Глава 1. Волчок (1/2)

Волков давно уже не спал так крепко. Погрузился в сон, как в мутную воду, и теперь выныривать не очень-то хотелось. – Будильник на восемь тридцать, – сон ускользнул, как вспугнутая птица. – Лера, заткнись, – привычно пробормотал Олег, накрывая голову подушкой. Как будто это могло помочь.

– Погода прекрасная: туман, временами дождь с усилением до ливня, температура воздуха – минус три градуса, – продолжал голос с отчетливо саркастичными нотками.

Олег, не глядя, высунул руку из-под одеяла, нашарил на тумбочке зарядное устройство. Вскоре успокаивающий белый шум в наушниках растворил все другие звуки: дробь дождя по стеклу и привычную перепалку семейной пары за стеной.

Утро медленно переходило из состояния крайне паршивого в просто паршивое.

Наконец, Олег кое-как соскреб себя с кровати и поплелся на кухню. Казалось, вид за окном отключили за неуплату. Густой туман плескался у самого стекла, скрывая и улицу внизу, и далекий залив, и хищное жало Башни на горизонте. Можно было легко представить, что мира за пределами его квартиры не существует. Ошибка рендера – и все растворилось в туманной пелене. Сейчас это бы его даже устроило.

У него все еще не было плана. А время туманом утекало сквозь пальцы.

А ведь все начиналось очень даже здорово. Так здорово, что не верилось.

Может, и не стоило верить – прежде жизнь не щадила Волкова, и он отвечал ей тем же. А потом размяк, расслабился – и где оказался? В пыльной клетушке с видом на сверкающее обиталище своего лучшего врага. Какая нелепая ирония.

С его наблюдательного поста Башня была похожа на средневековый замок – окружена рвом, с воротами на цепях, пусть и электронных, нашпигована воинами-охранниками. Интересно, он завел себе нового телохранителя? Интересно, он делает с ним то же, что делал… ар-р, к черту это. Мысли двигались по кругу. Когда все начало рассыпаться? В тот момент, когда он покинул одну свою воображаемую семью, чтобы присоединиться к другой, по всей видимости, такой же эфемерной? Еще раньше, в приюте? Вспоминались больнично-зеленые стены и ряды одинаковых кроватей. Воздух, пахнущий свободой, начинавшейся по ту сторону ограды с давно сломанной секцией – тронь рукой, и вскоре будешь далеко отсюда.

Он любил это время. Правда, любил.

*** В шестнадцать, смирившись с клеймом трудного подростка, начал сбегать из приюта в город, потолкался там и тут, не особо желая связываться ни с криминальными авторитетами, ни с наркотиками, ни с ослабевшей после протестов оппозицией. Нашел себя в подпольном бойцовском клубе, куда сперва приходил просто подзаработать: мыть полы, разносить пиво, стаскивать с ринга нокаутированных бойцов. Понемногу втянулся, научился драться сам – охотников потренировать диковатого мальчишку было полно, и здесь к нему впервые отнеслись по-свойски, сделав этаким талисманом, сыном полка. Такая вот новая семья: мощные, с переломанными носами и ушами, громко хохочущие бородачи с татуировками на плечах и спинах. Каждый учил его всему понемногу: уходить от чужих ударов и наносить свои, ставить блок, вставать после того, как блок оказался неудачным, смеяться над болью, курить сигареты, ругаться по-немецки, штопать раны и вправлять вывихи, подделывать возраст в паспорте при помощи воска, лезвия и перьевой ручки, отличать хороший коньяк от подделки…

В восемнадцать лет его с облегчением выставили за дверь приюта. Он сходил в армию, задержался на четыре года по контракту. За год до его окончания одна молодая, но амбициозная техномедицинская компания прислала в часть первые нейроимпланты, позволяющие связывать носителей в подобие единомыслящей сети, идеальная находка для пекущихся о дисциплине прапорщиков. Олег согласился на внедрение легко, увидев в договоре сумму, которую предлагали за установку импланта в тестовом режиме.

С этими деньгами устроиться в Петербурге было проще, можно было снять квартиру и без спешки искать работу, а может, чем черт не шутит, подумать, наконец, о каком-нибудь образовании. Но он, конечно, по старой памяти наведался в бойцовский клуб. Там предложили работенку: охранять на встрече одного богатого парнишку, потом другого, постоять с суровым лицом на важном мероприятии – и завертелось.*** Очередная презентация очередного стартапа закончилась вечеринкой в новом небоскребе ?Башня? на острове Декабристов, куда Волков прибыл для усиления охраны. К ?Башне? курсировали фуникулер и новомодные аэрокары. Один из таких Олег взял в каршеринге, не упустив возможность козырнуть свеженькими правами класса ?Аэро?.

