Глава XIV. МАМА (1/1)

Глава XIVМАМАМне бы крылья, чтобы укрыть тебя.Мне бы вьюгу, чтоб убаюкала.Мне бы звезды, чтоб осветить твой путь.Мне б увидеть сон твой когда-нибудь.(Ж. Любич, ?Колыбельная?)Варвара, будучи давно негласной старшей над всеми слугами поместья Корфов, не боявшаяся помыкать даже личным лакеем Владимира Алёшкой (неоднократно пытавшимся безуспешно жаловаться на неё хозяину), после того, как сходила к маленькому Ванечке, немедля распорядилась насчёт комнат для Натали Репниной. Как только помещения были готовы, Варя лично взялась сопровождать туда гостью, показывая дорогу и в очередной раз выражая крайнее беспокойство: придутся ли они по душе княжне, видавшей на своём веку роскошь императорских дворцов?Наташу было решено поселить на первом этаже, в той части дома, где когда-то проживала мама Владимира. Со смертью баронессы Корф покои много лет преимущественно пустовали. Сперва?— как дань памяти усопшей, а после?— за неимением особы женского пола, которая могла бы там обитать. Посторонние дамы в поместье являли собой событие крайне редкое, можно сказать, из ряда вон выходящее. А ежели в доме останавливались мужчины?— им предлагались гостевые комнаты, расположенные наверху. И сколь бы удивительно это ни звучало, там же обитал родной сын барона Корфа, наведывавшийся в деревню нечасто. Анна Платонова всю свою жизнь прожила на втором этаже. В своё время Иван Иванович лично выбрал для барышни ряд красивых малиновых комнат, прозванных так по цвету лионского шёлка, натянутого на стенах. (Эти комнаты спустя совсем немного времени после кончины Анны были приведены в порядок и заперты на ключ Владимиром Корфом. А ключ закрыт на замок в ящике стола в библиотеке?— чтобы ничья нога не имела возможности расхаживать там. Впрочем, и внезапно овдовевший муж редко поднимался туда, запретив самому себе бередить душевные раны.) Что же касается старого барона, то тот предпочитал обитать рядом со своим рабочим кабинетом. После того, как Ивана Ивановича отравили, как-то само собой вышло, что в его комнату перебрался сын.Едва переступив порог подготовленных для неё комнат, Натали огляделась по сторонам и ощутила какое-то необъяснимое тепло, витавшее вокруг. Возможно, оно исходило от стен, нагретых за день. Или, быть может, тайна крылась в цвете обоев? Они напоминали собой цветочный мёд. И благодаря золотому рисунку, составленному из венков с розами, сияли, словно и впрямь были изготовлены из драгоценного металла. Вся мебель вокруг была такая же?— медово-золотистая. Настоящее царство его величества Солнца. Как будто вы очутились внутри позолоченной шкатулки. Эти покои настолько не вязались со всеми остальными комнатами дома Корфа, с более тёмными, приглушёнными тонами тамошних интерьеров, в которых Репниной когда-либо доводилось бывать, что она на миг подумала: а не попала ли в какой-то другой дом? Их можно было бы попытаться сравнить с детской Ванечки, где за счёт ребёнка тоже чувствовалось незримое присутствие доброты, тепла и света. Но комната малыша имела своё волшебное очарование. Эти же покои?— своё, пока не совсем ясное.Узнав, кто здесь жил ранее, много лет назад, Наташа попыталась было воспротивиться своему пребыванию в бывших покоях мамы Владимира. Но гостью стали убеждать: это и есть самые пригодные женские комнаты в доме. Прекословить Варе, капризно топать ножкой и требовать другие помещения у Натали язык не повернулся. Поэтому она понадеялась, что Варвара знает, чем распоряжается.