Часть 3. Приезд лучшего друга (1/1)

Анна влетела в кухню к Варваре:- Варя... Владимир Иванович..., - тихо начала она, но тут же осеклась и замолчала, заметив на кухне Полину.- Что, Владимир Иванович? Ну-ка, рассказывай, - пропела ехидно Полина, подходя ближе.- Замолчи, Полька, - замахнулась на нее скалкой Варвара. - Оставь нас! Не видишь, совсем худо Анечке...- Анечка, Анечка... только и знаете, - прошипела Полина. Но скрылась, наконец, с кухни.Варя не на шутку перепугалась: не сотворил ли чего молодой барин по пьяни с ее Анечкой?- Не тяни, девонька, говори живо, что стряслось? Не пугай меня, старую... Аль барин тебя обидел чем?Девушка на мгновение задумалась. Нет, барин ее как раз не обидел. Он ее страшно удивил. Сначала ее поразила их поездка в церковь, вежливость и предупредительность Владимира, потом обещанная им вольная, его утренние объятия и невинные поцелуи. А то, как он обувал ее! Нет, этот человек своей непредсказуемостью и нежностью способен свести с ума!- Нет, что ты, Варя! Владимир меня не обидел... Он ... Он целовал меня... Ну не так, чтобы..., - Анна не могла подобрать слов.- Ах, негодник, я ему покажу, как шалить-то! Ишь! - стукнула сковородкой по столу Варвара.- Варя, не надо, он ничего плохого не сделал... А вот Никита...- Что с Никиткой? - насторожилась кухарка.- Он... на конюшне был ... там... с Полиной, понимаешь, Варя? - всхлипывала Анна. - Я ... я ему верила, считала, что он самый хороший и надежный, а он... Я его не люблю теперь! Он противен мне!- Девочка моя, милая, успокойся, наверное, ты все не так поняла... Может, Полька сама к нему, наглая, приставала, а?Анна покачала головой:- Нет, Варя... Я все видела, пойми! Он был с ней... сам... Варечка, а Владимир Иванович только вчера благословил наш брак и пообещал через два дня выдать мне и Никите вольные. Понимаешь? Он отпустил нас! А на что мне теперь вольная? Я с Никитой теперь никуда не пойду. Не смогу быть я с ним, после всего, что видела...Варя глубоко задумалась...- Постой, ты говоришь, что барин, негодник энтот, тебя целовал?- Ну да... как брат, он жалел меня...- Знаю я энтих братьев, знаю..., - тихо, но грозно проговорила кухарка, а в ее умной голове стала выстраиваться логическая цепочка... - Не страдай так, Анечка, никому я тебя не отдам: ни Никите, ни шалуну нашему... Авось мы с тобой вместе что-нибудь да придумаем.***После долгой скачки Корф немного успокоил свои нервы, а похмелье окончательно выветрилось из его буйной головы. Он вошел в гостиную, сбросив на софу дорожный плащ, и с изумлением увидел в той же комнате своего дорогого друга, Петра Кудинова. Это был, помимо Михаила Репнина, один из лучших его друзей. Они были знакомы еще с кадетского корпуса.Но Петр в гостиной находился не один. Рядом с ним на диванчике сидела Анна с незнакомой малышкой на руках."Прямо семейная идиллия!" - чуть не взорвался Корф. Что за привычка у Анны: завораживать всех его лучших друзей!Анна с изумлением взирала на недовольного Корфа. Что она сделала не так? Она же ради него старалась! В его отсутствие развлекала его гостя, во всем тому угождала, спела несколько романсов, угостила чаем, развлекла беседой. А что ж ее хозяин так зол?Петр бросился навстречу Владимиру и заключил друга в объятия. Барон не менее тепло поприветствовал товарища, начались расспросы, взаимные подколки.Тут Корф обратил свой взор на Анну с малышкой:- Это чей? Откуда? - небрежно поинтересовался Корф? - Что за заморыш?Анна терпеливо объяснила барону, что к Варваре приехала родственница из дальней деревни, и пока они заняты, попросили ее посидеть с малышкой.