Часть 1 (2/2)

Отличный дуэт.

Танигучи чуть хмыкнула:— Если бы мы сами друг друга не поубивали.— Но вы можете быть такими сплочёнными, — ввернула Юдзу, и её лучшую подругу охватило лёгкое смущение с толикой внутреннего негодования от такого заявления. Правдивого. Все знали это, — Но мы с Мэй вам не проиграем!— Я не подписывалась на это, — выразила протест брюнетка.— Что?! Ну Мэ-эй. Сегодня праздник, давай повеселимся!— Я и так позволила тебе устроить хаос в доме дедушки. Этого достаточно.

— Этого недостаточно!— Я поиграю с вами в карты, Юдзу, но никаких подушек. Только перестань капризничать.

— Мэй! — старшая Аихара просияла и крепче прижалась к сестре, которая шумно вздохнула, но улыбнулась. Слабенько так. Почти не заметно. В своём духе, — В этот раз я смогу уловить эмоции на твоём лице!Мацури захихикала. Чистый смех. Харуми залюбовалась ею. Мизинец согнулся обратно, огибая другой. Особняк предстал перед подругами.Юдзу издала довольный, похожий на визг звук, когда снова увидела свитера подруг. Сдавленный — Мэй говорила не лезть.Когда сёстры Аихара ушли в кухню к большущему холодильнику, чтобы натаскать еды на катацу, Танигучи и Мидзусава отправились в ванную комнату — помыть руки и согреть их после мороза. Мраморный пол с подогревом. Приятно пахнет. Сладко. На выбор стояло три жидких мыла, и девушки выбрали вишню. Обрести один запах.— Будто кипяток, — произнесла Харуми, когда горячая вода из крана полилась на её руки, смывая с них розоватую ароматную пену.

Мацури пропихнула ладони поверх её, мешая.— В очередь, — шатенка повторила действие подруги, которая молча сделала то же и выпустила смешок, — Эй!Уголки губ старшей приподнялись. Ещё пара таких махинаций — они посмеиваются.— Предпочитаешь сверху, Танигучи-семпай?

Харуми цокнула:— Тебе всегда нужно всё свести к этому? — она собиралась убрать уже чистые руки, но чужие пальцы сплелись с её собственными, удерживая.— Я не против, если это ты.

Вода горячила. Кожа краснела. Мгновенное раздражение. Никакого сопротивления.

— Не похоже на тебя.. Чувствуешь себя защищённой?Это чувство, когда вскрывают сердце, обнажают душу. Отдирают сухую кору с дерева и находят белые муравьиные яйца. Ценнейшее сокровище. Нет — бесценное. Это выражение лица. Эти впивающиеся в тыльные стороны крупных красных ладоней красные пальцы ладоней поменьше.— Вы чего так долго? — недоумевала на пороге ворвавшаяся в ванну Юдзу, — Всё уже готово.Вода из крана раковины перестала журчать. Им пора поговорить. Разъяснить всё. Чего так долго?***— Когда мы были маленькими, Мацури отмечала Новый Год с нами. Обычно мамины подруги приходили со своими детьми, и однажды они принесли кучу мандаринов. Мацури пролила на себя сок, и пока девочки выбирали фильм, я искала во что бы её переодеть, — Юдзу периодически прерывалась, чтобы отправить в рот кусочки мяса или овощей, прожевать их и проглотить.Харуми усмехнулась Мацури, ищущей в ноутбуке фильм для просмотра, и та насупилась, так что старшая потрепала розовые волосы, но руку убирать не спешила.— Когда мы к ним вернулись, мандаринов не осталось, и я расстроилась. Но Мацури спрятала для меня одну: маленькую и кислую. Это было так мило!— Боже, Юдзу-чан, — ворчливо вздохнула немного смущённая Мидзусава, отмахиваясь от семпай как-то нехотя и стараясь принять непринуждённый вид, — Это напомнило мне один случай, — краем глаза она заметила, как Танигучи поставила локоть на стол, удерживая рукой голову, и уставилась на неё с улыбкой в ожидании рассказа, — Как-то я попросила Инори оставить мне половину винограда. Мы собирались поиграть. Когда я помыла посуду и вернулась в комнату, увидела, что от каждой виноградинки откушена половина, а он сидит довольный с джойстиком в руках и пялится на меня.

