2. Первая ночь года (2/2)

Сегодня. Завтра. Каждый день. Каждую жизнь.

Отчасти, оно пугало, но и непонятным образом примиряло его с осознанием, что сейчас он, беззащитный и полностью открытый, предоставлен горящему взгляду напротив. Он снова чувствовал себя живым, пьяным, будто накачанным чем-то обжигающим кровь и заставляющим его с закрытыми глазами подаваться назад, к пальцам, сухо и болезненно растягивающим его тело. Он никогда не переживал подобного так жарко и отчаянно, и никогда не нуждался в этом так сильно; это было удивительно и странно, но правильно. И почему-то не казалось грехом в личном мериле деяний Валентайна.

Сефирот безусловно одобрял эту, не пойми откуда взявшуюся смелость и страсть, и прищуренные глаза влажно сверкали из-под тёмных ресниц, бесконечно окидывая предвкушающим взглядом стройную фигуру перед собой. Вдруг сквозь звенящую затуманенность в голове пробился какой-то звук, и Винсент со стыдом осознал, что слишком растворился в чужих откровенных ласках и позорно потерял сосредоточенность. ― У тебя были мужчины раньше? ― повторил Сефирот, видя, что первые его слова не достигли цели. Винсент хмыкнул, гадая, есть ли ему ещё куда краснеть. ― Кажется, я уже сказал. ― Ты сказал не это. ― Сефирот нахмурился и вытащил пальцы из его тела, словно передумав. ― Я верю, что ты можешь выдержать почти любое количество боли, но я не хочу причинять её тебе неосторожностью. В его голос вернулась знакомая, отчего-то веселящая Валентайна обеспокоенность, и он слегка натянуто улыбнулся, прикрыв глаза. Прошли годы с того времени, когда ему позволено было смущаться такой близости, и ещё больше – с того момента, когда он впервые узнал, что партнёрский секс в Шин-Ра не просто поощряется, а является чуть ли не основным звеном в сближении и доверии к напарнику. Но от этой небрежности, с которой относились к сексуальным отношениям остальные, по-прежнему было тревожно и чуть неуютно.

― Были. Очень давно, ― с напускной серьёзностью ответил он, поднимая взгляд. ― Интересуют подробности? ― Позже, ― промурлыкал Сефирот довольно, совершенно не обратив внимания на его предостерегающий тон. ― Непременно расскажешь! ― и снова обхватил ладонью его член, медленно поглаживая, умело чередуя ощущения и совершенно не позволяя сосредоточиться. ― Просто ты очень мило смущаешься. Винсент снова содрогнулся, уже не сдержав стона. Сефирот ласкал его внутри и снаружи, и это было именно то, что нужно, чтобы Винсент ощутил приближающуюся разрядку. Его знобило от предвкушения, и как бы он ни пытался собраться, весь его запредельный самоконтроль и разумные опасения уже не являлись достаточной преградой его желанию. Он хотел его. Он хотел его в себе. ― Хватит... тянуть, Сефирот... ― выдохнул он голосом, слишком близким к жалобной просьбе. ― Пожалуйста. Солджер дернул уголком рта и положив ладони на его бёдра, направил на себя и вниз, уверенно толкаясь навстречу. Винсент ахнул и припал к его груди, вздрагивая всем телом. К раздразнённому осторожными проникновениями входу прижалась горячая влажная головка.

Сефирот явно не собирался затягивать. ― Как пожелаешь, хозяин, ― соблазнительно мурлыкнул он, улыбаясь. Винсент нахмурился и упершись руками в его грудь, резко, не оставляя себе времени на сомнения и не жалея себя, подался назад. Короткой подготовки не могло хватить, чтобы он полностью расслабился, но ждать не хотелось. Твёрдый, влажный от смазки член медленно скользнул в него, толкнулся нетерпеливым рывком, распространяя жар и тянущую боль по всему телу, и Винсент не удержался, сдавленно застонав и кусая губы. Под зажмуренными веками вспыхнули искры. Его Сефирот с наслаждением запрокинул голову и громко выдохнул-выстонал его имя, вбиваясь в сломанное напряжением тело над собой нетерпеливыми рывками.

Ради одного только этого стоило вытерпеть любую боль, сосредоточившись лишь на требовательном ощущении заполненности. ― Всё в порядке? ― донеслось до его слуха, когда звон в ушах стих и напряжённо застывшее тело едва сумело расслабиться. Сефирот не двигался, но горячий член внутри Винсента подрагивал, выдавая возбуждённое нетерпение. Винсент открыл глаза, с трудом разлепив неведомо от чего мокрые ресницы. ― Валентайн... ― с восхищением прошептал Сефирот, не сводя с него пристального взгляда, и Винсента вновь бросило в дрожь – теперь от безграничного обожания в широко распахнутых, почти чёрных глазах.