- Это не заморыш, Владимир Иванович... Это Маруся.- Маруся, значит, - проворчал Корф, с нарастающим раздражением замечая, как Петр не сводит с Анны восхищенных глаз. Владимир присел в кресло, нервно одернув сюртук.Барон напряженно думал. Петр... Ещё один! Он только недавно вздохнул с облегчением, когда начинающий влюбляться в Анну Михаил Репнин, неожиданно отбыл за границу. А ведь есть еще соперник посерьезней: Никита.Только барон придумал, как устранить его, как на горизонте нарисовался новый соперник, и опять его лучший друг!Решение пришло неожиданно.- Анна, собирайтесь, завтра с утра мы отъезжаем в Петербург! - заявил Корф, игнорируя испуг и удивление в глазах девушки.И кивнув Петру, сказал:- Друг мой, пожалуйте в кабинет. Прошу!***Друзья вели неспешную беседу. Было уже довольно поздно, и барон, сославшись на сильную усталость, намекнул Петру, что пора, мол, перейти ему в гостевую комнату. И вызвал слугу. Друг, поблагодарив барона за гостеприимство, откланялся.Спрятав две вольные в сейф, Корф подумал:"Никиту я отправлю в Пермскую область со срочным заданием завтра же, как крепостного. Вольную ему я выдам, но позже. А вот Анна получит столь высокую награду лишь перед алтарем, когда согласится стать моей женой... Да, именно так! Хватит с меня нерешительности! Я уже прошлой ночью испытал на себе последствия своей нерешительности, и понял: без Анны моя жизнь совершенно пуста и бессмысленна. Только она способна наполнить ее. Анна станет моей, только моей!"А в это самое время, спешивший к барону Никита, столкнулся около его кабинета с Анной:- Аннушка, любимая....- Не прикасайся, не приближайся ко мне... Не смей даже! - тихо, но твердо сказала девушка.- Но почему? Что случилось, родная? - опешил Никита.- Я все видела....ты был с Полиной, я вас застала в конюшне! Пусти меня, видеть тебя более не могу... Забудь меня....Анна всхлипнула и убежала. Никита, видимо, от расстройства передумавший идти к барону, также удалился. В коридоре раздались его тяжелые шаги.А Владимир, слышавший все это за дверью кабинета, сочувствовал Анне, но в душе возликовал...Но Корф тут же спохватился: а чему, собственно, он радуется? Ведь он и сам несколько раз прибегал к "услугам" Полины. И если Анна об этом узнает, то его же самого, наверняка, ждет та же участь, что и незадачливого Никиту... И барон принял еще одно решение: как можно скорее продать Полину князю Оболенскому, в императорский театр. Актриса из нее никакая, но может где-то на что-то и сгодится.Но нужно сказать, что Владимир беспокоился напрасно: Анна обо всем знала давно от самой же хвастливой Польки, но только ее не трогало это: какое ей дело до личной жизни Владимира Корфа? В конце концов, он не самый худший человек... Просто со своими слабостями... Мало ли как развлекаются господа? Ее, как крепостной, дело лишь молиться о здравии и благополучии своих хозяев, что Анна и исполняла.***Петр Алексеевич Кудинов, был всего на год старше Владимира, ему минуло двадцать восемь лет. Это был нетитулованный дворянин из обедневшей семьи: мать Петра умерла при родах, а отец, задолжавший деньги ростовщикам и заложивший единственное свое имение, пристрастился к карточной игре, а потому влез еще и в карточные долги и был должен своим друзьям и знакомым. Друзья простили ему, а деньги ростовщикам до сих пор выплачивает его сын, мелкий чиновник, служащий в городской канцелярии. Петр был благодарен Владимиру Корфу, что тот два года назад выручил его довольно крупной суммой, благодаря которой Петр смог погасить один очень важный вексель, доставшийся ему в "наследство" от покойного отца.