Ну что же вы, Рошфор?.. (1/1)

Впервые Рошфор почувствовал неладное через неделю после бойни в Лимузенском лесу. Трактир в Савоньяке, именуемый ?Веселая вдова?, любезно предоставил кров епископу Люсонскому Арману дю Плесси де Ришелье и всей его свите?— вместе с Рошфором, столь драматично к ней примкнувшим. Кроме Ришелье, других благородных господ в большой, хорошо протопленной зале со светлыми кленовыми панелями по стенам и до блеска отмытым плиточным полом, не было, да и вообще охотников преодолевать распутицу без крайней на то нужды в это время года не наблюдалось. Но как раз крайняя нужда вела епископа Люсонского из Авиньона в Ангулем. —?А если королева не простила мне бегства из Блуа? —?в который раз спрашивал епископ, меряя широкими армейскими шагами пространство перед камином. —?Как вы думаете, Жюссак, она мне обрадуется? —?Почем я знаю? —?ответствовал Жюссак, с тоской глядя в окно?— эти разговоры надоели ему хуже редьки. —?Всегда радовалась же. —?Но это было до моей высылки в Авиньон… Вдруг все изменилось? —?О женщины, вам имя?— вероломство… —?от безысходности Жюссак даже вытащил из своей памяти цитату какого-то мудреца. Или поэта. Впрочем, еще пара недель постоянных стенаний патрона?— и он даже вспомнит, кому именно принадлежат эти строки. Дебурне, притаившийся за спинкой кресла у самого огня, вздохнул и оторвался от штопки хозяйской рубахи: —?Мсье Арман, вы бы легли поспать… Ведь всю ночь глаз не сомкнули! —?Отстань,?— отмахнулся Ришелье. —?В Авиньоне я выспался на всю жизнь. Камердинер обменялся с Жюссаком огорченным взглядом?— мнение Ришелье о количестве сна, потребном для нормальной жизнедеятельности, разделял только мэтр Шико. —?Я не опоздал? —?раздался мягкий голос Рошфора?— и граф, подметя перьями пол перед Ришелье, подал письмо. —?Один мой знакомый сообщает, что армия Шомберга миновала Орлеан. —?Это точные сведения? —?Ришелье поднял сильно заблестевшие глаза. —?Вы ручаетесь? —?Своей жизнью, ваше преосвященство! —?чутье подсказывало Рошфору, что пафос не будет излишним. —?Которую с радостью за вас отдам! Жюссак за спиной Ришелье закатил глаза. Дебурне уткнулся в штопку. Скулы епископа замело нежным румянцем?— наверное, опять начинался жар. —?Если маршал Шомберг едва миновал Орлеан, то, учитывая распутицу… И бездорожье… У нас есть масса времени, чтобы склонить королеву-мать к нужному мнению. Епископ в задумчивости водил краем письма по верхней губе, лицо его разгладилось и смягчилось. Рошфор почувствовал, как сильно от камина печёт и потянул завязки плаща?— на улице было сыро, ветрено и тревожно?— как всегда в марте. —?Распутица замедляет передвижение не только маршала Шомберга, но и герцога Эпернона и прочих мятежников, поддержавших королеву-мать. Две силы стягиваются к Ангулему с разных сторон?— за короля и против него. За это время мы можем успеть убедить королеву-мать не развязывать гражданскую войну… —?в последний раз тронув письмом уголок губ и усы, утром тщательно подровненные, Ришелье смял бумагу и кинул в огонь, не сводя глаз с черного корчащегося комка, пока от агентурных сведений не остался лишь пепел. —?Ваша микстура, Монсеньер! —?на пороге возник мэтр Шико с бокалом чего-то травяного на подносе. —?Мое почтение, граф. Почему-то медик очень благоволил Рошфору. Рана на бедре, полученная в Лимузенском лесу, стараниями мэтра уже затянулась, но медик не уставал расспрашивать Рошфора о здоровье, интересуясь не только нынешним состоянием, но и прошлым, в особенности его интересовало, не болел ли когда граф дурной болезнью. Впрочем, Рошфор был на него не в обиде?— как он уже успел понять, Ришелье не отличался крепким здоровьем, и любой источник заразы в его окружении следовало выпалывать аки плевел. —?Шевалье,?— обратился мэтр Шико к Жюссаку,?— у себя в комнате я обнаружил выход на крышу. Помимо сквозняка?— это не представляет угрозы для безопасности? —?Схожу проверю… —?проворчал Жюссак уже от двери. —?Дебурне, мне нужна ваша помощь,?— забрав у епископа пустой бокал, медик заглянул за спинку кресла. —?Опять толочь крепкий аммиак? —?со вздохом Дебурне сложил рубашку в корзинку и с видимым усилием выбрался из кресла, потирая спину. —?На этот раз?— нет,?— мэтр Шико пропустил старика вперед, еще раз поклонился с порога и вышел, плотно притворив дверь. Епископ смотрел на пляшущее в камине пламя, словно пытаясь разглядеть там будущее. Судя по заломленным бровям, увиденное его не радовало. —?Сколько тысяч у Эпернона? —?