― В постели ты гораздо нерешительней, ― усмехнулся он непослушными губами, выпрямляясь на подрагивающих руках, когда Сефирот оказался внутри него и замер, позволяя Винсенту привыкнуть. Ощущение казалось практически нестерпимым. Винсент сознательно не присматривался к размерам своего партнёра, он и до этого был уверен в его исключительном достоинстве. Но сейчас ему представлялось, что в нём по меньшей мере горячий стальной кол... сухо и плотно движущийся внутри, как только Винсент решал пошевелиться. Внизу живота свернулась горячая тяжесть, словно собранный из всех нервов тела плотный комок, при каждом движении посылая по его телу болезненно-обжигающие разряды. ― А с виду такой эгоистичный самодовольный любовник... Сефирот зарычал и вскинувшись, попытался опрокинуть Винсента на спину, по-прежнему не особенно довольный тем, что им управляют, но Турк не позволил, без видимых усилий удерживая гораздо более тяжёлое тело под собой. Впрочем, отчасти Сефирот своего добился: от резкого движения внутри Винсент сжался, опустив голову и скрыв лицо за копной распущенных волос, и совершенно забыл обо всём, что ещё хотел высказать своему самовлюблённому партнёру. ― А ты – гораздо болтливей, ― хмыкнул тот, убедившись, что скинуть с себя худощавого лёгкого Валентайна невозможно. Но вполне удовлетворился той вспышкой, что исказила тонкие, прежде невозмутимые черты, и вновь почувствовав уверенность в себе, расслабил плечи и неторопливо качнул бёдрами ему навстречу. А затем ещё раз, окончательно лишив Винсента возможности бросить новую, скрывающую смущение колкость. ― И я знаю, как заставить тебя замолчать... Винсент сжал зубы, не позволяя очередному стону сорваться с искусанных губ, и ссутулившись, вцепился пальцами в поддерживающие его бёдра руки. Было больно. Но при всей своей нетерпимости к боли, он ни за что бы не согласился променять нынешние ощущения на безмятежную спокойную бесчувственность. Потому что это было именно тем, чего он так долго жаждал. ― Валентайн. Посмотри на меня. Винсент открыл глаза. Бледное в полутьме, ослепительно прекрасное лицо было совсем рядом.

Он потянулся к нему, не думая, и впился в тонкие губы протяжным алчущим поцелуем, запустив пальцы правой руки в серебряные волосы. Сефирот охотно впустил его язык в свой рот, погладил своим, умело закружил в сладком отвлекающем танце. Другой рукой Винсент обнял его за плечо, находя новую точку опоры, и несдержанно всхлипнул в губы, не желая прекращать откровенную пытку над самим собой. Сефирот не отказал ему ни в сладости безумного поцелуя, ни в жажде познать собственное тело, размеренно и сильно вбиваясь в него так, что если бы не уверенная ладонь на пояснице, ведущая его, Винсент просто не смог бы поддержать заданный ритм. ― Ты пытаешься укротить меня? ― снова донеслось до его слуха, чудом не потерявшись в протяжных громких вздохах где-то совсем рядом. Проклятье, неужели это он так жалобно стонет? ― Не самая удобная поза для первого раза. И кроме того, я хочу увидеть, как ты кончишь. Новая дрожь прошила Винсента до самых кончиков пальцев. Он кончил бы от одних только этих слов... Но не мог себе позволить сдаться первым, и не желал прекращать это откровенное сумасшествие. Не так скоро. ― Я укротил тебя... ах... гораздо раньше, ― голос его казался почему-то надломленным и совсем тихим, в отличие от стонов, которые сдерживать больше не удавалось. Винсент растерял свой контроль, его руки соскользнули на постель и теперь он сам с силой насаживался на Сефирота, с каждым рывком задевая внутри себя что-то, от чего было сладко и до безумия приятно. ― Может быть, ― хриплый шёпот пощекотал волосы над ухом. Винсент чувствовал, как улыбаются губы возле его головы, как целуют его волосы и плечи. И почему-то безграничное торжество завладело его мыслями. Это было слишком хорошо.

Слишком похоже на правду. Ради этого можно было даже позволить ему взять над собой верх. Он уткнулся лбом в его плечо и кончил жарко и мокро в руку, по-прежнему крепко сжимавшую его член. Наслаждение, облегчение, безумная, несвойственная ему эйфория затопили его сознание, и он, не поднимаясь, запрокинул голову, выжимая из этого все ощущения, какие только было можно. Так, чтобы прочувствовать каждый миг сводящего с ума блаженства. Мокрые от пота волосы облепили лицо, но это не было неприятно. И Сефирот вновь накрыл его губы своими, целуя судорожно, влажно и грубо, словно тоже потерял контроль. Винсент умоляюще застонал в поцелуй, подаваясь навстречу, просто позволяя жадно трахать свой рот языком, и с блаженным вздохом обмяк в обнимающих его руках... Но вдруг мир неожиданно перевернулся, и Винсент очутился на спине, жестоко подмятый сильным телом, в наказание за мгновенную потерю концентрации. Сефирот навис сверху, над ним, в нём, торжествующе и безумно скалясь так, словно вновь стал одержимым. Уверенным, почти привычным движением он забросил ноги Валентайна себе на талию и толкнулся глубже, просто вколачивая его в мягкую поверхность дивана. У Винсента хватило сил только на то, чтобы вцепиться в нависшие над ним плечи, полностью отдаваясь во власть и на милость. Требовательная страсть не позволяла даже перевести дыхание. Впрочем, язык Солджера тоже не разрешал этого сделать, продолжая терзать рот Винсента так же настойчиво и глубоко, как и до этого.

