Т/И снова был Фредерик Цоллер. С закатанными по локоть рукавами военной формы, он сидел на корточках, а их лица разделяло буквально несколько десятков сантиметров. Так близко он к ней ещё никогда не был и девушку это изрядно напрягало.—Мне нравится ухаживать за цветами, —быстро взяв себя в руки, сказала она самую очевидную вещь.

—Если нужны работники, только скажите. Я могу предоставить Вам людей.

—Это очень любезно с Вашей стороны, но я справляюсь, —стараясь быть как можно более вежливой, Т/И воротило от одной лишь мысли, что она примет помощь от нациста. Пусть и такую незначительную. Этого никогда не произойдёт.

—И всё же, подумайте над моим предложением, —привычно растягивая губы в улыбке, по-доброму произнёс немец.Т/И не хотелось в данный момент быть здесь, находиться рядом с этим человеком, вынуждать себя разговаривать с ним. И при всём негативном отношении к Цоллеру, она совершенно не понимала, как человек, совершивший настолько ужасные преступления (что они просто не укладывались в голову), мог иметь такую яркую, красивую внешность, вести себя так непринуждённо и иметь настолько тёплый, даже можно сказать — добрый взгляд.

Т/И никогда об этом не задумывалась раньше, но сейчас внезапно поймала себя на мысли, что он внешне не похож на типичного немца. Тёмные волосы, карие глаза, вместо высоких скул — круглый овал лица с щёчками. Да и ростом, немцы были повыше, а Фредерик вряд ли дотягивал даже до средних 180см. И тем не менее, он имел немецкие имя и фамилию, немецкое гражданство и насколько Т/И знала от своих подруг — безупречно разговаривал на родном для себя немецком языке.