1. Новое начало (2/2)

Не говорить же им в самом деле, что женщины действительно никогда не интересовали Сефирота настолько, чтобы говорить об отношениях или хотя бы сексуальной привлекательности. То есть, он бесспорно ценил эффектную внешность, острый ум и некоторые черты характера, свойственные слабому полу, но в его жизни в принципе было не так много женщин, чтобы можно было из них выбирать. А вот мужчины были. И, как правило, они разыскивали его сами. А разыскав, делали своей собственностью окончательно и бесповоротно, и нельзя сказать, чтобы Первому Солджеру это не нравилось. Хотя если вспомнить ту рыжую сволочь... Девушки смотрели на него одинаковыми предвкушающими взглядами, и Сефирот понял, что его следующие слова непременно попадут в ту пресловутую рассылку. ― Ну, последняя моя... пассия... была стервой, ― почти не покривил душойон. ― Красивой, своевольной и с неимовернымсамомнением. Но любил я её не за это, ― добавил он торопливо, видя, как заговорщически переглядываются сёстры за барной стойкой. ― А как она выглядела? ― с интересом спросила Джулия, безотчётным жестом накручивая на палец длинную прядь блестящих золотистых волос, собранных в высокий хвост на затылке. Этот вопрос был сложнее. Врать Сефирот не любил, да и не особенно умел, зная, что впоследствии обязательно забудет, о чём говорил.

Да бахамут подери, почему он вообще должен был рассказывать им подобное? ― Внешность не главное, ― усмехнулся он в ответ на свои мысли. ― С ней было комфортно, несмотря на то, что каждый день примерно два или три раза меня посещали мысли о жестоком кровавом убийстве. Это было, конечно, минусом, но она вовремя умела становиться такой послушной очаровашкой, что рука уже не поднималась. ― Но поднималось кое-что другое, ― со значением добавила Анна. ― Ну, как вариант, ― согласился Сефирот со смехом. ― А она была блондинкой или брюнеткой? ― спросила Джулия с предвкушением на лице.

― Рыжей, ― содрогнулся генерал, заработав два разочарованных взгляда. ― Ужасно. Была бы брюнет...кой, мне бы нравилось гораздо больше. ― Ага, значит всё-таки брюнетки! ― Анна восторженно показала язык сестре. ― А почему вы расстались? Устали выносить её ревность и притязания? ― Не совсем, ― улыбнулся Сефирот несколько грустно. ― Скажем, её дух соперничества победил чувства. ― О, я понимаю, ― неожиданно серьёзно кивнула Анна. ― Рядом с таким мужчиной нужно быть лучшей из лучших. И иногда в процессе достижения этой цели забывается то, ради чего, собственно, и появляется эта самая цель. Солджер пожал плечами, равнодушно отводя взгляд от шатенки на стойку бара, где ровными рядами стояли изрядно опустевшие бутылки с довольно дорогим спиртным. Удивительно, но ему действительно было всё равно. Он давно об этом не вспоминал и сейчас был по-настоящему удивлён тем, как легко и просто было рассказывать о минувшем. Ещё удивительней было другое. Почему он рассказывал об этом случайным знакомым в баре, пусть и в торжественном зале Компании? Даже Винсенту он никогда не говорил о своих близких отношениях с кем бы то ни было. Впрочем, тот и не спрашивал, а без нужды ворошить не особенно приятное прошлое Сефирот не видел смысла.

