Глава 16 (1/1)

Два месяца пролетели незаметно, хотя изначально казалось, что они будут тянуться очень долго, потому что ничего особенного за это время не происходило, что было удивительно. Готэмские новости кричали, что город ?утопает? в криминале, Джокер сбежал, скрылся где-то, и одному только дьяволу было известно, что он планирует сделать. Мы трижды переезжали. Последней нашей остановкой стал Нью-Йорк. Эдвард сказал, что он часто здесь появлялся, так как город был не особо далеко от Готэма, и было удобно приезжать сюда, когда полиция ?оживает?. У Шнапса была небольшая квартира на краю Нью-Йорка, где мы и остановились. Мы прилетели рано утром из Лас-Вегаса. Жутко хотелось спать, так как первую половину ночи мы провели в дороге в аэропорт, а вторую?— в самолете. После того, как мы вышли из самолета, Эдвард включил телефон и набрал номер одного из своих помощников. Мы шли в сторону выхода, проходя мимо кафе и магазинов, и я не удержалась от того, чтобы купить что-нибудь перекусить. Я вытащила из кармана куртки купюру в пятьдесят баксов и пошла к одной из кафешек, уже на ходу выбирая, что возьму. Эдвард, всё ещё что-то обсуждая по телефону, остановился, чтобы подождать меня. Людей почти не было, поэтому в очереди долго стоять не пришлось. Я быстро продиктовала свой заказ, через слово зевая, а затем отошла немного в сторону, дожидаясь, пока всёприготовят. Я забрала свой латте и сэндвич и вернулась к Эдварду, который как раз убрал мобильник в карман куртки.—?А мне взять не могла? —?он поправил сумку с вещами на плече и двинулся в сторону выхода.—?Нет,?— ответила я, делая глоток кофе и откусывая кусочек сэндвича с ветчиной. Я очень надеялась, что латте поможет мне хотя бы пару часов не умирать от усталости. —?Я бы не донесла. Эдвард резко выхватил у меня их рук сэндвич и, откусив огромный кусок, вернул мне в руки. Я не успела возмутится, как он начал говорить:—?Хоть слово?— оставлю здесь,?— пришлось поверить и промолчать. Ещё перед Рождеством мы были в Атланте, и я, показав в очередной раз свой характер и поссорившись с Эдвардом, который на полном серьезе сказал, что не будет меня нигде искать, и я могу идти хоть на все четыре стороны, ушла в город, потерялась, а потом не могла вернуться в отель. Я пыталась дозвониться до Эдварда и уговорить его забрать меня, но он решил воплотить в реальность свое предупреждение и просто сбрасывал трубку.—?В таком случае, я окажусь в Готэме быстрее тебя,?— я имела в виду то, что одна я бы точно попалась копам. А так как Нью-Йорк и Готэм-Сити находятся относительно недалеко друг от друга, полицейские разослали ориентировки и сюда о моей пропаже. Конечно, спустя несколько месяцев после моего побега, меня искали везде, где только можно. К счастью, нам удавалось скрыться еще до того, как появлялись какие-то наводки.—?Я не буду скучать. Мы вышли на улицу, и я пошла за Эдвардом на парковку. Мы подошли к черному внедорожнику, возле которого стоял мужчина в черной одежде.—?Босс,?— заметив нас, он выпрямился и коротко кивнул в знак приветствия. На меня он, похоже, не обратил внимания. Я не стала ждать, пока Эдвард что-то обсудит со своим помощником?— как я поняла из разговора, Марком?— и поэтому села на заднее сиденье, чуть не пролив кофе. Уже внутри я смогла снять капюшон с головы и спокойно доесть свой импровизированный завтрак. За всё время, что мы с Эдвардом провели вместе, мои волосы отрасли чуть ли не в половину своей длины, поэтому зеленый вновь проявился. Приходилось все время ходить в капюшоне, иначе это могло бы создать дополнительные проблемы, однако благодаря тому, что была зима, это было не очень трудно. Честно говоря, черный уже поднадоел, и я бы с радостью обрезала бы черные концы. Но пока я не решалась сделать это, объясняя тем, что мне могло не пойти каре. Тем не менее, я начинала раздражаться, глядя на черно-зеленые пряди. Эдвард сел в машину на переднее сиденье почти сразу, я даже не успела допить свой кофе, а вот пакет от бутерброда давно был забит в карман переднего кресла. Марк сел за руль вслед заЭдвардом. Он завел машину, и мы поехали. Я закинула ноги на кресло и откинулась на спинку сиденья. Я допила уже остывший кофе и стала крутить в руках стаканчик, поглядывая в окно и наблюдая за пролетающими мимо деревьями, людьми и другими машинами.