Оставшись в одиночестве, княжна скрылась за широкой ширмой с золотыми веточками. Она сбросила с себя перепачканное платье, изодранную нижнюю юбку, корсет и панталоны. Ей попались на глаза пара фиолетовых синяков на коленях. Да и на руке?— там, где столько раз её хватали за запястье, пытаясь укротить, образовались бордово-фиолетовые пятна. ?Ну и пусть,?— отмахнулась Наташа. —?В конце-концов, на бал мне завтра не являться!? Собственные увечья не казались ей столь значимыми, сколь значимой была для неё рана Владимира.Правда, признаться честно, немного тревожило пятно от пощёчины на лице. Умывшись и обтерев тело влажным полотенцем, она переоделась в чистое платье, взятое из сундука, и подошла к туалетному столику, где стояло небольшое зеркало. Взглянув на своё отражение, Натали цокнула языком. Увы и ах, ей придётся какое-то время походить с припухшей щекой. ?Не белить же лицо, в самом деле, как белят до сих пор некоторые светские дамы, застрявшие в прошлом?,?— размышляла княжна, пробуя прикрыть красноту волосами из причёски. Внезапно её взгляд в зеркальном отражении встретился с тёмно-карими глазами дамы, словно заглянувшей Репниной через плечо. Наташа выпрямилась и обернулась. На противоположной стене висел большой портрет молодой женщины, сидевшей на жёлтом стуле?— не иначе как из того самого гарнитура, имевшегося в комнате. Незнакомка была одета в белое платье, а её покатые плечи и линию декольте украшал голубой платочек, повязанный узелком и заправленный концами за клетчатый пояс на талии. Тоненькая ниточка на шее из красных бус?— очевидно гранатовых?— словно довершала простой, но, вместе с тем, изысканный облик с этим платьем и очаровательным платочком. В аккуратных молочно-белых ручках дама держала перчатки. Тоже жёлтого цвета. Но больше всего в женщине с портрета привлекало внимание её лицо. Натали подумалось, что оно, обрамлённое чёрными густыми кудрями, очень живое: с чуть склонённой головой, будто дама приготовилась внимательно слушать собеседника, с глазами, смотревшими с искренним участием и словно вопрошающими: ?У вас что-то случилось, дитя моё?? И хотелось непременно подойти ближе и поведать незнакомке о своих волнениях, тревогах, радостях и горестях.В дверях комнаты показалась Варвара с обедом для княжны.—?Я погляжу, вы уже познакомились,?— сказала та, прохода мимо Репниной.Наташа перевела несколько изумлённый взгляд с портрета на Варю, остановившуюся рядом со столиком.—?Так это она и есть?— мама Владимира? —?догадалась Натали.—?Совершенно верно,?— кивнула Варя, указывая на даму с жёлтыми перчатками. —?Баронесса Вера Петровна Корф. Кому ж ещё висеть в этих комнатах?—?Вера Петровна,?— повторила княжна. —?Вера.—?Её душа, как мне видится, давно в райском саду: с цветами, птичками и вечным солнышком на ясном небе. Там, где нет ни боли, ни мук, ни страданий,?— простодушно сообщала добрая повариха, расставляя свои яства. —?Садитесь кушать, Наталья Александровна, пока всё горячее, с пылу с жару. Специально для вас каши гречневой отварила, поароматней, да холодного копчёного окорока достала из запасов?— сама делала, по собственному рецепту. Морсу из ягод налила вам в кувшин. Кисленькое в такую жару?— самое лучшее питьё. Чаи хлебать ещё успеется, когда холода наступят.Изрядно проголодавшаяся Наташа, с момента утреннего завтрака в Петербурге и нескольких ложек бульона не съевшая и корки хлеба, с аппетитом накинулась на обед. У Вари всё настолько вкусно выглядело (а как ароматно пахло!), что трудно было вообразить человека, который смог бы пройти мимо её яств. Пока Натали ела, она то и дело поглядывала на портрет на стене, гадая, как бы могла сложиться жизнь всех обитателей этого поместья, если бы мама Владимира не умерла и дожила до сегодняшних дней? Ведь если не всё, то, наверное, очень многое, могло сложиться совершенно по-другому.