Винсент был другим. Совершенно другим... ― Вспомнили что-то приятное? ― лукаво спросила Анна, внимательно следящая за изменениями на лице среброволосого генерала, и тот обратил внимание, что ни с того ни с сего расплылся в мечтательной удовлетворённой улыбке – первой естественной улыбке за весь этот бесконечный вечер. ― О да, ― на мгновенье прикрыв глаза, подтвердил Сефирот. ― Но вам это совершенно точно будет неинтересно... Рено встретил Президента непривычно серьёзным лицом и сразу же, схватив за рукав, потащил к стеклянной стене, где, сложив руки на груди, спиной подпирала колонну показавшаяся смутно знакомой девушка в наглухо закрытом чёрном платье в пол, с длинными рукавами и сетчатой вуалькой на таких же чёрных блестящих волосах, лежащих на её плечах подобием водопада. Вообще, количество роскошных женщин на приёме, определённо, исчислению не поддавалось. Руфус бы даже оценил, если бы не одно достаточно большое "но", увы, потерявшееся в этом шумном и безликом человеческом скоплении. ― Зачем вы настраиваете его против себя? ― ни с того ни с сего спросил Рено без своих привычных кривляний. ― Кого? ― не понял Руфус, увлечённый своими размышлениями. ― Да Сефирота же, ― хмыкнул Рено, целеустремлённо расталкивая людей. Президент вспомнил свои жесты и фразы и нахмурился от подозрения, что его отношение было всё же заметно. ― Это не так. ― Очнитесь, босс! У вас было лицо, как будто вы ему почку задолжали, дзо-то. Вы же обещали Винсу, что не будете обижать его недоверием! Вот откуда ты это знаешь? ― мрачно подумал Руфус. Но вслух сказал совершенно другое, демонстративно поведя плечами. ― Рено, его назначили моим телохранителем. Как думаешь, я ему не доверяю? Рено на мгновение приостановился, словно не мог двигаться и думать одновременно, но тут же снова сорвался с места, таща Президента вперёд. ― Вы его боитесь и подозреваете! ― уверенно бросил он, не догадываясь, на какую больную мозоль сейчас наступает. Руфус мысленно застонал. Раз уж рассеянный рыжий это заметил, проницательному Сефироту уж точно не составило труда понять его к себе отношение. ― Ты меня позвал чтобы рассказать, какое у меня лицо? ― холодно спросил Руфус. Рено помотал головой. ― Вообще-то нет, хотя лицо это тоже очень важно. ― Рено! ― Окей-окей. Босс, не сердитесь, ― рыжий виновато вскинул руки, переводя на Президента виноватый и смеющийся взгляд, и тут же в кого-то врезался спиной. ― Ой, простите, я случайно... А, это ты? Отлично, а то я уж подумал, что этот проклятый зал никогда не кончится. Руфус выдернул рукав из ослабшей хватки Рено, одёрнул строгий белый пиджак с безымянным голубоватым цветком в петлице, и поднял глаза на попавшегося на пути своего, не разбирающего дороги рыжего подчинённого, человека. Перед ним стояла та самая стройная и черноволосая, удивительно серьёзная молодая девушка с глазами лаванды. ― Вот! ―выдохнул Рено, тепло глядя на брюнетку. ― Президент Руфус, это мисс Рэйко Найвз. Ей очень нужно с вами поговорить. Руфус понял, что распекать болтливого Турка больше нет смысла, и вежливо пожал протянутую руку, до самого плеча затянутую в бархатную чёрную перчатку. ― Вынепомнитеменя,Президент? ― спросила девушка серьёзнымголосом. Она не выгляделазаинтересованнойв охмурении завидного жениха своей персоной, скорей наоборот – почти траурная строгость её одеяния наверняка отталкивала желающих быстрого знакомства мужчин. Так что Руфус позволил себе повнимательней присмотреться к её лицу и фигуре, пытаясь воскресить в памяти, где, возможно, он мог её видеть. Девушка помогла сама, откинув вуаль с лица и подняв на мужчину светло-лиловые глаза. ― Мой отец, Александр Найвз, был директором Военной Академии Шин-Ра в Мидгаре. ― О, конечно! ― Руфус мгновенно вспомнил полуседого строгого усача, на которого девушка действительно была очень похожа. Один из подчинённых Хайдеггера, мистер Найвз занимался отбором и дальнейшим обучением воинскому делу подростков, которые потом вливались в ряды Турков и военных полицейских. Руфус и сам отучился в Академии два года прежде чем Артур забрал его оттуда, мотивировав, что сыну Президента необходимо обучение более серьёзное, чем стрельба и силовая подготовка. ― Так чем я могу помочь? ― поинтересовался Руфус, видя, что девушка не торопится продолжать разговор, а даже наоборот, замолчала и опустила глаза, сцепив руки на подоле платья. ― Если я не ошибаюсь, Компания ведётпереговоры с вашим отцом о возобновлении его на своём посту в новой Академии в Эдже. ― Он не сможет принять ваше предложение, ― несколько резко ответила девушка. ― Отец умер вчера. Инсульт. Вам придётся подыскать нового директора. Руфус долго молчал, напряжённо глядя на юную мисс Найвз, размышляя, что делать ему с этой новостью. Этим вопросом занимался Ценг, оставив Президенту только финансовые дела и разъезды по официальным приглашениям, так что вот так с ходу он не мог сказать, насколько это было трагично для Компании. Но наверняка неприятно, хотя в последнее время, желающих примкнуть к стремительно набирающей обороты Шин-Ра вполне хватало. ― Мои соболезнования, мисс Рэйко, ― сказал он всё-таки, и получилось даже на удивление искренне. Как бы он ни не любил отца, узнав о его смерти, он тоже был подавлен. Правда печалиться ему особенно не дала необходимость срочного побега из здания рушащегося офиса, но потом... А впрочем, едва ли это имело значение теперь. ― Может ли Компания чем-то помочь вашей семье? ― спросил он после ещё одной паузы. Но брюнетка уверенно покачала головой.