Его отправили в пентхаус. Под потолком мерцали голограммы, по залу дрейфовали синие воздушные шары с логотипом в виде пальцев, сложенных в знак “V”, официанты сбивались с ног, разнося шампанское и закуски. Ничего нового, но Волков оценил вид из панорамных окон и приятную музыку – не долбящее по ушам техно, а что-то старое, времен его юности, и довольно мелодичное.

Церемониальные представления Волков пропустил мимо ушей, и сейчас не имел ни малейшего представления о том, кто приглашен, а кто тут всем заправляет. Впрочем, платила ему все равно охранная фирма, так что иерархия не имела особого значения. Из круговерти людей возникали примелькавшиеся лица техноблогеров, но вскоре внимание Олега привлекла одна фигура. Парень примерно его возраста или чуть младше с длинными рыжими волосами, забранными в высокий хвост, в умопомрачительно лиловом пиджаке и сбившейся рубашке танцевал так самозабвенно, словно от этого зависела его жизнь. Он, наверное, выпил больше, чем того требовали приличия, но выглядел и двигался восхитительно. Пройдясь глазами по залу, Олег поймал еще несколько взглядов, направленных в ту же сторону. Но, казалось, ему и дела нет до жадных глаз, до смеха и возгласов – словно он был один на танцполе, и музыка существовала только для него.

В полночь Волков сдал смену, но почему-то не ушел домой, как собирался.

Вернулся в зал, беззастенчиво цапнул с ближайшего подноса бокал шампанского и устроился за пустым столиком. Как-то сам собой взгляд снова притянул танцующий юноша. Что ж, раз он больше не на работе, надо дать глазам отдых, решил Волков. На парнишке глаза отдыхали, это верно.

Он был как-то гипнотически, почти болезненно красив и словно не вполне реален. По волосам стекали блики неона, на лицо и руки ложились отсветы голограмм, и оттого он сам казался голографическим, существом скорее из единиц и нулей, светящихся точек и лазерных лучей, чем из плоти и крови. Хотелось коснуться, ощутить биение пульса под пальцами, узнать, как мягки эти волосы и кожа на покрытых веснушками запястьях. Олег задумчиво прикончил второй бокал и потянулся за третьим. Он тоже собирался пить сегодня больше, чем того требовали приличия.

Наверное, только опьянением можно было объяснить то, что в какой-то момент его взгляд отказался фокусироваться на чем-либо, кроме гибкой фигуры в пустеющем зале. А потом план сменился на крупный, как в кино – лицо юноши близко к нему, в расплывающемся прицеле глаз, и ехидный смешок в самое ухо: – Так и собираешься пялиться весь вечер?

– А есть другие планы? – развязно уточнил Олег. – Есть. – Прозвучал ответ. – На тебя.

*** Утро было похоже на множество других утр после грандиозной попойки: болела голова, сладко ныли мышцы ног, под затекшей левой рукой ощущался край скомканной рубашки.

Последние несколько часов всплывали в памяти обрывочными кадрами, вспышками ощущений – уже совсем не бесплотные руки расстегивают пуговицы рубашки и проводят по обнажившемуся животу. Земля уходит из-под ног, когда его буквально швыряют на диван – на спине отпечатываются рубчики вельветовой обивки. Снизу вверх – искаженное лицо, прикушенная в нетерпении губа. Запястья оказываются вздернутыми за голову, и он мог бы освободиться в два счета, но не делает и движения. Горячие губы проходятся по виску, щеке, ниже к шее, оставляя цепочку быстрых укусов-меток – боль от них резкая, яркая, как разряд тока. Со свистом вылетает из шлевок ремень, колено требовательно разводит бедра, восхитительной тяжестью наваливается сверху гибкое разгоряченное тело… Почувствовав, что снова куда-то проваливается, Олег через силу разлепил глаза. Солнце немилосердно жгло даже сквозь веки – на панорамных окнах отсутствовал какой-либо намек на шторы.

Интересно, где это они? Судя по остеклению, все еще в Башне, но вообще – нет никаких гарантий. Помещение казалось едва обитаемым: диван сиротливо стоял посреди комнаты, в углах под чехлами угадывались офисные столы и какая-то оргтехника. Олег попытался сползти на пол, что оказалось не так уж легко – на бедре по-хозяйски лежала чужая рука. Плед запутался в ногах, язык присох к нёбу.

У ножки дивана обнаружилась бутылка воды, в ведерке из-под шампанского с давно растаявшим льдом, и Олег похвалил вчерашнего себя за предусмотрительность. Он выхлестал полбутылки восхитительно ледяной влаги, капая водой на грудь, и с сожалением закрутил крышку. Придя в себя достаточно, чтобы отделить чужую одежду от своей в спутанном комке на полу, оделся, и только потом толкнул свернувшегося в груде диванных подушек рыжего. Ответом ему был страдальческий стон и невнятное ворчание. Олег чувствовал себя не лучше, но все же посочувствовал:

– Водички?