***Когда с обедом было покончено, Репнина отказалась от предложения постелить для неё постель. О каком сне могла идти речь, если она ещё не повидала Ванечку? Не говоря уже о своих тревогах за Владимира, вернуться к которому она решила сразу после того, как навестит его сына.—?Здравствуйте, Иван Владимирович! Здравствуйте, няня Акулина! —?бодро проговорила Наташа, входя в детскую на втором этаже.Ванечка, недавно проснувшийся после дневного сна и уже успевший пополдничать, сидел на ковре рядом с нянюшкой в компании своих солдатиков.—?Доброго здоровьица, барышня,?— Акулина встала и поклонилась Репниной.—?Здасьте, княжа Натаи! —?сказал Ванечка, поворачивая к ней свою головку.Репнина присела на ковёр к мальчику.—?Ты меня помнишь? Я приезжала к вам некоторое время назад.Ванечка утвердительно закивал.—?Как поживаешь, хорошо?—?Холосо. А папа?— нет.—?Варя к нам приходила и рассказала про то, что хозяин дома, но ранен,?— шепнула Наташе няня, подавая тем временем Ванечке нового солдатика.—?Вая говоит, что он бо-бо.Ребёнок посмотрел на Натали глазами, полными искренней тревоги за отца.—?Не волнуйся,?— принялась успокаивать Наташа, гладя Ванечку по голове, плечикам, спинке. —?Папа и вправду немножко приболел. Но добрый доктор полечил его.—?Хотю к папе! —?попросился малыш.—?Папа сейчас спит. Он не сможет поиграть с тобой. Но совсем скоро он проснётся, и ты обязательно увидишь его.—?Кода?—?Давай договоримся, что как только папа проснётся, я к тебе приду, и мы вместе спустимся к нему.Ванечка доверчиво протянул ей своего солдатика. Наташа взяла в руки уже знакомого офицера игрушечного полка.—?Вы буете со мной?—?Буду. Ты ведь не возражаешь против гостьи в своём доме? —?спросила в ответ Натали.—?Не возажаю,?— великодушно ответил малыш. —?Папа казал?— вы холосая.—?Спасибо, Ванечка!Наташа улыбнулась мальчику. ?Владимир успел сказать сыну, что она хорошая. Значит, у неё есть надежда, что он её не прогонит, когда проснётся?,?— подумала она.—?Ты пока побудь с няней, а я пойду к папе. Отпустишь меня? Проведаю, как ему спится да кто у нас охраняет его сон. Кто стережёт покой папы Владимира, словно стражник особо дорогую крепость?! —?произнесла Натали так, словно рассказывала ребёнку отрывок из сказки. —?Кто укрывает его своим волшебным щитом, при помощи которого папа быстро поправиться и будет вновь целовать Ванечку?!—?Мы буим игать, а потом гули! —?деловито откликнулся Ваня.—?Идите, барышня,?— напутствовала няня Акулина. —??Гули??— у нас гулять значит. Мы с маленьким барином целыми днями вместе и всегда найдём, чем его занять. Ему сейчас всё интересно: не солдаты?— так кубики, не кубики?— так лошадка, а то и в куклы поиграть можно или побегать по комнате, попрыгать. Не говоря уж про зайца, с которым наш Ванечка не расстаётся. Мы его и на прогулку с собой берём.—?Заиц? Заиц мой! Вседа со мной! —?объявил Ваня и указал маленькой ручкой на своего любимца, сидевшего рядышком, в компании выстроенной роты солдат.—?Вот и прекрасно,?— Наташа не удержалась и опять погладила Ванечку по светлой головке. —?С тобой всегда есть верный друг, с которым не бывает скучно!Она вернулась в покои Владимира.—?Не просыпался? —?первым делом спросила Натали у Варвары, сменившей некоторое время назад Алёну.Варя поднялась со своего места, уступая Наташе.