― У меня нет семьи. Мать и брат умерли от Геостигмы год назад. А средства у меня есть. Просто нужно было сообщить вам, чтобы вы не беспокоились.

― Вы позволите нам хотя бы обеспечить похороны вашего отца? ― Руфус свёл брови. Подобное его не устраивало – глупая гордость всегда казалась лишним человеческим фактором, особенно, когда предлагали помощь. ― Компания всегда заботится о своих сотрудниках, даже бывших.

― Хорошо, ― просто отозвалась девушка, подняв на него холодные равнодушные глаза. ― Если я вам больше не требуюсь, могу я пойти домой? От шумных торжеств у меня всегда болит голова. ― Конечно, ― кивнул Руфус. ― Я позвоню на проходную, вам вызовут автомобиль. ― Не нужно, ― упрямо мотнула головой Рэйко и с чувством невероятного достоинства, с гордо выпрямленной спиной и расправленными плечами, направилась к выходу из зала, бросив напоследок: ― Я поеду на такси. Благодарю вас, мистер Президент. ― Да не за что, ― пожал плечами тот, глядя ей вслед. Чёрные волосы сплошной волной укрыли её спину до самой талии, словно блестящий шёлковый плащ. Определённо, девушка была красавицей даже по сравнению с тремя четвертями присутствующих здесь дам. ― Красивая, правда? ― донеслось со спины, словно в ответ на его мысли. Руфус повернул голову на непривычно серьёзного Рено, тоже провожавшего Рэйко взглядом.

― Ты её знаешь? ― Конечно, дзо-то! Она лучший курсант второго набора. Видели бы вы, как она метает ножи! А стреляет! Девять из десяти пуль в одну и ту же точку ложатся. Руфус кивнул, снова отворачиваясь и окидывая глазами зал поверх голов людей. На часах над небольшим подиумом, фигурные стрелки показывали начало двенадцатого.