—?Остался кофе? —?Эдвард обернулся в мою сторону и вытянул руку. Я, решив немного поднять себе настроение, протянула ему пустой стаканчик, естественно ничего не ответив. Эдвард осознал, что он пуст, только когда повернулся обратно, и сразу после этого швырнул картонку прям в меня, чем неплохо так рассмешил.—?Он был вкусный,?— добавила я, решив еще немного пораздражать Шнапса. Я знала, что когда он голоден, он злится быстрее и больше. —?Жаль, что ты не захотел. Его шумный выдох значил одно?— ещё немного, и он перестанет сдерживать себя. Понимая, что он может выкинуть что-то эдакое, я повернулась к окну и положила голову на подголовник. Мы ехали по одной из центральных улиц Нью-Йорка. Было около семи утра, а потому на дорогах уже были пробки. Поэтому приходилось достаточно долго стоять и медленно двигаться вперёд. Был конец января. Но снега было не очень много. Особенно в центре города?— специальные машины убирали его с дорог, а дворники расчищали тротуары, чтобы было не так скользко. Да и из-за большого потока машин снег просто-напросто таял, превращаясь в воду. В это время Нью-Йорк был чем-то похож на Готэм?— такой же серый и скучный город, где люди постоянно куда-то опаздывают. Кто-то перебегал дорогу прямо перед машинами, забыв о пешеходных переходах, отчего водители сердито сигналили, а некоторые даже открывали окна и не сдерживали в себе ругательств. Готэм… Я так давно не была в нём. Но, признаться, всё это время, пока я разъезжала по штатам Америки с Эдвардом, я ни разу не скучала по нему. Я думала о том, как там Лиам?— иногда, когда было скучно; думала, что вообще происходит в Готэм-Сити. Но я не хотела туда возвращаться. Я была счастлива, что могла посмотреть Америку. Какие-то города, мегаполисы, кроме Готэма, провонявшего насквозь кровью и химическими отходами. За это время я абсолютно не жалела о том, что сбежала. О том, что встретила Эдварда. И о том, что я теперь с ним. Мы много ссорились, много ругались, да и в целом бесили друг друга, но время, что я провела с ним, незабываемо. И я действительно рада, что всё, что происходило, было в реальности. Я не жалела ни об одном моменте, ни об одном дне, проведённом с ним. Через полчаса скучной и медленной дороги у меня стали слипаться глаза, и я не смогла сопротивляться?— задремала. Сильнее укутавшись курткой, я поджала к себе ноги и уселась так, чтобы шея не затекла. Я проснулась, когда машина остановилась. Я зевнула, забыв о том, что стоит прикрывать рот, и осмотрелась. Марк припарковал машину вдоль дороги около длинного четырёхэтажного дома из красного кирпича. Кажется, в этот момент стоило предположить, что жить мы будем в квартире.Хоть какое разнообразие после шикарных коттеджей.Конечно, это отстой. Эдвард о чём-то говорил с Марком?— я не стала слушать, а решила осмотреть улицу. Стоило мне пошевелиться и поправить куртку, как Шнапс повернулся ко мне:—?Я уже собирался будить тебя.—?Как видишь, это уже не нужно,?— я снова зевнула. Меня до сих пор тянуло в сон, хотя я, кажется, не так уж мало проспала. —?Уже можно выходить? У меня спина затекла. Эдвард кивнул, и я, накинув на голову капюшон, вышла из машины. В лицо сразу ударил морозный воздух, от которого моя усталость на миг пропала. Это была небольшая тихая улица, где почти не было людей. Только через дорогу я заметила женщину, рядом с которой скакала маленькая девочка лет пяти с леденцом в руках. Она что-то весело рассказывала матери, то и дело показывая пальцем свободной руки во все стороны. Женщина улыбалась, иногда кивая и что-то отвечая дочери. Мои губы сами по себе растянулись в улыбке. Я часто задумывалась о том, что мне хотелось также: идти рядом с матерью за руку, что-то ей рассказывать, чтобы она смеялась. Хотелось чувствовать себя защищенной. Хотелось чувствовать тепло материнских рук. Но вместо этого всего я жила в приюте. И теперь живу, борясь за место под солнцем. Борясь за свою жизнь, потому что её в любой момент могут оборвать……мои же родители.