Шатенка рассмеялась. Мэй сидела с каменным лицом, внимательно слушая и кротко поедая салат. Юдзу удивилась:— Инори?

— Её брат, — напомнила объяснила Харуми.— У тебя есть брат?!— Стоп, Юдзучи, ты что, не знала?— Нет!— ...Ну, Мацури очень скрытная, когда дело касается её семьи, — Танигучи почесала затылок, чувствуя себя несколько неловко перед голубыми глазами.

— Но она рассказала тебе, и это в очередной раз доказывает, что вы ближе друг к другу, чем остальные в нашей компашке.— Просто Танигучи-семпай ворвалась ко мне домой и заставила Инори сидеть с ней, пока я не приду — жаловалась Мацури, разводя руками.

— Чего?! — возмутилась Харуми, — Лгунья! Не было такого. Ты сама пустила меня.— Ты была у Мацури дома?— А? Ну да. А ты разве нет? — настала очередь шатенки удивляться.

— Дело в том, что Мацури, — начала блондинка.— Сестрица Юдзу... — ощущение уязвимости росло внутри Мидзусавы.

— ...никого к себе не пускает...— Юдзу-чан...— ...кроме тебя, получается.— Юдзу, — заговорила Мэй, видя, что пора бы её сестре замолчать, но Мацури сама оборвала рассуждения, устрашающе колющие её сердце:— Я выбрала! — она резко подвинула ноутбук в центр катацу, позвенев при этом посудой, но, к счастью, ничего не уронив.Красные буквы с потёками такого же цвета навевали мысль о том, что выбранное кино явно в жанре ужасы.

— Разве это соответствует сегодняшнему празднику? — Мэй одарила монитор скептичным взглядом, двигаясь в сторону подруг за сестрой, которая радостно воскликнула:— Но разве так не более захватывающе!— Бесполезно спорить с ними, президент, — страдающе поддерживающее лицо Харуми сменилось несколько изумлённым, а после раздражённым, когда Мацури начала пихаться, — Эй, Мацури! Не толкайся, я и так у самого края сижу!— Но Мэй-сан не хватает места, — констатировала младшая — за одну сторону стола поместится не более трёх человек.

— Тогда отсядь!— Чего?! Это грубо, семпай! — Мидзусава стала упорно лезть на Танигучи, дабы оказаться между её ног лицом к экрану.— Какого чёрта ты делаешь?!— Сама сказала мне отсесть, — усмехнулась Мацури, устроившись поубоднее и закинув голову назад, на плечо семпай, которая не сопротивлялась.

— Я не это имела ввиду, — шатенка всем своим видом постаралась показать, как её достали эти выходки, и закатила глаза, вздыхая и обнимая кохай за талию, укладывая ладони на её животе, — Что? Мне надо куда-то деть руки.

— Ну да, оправдывайся. Ау!— Будешь доставать меня, я тебя защекочу. Не испытывай моё терпение, — сказала Танигучи после того, как несильно стиснула пальцами чужой бок.— Справедливо, — согласилась Мидзусава.

На время фильма был установлен мир.— Юдзу, нет, — отказала возлюбленной Мэй, когда та раскрыла объятия, приглашая её сесть так же, как подруги.И, наверное, блондинка бы чуточку расстроилась, если бы младшенькая не положила голову ей на плечо.— Ты можешь ко мне прижаться, если станет страшно, Мэй.