― Мне скоро выступать, ― негромко сказал он, тщательно маскируя ненависть к предстоящей обязанности. ― Найди Ценга, расскажи о произошедшем. По-хорошему, с него и надо было начинать. ― Босс велел его "не отвлекать, в разговор не влезать, за рукав не дёргать и вообще не отсвечивать", дзо-то, ― с унылой физиономией процитировал Рено, безошибочно вглядываясь туда, где на кушетках за столиками расположилась западная делегация, практически неотличимая от рядовых гостей. ― Якобы, принцесса очень не любит, когда её отвлекают, и в расстройстве может и голову оторвать. ― У тебя её и так нет, ― рассеянно отозвался Руфус. ― Какая ещё, к ифритам, принцесса? Юффи что ли? ― Да, вроде, нет, ―пожал плечами рыжий Турк. ― Настоящая наследница. Вутайская, дзо-то. Руфус не сдержался и прикрыл лицо ладонью. Вечер определённо затягивался. По крайней мере, по мнению Сефирота, отвыкшего от подобных шумных сборищ. Неожиданно для себя он осознал, что компания и впрямь поднимает настроение – доктор определённо знал о нём больше, чем говорил, и наверняка сознательно навязал ему общество своих девушек. С ними было легко хотя бы в том плане, что Сефироту не приходилось задумываться, что подумают о нём случайные собеседницы, и это расслабляло гораздо сильнее разговора по душам с любым знающим его приятелем. Но к нему уже несколько раз подходили знакомые по Компании – явно с целью поинтересоваться, не многовато ли генералу на одну харю двух таких очаровательных подруг. На их несчастье, Сефирот был собственником каких поискать и, к тому, же ему определённо стали нравиться уважительные и завистливые взгляды. Представлять что-то из себя в силу некоторых старых достижений – это одно, а вот наглядная демонстрация того, что и в данный момент он является полным хозяином жизни, весомо грела его самоосознание. Нет, Сефирот определённо не пожалел о своей компании, не дававшей ему скучать и злобно посматривать по сторонам, отпугивая от себя гостей и просто возжелавших знакомства. Стеснительный толстяк-репортёр в коричневом полосатом костюме всё-таки набрался решимости подойти, когда одна из девушек, извинившись, удалилась в неизвестном направлении, а другая обратила всё своё внимание на тарелку с закусками, поставленную перед ней предупредительным барменом. Сефирот вновь был осчастливлен вопросами про то, как он объяснит своё семилетнее отсутствие и ложные слухи о его смерти. Названия канала – или издательства – было ему незнакомо и не удивительно. С такими пробивными данными казалось вообще чудом, что интервьюер осмелился подойти к нему хотя бы до рассвета. И всё же в какой-то момент Сефирот понял, что больше не хочет, не выдерживает этой приторно-вежливой блестящей притворности вокруг себя. В одночасье музыка показалась ему режущей слух, а праздные и деловые разговоры верхних чинов Компании навевали такую скуку, что впору было вывихнуть челюсть от зевоты. Где-то всё ещё отсутствовал Руфус, но генерал рассудил, что перехвативший эстафету по надзору за его безопасностью Рено вполне справится и самостоятельно. Или перепоручит кому другому, считающему за честь носиться с Президентом, как с тухлым яйцом в кармане.

Анна кивнула, когда Сефирот, склонившись к самому её уху, произнёс, что тоже вынужден отлучиться по неотложным делам. Скользнула только хитрым лисьим взглядом по его лицу и фигуре, но ничего не сказала, ограничившись понимающей улыбкой. Стрелки на часах приближались к полуночи. В двенадцать ожидалась речь Президента – поздравления с наступающим новым годом, к празднованию которого и был приурочен этот приём. Телевизионщики уже вовсю настраивали свои камеры, направляя их на подиум, с которого уже начинал расходиться оркестр, а гости, наоборот, подтягивались ближе, прихватив со своих столиков бутылки и фужеры с шампанским. Сефирот максимально незаметно отодвинулся в тень от очередной колонны, ибыстро зашагал вдоль стеклянных стен к выходу на идущую вокруг здания лоджию. Сейчас, чтобы освободить банкетный зал, служивший зимним садом в обычные дни, большинство растений были вынесены за стекло, и Солджер, целеустремлённо направился туда же, подальше от надоевшей толпы. Речь, в конце концов, произнесут и без него, а вот знаменовать новый год жизни в компании совершенно не интересующих его людей казалось сильверхэду предательством по отношению к себе самому же. На лоджии было гораздо прохладней. Она тянулась вдоль трёх стен здания офиса, кроме северной, и от улицы с её промозглой зимой и ударившими в середине декабря морозами, её отделял лишь один слой окон, к тому же, где-то весьма неплотно закрытых. Тишина пролилась бальзамом на уши Солджера и он, с незаметной для себя улыбкой, подошёл к окну, всматриваясь в бесконечную черноту полночного неба с яркими глазницами звёзд. Почему-то он всегда смотрел вверх, почти не уделяя внимания раскинувшемуся под ногами десятимиллионному городу. В голове слегка шумело, что не удивительно. Коктейли, которые Сефирот-таки распробовал в компании сестёр-клонов, оказались на диво забористыми. Но и сквозь лёгкий хмель, он прекрасно владел собой, и потому, безотчётным движением вытащив телефон из нагрудного кармана пиджака, он всё же почти сразу убрал трубку обратно. Не было смысла звонить. Его надсмотрщик-компаньон Валентайн наверняка был занят более важными делами, чем развеиванием скуки своего подопечного. Словно в ответ на его мысли, по полу взметнулся едва ощутимый порыв ветра, наталкивающий на мысли о гуляющем по лоджии сквозняке. Кто-то открыл дверь, так же неслышно и незаметно отсекая себя от торжественного и официального человеческого большинства. Сефирот не придал этому значения. В полумраке заставленной кадками с пальмами и фикусами лоджии, освещённой только узкой, будто надломленной, луной, он чувствовал себя в безопасности от любых заинтересованных взглядов. Он не услышал шагов, но присутствие ощутил почти сразу. И через несколько мгновений чужое дыхание оказалось совсем близко за спиной. Знакомое, едва слышное, родное до дрожи, прошившей кончики пальцев. ― Значит, чтобы тебя найти, надо было спрятаться самому? ― негромко спросил он, прислонив ладони к окну и не оглядываясь.