С тех пор Кудинов считал Корфа своим лучшим другом, был с ним довольно откровенен и даже порой советовался.А сейчас, глядя в темноту гостевой комнаты, Петр мечтал об Анне Платоновой: он был сражен ее красотой, пением и тихим нравом. Отчего-то Корф никогда не рассказывал ему о столь прелестном создании? Она представилась ему воспитанницей отца Владимира. Может быть, она дальняя родственница Корфов? Надо будет завтра узнать у друга.До чего же она очаровательна! Ничего, что бесприданница. Рядом с такой девушкой, как Анна, он сможет горы свернуть! Он выплатит все долги, станет обеспеченным...Петр был довольно хорош собой: высокого роста, стройный. Живые карие глаза молодого человека скрадывали не очень приятное впечатление, которое придавали его облику довольно широкий нос и крупные губы. Волосы, темные и густые, доходили немного до плеч аккуратным каскадом. Улыбка его была очаровательной и доброй, при ней обнажались его ровные белые зубы."Что это я? Куда меня занесло? Я знаю Анну менее суток, а уже мечтаю о ней так....А может, я ей совсем не по нраву?" - подумал Петр, перед тем, как погрузиться в беспокойный сон.****А что же наша Аннушка? Она, после того, как помогла Лукерье уложить успевшую сильно? привязаться к ней Марусю (они расположились в горнице у Варвары), в изнеможении, на еле гнувшихся ногах, прошла, наконец, в свою спальню.Наскоро переодевшись ко сну и умывшись, она, затушив почти все свечи, легла в постель, блаженно прикрыла глаза. Лежать и не двигаться - это сейчас было пределом ее мечтаний. Ведь она не спала предыдущую ночь, а день выдался насыщенный и трудный... Как в калейдоскопе, завертелись перед ней события сегодняшнего дня: предательство Никиты,? крушение ее надежд, страх перед будущим после получения вольной. Знакомство с милым Петром, игра с Марусей, и Владимир, обувающий ее ножки...Вольную от него она так и не получила...?А завтра барин приказал ей собираться в Петербург. О, что еще он задумал?Всю ночь ей снился Корф. Он был не таким, какого она привыкла бояться: он был нежным и ласковым, и целовал ей ноги, руки и подол платья...***Владимир, видимо, совсем разучился спать, хотя день для него был тяжелым, а ноги гудели и налились словно свинцом после долгой скачки. Он, переодевшись в домашний халат, развалился в кресле в своей спальне, курил и думал, думал и курил... Приезд Петра сильно взволновал его. Его дружбой Владимир очень дорожил, считал Петю одним из искреннейших и добрейших людей. И так же открыто сегодня проступало на лице, светилось в глазах его восхищение Анной...О, как Владимир его понимал!?Ему ли не знать силу обаяния Анны! А познав тогда, в храме, глубже внутренний мир своей крепостной, он понял, что таких людей на свете мало, а ему, Корфу, выпал шанс стать обладателем этого бриллианта. Единственным обладателем! Но он страстно желал, чтобы она принадлежала ему по свободной воле, по любви, а не в качестве крепостной.А Петра ему было искренне жаль. Не хотел бы он с ним соперничать! С кем угодно, но только не с ним! Если бы не его собственная душераздирающая любовь к Анне, если бы эта девушка была лишь воспитанницей его отца, Владимир только порадовался за нее: с легким сердцем он бы отдал ей вольную и благословил ее брак со своим лучшим другом, обедневшим дворянином. Ибо в сложившихся обстоятельствах лучшей партии для Анны Платоновой (бывшей крепостной) было бы не сыскать!- Нет! - почти выкрикнул барон, роняя сигару на пол и резко вскакивая с кресла. - Нет! Ни за что! С Петром? Никогда! Она будет только моей...