Расслабленный, запрокинувший голову в ореоле спутанных волос, отдающийся навстречу малейшему движению, Винсент даже не ощутил привычной послеоргазменной усталости. Только не с Сефиротом. Будто без его удовлетворения, удовольствие было неполным, и с каждым новым его толчком, Винсент по-прежнему вздрагивал всем телом в возбуждённом и требовательном ожидании. Он поднял ноги повыше, обхватывая его спину и меняя угол, и Сефирот вскрикнул, сведя брови на переносице. Винсент чувствовал его как никогда – руками и губами, всем своим телом, каждой крупицей сознания, сливаясь во что-то единое. И это было даже большим откровением, чем просто жажда и стремление удовлетворить свои потребности. Его Сефирот над ним, вокруг него, потный, стонущий, крепко за него ухватившийся, толкающийся в него, совершенно потерянный, и Винсент с мазохистским наслаждением желал бы потеряться вместе с ним. Он не успел об этом задуматься, как Сефирот задохнулся очередным стоном, прижавшись губами к его шее и устало, глубокими рывками кончая.

― Мой... ― беззвучно прошептал Винсент, впиваясь пальцами обеих рук в поток серебряных волос над собой. Сефирот бездумно и почти незаметно поглаживал пальцами основание шеи Валентайна, положив голову ему на плечо. Мокрые спутанные пряди щекотали шею и ключицы, но Винсент молчал, понимая, что неуместней всего сейчас будет именно говорить о неудобствах. Ещё любовник был тяжёл. Расслабленный, он лежал сверху, и казалось, был слишком умиротворён и удовлетворён, чтобы самостоятельно шевелиться – даже в своих собственных интересах. ― Я правда слишком много болтаю? ― спросил Винсент небрежно, лишая вопрос даже толики заинтересованности. Азарт и запал страсти прошёл, вернув привычное чувство смущения. ― М-да, время для грязных разговорчиков, ― довольно мурлыкнул Сефирот прямо ему в ухо, и приподнявшись, смерил его таким взглядом, что Винсент на мгновение растерялся. На бледном лице чёрными провалами выделялись смеющиеся глаза и привычная самодовольная усмешка вновь изогнула припухшие от поцелуев губы. ― Не больше, чем... нужно. Винсент внутренним чутьем понял, что не это хотел сказать Сефирот, но промолчал, не видя смысла переспрашивать. У него всё ещё немного кружилась голова и ещё не исчезло приятное посторгазменное чувство, от которого хотелось проспать неделю, но холод уже начал пробираться под кожу, вымораживая его изнутри. Он с усилием сел на диване, вздрогнув от непривычных ощущений внутри своего тела. Сефироту ничего не осталось, как с неудовольствием подняться следом, привстав на вытянутых руках. Но вдруг он улыбнулся такой обезоруживающей улыбкой, о существовании которой Винсент даже не подозревал, и как огромный сытый кот, потёрся щекой о его плечо. ― Ты ведь не считаешь, что получив, что хотел, я оставлю тебя в покое? Это было бы очень самонадеянно с твоей стороны – решить, что мне достаточно одного раза. Винсент только покачал головой. В комнате удивительным образом стало чуть теплее. ― Возможно, я считаю, что можно было бы всё-таки осилить дорогу до спальни. Если ты себя не переоцениваешь, конечно. То, что последняя фраза оказалась лишней, Винсент осознал сразу же, потому что Сефирот воспринял эти слова не иначе, как вызов и моментально напрягся, заставив Винсента бесконтрольно вздрогнуть и ощутить новую обжигающую волну, от пяток до корней волос прошившую его насквозь. И он с трудом сдержался, чтобы не вцепиться в партнёра вновь, как-то слишком резко потеряв опору под собой. ― Я не против... ― Сефирот ласкающе огладил ладонью выступающие ключицы Валентайна, скользнул по располосованной груди, и вдруг подхватил его подмышкой, само собой разумеющимся движением потянувшись за поцелуем. Как всегда, самоуверенным и неумолимым жестом пресёк осторожные попытки Винсента освободиться от непривычной поддержки, а затем легко поднял его на руки, прижав к груди.

― У меня вообще далеко идущие планы на тебя, твою задницу и всё твоё свободное время, Турк. Зря ты нашёл меня в том кратере и привёл к себе в дом. Винсент привычно попытался смутиться, но губы сами собой растянулись в ухмылке. Управлять вспыльчивым и страстным Сефиротом оказалось достаточно просто. ― У меня два дня выходных, ― просто сказал он и обнял Сефирота за шею. ― Я весь твой... Было уже темно, когда Сефирот открыл глаза и долго пытался сообразить – который час? Даже самая длинная ночь в году не могла пойти на вторые сутки, и он справедливо рассудил, что они с Винсентом проспали весь день. Тем паче, что ночная темнота за окном была уже вполне привычной.

Он повернул голову. Под ним оказалась рука и плечо Валентайна, который прижимал его к себе так крепко, словно даже во сне боялся отпустить. Винсент спал. Безмятежное спокойное лицо, неестественно бледное в темноте, казалось настолько безжизненным, что, если бы не едва угадываемое сердцебиение в груди под ладонью бывшего Солджера, можно было бы без труда принять Валентайна за мертвеца.