глухо спросил он, протягивая руки к огню. —?Сведения не совсем точны, к нему присоединяются мелкие дворяне… Но их не так уж мало… Вероятно, около двух с половиной?— трех тысяч,?— ответил Рошфор. —?А у Шомберга? —?спина епископа напряглась, шелковая сутана натянулась на лопатках. —?Десять тысяч,?— слова упали, как топор палача. Епископ облокотился на каминную полку и замолк. Вздохнул, уперся лбом в запястье, отчего на лице заплясали сполохи, опустил ресницы. В трубе завыло, снопы искр заскакали по поленьям?— не ровен час, попадет на сутану и прожжет дыру в подоле. Но ни жар, ни угроза облачению как будто не смущали епископа?— мысли его были далеко. Лицо Ришелье, освещаемое пламенем камина, являло разительный контраст с неподвижной фигурой?— пляска теней и отблесков делала его то трагически-печальным, углубляя глазницы и впадины под скулами, то демонически-веселым?— подсвечивая красным расширенные зрачки и изогнутые в полуулыбке губы. Рошфор не мог похвастаться столь мощными мыслительными процессами и маялся: одежда вдруг стала мешать, жаркая и тяжелая, к щекам прилила кровь. Хотелось что-то сделать, чтобы разбить молчание?— дать кому-нибудь в морду, отжарить на лютне бравурную токкату, расколотить бутылку о чью-нибудь голову, скрестить шпагу с двумя-тремя мерзавцами. Если бы патрон дал какой-нибудь знак! Рошфор чувствовал, что готов на все, хоть лично обезглавить маршала Шомберга и привезти трофей в мешке.

—?На мою недостойную особу возложена миссия по предотвращению гражданской войны… —?тихо сказал епископ. —?Это тяжкое бремя… —?Монсеньер!.. —?обрадовавшись возможности заговорить, Рошфор прижал ладонь к груди. —?Я не знаю во всем мире человека, который бы подходил для этого лучше, чем ваше преосвященство! —?Я тронут вашим доверием,?— слабо улыбнулся епископ. —?Ах, если бы я мог оправдать его… Он потянул из кармана платок, сразу наполнив пространство у камина ароматом яблок. Поднес к лицу, провел по ресницам и выронил. Опередив, Рошфор упал на одно колено и поднял платок?— полупрозрачный батист, прихотливый ажур кружев… Изящная монограмма?могла принадлежать даме?— настолько нежную вещь Рошфор держал в руках. Запах яблок мешался с каким-то еще?— наверное, слёз. Все человеческие жидкости имеют свой собственный запах. И вкус. Кровь у всех разная, возможно, и слёзы тоже. Сколько ерунды может пронестись в голове за тот миг, что подаешь оброненный платок! Епископ, виновато улыбаясь, отлепился от каминной полки, шагнул вперед и взял платок, коснувшись руки Рошфора кончиками пальцев?— очень горячих. Если Рошфор сейчас встанет?— то между ними нельзя будет просунуть и ладонь. Впрочем, положение у ног Монсеньера в этот момент кажется Рошфору естественным, завидным и единственно возможным. —?Ну что же вы, Рошфор? —?склонив голову, Ришелье смотрит на него с непонятной Рошфору досадой. —?Ну что же вы?.. —?Виноват, Монсеньер! —?гибкость выручила его и на этот раз?— прогнувшись в спине, Рошфор умудряется подняться, сохранив приличествующую дистанцию. —?Я удесятерю усилия по сбору сведений. К счастью, в этой местности у меня много… информантов. —?Ну так идите к своим… информантам! —?глаза Ришелье пылают гневом, рука указывает на дверь. —?Не теряйте времени больше, чем вы уже потеряли! Выскочив за дверь, Рошфор увидел всю свиту епископа Люсонского: Жюссак устроился на широком подоконнике, Дебурне опять штопал, примостившись на скамье вдоль стены?— на этот раз чулок. Мэтр Шико крутил пальцами заведенных за спину рук, курсируя между окном и скамьей. Медик кинул на графа острый взгляд, прервав движение, тут же отвел глаза и сварливо осведомился: —?Ужинать мы сегодня будем или нет? Режим питания нарушать нельзя! С этими словами он отправился во двор, где громогласно распоряжалась хозяйка трактира?— мадам Селестина. Дебурне сгреб свои клубочки и бочком-бочком вернулся в зал. Жюссак меланхолично наблюдал сквозь мутное стекло, как тощая девчонка в громадных деревянных сабо палкой разгоняет собачью свадьбу перед конюшней. Ей на помощь пришла трактирщица, кинув собакам куриную требуху прямо в ноздреватый снег. Значит, ужин близко, подумал Рошфор. Это стало первой связной мыслью?— после того, как он выпустил из рук промокший кусочек батиста. Жюссак зевнул?— до слез, до хруста челюсти. Потом еще. И еще. —?Да что вы раззевались, Франсуа! —?не выдержал Рошфор. —?Зеваете как раз вы,?— блеснул ледяными глазами Жюссак. —?А мне просто скучно.