—?Джонс! —?услышала я за спиной и обернулась, оторвавшись от своих мыслей. Эдвард стоял на тротуаре, недалеко от подъезда. Я обошла машину и, перепрыгнув через грязно-серый сугроб, подошла к нему. Марк же даже не выходил из машины. Когда мы зашли в подъезд, он уехал. Мы зашли в дом и поднялись по лестнице на третий этаж. Затем прошли по короткому коридору с обшарпанными стенами до самой дальней двери. Здесь было темно и, признаться, жутковато. Одна из лампочек под потолком изредка мигала, за одной из дверей слышались какой-то странный скрежет и громкие крики.—?Ты куда меня привел? —?с неким отвращением спросила я. Даже мой приют по сравнению с этим казался лучше. —?Это вот здесь ты проводишь свое время, пока тебя ищут в Готэме?—?Иногда,?— Эдвард достал ключи из кармана куртки. Я стянула с головы капюшон и поправила слегка растрепавшиеся волосы. —?Тебя что-то не устраивает? Он спросил это настолько угрожающим голосом, что я сразу вспомнила, как он бесится от того, что я чем-то недовольна. В тот момент я не была настроена на очередные ссоры из-за желания спать, поэтому я решила немного приврать:—?Да нет,?— конечно, после шикарных домов и отелей я была недовольна тем, что нам придется жить в какой-то маленькой квартирке, которая скорее всего была без ремонта, но вряд ли у меня были другие варианты, которые были бы лучше, чем этот. —?Просто стоило сказать о том, что нам придется жить непонятно где.—?Да что ты,?— было прекрасно слышно, как Шнапс раздражается. Не будь я такой уставшей, я бы точно не отказалась ещё больше побесить его. Он открыл дверь, и мы зашли внутрь. То, что я увидела, нельзя было назвать ожидаемым. Я рассчитывала увидеть малюсенькую однокомнатную квартирку с облезлыми стенами, паутиной и прочей нечистью вроде крыс, но реальность превзошла все ожидания. Это была квартира-студия, достаточно просторная и современная. Кухня и спальня были разделены кирпичной стенкой посередине квартиры. По правую сторону от неё стояла большая кровать, напротив которой висел телевизор, а рядом была дверь, наверное, в ванную комнату; с левой же стороны от стенки стоял небольшой обеденный стол и кухонные шкафы, плита и холодильник. Ремонт не был каким-то сверхмодным, все было сделано просто, в темных тонах и со вкусом. Всё было не так плохо, на самом деле. Конечно, немного смущало и, наверное, мешало то, что была всего одна кровать. Да, я не раз уже спала с Эдвардом, но до сих пор внутри меня было какое-то беспокойство по этому поводу. Мы не были парой, что бы между нами не происходило, поэтому так просто принять то, что мы были вынуждены терпеть?— именно терпеть?— друг друга каждую ночь на одной кровати, было практически невозможно. Я разулась и прошла вглубь квартиры, чтобы получше всё осмотреть. Пыль на мебели и немного спертый запах в квартире говорили о том, что здесь давно никого не было. Очень давно. Сняв куртку и повесив её на крючок в так называемой прихожей, я прошла к окну и открыла его настежь, чтобы немного проверить квартиру.—?Я ожидала что-то менее… кхм… отремонтированное,?