Сефирот ощутил неприятное покалывание в груди от этой мысли и, не справившись с собой, беззвучно поднял руку и коснулся пальцами его губ. Они были теплы.

Сефирот осторожно приподнялся на локте и стал смотреть на то, как вздрагивают длинные тёмные ресницы безмятежно спящего под ним существа.

Во сне Винсент выглядел беззащитным и, почему-то, очень печальным. Всё в нём без слов говорило о том, что он не хотел становиться тем, кто он есть, и вся его сила и могущество были обратной стороной его одиночества и рождённой им уязвимости. Сефирот скользнул взглядом вниз на откинутую шею, выступающие ключицы и узкие, хоть и облагороженные крепкими мышцами плечи. Сеть мелких и крупных шрамов покрывала почти всё пространство – по левой стороне, почему-то больше – и редкие округлые пятна, похожие на следы застарелых ожогов помечали почти все болевые точки, расположение которых на теле человека Сефирот знал почти досконально. Вчера он не обратил на них внимания, захваченный совсем другими впечатлениями, но сейчас он с новым, удивительным для себя чувством щемящей нежности, захотел коснуться каждого, стирая даже тень минувших болезненных ощущений.

Нежность никогда не была ему присуща, особенно вот такая – похожая на самопожертвование – и сознавать её было странно, хоть и не неприятно.

― Нравлюсь? ― неожиданно раздался голос. Ровный, совершенно не заспанный.

― Да, ― честно ответил Сефирот и попытался стушеваться, ― я думал, ты спишь.

― Спал, ― поправил Винсент и глубоко вздохнул. ― Я чутко сплю.

Сефирот хмыкнул, и не сдержавшись, широко зевнул, уронив чёлку на лицо.

― Я заметил. Ты выглядишь отдохнувшим.

Винсент промолчал, не двигаясь и не выказывая никакого неудобства, и Сефирот почему-то испугался, что он снова сейчас уснёт. Он завозился под одеялом, устраиваясь поудобнее: худой и костлявый Винсент оказался неожиданно удобной подушкой, но за несколько часов без движения у Сефирота ощутимо затекли руки и всё тело. ― Надо будет тебя откормить, ― скорее себе самому проворчал он. Но Винсент вдруг усмехнулся и осторожно потрепал Сефирота по волосам на затылке. Тот уже вновь устроил свою голову у Валентайна на груди и не стал возражать. ― Я надеюсь, ты не посвятишь этому оставшиеся годы своей жизни? ― Ну, это не самая плохая цель, ― преувеличенно серьёзно пожал Сефирот плечами. ― Или у тебя есть какие-то другие планы на ближайшее будущее?

― Есть. Прямо сейчас, ― в голосе Винсента мелькнула толика настороженности, но прежде чем Сефирот нахмурился, тот пояснил. ― Нам нужно в душ. Ты пахнешь потом и сексом. ― А мне нравится, ― Сефирот демонстративно повёл носом и провокационно ухмыльнулся, хоть этого и не увидели. ― Ты, кстати, тоже, и я ничего не имею против.

Винсент не ответил, только вздохнул и спихнул с себя его голову, садясь на постели. Сефирот попытался было обхватить его за бёдра и вновь повалить в кровать, но тот непостижимым образом избежал этих собственнических объятий и встав, невозмутимо направился к шкафу, повернувшись к кровати спиной. Зажигать лампу он не стал. Сефирот уже имел возможность убедиться в том, что ночное зрение Турка лучше, чем у кошки,но всё же внутренне подосадовал на невозможность разглядеть своего любовника при свете.

Впрочем, он сомневался, что видит его полностью обнажённым в последний раз.

Что там было про душ?

У Сефирота слишком давно никого не было, и он почувствовал в себя желание наверстать упущенное. Прямо сейчас.

Слишком долго не было никого такого.

― Поменяй простыни, ― донёсся до него не терпящий возражения голос. ― Они на верхней полке. И поставь чайник. Я ненадолго.

― Раскомандовался, ― хмыкнул Сефирот себе под нос, глядя, как Винсент, закинув на плечо тёмный свёрток полотенца, быстро вышел из комнаты.Даже не обернулся, словно не сомневался в послушании своего домашнего Солджера, лениво развалившегося по диагонали на смятой и разворошённой постели. Присоединиться к себе тоже не пригласил – к немалой его досаде. Но Сефирот подумал о том, что было бы действительно грубым требовать от Винсента мгновенного и безоговорочного принятия всех аспектов их едва начавшихся отношений. Сефирот не предполагал даже, что вообще всё зайдёт так далеко настолько скоро. Он был готов – и вполне довольствовался бы – гораздо более медленным и осторожным сближением.

Но Валентайн не переставал его удивлять и восхищать, заинтересовывая тем больше, чем прочнее границы рушились между ними. И подчинять всё его внимание себе даже тогда, когда сам он отсутствовал. В тихом омуте демоны водятся, подумал Сефирот не без удовольствия, опуская босые ноги на пол и не отводя взгляда от двери, за которой скрылся желанный силуэт самого удивительного мужчины в его жизни. Сефирот не думал, что будет желать кого-то так сильно, что без сомнений принесёт в жертву своё здравомыслие и жажду независимости.

