Кора Хейл (Волчонок) (1/1)
Кисть дрожит, а мольберт, словно часть ее, белый-белый?— Кора глядит невидяще и всеми силами пытается вспомнить.Коре около трех. У неё выпадают выборочно молочные зубы, режутся на их месте первые клыки, ноют дёсны, и она хнычет ночами, обнимая подаренного дядей плюшевого медвежонка. Кора хочет к маме очень, хочет, чтоб пожалела та, чтоб приласкала. А Талия появляется, разрывая дверью темноту комнаты дочери, заходит, вся исторгая свет, будто волшебный ангел?— и начинает петь.Линия нервно дергается в сторону, плывет и красит мел той самой чернотой подкроватных монстров.Коре двадцать. Когда кто-то начинает петь, как мама?— тепло, глубоко, успокаивающе?— она не может сдержать слезы, потому что совершенно ее, непревзойденную Талию Хейл, не помнит. Лишь свет и ?спи спокойно, мой маленький волчонок, будет путь тернист и долог. поскорее засыпай, мама шепчет, баю-бай?. Этого хватает, чтобы начать расклеиваться после очередной сборки.Кора снова окунает кисть в воду, а та в мгновение словно плавится серостью густого дыма, разрастается, множится; где-то сквозь неё смешливыми огоньками горят глаза Нейтана Хейла, доченька, все будет хорошо, просто долезь до конца, мы будем позади. Нет, не будите, па; почему вас там не было?А папки в черепной коробке пусты, разбросаны, в графе ?отец?, что Кора так отчаянно пытается воссоздать, стоит лишь остаточный запах жжённых спичек и искривлённое в усмешке лицо дяди Эрла, который руку собственную потирая, говорит, ну твой старик и даёт, человек всего-то, а силен, будто один из наших, настоящий вервольф?— малышка-Кора после этих слов ещё недели как три висла на каждом, желая только чтоб и на неё посмотрели так же восхищенно-преданно, как на отца.Теперь волчица пальцами касается шершавой поверхности листа, ей вообще-то целых двадцать, потом скребет немного ту обломанным ногтем?— когда-то Лора говорила, что нужно сначала понять, чем лучше писать, так сказать ?ощутить материал?, а потом уже мазать невпопад, дуреха. Просто маленькая Кора рисовать не любила, скорее издевалась, марая красками всю себя и все, что под руку попадётся; Лора злилась, запирала от сестры обклеенную постерами комнату и называла насмешливо ?малявкой?. Лора по-настоящему умела творить, могла часами сидеть, калякая что-то в блокноте, потом психануть, вырвать страницу, смять и в мусорку. Коре четыре, и она эти листочки достаёт, расправляет с гордостью и вкладывает в свой детский тайник?— там лориных выброшенных рисунков десятки.Да, она была талантливой?— красивой, сильной, диковинным зверьком в глазах маленькой Кей-кей?— и потому в голове ее, ржавея, заедают шестеренки. Лора Хейл ?была?, а Кора даже сейчас до неё не дотягивает. Кора?— жалкая копия; пиратская версия, с торрента скачанная; Кора не Лора и никогда ей не станет, как бы сильно не хотела, как бы сильно на давила на чертовы кисти с лошадиным волосом. Ведь младшая помнит старшую по правде так плохо, хоть вой?— длинные испачканные акварелью пальцы и дверь, закрытую прямиком перед носом. Наверное, в отместку за все брошенные в воздух ?малявка? уже взрослая девочка-Кора хлопает яростно так раскрашенной ладонью да по бумаге, оставляя разъярённый цветастый след?— у Лоры вообще-то когда-то была точно такая же рука, те же линии и венки; больше их нет.Никого нет.Ничего больше нет.И до сих пор Кора не может понять, ну почему.У нее ведь нежность должна равняться объятиям матери в грозу. Счастье?— совместным семейным праздникам, где Дерек улыбается тепло так, пока играет рождественские песенки на пианино, папа на гитаре спешно перебирает струны, а Талия с Питером вместе слишком здорово поют в унисон; там Лора должна закидывать младшую сестренку снежками, дуться, потому что ее не отпустили на поздний сеанс в кино с какими-то очередным ухажером, и дяди-тети с мягкой печалью обязаны были вспоминать тех, кто ушёл, расскзывать шепотом волчьи легенды под треск костра.Не это все.Кору Хейл лишили абсолютно каждого. Отобрали. Отстреляли. Подожгли, словно любимые люди были просто-напросто мешающей под ногами требухой, отбросами, теми, кто охотится, и убивает.Как бы не так.Если однажды Кора хорошо слишком запомнила ?альфа-бета-омега?, то в свой идущий третий десяток она с легкостью повторит ?ты можешь быть хищником и не быть убийцей?.Талия Хейл говорила так каждому своему щенку.Только дочь ее младшая чересчур долго от себя бежала, что вот сейчас зависла именно там, где времени нет как такового; лишь деление на ?до? и ?после?.А в скобочках рядом ?пожара?.Кора, ты же их всех так любила, так обожала. Что же стало?Меня изничтожило, пережевало, выплюнуло и прям в лоб потом, что я жива еще, сказал Дерек, я люблю тебя и я тебя не брошу.Только Коре верить не становится проще.Маленькая девочка все ещё горит.