—?Нет. Но доктор предупредил: главное следить, чтобы зашитая рана не кровоточила. А когда наш Володя проснётся, наверняка будет мучиться от болей. Вот тогда дадим ему лечебный отвар?— он как раз у меня настаивается. Всё сделала по рецепту Ильи Петровича?— будьте покойны.Репнина присела к больному и аккуратно приподняла одеяло. Повязка, наложенная доктором Штерном, была целёхонька.—?Пока всё в порядке,?— успокоила она и себя, и Варю.—?А у вас что за напасть такая? —?обратилась Варвара, склоняясь к лицу княжны.—?Неужели столь заметно? Я попыталась выпустить побольше прядей из причёски, чтобы хоть как-то прикрыть сие недоразумение.—?Батюшки, щека-то припухла! Неужто вас эти разбойники? —?сокрушалась Варя.—?Они самые. Получила боевое увечье,?— пошутила Натали.—?Ой, чего ж не сказали то? Я всё о Володе да о Володе, а тут не только о нём печься-то надо! Вам сейчас льда наколю из погреба и принесу?— сделаете компресс. Может хоть немного краснота ваша сойдёт. Надо было сразу мне сказать, Наталья Александровна! Такие увечья лучше лечить по-быстрому. Вон, Ванечка когда падает или стукается обо что-то, так мы с Акулиной тут же ему холодненькое и прикладываем!Так и Наташу не минула участь оказаться под крылом Вариной опеки. Лёд был принесён, компресс сделан и помещён на щеку княжны. При этом Варя, вслед за Михаилом, поинтересовалась: не получила ли Натали ещё какие-либо травмы, и не требуется ли ей, соответственно, новая порция лекарственных средств? Пришлось Репниной опять заверять, что другие ушибы?— пустяк. Посуетившись ещё немного около барышни, поохав да поахав, словно мама-наседка над нерадивым птенцом, Варя отбыла на свою любимую территорию?— кухню.Наташа, отложив компресс в миску, прислонилась спиной к пологу кровати. Какой же длинный день. Вот сейчас, когда все дела сделаны, можно было бы и прилечь. Вытянуть ноги, положить голову на подушку. Подремать хотя бы чуть-чуть. Но нет, она твёрдо решила сидеть подле Владимира, сколько хватит сил. Вдруг он очнётся, и ему что-нибудь понадобится? Варя пускай занимается ужином. У Алёны наверняка хватает работы по дому. А на Алёшку, судя по лесной стычке с разбойниками, вообще лучше не надеяться. Впрочем, на месте бедолаги мог оказаться кто угодно.Чтобы не уснуть, княжна, прикрыв глаза, принялась перебирать в уме все сказки и считалочки, которые худо-бедно помнила из детства. Надо будет ими поделиться с Ванечкой. А ещё ему наверняка понравится игрушечный театр: можно натянуть между стульев небольшую шторку из бордовой ткани, сшить или позаимствовать у малыша нескольких зверят и кукол?— пускай они разными весёлыми голосами рассказывают ему свои истории! И заяц. Конечно, он будет главным действующим лицом всех представлений. В детстве они с Мишей пришли в восторг, когда няня соорудила для них такой театр и в первый же раз втянула в действо, предложив разыграть сказку про Ивана-царевича и серого волка. До чего забавно было! В результате распределения ролей у них с братом, помнится, вышел крупный спор, причиной коего стал самый таинственный герой кукольного спектакля?— волк, голосом которого хотели говорить и Натали, и юный князь. И почему она не захотела подарить свой голос царевне Елене Прекрасной? Ведь тоже же имелась среди кукол, наряженная в старинный русский сарафан. Или, на худой конец, Жар-птице? Нет, ей непременно был нужен волк. Он не казался Натали страшным, хотя по сказке съел коня Ивана-царевича. И вообще, был героем крайне противоречивым. Этим лесной зверь и притягивал к себе маленькую Наташу. А ещё своими глазами. То ли серыми, то ли голубыми?