Ванная оказалась не заперта, но душевая кабинка была непрозрачно-матовой и судя по шумно льющейся воде и хлопьям пены изнутри на стекле, Винсент гостей не ждал. Хотя предсказуемо услышал негромкий щелчок замка, когда Сефирот решительно затворил за собой дверь ванной.

― Ты что-то хотел сказать? ― спросил он, не дождавшись объяснений Сефирота. Голос был приглушённым, но не оскорблённым неуместным вторжением. ― Ты сказал, что от меня тащит потом, ― коварно улыбнулся Сефирот, подходя совсем вплотную к стеклу за которой виднелся тёмный гибкий силуэт. ― И что это нужно исправить как можно скорее.

― Если ты не можешь подождать пару минут, то я напомню, что у тебя есть своя квартира и в ней абсолютно такая же душевая. Сефирот уже научился различать шутки обычно не расположенного к юмору Винсента, и не обращая внимания на его менторский тон, прижался к стеклу ладонями и лбом.

― Там нет тебя… ― он помолчал и добавил почти просяще. ― Я могу потереть тебе спину. Хочешь? Казалось, за стеклянной стенкой вымученно и устало вздохнули, но Сефирот списал эти звуки на шум воды и плеск. ― Хорошо, ― судя по силуэту, Валентайн пожал плечами и отвернулся, показывая свою полную незаинтересованность. ― Хотя это странно, что ты вообще нуждаешься в моём согласии. Ты же иначе всё равно отсюда не уйдёшь? Сефирот насмешливо сощурил глаза и толкнув полукруглую дверь, уверенно шагнул в нишу душевой кабинки, разом оказавшись под сильными горячими струями льющей с потолка воды. ― Не уйду, ― подтвердил он, тут же обнимая Винсента за талию и прижимаясь грудью к его спине. И добавил чуть тише, ощущая, как тот вздрогнул под его руками. ― Без тебя холодно. Я ненавижу холод, и ненавижу быть без тебя. Винсент собрался что-то ответить, даже почти развернулся к нему лицом, но Сефироту несколько надоели его уводящие от важного уловки. Он мимолётно поцеловал его в шею и доверчиво положил подбородок ему на плечо, по-прежнему крепко обнимая. ― Ты не похож на себя, ― заметил Винсент, чуть повернув голову, и сжал ладонью правой руки сплетённые на его животе пальцы. ― И я знаю, кто в этом виноват, ― улыбнулся Солджер, ощутив в этом жесте одобрение. Близость волнующего тела, его запах и безмолвное обещание удовольствия заставляли его сердце биться сильней обычного, а голову туманило азартное предвкушение. Сефирот беззастенчиво тёрся уже вставшим членом о его бёдра и чувствовал, как волнами пробегает под его кожей всё усиливающаяся дрожь. ― Мы... не должны делать это здесь, ― негромко выдохнул Валентайн, но опущенная голова и сжавшиеся в кулак пальцы с лёгкостью выдали Сефироту его неуверенность.

― Почему нет? ― спросил он насмешливо, ведя одной рукой вверх по груди и внимательно следя за выражением его лица. ― Сейчас ты расслаблен, растянут и всё ещё чувствителен. Мы могли бы воспользоваться этим. Винсент мгновенно покраснел, но к своей чести, больше ничем не выдал охватившего его смущения. Сефирот небрежно поглаживал его тело, обнимал мокрые плечи, борясь с желанием покрыть их поцелуями, но его любовник лишь прикрыл глаза и опустил голову, пряча лицо за мокрыми тяжёлыми прядями волос. ― Ты всегда получал, что хотел, верно? ― спросил он тихо. В основании его шеи виднелся багровый след от поцелуя, который Сефирот оставил ему уже на исходе их бесконечной безумной ночи, когда обессилевший Турк больше не мог сопротивляться его напору. И почему-то это слегка отрезвило Сефирота, заставив отдёрнуть беспредельно хозяйничающие по телу Валентайна руки. ― Если тебе не нравится... Прости. Но мне трудно думать о чём-то другом рядом с тобой. Винсент устало дёрнул плечом и улыбнулся. А затем внезапно вскинул руки и завёл их назад, обняв Сефирота за шею. ― Я не знаю, Сефирот. Я с тобой, и это правильно. Но возможно, мне нужно несколько больше времени, чтобы научиться... принимать тебя таким. Он осёкся, словно хотел сказать совсем другое, и Сефироту показалось, что Винсент просто боится довериться. Он уже понял, что Валентайн приближает к себе других людей крайне осторожно и выборочно. Сефирот же, со свойственной ему самоуверенностью, навязался сам и хоть Винсент ни разу не показал, что это ему неприятно, Сефирот почувствовал, что не хочет этого осторожного недоверия со стороны того, от кого оно было обиднее всего. Винить Винсента за это недоверие он не имел права, потому что понимал его причины и не желал становиться одной из них.