— призналась я, осмотрев всё помещение полностью. Эдвард оставил сумку на кресле, стоявшем в углу, снял куртку и разулся. Затем он направился в сторону ванной комнаты, на ходу снимая футболку, и, бросив её на край кровати, открыл дверь. Я стянула с себя свитер и оставила его на кресле возле сумки с вещами. Затем я достала чистые футболку и шорты, чтобы потом пойти в душ. Пока ванная была занята Эдвардом я легла поперёк кровати, взяв в руки телефон, и, открыв YouTube, стала прокрастинировать. Кроме уже классических видео с котятами и фейлами в мои рекомендации попали какие-то странные видео популярных блогеров о макияже, лайфхаках и прочей ерунде. Почему-то именно на это я повелась и стала деградировать, слушая какую-то блондинку, рассказывающую про то, как какой-то дешевый тональный крем увлажняет кожу лучше, чем фирменный за сотни баксов. Вряд ли мне это когда-нибудь пригодилось бы, но почему-то меня это затянуло, и я, впитывая информацию, как губка, просмотрела парочку этих тупых видеороликов, пока не вышел Шнапс из ванной с повязанным на бедрах полотенцем. Я ведь уже говорила о том, что смотреть на него полуобнаженного для меня было чем-то сверхъестественным? Так вот даже спустя почти полгода с момента нашего с ним знакомства практически ничего не изменилось. Я продолжала все также реагировать на него?— с замиранием взгляда в наглую пялиться на его кубики пресса, накачанные руки и мокрые, взъерошенные волосы. А ещё капли воды, стекающие по его плечам и груди… Я не знаю, что происходило со мной в тот момент. Честно говоря, я и не пыталась разобраться с этим за все это время. Однажды я попыталась проанализировать моё поведение в такой ситуации, но я залезла в какие-то дебри моего сознания, поэтому я решила плыть по течению и ничего не предпринимать. В этот раз я почти не заметила Эдварда. Я обратила на него внимание, когда он встал практически перед моими глазами. Я оторвалась от телефона и подняла на него взгляд, в голове в очередной раз восхитившись его телом, и отложила телефон.—?Надо было сфотографировать эту туповатую улыбку,?— произнес он. —?А то надоело наблюдать только хмурый взгляд. Сначала до меня не очень дошло, что он имеет в виду, а потом я поняла, что в последнем видео был какой-то странный момент, от которого я не смогла сдержать улыбки.—?Это была разовая акция. Я перевернулась на спину, поднялась и встала с кровати, взяв в руки футболку и шорты. Пройдя мимо Эдварда, я направилась в ванную. Стоило мне зайти внутрь и закрыть дверь, как я поняла, что не вижу полотенца. Шкафчиков, в которые можно было бы его запихнуть, не было, поэтому я снова открыла дверь:—?Эдвард, а… —?я сразу не нашла его глазами. Когда я обратилась к нему, он вышел с кухни, держа в руках стакан воды. И он всё ещё был в полотенце, не смотря на то, что комната уже проветрилась и стало даже прохладно. Посмотрев на меня вопросительным взглядом, Эдвард приготовился говорить, но я решила закончить свою фразу. —?Где полотенце? На его лице через несколько секунд мелькнула еле заметная ухмылка, а затем он опустил глаза вниз. Я сделала тоже самое и, поняв, что он решил обратить мое внимание на то полотенце, которое сейчас на его бедрах, я быстро подняла взгляд и практически возмущенно посмотрела на него.—?Кажется, я забыл сказать, что оно одно,?— Эдвард продолжал свой спектакль. Он допил воду и поставил стакан на стол. Он подошел ко мне и встал в метре от меня. —?Можешь забрать его. Не будь я уставшей, я бы его ударила и сказала бы что-нибудь неприличное. Но так как мой мозг не придумал достойного ответа, я просто округлила глаза от удивления и возмущения.—?Извращенец.Извращенец.Козёл. Я развернулась и подошла к комоду, который стоял у стены. Я стала открывать один ящик за другим, надеясь найти полотенце. Но они все оказались пустыми. Когда я открыла последний ящик, я уже была готова взвыть от досады, но, развернувшись спиной к комоду, я почти врезалась в практически смеющегося Эдварда, держащего в руках чистое полотенце. Я молча выхватила из его рук полотенце и пошла в ванную. Я не стала тратить на душ очень много времени. Мне хотелось есть и спать, и я была практически уверена в том, что я усну прямо под горячими струями воды, поэтому водные процедуры заняли у меня не более пятнадцати минут. Я вышла из ванной, завязав мокрые волосы в пучок. Стоило мне открыть дверь, как в лицо ударил холодный воздух из открытого окна. Чтобы не прибавлять себе проблем в виде простуды и