Часть 2. Смятенье Владимира (1/1)

Владимир проснулся на рассвете оттого, что спал довольно чутко, несмотря на количество выпитого накануне бренди, а сердобольная Варвара вошла в его комнату, и поставила на прикроватный столик огуречный рассол. Бывшая нянька превращалась в настоящую наседку, если замечала, что с ее любимым молодым барином творилось что-то неладное...Прошлым поздним вечером кухарка из кухни услышала страшный грохот и звон разбиваемого стекла и прибежала на шум в кабинет Корфа. Там было довольно темно, на столе горела лишь одна свеча, а барон в это время, странно пошатываясь, прошел от кресла к двери, где натолкнулся на Варвару, прижимаюшую пухлую руку к своему сердцу.?- Что с вами, барин?... Да вы... пьяны... Разве можно так напиваться, батюшки...- заголосила крепостная, подталкивая Владимира к лестнице, словно провинившегося мальчишку. В тот момент он и был для нее всего лишь непослушным барчуком.?Так, доведя его до постели, она проследила, чтобы Корф улегся, пусть и в одежде.? Хорошо, хотя бы туфли соизволил сбросить!?"Самое главное, не шатается где-нибудь, негодник, и не натворит чего...", - успокаивала себя Варвара. Она посидела с бароном рядом несколько минут, убедилась, что он спит, укрыла теплым пледом, погладила по голове, прошептав что-то ласковое и тихонько вышла...А теперь Варя, смешно и важно уперев руки в бока, наблюдала, как Корф, простонав, сбросил с себя покрывало и попытался открыть глаза. Насилу разомкнув тяжелые веки, он приподнял голову и тут же с глухим возгласом схватился за нее руками.- Что, голова болит, барин?... Вот она и будет болеть, чего ж так напиваться-то? Это ж надоть так! - ворчала "нянька", протягивая Владимиру в бокале огуречный рассол.- Да что ж стряслось-то, Володенька? - забыла про субординацию кухарка, со слезами на глазах глядя на бледного Корфа.- Варь, будь добра, принеси кувшин с водой, да помоги мне умыться, - попросил барон, не желая никому открывать свои сердечные тайны.Оставшись, наконец, один, Владимир снова налил в бокал рассол и глядя на начинающее светлеть за окном небо, тихо, но сердито проговорил:- Какой же я идиот!Как он вчера мог так быстро и легко отказаться от попыток завоевать сердце Анны? Раскис, как кисейная барышня, размяк...Она же ничего не знает о его чувствах! Она его боится, но виноват в этом только он сам. Это он на протяжении многих лет, пытаясь вытравить свою любовь к крепостной, надевал различные маски: от холодного презрения до мнимой ненависти. Лишь иногда взгляд Владимира, обращенный на девушку, странно теплел, но когда он замечал, что она поймала этот его взгляд, еще более мрачнел, и выходил из комнаты.Во-первых, нужно попросить у Анны прощения за всю боль и обиды, которые он наносил ей на протяжении многих лет. Во-вторых, нужно что-то придумать, чтобы девушка непременно осталась в поместье... Она должна привыкнуть к нему, узнать его лучше...А Никита... Для него нужно придумать срочное задание, да такое выгодное, чтобы тот с радостью уехал его выполнять, за вознаграждение, разумеется. Пусть уедет куда-нибудь на две недели, а лучше на месяц....Естественно, Анне барон сразу не откроется. С ней нужно действовать осторожно, постепенно. А то ведь можно спугнуть девушку так, что она сбежит и никогда более не вернется в родной дом. Ох, если бы она только знала..."Вольные" Анна и Никита получат, как он и обещал, через два дня. От своих слов он не откажется, но в данный момент он сильно жалел о своем поспешном решении и обещании о выдачи "вольных грамот"! Можно было бы вчера опять сослаться на свою власть хозяина. А теперь уже поздно, слишком поздно... Владимир очень не хотел, чтобы Анна снова считала его барином-самодуром.Итак, прочь гордость и самолюбие, сомнения и страхи. Пока не поздно, нужно начинать штурм крепости по имени "Анна".Корф снова схватился за голову. Как же болит! А вчера в кабинете, он, кажется, перебил все попавшиеся под руку бокалы и даже под конец шарахнул об стенку массивный отцовский графин.Молодой человек, переодевшись и скорчив себе в зеркале грустную физиономию, пожелал спуститься в кабинет, чтобы ознакомиться со свежей утренней почтой, выписать обещанные "вольные", а затем он планировал верхом отправиться в суд для их регистрации. Он чувствовал себя разбитым и утомленным, но в то же время воодушевленным.Владимир, проходя мимо комнаты Анны, не сдержался и замедлил шаг. Он заметил, что дверь немного приоткрыта, и это показалось ему странным. Не случилось ли чего? Анна всегда очень аккуратна и осторожна.