Брюнетка не дала ответа.— Ты тоже можешь прижаться ко мне, Танигучи-семпай, — смешок сорвался с губ Мацури, когда она нажимала на пробел, включая фильм.

— Тебе не кажется, что мы будем заниматься этим на протяжении всего просмотра? — произнесла Харуми вместо того, чтобы защекотать девушку, как она и обещала.

— И то верно.Громкость почти на максимум. Неприятное ощущение страха, холодящее незащищённые теплом катацу спины. Режущие слух и вызывающие содрогание резкие звуки. Движения. Жуткие мелодии. Плач мужчины. Ножи и разводы. Красным. Полное погружение. Неизменная ухмылка Мидзусавы.

— Прекрати наваливаться на меня, — упираясь ладонями в пол, точнее в светлый ковёр с мягким ворсом на нём, жаловалась Танигучи — подруга расслабилась и теперь походила на амёбу — не особо тяжёлую, но заставляющую сидеть в напряжении, дабы не упасть назад.— И это ты мне говоришь? — Мацури оставалась невозмутимой, ощущая лопатками мягкость пышной груди.— Хах?— Я вот-вот упаду лицом в салат.

— О, я бы посмотрела на это.— Ты сказала не доставать тебя, семпай, но сама начинаешь эти игры.— Потому что ты навалилась на меня! — повторила шатенка чуть возмущённо, однако попыток избавиться от тела так и не совершила, а тело в свою очередь даже не сделало вид что как-то попробовало изменить свою позицию.Сёстры Аихара не обращали никакого внимания на возню справа от себя.— Хочешь, я покормлю тебя в качестве моральной компенсации? — предложила Мидзусава, снова упираясь затылком в чужое плечо.

— Почисти мне мандаринок, — вздохнув, согласилась Танигучи, возвращая руки на место, — Маленьких.— Мне тоже они больше нравятся.

— Ты поэтому оставила Юдзу такую? Лучшую, — поинтересовалась Харуми, наблюдая, как кохай снимает кожуру с цитруса.

— Да.Шатенка улыбнулась.

Оболочка маленьких мандаринов плотная, так что чистить их тяжело, но Мацури старалась, и когда сочные кислые дольки были высвобождены, она отделила одну и, держа двумя пальцами, обернулась и поднесла её к губам, что целовала июльским вечером. Забирая угощение, Танигучи влажно коснулась фаланг, вбирая их в рот на длину ногтя. С уст Мидзусавы сорвался шумный выдох. Голубой и карий взгляды держали контакт до того момента, пока из динамика ноутбука не послышались душераздирающие крики ?трансухи?, ?леди-мужчины?, как назвала Мацури высокое и мускулистое, напудренные добела темноволосое создание в платье, словно кукольном, и тогда младшая вернулась в прежнее положение. Дальше мандариновые дольки передавались из руки в руку. Обе оправдали это тем, что ?так они не пропустят интересных и важных моментов?.***— Я не буду играть на наказание, — запротестовала Харуми, когда подруги после вкусного сытного праздничного ужина и фильма собрались поиграть в карты.

— Что? Но я даже не сказала о том, каким оно будет, — Мацури положила ладони на плечо шатенки, а на них — подбородок, принимая какое-то немного надутое и наиграно невинное выражение лица.— Вот именно. Придумаешь какую-нибудь фигню.— Да ладно тебе, Танигучи-семпай. Даже Мэй-сан согласилась. Не будь такой трусихой.Если до этого Танигучи стояла ровно, чтобы не согнать Мидзусаву, то сейчас раздражение свело её брови к переносице и привычно искривило губы — как бывает обычно:— Что ты только что сказала? Ладно. Давай. Говори наказание, и я в игре.

Младшая прохихикала и отошла от семпай:— Проигравший будет водить.

— Водить в чём? — спросила Юдзу, тасуя карты и наблюдая, как девушки садятся с ней на ковре и образуют круг.

— В прятках. В темноте. По всему дому.