Винсент не был таким, с кем привык находится рядом Сефирот. Он не был самоуверенным лидером, убеждённым в своей неотразимости и в том, что даже лучший из лучших был создан именно для него. Не был похож на того, кто мог бы воспринять его привычку к власти как вызов и отвечать на этот вызов с азартом и желанием во что бы то ни стало побороть и подчинить себе. И в то же время не был восторженным влюблённым юнцом, которому даже приказ о самоликвидации, полученный из уст бывшего генерала, стал бы высшим блаженством и наградой. Он был изранен, как снаружи, так и изнутри, и внутренние раны кровоточили до сих пор. Винсент никогда бы не признался в этом – Сефирот точно знал – но некоторая дистанция в отношениях говорила сама за себя. Он боялся доверяться вновь, видимо, уже не единожды обманувшись в своих ожиданиях. Даже если его доверия ждал тот, кто вообще не привык к отказам. Винсент не отказывал. Но был более чем напряжён одним присутствием рядом, и Сефироту безумно захотелось рассеять эту неловкость и страх. ― Ты однажды попросил меня довериться тебе и пойти за тобой, ― негромко произнёс он, позволяя Винсенту развернуться к нему лицом, и тепло обнял за плечи. ― Именно в тот момент, когда я был меньше всего склонен делать это. Ты верил в меня? Верь мне и сейчас. Я не хочу терять тебя или выискивать поводы, чтобы быть рядом. Ты боишься того, что между нами что-то может возникнуть или того, что именно этого и не случится? Вероятно, Винсент и сам не знал ответа на этот вопрос, потому что виновато хмыкнул и уязвимым движением запрокинул голову, безмолвно прося поцелуев. Может это было и к лучшему. Сефирот сам не знал, чего бы хотелось ему. Так что он осторожно коснулся губами его губ, испытывая просто невероятное удовлетворение, что можно недоговаривать, не опасаясь обиженных спонтанных взрывов. Сефирот тоже не хотел повторять свои ошибки.

― У меня никого не было тридцать лет, я забыл, как нужно себя вести... ― в тихом голосе Винсента угадывалась лёгкая ирония, и Сефирот с трудом удержался, чтобы не рассмеяться в ответ. ― У меня только семь. Чудовищное ощущение, не правда ли? ― он опустил ладони на предплечья Валентайна, скользнул к пояснице и крепко прижал его к себе, недвусмысленно соприкасаясь бёдрами. Горячая вода просачивалась между их телами, обволакивая дополнительными объятьями, отчего становилось горячо в паху. Винсент вздохнул, обняв Сефирота в ответ, но отчего-то это движение показалось Солджеру предостерегающим и словно бы отталкивающим.