Пытаясь сначала что-то разглядеть через щелку, он чуть нагнулся и вдруг услышал всхлип, потом еще один. Несомненно, плакала Анна. Но почему? Что случилось? Корф осторожно постучал, и рыдания смолкли. Он, замерев, прислушивался к каждому шороху за дверью,? но стало ясно, что далее ничего не последует, Анна будет играть в "молчанку".Тогда он, еще раз решительно постучав, распахнул дверь и увидел сидящую на неразобранной кровати заплаканную Аню. Причем на ней было то же платье, что и вчера. Она что, совсем не ложилась?Анна, никак не ожидавшая увидеть сейчас Владимира, тотчас вскочила и с усилием произнесла:- Доброе утро, Владимир Иванович... Что привело вас ко мне?Он оглядел ее всю... Ему так хотелось вытереть сейчас платком ее слезы, обнять, крепко прижать к себе, но он лишь растерянно спросил:- Анна, что случилось? Отчего вы плачете? И... почему вы босиком?Она отвернулась, а он, проследив за ее взглядом, обнаружил один ее башмачок на столике возле зеркала, а второй - в дальнем углу комнаты.- Так, значит, мадемуазель, вы бросались башмачками? - невесело пошутил он, подбирая ее обувь. Пока он сам швырялся в кабинете бокалами, Анна бросалась ботиками?Барон вернулся к девушке и, присев на корточки, поставил перед ней пару башмачков. Ой, какие же они крохотные по сравнению с его обувью!Корф нахмурился, вспомнив, как совсем недавно отдавал ей приказ вычистить до блеска его сапоги... И она вычистила! А он не смог их более носить. Так и остались они стоять в его шкафу, в Петербургском особняке...Он осторожно дотронулся до ее ноги рукой, и мягко направил ступню в один из башмачков. Анна с изумлением смотрела на хозяина, но стояла очень прямо, прислонившись к стене. Слезы снова полились из ее прекрасных глаз, но Владимир этого не заметил, потому что был занят очень приятным для него делом: взяв вторую ступню Анны в обе ладони, он на какой-то миг замер, осторожно погладил лодыжку, борясь с желанием прикоснуться к ней губами и жалея, что ножки Анны затянуты в чулки. Вот и вторая ножка плавно опустилась в ботик, а Владимир ощутил на своей щеке нежное касание подола девичьего платья. (Как читатели уже догадались, данная сцена описана примерно по действиям актеров из "Варшавской мелодии")Нехотя поднявшись, он чуть хрипло сказал, глядя в заплаканные глаза своей крепостной:- Может быть, вы все же сейчас позавтракаете со мной, Анна? И заодно расскажете, что у вас стряслось?К удивлению Владимира, Анна кивнула и молча прошла через залы, двери и лестницы в столовую. Пропустив девушку вперед, он следовал за нею, любуясь ее грациозной фигуркой и пытался восстановить дыхание и вернуть самообладание. Дорого же ему стоило обувание ее ножек! Никогда еще так откровенно он не прикасался к ней... Но, сидя за столом, Анна была настолько погружена в себя, что не замечала напряжения и молчаливой борьбы Корфа с самим собою. Она была не в состоянии поддерживать беседу с кем бы то ни было.Корф, немного успокоившись, теперь с тревогой наблюдал за тем, как Анна пытается сделать вид, что завтракает, но он видел, что она не может проглотить ни кусочка. Но вот она, отпив из чашки кофе, обратила, наконец, на Владимира свой утомленный взгляд, и он понял, что она его беззвучно умоляет разрешить ей покинуть столовую.- Анна! Я еще раз повторю свой вопрос: объясните мне, что у вас произошло ночью? Или утром? Молчанием вы не отделаетесь, не надейтесь даже... Итак?Девушка, опустив глаза, молча теребила в руках салфетку.- Все в порядке, Владимир Иванович, правда, поверьте, у меня все хорошо... Позвольте мне уйти к Варваре? - Анна снова бросила на хозяина короткий, полный муки, взор.Барон лишь кивнул, понимая, что если он начнет сейчас настаивать, то это кончится вновь его несдержанностью, объятиями, поцелуями и, кто знает, до чего еще он может дойти... О, если бы он был не такого горячего нрава! Если бы...- Хорошо, Анна, ступайте... А я отлучусь до вечера. Поеду верхом до суда, чтобы исполнить то, что давеча пообещал вам... Так что раньше ужина меня не ждите.Владимир удивился, не увидев прежней радости на лице Анны. Она даже помрачнела после его слов.- Что-то не так? Вы словно не рады, Анна? Неужели вам уже не нужна вольная??- он быстро встал из-за стола и в два счета оказался возле девушки. Корф с силой схватился за спинку ее стула, будто бы это могло помочь ему вытряхнуть, наконец, из нее ответ. Она резко встала и схватившись за голову, тихо охнула: барон рукой случайно прищемил ее волосы. Он это понял и, извинившись, стал гладить девушку по растрепанной прическе и, наконец, осторожно прижал ее голову к своей груди.Она лишь тихонько всхлипывала, а Владимир, бормоча о том, какой же он неловкий, прижался губами к ее макушке, затем к виску.Но Анна, резко вырвавшись, убежала от таких любящих, теплых и уютных объятий, а он остался стоять один, ощущая вокруг себя лишь холод и пустоту.