чего-то ещё, я закрыла окно. Эдвард лежал на кровати, уже переодевшись в спортивные штаны, и копался в телефоне, держа в руках кусок пиццы. Кажется, когда я была в душе, я слышала, как открывалась входная дверь. Наверное, это был курьер. Во всяком случае, я была рада тому, что теперь у нас была еда. О том сэндвиче, который я съела в аэропорту, я уже давно забыла, поэтому пицца была отличным способом утолить голод. Казалось, Эдвард даже не замечал, что я вышла из ванной. Он продолжал пялиться в телефон, что-то читать там и жевать кусок пиццы. Естественно, я хотела чем-нибудь заняться, но я была без понятия, что конкретно можно было сделать. Если бы в такой ситуации оказался любой другой подросток, ему бы обязательно предложили бы сделать домашнее задание, убраться в своей комнате или погулять с друзьями. Но так как ни одного, ни второго, ни даже третьего у меня не было, я была в некотором замешательстве. Но, по счастливой случайности, был Эдвард, которого я могла побесить, а следовательно, и повеселиться, и была пицца, которой я могла перекусить. Итак, практически не продумывая план своих действий, я подошла к Эдварду и, выхватив из его руки кусок пиццы, села на его бедра. Он оторвался от телефона и попытался забрать пиццу?— маленькая победа. Я, откусив кусочек, отвела руку в сторону, чтобы Эдвард не дотянулся.—?Ветчина, сыр, грибы и… —?я медленно пережевывала пиццу, пытаясь угадать все ингредиенты. —?И что еще?—?Крысиный яд,?— отрезал Эдвард, будучи явно недовольным тем, что у него забрали его завтрак. Он вновь попытался вернуть себе пиццу, но попытка закончилась неудачно.—?Какой ужас. Он отложил телефон на тумбочку, стоящую возле кровати, а затем, убрав на самый край кровати коробку из-под пиццы, он завалил меня на матрац, нависнув сверху. Было неожиданно, и в то же время я была рада тому, что я смогла не выронить кусок пиццы, который я держала в руках.—?Мисс Джонс, вы в очередной раз решили лишить меня завтрака? —?за все эти несколько месяцев, проведенных вместе (как бы иронично это не звучало), я почти не готовила. Мы очень часто заказывали еду, либо покупали то, что можно съесть неприготовленным. Иногда Эдвард готовил себе что-то сам. В общем-то чаще всего ему приходилось бороться со своим голодом самостоятельно, так как: а) я не умею готовить; б) пусть разбирается с этим сам. Один раз я чуть не спалила всю кухню, решив научиться готовить панкейки, а когда Эдвард стал с насмешкой припоминать о моих кулинарных способностях, я совершенно ?случайно? пересолила ему его кофе. С тех пор наша трапеза ограничивалась заказной едой, либо была раздельной.—?Вы абсолютно правы, мистер Шнапс. Его холодные пальцы коснулись моего левого плеча и провели линию к ладони, в которой я держала пиццу. Одними глазами Эдвард не давал мне отвести взгляд в сторону, и я продолжала смотреть на него. В какие-то моменты мне казалось, что он меня гипнотизирует, потому что я обычно забывала обо всем. Я многое не могла объяснить в себе и в отношениях с Эдвардом. И это в том числе. Да, я знаю, что слишком много об этом задумываюсь, но решаю не анализировать. Потому что… Потому что я просто не хочу забивать себе голову тем, что мне не нужно. По крайней мере, сейчас я уверена в том, что мне не нужно это знать. Для меня это лишняя информация, которая ничего не даст. Я просто наслаждалась каждым моментом. Мне нравилось, когда Эдвард рядом. Мне нравилось, когда он смотрел на меня вот так, заставляя мурашки бегать по коже. Мне нравилась его полуухмылка, когда в уголках глаз появлялись маленькие морщинки. Мне нравилось, когда он практически невесомо касался меня, будто боясь сделать больно. Это всё до безобразия ванильно, мило и мерзко, но я ничего не могла сделать. В какие-то моменты, вроде таких, все происходило будто в замедленной съёмке. Всё было будто в фильме, в какой-нибудь слезливой драме вроде ?