― Но кто-то явно против того, чтобы мы заполнили пробелы. Пообещай не убивать его, хорошо? Сефирот недоумённо сморгнул и поднял брови, отстраняясь и вглядываясь в лицо любовника, не понимая смысла фразы. Тот виновато усмехнулся и коротко кивнул в сторону двери кабинки, призывая быть внимательнее. Настойчивая и длинная трель входного звонка – кажется, уже далеко не первая – пробилась сквозь густой пар. ― К ифритам их, ― агрессивно бросил Сефирот и вновь потянулся к желанным губам поцелуем. Но натолкнулся на насмешливый взгляд медно-алых глаз и обиженно замер. ― Обязательно, ― услышал он извиняющийся голос. ― Но позже. Мне кажется, это кто-то очень настойчивый. Сефирот не посмел возразить и нехотя посторонился, пропуская Валентайна к дверям. Ему пришлось выкрутить холодную воду на полную, чтобы хоть как-то утихомирить возбуждение. Зная пуританское воспитание своего партнёра, он предвидел, что возможность удовлетворить его представится теперь крайне нескоро, и заранее представлял себе девяносто девять казней, которым он подвергнет непрошенного посетителя, помешавшего его намерениям. Когда он вышел из ванной комнаты, промакивая волосы полотенцем, в гостиной горел свет. Незваный гость сидел в кресле у окна, забравшись в него с ногами, и ничуть не смущаясь недоброжелательного взгляда бывшего Солджера. Сефирот даже не удивился. В самом деле, ну кто это ещё мог быть? ― Добрый вечер, генерал! ― шуточно отсалютовал Рено, прищурив серо-зелёные глаза. Смеющиеся и нахальные, как у молодого лиса. Если он и не ожидал увидеть Сефирота, выходящего из ванной в одном полотенце на голове, то ничем не выдал удивления. ― Надеюсь, я не помешал? ― Помешал, ― равнодушно бросил Сефирот, глядя, как серьёзный и сосредоточенный Винсент перебирал за столом кипу бумаг из папок с грифом "Совершенно секретно" и логотипом Шин-Ра на корешках. Он успел надеть тот самый тёмно-синий халат из вутайского плотного шёлка и забрать волосы в низкий хвост, отчего между лопаток натекло мокрое тёмное пятно. А ещё – напялить свою неизменную защитную перчатку, без которой, казалось, он не представлял жизни. Сефирот сделал себе мысленную отметку спросить об этом позже – после того, как они выпроводят беззастенчиво разглядывающего их обоих посетителя. ― Когда оденешься, сделаешь чай? ― попросил Винсент, не отрываясь от своего занятия. Сефирот нахмурился и сжал губы в нитку, но все его гримасы улетели в молоко. Винсент даже не заметил, а Рено, блудливо отведя глаза в сторону, состроил исключительно занятое выражение лица, задним чутьём предвидя, что с ним сделают за единую ухмылку. Будь они одни, Сефирот принёс бы и чай, и завтрак, и в постель. Но посторонних он по-прежнему воспринимал как угрозу и вовсе не хотел демонстрировать себя с этой стороны. Словно почуяв неладное, Винсент поднял голову, но Сефирот уже развернулся к ним спиной, равнодушно передёрнув плечами. Валяющихся со вчерашнего дня предметов их с Валентайном одежды он не заметил – осторожный Турк успел позаботиться и об этом. ― Ничуть не изменился, ― донеслось до его слуха одобрительно-насмешливое замечание Рено, прежде чем за спиной закрылась дверь спальни. В гостиной всё было по-прежнему, даже через полчаса, когда одетый и подсохший Сефирот, всё ещё не произнося ни слова, поставил на стол три чайные чашки. Винсент увлечённо и углублённо вчитывался в документы, а Рено, задумчиво покусывая кончик рыжего хвоста, изредка пояснял какие-то подробности. С появлением Сефирота он опять оживился, словно и хотел, и медлил что-то спросить, но недружелюбное выражение лица сильверхэда явно не способствовало задушевной беседе, и Рено всё откладывал на потом. К сожалению, Сефирот знал, что побыстрее избавиться от этого гостя можно только позволив ему как можно скорее высказать всё, что было у него на языке, и решил сразу брать врага за рога. Как в старое не очень доброе военное время. ― Компания решила, что единственные за два месяца выходные, это слишком большая роскошь? ― холодно спросил он, поднимая тяжёлый взгляд на рыжего заместителя Главы Следственного Отдела. Но ответил ему сам Винсент, рассеянно перелистывая страницы многочисленных досье, чем заработал полный благодарности взгляд своего подручного. ― Это не совсем работа. Скорей, уместные пожелания к моему будущему графику. Шин-Ра хочет рассекретить архивы, и мы думаем, что можно позволить обнародовать публике. ― И нельзя заняться этим в другое время? ― недовольно спросил Сефирот. ― Завтра? Послезавтра? Через месяц-другой? ― Нет. Через два дня нужно предоставить хотя бы двадцать категорий на рассекречивание. У Компании Артура было слишком много потайных дверей, и не вскрыв хотя бы часть из них, уже давно исчерпавших срок годности, нынешняя Шин-Ра не может рассчитывать на доверие людей. Сефирот мысленно выругался, без труда поняв, что его долгожданный совместный отдых наедине с Валентайном накрывается огромной гробовой крышкой с осточертевшим логотипом в центре. ― Ну почему именно сегодня? ― с досадой вздохнул он, зарываясь пальцами в волосы и глядя на Рено так, словно только он был виноват в очередной придури Руфуса. Он понимал, что ведёт себя несправедливо и глупо, но вряд ли собирался утихомиривать своё эго. Только он имеет право на Винсента Валентайна. Точка. ― Извини, генерал, ― с виноватой улыбкой пожал плечами Рено. ― Меня точно так же из кровати выдрали. Нашли курьера, дзо-то! Но босс не знает выходных и праздников, так что вы ещё легко отделались. Вспыхивать гневом было выше его достоинства, но против воли, Сефирот физически ощутил, как свивается в его видоизменённом Мако-энергией теле стремление призвать разрушающую материю. ― Сефирот! ― негромко позвал Винсент, мгновенно почувствовав заискрившееся напряжение в воздухе. Сефирот поднял голову и словно обжёгся. Багрово-алые, почти чёрные из-за расширившихся подрагивающих зрачков глаза, смотрели прямо на него и в глубине их тлело опасное предупреждение. Бесконечный миг Сефирот удерживал этот взгляд, а потом неожиданно сморгнул и отвёл глаза. Когда он вновь поднял голову, на его лице застыло совсем другое, невозмутимое и томное выражение. ― Наверное я всё-таки разберусь с оставшимся самостоятельно. ― Винсент решительно захлопнул папку, которую в данный момент держал в руках. ― Послезавтра я заеду в архивную библиотеку и посмотрю, что можно вскрывать. Пусть Вице-президент позвонит мне через неделю, числа второго. Предварительные списки уже будут готовы. Рено, с лица которого не успело сойти изумление от внезапной перемены поведения Сефирота, недоумённо вскинул голову и пожал плечами. ― Ну если ты считаешь, дзо-то... Там кое-где шифровое кодирование. Разберёшься? Лёгкая улыбка на мгновение скользнула по губам Валентайна, придав ему загадочное выражение лица. ― Я сам разрабатывал эти шифры. Я стоял у истоков Отдела, ещё когда он занимался исключительно подбором персонала. Не стоит недооценивать меня, мальчик. ― Прости, босс, ― хмыкнул Рено и небрежно почесал затылок. ― Я всё время забываю о том, что ты на этом деле уже собаку съел, дзо-то! Винсент иронично кивнул и бросил осторожный взгляд на увлечённого своей чашкой Сефирота. Рено проследил за ним глазами, ойкнул, а потом полез во внутренний карман пиджака и вытащил оттуда плотный конверт, помеченный неизменным ромбовидным логотипом. ― Тебе тоже распоряжение, генерал. Чтобы не скучал, пока босс будет брюки в архивах просиживать. ― Спасибо, ― равнодушно кивнул Сефирот, принимая письмо и бросая его на стол, даже не глянув. ― Прочту позже. Не хочу отвлекаться. Рено облегчённо выдохнул, словно опасался ещё одной вспышки. Поставил чашку на стол, довольно потянулся и встал. ― Ну тогда, раз я больше не нужен, поеду. Приятели в городе корпоратив собирают. Надо показать, как пьют настоящие мужики! ― Порви их всех! ― предельно серьёзно напутствовал его Винсент и Сефирот немедленно заподозрил, что дажене понимающего шутки Валентайна, Рено умудрился заразить чувством юмора, точно простудой. ― Но на работу трезвый и без перегара. У Елены разболится голова и она тебя сожрёт. ― Подавится, ― махнул тот рукой и встал. ― Проводишь, дзо-то? Я его боюсь, ― Рено кивнул на хмурого Сефирота. ― Правильно делаешь, ― невесело усмехнулся Солджер и протянул ему руку для прощания. ― До встречи. ― До встречи, генерал, ― Рено уверенно ответил на рукопожатие и вышел из комнаты. КогдаВинсент вернулся в гостиную, его любовник всё так же сидел в своём кресле без движения. Нераспечатанный конверт он крутил в пальцах, словно монетку, и на лице его застыло всё то же скучающее безразличие. ― Не взглянешь, что там? ― Винсент тщательно подавил улыбку. Зрелище обиженного на весь мир Сефирота забавляло. ― Я и так знаю, что там, ― равнодушно бросил тот. ― Завуалированное срочной необходимостью пожелание Руфуса, чтобы я был от него как можно дальше. По возможности, на другом континенте. ― Он так не поступит, ― возразил Валентайн и ловко выхватил конверт из его пальцев, изучающе пробежав глазами по сопроводительным надписям. ― Это из Военной Академии Шин-Ра. Вероятно, приглашение для совместной организации набора курсантов. Я знаю их директора. Такую возможность он наверняка не упустит. ― Не интересно, ― Сефирот скучающе откинулся в кресле и сплёл руки на груди. ― Там же одни городские полицейские и рядовые пехотинцы. К тому же дети ещё, какие из них боевые подразделения? ― Не любишь детей? ― усмехнулся Винсент, бросая письмо на стол, и принялся складывать разбросанные папки с досье в одну кучу. Самондетейкакразлюбил,иониотвечалиемутем же. Даже отпетые хулиганы. ― И кстати, ты не прав. Там есть ещё подразделение Турков, службы внешней и внутренней безопасности. Да и из ВПМотличившихся курсантов частенько переводили в Солджерские казармы. Академия – неплохое заведение. В Мидгаре она была лучшей. ― Для среднего уровня, может быть, ― кивнул Сефирот. ― Но сейчас, сомневаюсь, что они представляют из себя что-то серьёзное.