— всё зависело от того, как повернуть голову по направлению к свету. Ей нравилась его искусственная шерсть?— мягкая и блестящая. Как приятно было прикасаться к ней, ласково проводить пальцами, воображая, будто гладишь настоящего зверя. Волк, разумеется, достался ей. Миша озвучивал царевича. Нянюшка?— кудесницу Жар-птицу и царевну, которую вечно надо было спасать.Сквозь дремоту Наташе почудилось едва различимое шевеление на постели. Она открыла глаза. За окном смеркалось, и комната успела окраситься в тускло-зелёные и коричневые тона, обволакивая обстановку мягким полумраком. Сколько же сейчас времени? Неужели уже вечер?Пока Репнина пыталась подавить зевоту, до её ушей донёсся тяжелый вздох. Услышав его, она тут же вскочила и наспех зажгла свечу, оставленную предусмотрительной Варей на тумбочке. Появившийся свет позволил Натали увидеть лицо Владимира?— изрядно покрасневшее, с капельками пота, стекающими по лбу и вискам. ?Да у него жар!??— спохватилась она и бросилась к миске, в которой лёд растаял и превратился в воду. Пока она, наклонившись к нему, осторожно протирала лицо, Корф одними губами произносил отдельные слова, походившие на бессвязные речи, но, вне всякого сомнения, что-то значащие для него.—?Отец,?— шептал Владимир,?— не уходи… Где ты?.. Прости… Я буду… Совсем скоро… Почему исчезаешь… Почему не хочешь… Выслушать… Отец… Отец!.. Где?.. Иду!..—?Всё-всё, Владимир, не нужно никуда идти. Вы дома, в своей комнате,?— принялась успокаивать княжна, прикладывая к его лбу прохладный кусок материи.—?Зачем ты?.. Не надо… быть… здесь… —?он несколько раз помотал головой, отчего Наташе пришлось чуть ли не ловить спадающий компресс. —?Напрасно!.. Я не тот… Уходи, пока не… поздно… Беги… Испорчу!.. Уже…—?Тихо, тихо. Довольно тревожиться,?— ласково приговаривала Репнина, гладя Корфа по голове, как совсем недавно гладила Ванечку. —?Вы просто бредите. Это бывает, когда сильный жар. Скоро всё пройдёт. Обязательно пройдёт. Потерпите чуть-чуть!—?Мама?.. Мама… —?прошептал Владимир каким-то сдавленным, непривычно высоким голосом. —?Побудь… Так плохо… Холодно… И одиноко… Жить здесь… Останься!Никогда прежде не слышала княжна, чтобы кто-либо из знакомых людей в её присутствии так о чём-то просил. Тем более, взрослый мужчина. Тем более, Владимир Корф. На памяти Натали он мог кричать от негодования и злости, язвить, отпускать ироничные шутки. Мог смеяться над нерадивым собеседником или над самим собой. Говорить о чём-либо, не интересном его персоне, с явно скучающими нотками в голосе. Или же загадочно молчать. Но чтобы Владимир просил столь слёзно, буквально умолял о чём-то? Нет, такого ей не доводилось слышать.—?Мама!.. Мама!.. Останься… —?взывал и взывал он еле слышно.—?Конечно, останусь,?— откликнулась Натали, придвигаясь к нему ближе и продевая свои пальцы под его ладонь. Молодая кареглазая женщина с портрета в жёлтой комнате встала у неё перед глазами. —?Мой хороший, мой смелый, мой замечательный! Останусь, и никуда не уйду. Не нужно бояться ни холода, ни одиночества. Я укрою тебя самым тёплым одеялом, а ты засыпай. Обещаю, что буду рядом: держать тебя за руку и стеречь твой сон. Спи, дорогой, спи.Она бережно сжала ладонь Владимира, словно подтверждая только что сказанные слова. И он, промаявшись совсем немного, вновь уснул. А Репнина всё сидела, держа его за руку, чувствуя, как щиплет глаза. И смотрела, смотрела на него. Будто в очередной раз за день видела впервые в жизни.