Титаника?. Только, я надеюсь, в конце никто из нас не умрёт. Его губы были в нескольких сантиметрах от моих. Я задержала дыхание, будто боясь того, что от любого движения этот?— как бы там ни было?— волшебный момент рассеется будто дым в воздухе. Но мне даже шевелиться не пришлось для того, что бы всё закончилось также быстро, как и началось. Эдвард практически поцеловал меня, а я практически наивно доверилась ему, как он, растянув губы в улыбке, забрал кусок пиццы, который я держала в руке всё это время, и про который я уже давно забыла, и сел на край кровати.—?Я до последнего надеялся, что ты не поведешься,?— почти смеясь, сказал он, откусывая кусочек пиццы. Ситуация была до боли смешная, но в тот момент я так не считала. Хотя нет. Я так считала и была готова посмеяться, но почему-то изобразить обиженную девушку мне показалось более логичным и правильным. Я села на кровати, всё ещё анализируя происходящее. Эдвард только что пошутил и, воспользовавшись практически запрещенным приемом?— соблазном, лишил меня куска пиццы и…Итак, загадка.Кто после этого Шнапс?Вы угадали.—?Смотри, как бы ты не повелся в следующий раз. Сделав несколько обиженный вид, я придвинулась к стенке и, облокотившись на неё, взяла из коробки пиццу. Затем я дотянулась до пульта и включила телевизор. Эдвард говорил, что сегодня все равно нечего делать, поэтому спонсором этого дня была лень. Естественно, в девять утра ничего интереснее новостей не было. Были какие-то детективы, фильмы восьмидесятых, странные ток-шоу и, в общем-то, всё. Я задержала свое внимание на одном из федеральных каналов. Были какие-то срочные новости, где говорили о том, что в Готэме что-то произошло. Кажется, я пропустила самую главную часть, где говорилось о случившемся, но по кадрам можно было понять, что это что-то очень серьезное для тех, кому не плевать на безопасность. На экране было дымящееся здание, а вокруг него было очень много людей. Присмотревшись, я поняла, что это была мэрия. Кадр сменился. Теперь показывали кричащую толпу, медиков, которые переносили пострадавших в машины скорой помощи. Кажется, там насчитали около пятидесяти жертв. Репортер сказал, что теракт произошел около получаса назад. Какая-то группа вооруженных людей проникла в здание мэрии и расстреляла всех, кто оказался у неё на пути. Мэр, кажется, ранен и находится в тяжелом состоянии. Конечно, все сразу предположили, что это мог быть Джокер, который, как заявил ведущий новостей, сбежал из лечебницы ?Аркхэм? и теперь находился неизвестно где. Я была уверена, что это был не он. За эти два месяца я читала о некоторых его, скажем, злодеяниях, поэтому мне казалось, что различить его ?почерк? я могла. Джокер ничего не делал просто так. Всегда был мотив, который двигал им. Может, причина, по которой он совершал все эти преступления, была как минимум странной, но она была. Я заметила, что Эдвард, который вернулся к своему мобильнику, поднял глаза на экран телевизора. Наверное, стоит не говорить о том, что возвращаться в Готэм сейчас?— не лучшая идея. Хотя если так подумать, единственная лучшая идея?— свалить оттуда и не возвращаться. Честно говоря, я не слишком расстроилась от этой новости, потому что я и возвращаться не очень-то хотела. Меня ничего не держало в Готэм-Сити. Единственной причиной вернуться было то, что я хотела увидеть своих родителей. Но сейчас я понимала, что это было бессмысленным. Я так и не придумала, что бы сказала им, когда увидела. Не придумала, что бы сделала. Я не знала, что было бы потом. Единственное, в чём я была уверена,?— они хотели меня убить. Какая причина? Возможно, я могла представлять угрозу. Учитывая то, что я догадалась, что я их дочь, что я, после всего, что случилось, всё ещё жива и не за решеткой, я могла им помешать. А может, им просто было плевать на меня, и на самом деле им нужен Эдвард. Или… Причин могло быть миллион, на самом деле. Но я их просто не искала. Я знала, что моя жизнь в опасности. Поэтому я была начеку. Жаждала ли я встречи с ними? Кажется, теперь не очень. Мной просто двигал интерес: что будет, когда я увижу их? Естественно, они не станут делать из себя приличных родителей. Просто… Как они отреагируют? Скажут какую-нибудь фразочку, типа: ?