― Так сделай из них серьёзное, ― Винсент усмехнулся, впрочем, прекрасно понимая Сефирота. Будущих Солджеров отбирали с ранней юности и потом долгие годы вбивали в них мысль, что только они – элитное воинское подразделение, способное свободно дать отпор как внешним врагам, так и бесконтрольно плодящимся в пустошах монстрам. Всех остальных Солджеры считали максимум – пушечным мясом, не способным даже на короткий тренировочный поединок с любым из их "элитных" отрядов. ― Тем не менее, Солджеров больше не набирают, ― добавил он, оставив в покое свои документы, и неторопливо приблизился к Сефироту. ― И в ваших интересах найти с директором Найвзом взаимопонимание в вопросе вашего сотрудничества. Кроме того, ты теперь штатный генерал, и у тебя практически нет администраторского опыта. Если тебя действительно приглашают для объединения, формирования или чего-то подобного, то прими их помощь с уважением и благодарностью. ― Как скажете, босс. ― Сефирот недовольно вздохнул, но бурчать прекратил, чем развеселил Валентайна ещё больше. Словно упрямый ребёнок, которого хочется погладить по волосам и пообещать сотню благ, лишь бы обиженно опущенные уголки тонких губ дрогнули в преисполненной надежды улыбке. Ребёнок-Сефирот нуждался в поддержке. Сефирот-любовник нуждался в нём и от этой мысли по телу Валентайна прокатилась обжигающая истома. ― Я могу дать первый урок, ― тепло улыбаясь, произнёс он, опускаясь коленом на сиденье кресла, между ногами своего Солджера. Положил ладони на плечи и склонился так близко, что недоумённо вскинувший голову Сефирот едва не ударил его по подбородку. ― Первое правило управляющего: при подчинённых лучший выход - изображать воплощённую работоспособность. А когда они уходят, можно вернуться к более приятному времяпрепровождению. Сефирот хмыкнул, и согласно раскрыл навстречу объятья. В глазах его отразилось неподдельное восхищение.