― Ты мог позвонить, ― разумно возразил голос за спиной. Сефирот прикрыл глаза. Слова звучали слегка укоризненно, но тепло, и Солджер расплылся в улыбке, различая в них такие знакомые виноватые нотки. ― Ты ведьтоже не развлекался. Зачем тебе мешать, поговорить мы могли бы и дома... ― Сефирот помолчал, с наслаждением ощущая, как теплеет вокруг пространство от одного лишьприсутствиятак необходимогоемусущества, исудовольствиемдобавил. ― Надоело, Винсент? ― Немного, ― признался тот и встал рядом с генералом, так же отстранённо вглядываясь в бездонное безоблачное небо, сулящее грядущие морозы. Сефирот скосил глаза на Валентайна. Привычно собранный, в чёрном костюме, простотой своей выдававшем далеко недешёвую стоимость, с неизменной, хоть и гораздо более аккуратно, чем обычно, повязанной банданой под тщательно расчёсанными волосами, с печально-строгим лицом и такой неуместной на нём виноватой улыбкой, Винсент казался донельзя уязвимым и ненастоящим. По крайней мере, он уж точно не должен был находиться во всём этом сборище праздных зевак, притворяясь даже не одним из них – хотя бы похожим на всех этих людей. Так что Сефирот первым своим неосознанным движением осторожно коснулся его предплечья, словно чтобы убедиться, что тот действительно рядом с ним, а потом стремительно и неуловимо заключил главу Турков в объятья, прижавшись со спины так крепко, будто Винсент вновь собирался распроститься с ним на две недели вынужденной командировки. ― Я соскучился, ― пробормотал он куда-то ему в волосы, закрывая глаза от полноты ощущений. ― Я искал тебя весь вечер. Где ты пропадал? Винсент смущённо хмыкнул, не пытаясь освободиться из собственнических объятий Солджера. Откуда-то едва слышно доносился усиленный динамиками голос Президента, приветствующего собравшихся на торжественный приём уважаемых гостей. ― Там же, где и ты. Проверял посты, решал конфликты, собирал информацию.

Сефирот фыркнул, пропуская мимо ушей не интересующие его фразы. Ничего не имело значения сейчас, кроме терпкого морозного запаха его волос, к которым он по-прежнему прижимался лицом. Только в данный момент Солджер, наконец, почувствовал, как на самом деле устал и уязвлён тем фактом, что ему пришлось практически в одиночку провести этот вечер, не имея возможности ощутить рядом присутствие своего драгоценного Турка. И почувствовав, сцепил руки крепче, всей своей силой удерживая Винсента рядом с собой. Впрочем, вряд ли это было столь уж необходимо. Винсент с едва слышной усмешкой откинул голову назад, ощутимо расслабляясь в руках сильверхэда, и глубоко вздохнул. Он не собирался сбрасывать с себя так явно присваивающие его объятья, и это было хорошо... ― Ты мне нужен. ― Поэтому я здесь. ― Я могу тебя поцеловать? Винсент вздрогнул в его руках. ― Если тебе действительно этого хочется. ― Ты боишься меня? ― неуместная грусть прокралась в голос Сефирота, заставляя думать, что проклятье всемирного зла не хотело отпускать его даже в глазах единственного верного ему человека.