Очень жаль, что так получилось?, или даже не заметят меня? А, может, просто решат убить меня на месте? Признаюсь, я каждый день на протяжении месяца думала о них. Чем ближе становился день, когда я смогу их увидеть, тем чаще я задумывалась о том, что будет дальше, что будет со мной, что сделает Джокер… При мысли о том, что я была так близка к своей цели, у меня внутри все переворачивалось. Знаете это чувство, когда внутри всё трепещет от волнения? Так вот у меня именно это и было. Странно это, конечно, признавать, но я никогда не испытывала такого. Пожалуй, стоило сказать, что момент встречи со своими биологическими родителями был для меня важным. Может, мозгом я этого и не признавала, но вот душой, кажется… Эфир закончился, и я пришла в себя. Кажется, я слишком часто задумываюсь о том, о чем задумывать вообще не стоило бы. Мысли о моём будущем часто терзали меня и заставляли волноваться не понятно о чем.—?Что ж, это было ожидаемо,?— заключил Эдвард после просмотра выпуска новостей. Кажется, он имел в виду случай, когда в одном из интервью мэр Готэм-Сити достаточно резко высказался о тех, кто, мягко говоря, ведет не самый легальный образ жизни. Видимо, кому-то это очень не понравилось, и он решил отомстить. И похоже, что у этого ?кого-то? получилось.—?Они ведь теперь каждого встречного будут проверять,?— предположила я. Мне показалось, что если мэр временно не способен выполнять свои обязанности по вине неизвестного, то полицейские будут активно вести расследование, чтобы найти этого инкогнито. Может, они решат, что настало время для принятия крайних мер.—?Не думаю, что это долго продлится. Признаться, я уже и забыла о шутке Шнапса. Да и мне изначально было плевать. Поэтому продолжать разговор как ни в чём не бывало было в порядке вещей. Весь день вплоть до семи вечера я только и делала, что ела и смотрела телевизор. На улицу мы не выходили, потому что были копы и было очень холодно и грязно. Честно говоря, это безделье, которым я в последнее время очень часто страдала (чего не скажешь о Шнапсе, который постоянно мог найти себе дело), стало несколько надоедать. Но, не найдя себе занятие, я решила смириться со своей участью и отдаться лени. Эдвард же в это время перечитал все новости, созвонился со своими людьми, что-то обсудил (я не слушала, так как была сильно увлечена разглядыванием голубей за окном. Кстати, я насчитала целых шесть штук) и доел свою пиццу. К вечеру усталость после долгой дороги дала о себе знать. Я лежала на кровати, перебирая свои черно-зеленые пряди, лежавшие рядом на подушке. Эдвард куда-то вышел, сказав, что скоро вернется, и оставил меня одну. Телевизор работал фоном. Кажется, показывали какой-то популярный сериал. Я не была фанаткой сериалов, а потому я не особо вникала в сюжет. В какой-то момент я почувствовала, что у меня слипаются глаза. Я не стала сопротивляться, поэтому закрыла их и практически сразу провалилась в сон. В последнее время мне очень часто стали сниться слишком странные сны, в каждом из которых я видела Джокера, который будто пытался свести меня с ума и заставить его бояться. Что ещё более странно, каждый сон через какое-то время повторялся снова и снова, но мои слова, его, мои действия постоянно менялись. Если в первый раз Джокер мог как-то заставить меня волноваться насчет чего-то или сомневаться в себе, то второй и в третий разы я могла ответить и даже показать себя с лучшей стороны. Мне казалось, что я умею контролировать себя во сне. Эта ночь не стала исключением. Тот сон, что мне снился сегодня, я видела уже пару недель назад. Я знала, что Джокер скажет и что сделает. Кажется, это были доки. Огромный ангар, в котором мы находились, был заставлен деревянными ящиками, посередине стояли мы.—?