Винсент чуть заметно качнул головой и накрыл его руки своими. ― Нет. Я просто хочу сберечь тебя... ― он помолчал, словно подбирая наименее царапающее совесть слово, и обречённо выдохнул, ― от разочарования.

Сефирот коротко улыбнулся, и, откинув с плеча своего Турка длинные волосы, уверенно прижался губами к его шее. ― Ты мне нужен, ― повторил он шёпотом, лаская дыханием бледную кожу и с удовлетворением ощущая, как вновь вздрагивает Винсент под этим почти целомудренным прикосновением. ― Мне нравится быть с тобой, касаться тебя. Что из этого могло бы меня разочаровать? Винсент промолчал, но не отстранился, и Сефирот вновь коснулся лёгким поцелуем его шеи. Скользнул вверх, к щеке, к виску, закрыв глаза от ощущения невесомости под своими губами. Наделённый безмерным могуществом, Турк был слишком уязвим под этими простыми касаниями, и это говорило о многом. В частности о том, что Сефирот всё-таки солгал, когда говорил, что не собирается заводить в данный момент отношений с кем бы то ни было. Винсент молчаливо подавался навстречу его поцелуям, неглубоко и часто дыша под обнимающими его руками. Сефирот ни разу не позволил себе зайти дальше за всё то время, когда раскрывшись просто по всем фронтам, впервые заявил на Турка своё право на балконе их с недавних пор общей квартиры. Да и не было в этом нужды. Сефироту нужна была его близость и его доверие, нужно было тепло под пальцами и уверенность в том, что можно быть собой, не опасаясь снисходительного непонимания. Всё остальное было несущественно. Просто удивительно, как быстро запретивший искать себе влюблённостей Солджер повёлся на это безмолвное одобрение любых своих действий. ― Нас могут искать в зале, ― тихо и будто бы совершенно незаинтересованно произнёс вдруг Валентайн, но противореча своим словам, ещё сильней откинул голову, подставляя под бережные осторожные касания шею и лицо с подрагивающими закрытыми веками. ― Их трудности, ― промурлыкал Сефирот в ответ, но всё же с сожалением отстранился от просящей поцелуев кожи и улыбнулся. ― Знаешь, я никогда не встречал новый год с кем-то вдвоём. Не рушь моё маленькое внезапное счастье. Он ослабил хватку, освобождая Валентайна от своих объятий, и с нескрываемым удовлетворением проследил, как тот недоумённо оборачивается, поднимая на Солджера пронзительный взгляд кажущихся в полумраке чёрными глаз. ― Я опять говорю что-то не так? ― с усмешкой поинтересовался Сефирот. И поднял левую руку, зарываясь пальцами в холодный чёрный шёлк волос Винсента и приближая его лицо к своему. Что хотел ответить Винсент, он так и не понял. Потому что тот неожиданно отчаянно подался навстречу, обжигая стремительным, словно не до конца уверенным в своей правильности поцелуем его губы. Сефирот задохнулся от восторга и восхищения, что не помешало ему с торжествующим смехом ответить, моментально превращая едва ощутимое прикосновение в глубокий страстный танец губ и языков, нетерпеливо изучающих друг друга. Он вновь привлёк Винсента к себе, прижимая того спиной к стене с окном, и любовно скользнул кончиками пальцев по его лицу и по кромке плотной повязки под волосами. Оставшаяся свободной ладонь прижалась к груди, где под наглухо застёгнутой рубашкой угадывалось ощутимо ускоренное сердцебиение. Кажется, Валентайн тоже обнял его, прижимаясь в свою очередь так, что Сефирот, наконец, перестал чувствовать себя совратителем невинности, и запустил нежащие лицо Турка пальцы в послушно рассыпавшиеся шёлковые пряди, привлекая его голову к себе ещё ближе.

Губы нетерпеливо терзали губы, испивая силу друг друга и даря ответную, дыхание смешивалось и рвалось, и тяжёлые выдохи всё больше звучали, как сдавленные стоны, когда робкая нежность так стремительно и внезапно сменилась долгожданной необходимостью друг в друге. И уже неясно было, чьи руки первыми преодолели преграду стесняющей одежды и коснулись тёплой кожи груди под уверенно расходящимися пуговицами рубашки. Чьи пальцы первыми приняли на себя биение чужого сердца под этой кожей, потому что так было правильно и нужно обоим – возможно в силу разных причин, но совершенно с одинаковой силой. А потом скользнули вниз и вбок, пробираясь к пояснице, нарушая неприкосновенную прежде границу взаимопроникновения в личное пространство друг друга. Где-то далеко, словно в другом измерении, били часы, возвещая приход полуночи зимнего солнцестояния. Что-тобыло ещё – шумное, бесцельное и невообразимо бессмысленное – но Сефирот почти не слышал, поглощённый уязвимым теплом под своими руками и жадностью губ, пивших его дыхание и его поцелуи с нетерпением припавшего к воде путника. Когда они отпустили его, Сефирот едва справился с нетерпеливым возбуждённым волнением, прижавшись лбом к виску своего Турка и закрыв глаза. Сердце билось в ушах, заглушая мысли, и больше всего Сефироту хотелось послать в бездну свои обязанности и приказы. Но он всё же был генералом, некогда, Первым Солджером Компании, и слишком хорошо умел приносить себя в жертву обстоятельствам. Винсент очень осторожным, ошеломительно контрастным после миновавшей бури, поцелуем коснулся его виска и смущённо усмехнулся. ― С новым годом, генерал Сефирот. Надеюсь, теперь вы счастливы? Сефирот не нашёл в себе дыхания ответить, но даже если бы нашёл, вряд ли он сказал бы что-то вразумительное или хоть сколько-нибудь связное. Поэтому он просто довольно улыбнулся и прикрыл глаза, чувствуя, как разрастается в его груди бесконечное всепроникающее тепло. Эффектная блондинка в вызывающем алом платье до дрожи напоминала Рено незабвенную Скарлетт, особенно со спины. Он даже слегка панически задумался, а не приснилась ли ему её смерть несколько лет назад - столь явный двойник сидел перед ним за полированной столешницей бара. Но женщина повела головой в сторону приближающегося Турка, и иллюзия развеялась. Это была всего лишь Джулия, тридцатилетняя внучка нового главы Отдела развития Науки, незамужняя языкастая красотка, о которую, на памяти Рено, уже не один десяток мужчин пообломал зубы. Её развязная сестрица Анна, с буйно вьющейся завивкой на длинных шоколадных волосах, стояла рядом, соблазнительно изогнув поясницу и опершись руками о стойку бара в совершенно неприличной позе.

Блондинка наигранно-медленным движением, полным неприкрытого эротизма, поставила на стойку бокал с недопитым коктейлем и подняла на Рено вытянутые к вискам хитрые лисьи глаза непонятного зеленоватого оттенка. ― Уже пора? ― вместо приветствия спросила она, склонив голову к плечу. ― Карета у крыльца, мадемуазели, ― по-шутовски раскланялся Рено. ― Изволили за вами послать, ― и вдруг переходя на озабоченный тон, добавил. ― Вы Сефирота нигде не видели? Уже четверть часа разыскиваю. Анна загадочно скосила глаза куда-то в сторону и улыбнулась. ― Думаю, он подойдёт позже, никуда не денется. Милый, ты не проводишь нас? Очень трудно не заблудиться в пересечении всех этих лифтов и лестниц. ― Да легко, дзо-то! ― воскликнул парень и галантно подал блондинке руку, помогая сойти с высокого барного стула. ― Жаль, что вы не останетесь на танцы. ― Работа, увы, ― чуть опечалено пожала плечами Анна, принимая и ей подставленный локоть. ― Вам отдыхать, нам вкалывать, как чокобо на плантациях. ― Под достаточной ли охраной остался Президент? ― томно спросила Джулия. Рено мотнул головой, показывая что всё в порядке. ― У него хорошая компания. И всё-таки, где генерал? У меня для него сногсшибательная новость есть, дзо-то. Хочу рассказать первым. ― У него тоже хорошая компания, ― успокоила его Анна. Рено понятливо кивнул, принимая ответ. У самого выхода из зала дежурили двое молодых Турков, приветственно козырнувшие при виде заместителя главы Отдела. Рено обменялся с ними ничего не значащими фразами, добавил, что сейчас вернётся, и увлёк своих спутниц в широкий коридор, ведущий к лифтам. Конечно, девушки врали - запутаться в двух лифтах не смог бы даже ребёнок. Но Рено не был дураком, чтобы добровольно отказываться от такой роскошной компании. Возможно, ему отчасти не хватало ощущения быть для кого-то опорой и поддержкой, защитником и вообще альфа-самцом, но он никогда об этом не задумывался настолько, чтобы поменять свою жизнь и попытаться соответствовать этому званию. Ему нравилась то, что у него было - необязательное положение в обществе и минимум отчётности. А горы ответственности на своих плечах пусть тащат другие. В холле первого этажа их вновь встретили охранники и препроводили девушек к выходу. Здесь же нёс вахту равнодушный к торжествам Руд, поглядывая на мониторы с трансляцией с внутренних и внешних видеокамер. Конечно, сомнительно было, что какие-нибудь незваные гости в новогоднюю ночь решат незаконно пробраться в головной офис Шинра с центрального входа, но как показала уже однажды практика, идиоты находились во все времена.