Всё также считаешь себя сильной? Эта улыбка. Этот хищный взгляд. Я все помнила.—?А ты всё также бесишь меня? —?может, мой ответ прозвучал грубо, но это ведь сон. Здесь можно делать всё. Никто не накажет тебя за твои слова. Я знала, что Джокер сейчас подойдет ко мне, заглянет практически в душу и рассмеется в лицо. Он ведь всех считает ничтожествами. Для него нет идеальных людей. Он сам себе идеал. Остальные?— отбросы.—?Ты слишком самоуверенна. А эта самоуверенность не дает тебе трезво оценивать ситуацию. Я молчу и делаю вид, что слушаю его нравоучения. Я уже это слышала, я знала, что он хочет сказать.—?Ты разочаровываешь меня. Может, стоит тебя наказать? А вот в его руках появилась пушка, которая уже через секунду оказывается перед моими глазами. Мои руки пытаются найти за поясом пистолет. Я была уверена, что у меня есть. В прошлый раз был. Я хмурюсь. Кажется, мое сознание решило несколько изменить правила, и теперь меня ждет неожиданный конец. Я перестаю контролировать себя. Будто я нахожусь не в своем теле. Почему-то я срываюсь с места и пытаюсь убежать, но ангар кажется мне бесконечно длинным, хотя выход буквально в десятке метров от меня. Я прикладываю всё больше усилий, чтобы выбраться из этого места, но ничего не выходит. Я будто топчусь на месте.—?Уже уходишь? Шаги за спиной кажутся всё ближе, стук каблуков Джокера всё громче раздается в ушах. Я оборачиваюсь.—?Как невежливо уходить, даже не попрощавшись,?— его голос становится почти шипением, и я едва различаю слова. —?Похоже, стоит научить тебя манерам. Он стремительно движется ко мне, а я будто в ногами в землю вросла. Теперь я не могу двигаться вообще. Внутри меня зарождается непонятное волнение, которое с каждой секундой увеличивается в геометрической прогрессии.—?Не стоило меня бросать, тогда, может, у меня бы не было проблем с манерами,?— выдавливаю я из себя, и в ту же секунду я осознаю, что эта фраза была глупостью вселенских масштабов. Его улыбка вмиг становится оскалом, а в глазах пляшет дьявольский огонек, будто сам Сатана смотрит на меня. Мне хочется забрать свои слова назад и проснуться. Я щипаю себя за руку, но ничего не происходит. Прикладываю больше усилий, думая, что я недостаточно сильно ущипнула себя. Я чувствую боль, но я все еще нахожусь во сне. В какой-то момент в моей голове проскальзывает мысль о том, что, возможно, это не сон. Я практически начинаю забывать о том, что всё, что происходит — неправда. Поэтому во мне зарождается паника. Я не понимаю, что происходит. Я абсолютно бессильна в этот момент, и я ничего не могу сделать. Совсем ничего. Джокер стоит в полуметре от меня. Я смотрю на него снизу вверх, не в силах отвести взгляда. Его глаза гипнотизируют. Они вселяют ужас, но не смотреть на них невозможно. В его руках теперь нет пистолета, а растянутые в улыбке шрамированные губы до сих пор заставляют в жилах стынуть кровь.—?Давай-ка я преподам тебе один урок, детка,?— почему-то от его голоса мое тело пробивает дрожь. Я всё больше убеждаюсь в том, что это не сон, и я никак не могу убедить себя в обратном. Его ледяные как у мертвеца руки оказываются на моей шее. Я отступаю назад, чтобы попытаться вырваться из его хватки, но чувствую спиной каменную стену. Его пальцы начинают сжимать шею, пережимая сонную артерию. Я хватаюсь за его запястья, надеясь, что это поможет мне освободиться. Но нет. Он гораздо сильнее меня. Он?— волк, а я?— просто зайчонок по сравнению с ним. Я ничего не могу сделать. Я чувствую, как задыхаюсь. Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но из горла выходит только тихий хрип. В глазах темнеет. Моё тело пробивает сильная дрожь. Я не перестаю пытаться освободиться, но у меня ничего не выходит. Силы стремительно покидают меня, я хочу закрыть глаза, но продолжаю смотреть в темные как ночь глаза Джокера. В ушах отдаленно слышится его смех. Я перестаю бороться и просто принимаю свое поражение. Воздуха в легких больше нет, и в один момент мне просто становится легко…