Рено со смутным сожалением отпустил сестёр Хайт, но далеко не ушёл, наблюдая, как те надевают поданные им пальто и выправляют волосы из-за воротников, со значением поглядывая друг на друга. Что-то неуловимое было в их взаимоотношениях. Рено, сам выросший в семье с четырьмя сёстрами, никогда не видел такого полного согласия. Они словно были одним целым, понимая друг друга без слов и даже без взглядов, будто бы знали, о чём каждая думает в каждый момент времени. ― Анна, радость моя, он ведь врал нам? ― как раз ни с того ни с сего негромко произнесла Джулия, вертясь перед ростовым зеркалом. Рено не понял, о чём она, но внутренне нахмурился. Вроде бы он им ещё не врал сегодня. ― Безусловно, ― торжествующе растягивая гласные, согласилась шатенка и расплылась в такой ядовитой улыбке, что рыжему Турку стало не по себе. ― Но вот в чём? ― Рыжая стерва, ― со значением произнесла Джулия, зачем-то выделив интонацией первое слово. Анна задумалась со вскинутыми руками - как раз поправляла шарф - и кивнула. Рено сплохело окончательно. ― Возможно. Надо будет подумать. Едем? ― Едем, ― согласилась Джулия и обернувшись к замершему неподалёку Рено, прощально вскинула руку. ― До встречи, милый. Передавай привет генералу. Рено озадаченно кивнул, даже не разродившись уже приготовленными было на языке приглашениями посетить его как-нибудь на службе, скрасить часы безделья. Хлопнули входные двери. Подошедший сбоку Руд, ради такого даже оставив свой пост и прихватив только недоеденный бутерброд со стола, молча посмотрел на рыжего и обеспокоенно спросил. ― Что-то случилось? ― Да вроде бы нет... Нет, конечно нет, дзо-то! С чего бы чему-то случаться? ― Рено мгновенно встряхнулся, разом выбрасывая из головы подозрительные мысли. ― Думаю о ерунде какой-то... Эй, дай укусить? С чем у тебя? Руд невозмутимо протянул ему кусок бутерброда, от которого Рено тут же оттяпал половину. ― Вкусно, ― с набитым ртом прочавкал он. ― Только мало. Но оставшаяся часть уже исчезла и мулат виновато пожал плечами. ― Это был последний. ― Так чего не сказал? Я б тебе сверху притащил жратвы всякой! ― Рыжий с возмущением воззрился на своего партнёра, словно и не он только что объел его до последнего бутерброда, и вдруг привстав на носках, благодарно чмокнул Руда в небритую щёку. ― С новым годом, напарник! Сиди тут, никуда не уходи. Я сейчас вернусь, дзо-то! Он сорвался с места в сторону лифтов, чудом не натолкнувшись на привычного уже к происходящему рядового Турка, и не увидел, как за его спиной Руд укоризненно, но беззлобно покачал головой и улыбнулся. ― Двадцать семь лет, а ума, как у котёнка, ― пробормотал он ему вслед и вернулся за свой пульт. Настоящий последний бутерброд надо было успеть съесть до возвращения своего безалаберного партнёра.